«Сады Луны» kitobidan iqtiboslar
Праведный гнев уложил в землю больше мертвецов, чем любая империя мира.
Когда друзья погибают, это больно. Но ты только долдонишь себе, что единственная возможность не сойти с ума - лишить их всего этого, чтоб не думать о них, не чувствовать ничего, когда они умирают. Да только, Худова плешь, если всех остальных лишить человечности, сам без неё останешься. И это тебя с ума сведёт уж наверняка и быстро. Мы потому и живы до сих пор, что нам больно, сержант.
Во всём многоцветье жизни мы ищем только контроль, возможность изменять окружающий мир, вечно, безнадёжно стремимся добиться одной привилегии - предвидеть и определять течение жизни.
Предательство по меркам Раллика было тягчайшем из преступлений, потому что предательство брало всё, что оставалось в жертве человеческого, и превращало в боль. На фоне такой боли само убийство становилось милостью: смерть приходит быстро и избавляет от муки и отчаяния жизни, лишённой надежды.
Лучшие планы работают внутри чужих планов: когда нужно блефовать, блефуй по-крупному. Но вторую руку держи так, чтоб никто не видел, что в ней.
Королева Тьмы так сказала о Свете, когда он лишь народился: «Он нов, а новое — невинно, и невинное — бесценно. Узрите это чудесное дитя и знайте уважение».
Любой разумный правитель не стал бы смешивать ожидания с требованиями.
Правила ничуть не изменились: те, чьими руками и чьей кровью империя раздвигает свои пределы, время от времени должны исчезать.
Каллор сказал:— Я ходил по земле, когда т'лан имассы ещё были детьми. Я командовал армиями в сотни тысяч воинов. Я опалил пламенем своего гнева целые континенты и в одиночку восседал на высоких тронах. Понимаешь, что это значит?— Да, — сказал Каладан Бруд, — ты ничему не учишься.
Паран вытер слёзы с глаз. — Худов дух, — сказал он. — Поспорили тут два боевых мула, правда? — Похоже на то, Паран. А теперь сунься-ка в мою сумку, найдёшь там кувшин винца из Напастина городка. Недельной выдержки. Капитан поднялся. — То есть? — То есть времени у него — кот наплакал.
