Чтобы сделать окончательный вывод об этом произведении, я все-таки «домучила» эту книгу до своей последней страницы. Совершенно не советую ее читать людям, находящимся в депрессии. Здесь только тема одиночества кажется занимает точно больше ста страниц!
Прельстившись отзывами о том, что это Робинзонада, только наоборот, я рассчитывала хотя бы на какую-то динамику событий. Вместо этого, автор, совершенно не торопясь, смакуя и «размазывая по страницам» поток сознания о внутренних страданиях и травмах героев, погружает нас в какую-то пучину бессмысленности их жизни и происходящего.
Возможно, эта книга просто для подготовленных и более эрудированных читателей, по сложности прочтения я ее сравниваю с «Венериным волосом» Михаила Шишкина, даже немного стыдно их сравнивать, в последнем-то гораздо-гораздо больше смысла. Как оказалось, автор страдал шизофренией, это многое объясняет.
Безумно захватывающая книга. Из описания уже немного понятно, что нас будет ожидать, но оно не раскрывает всей глубины этой книги. Окунайтесь в эту историю с первой строки романа «Две вещи внушают мне ужас: палач внутри меня и топор надо мной». Читайте, вчитывайтесь. Лично мне хочется «растащить» эту книгу на цитаты.
К середине книги я узнала, что автор шизофреник, но это никак не повлияло на восприятие текста, как наркоманского. Так как от меня одинаково далеки и мышление шизофреника, и мышление наркомана. Ну, здоровая я. Дико извиняюсь.
К концу романа там появились более внятные мысли, но они всё равно сильно разили модернизмом, постмодернизмом и гнилыми ящерицами. Опять же я слишком унылая и здравомыслящая для таких выкрутасов. Не интересно, скучно, не трогает. Правда, это с возрастом пришло. В студенческие года искренне считала, что постмодернизм это круто и понятно, и прям вот я тоже так чувствую. "Всё проходит. И это пройдет". Сейчас читаю и только одна мысль - я воспринимаю мир иначе. А вот это болезненное, обострённое и вопящее, гнетущее и гниющее мне не близко совсем.
Умные люди увидели в романе глубокое исследование темы одиночества и чувства вины. Исследования не заметила. Копания в болезненном для автора - много, собственно, весь остров про это. И вроде бы там 7 разных персонажей и 7 вариантов мировосприятия предполагается. Но это иллюзия. Там один герой и его разрывает внутриличностным конфликтом. Части его личности меряются одиночеством, совершенно не замечая, что их толпа и вот это "мы одиноки" звучит нелепо. Либо мы, либо одиноки. Я вообще заметила, что чем больше у человека внутреннего чувства, что он одинок/оригинален/неповторим/уникален, тем настойчивее его желание оказаться в толпе и качественно всем объяснить, что он один. Более того, он пестует своё одиночество, гордится им, но при этом в социум его тянет со страшной силой. И вот книжку хочется издать и в комментариях к сообщениям незнакомых людей отметиться - высказаться. Вбросить своё одиночество, чтоб было позаметнее, как он одинок. У меня стойкое чувство, что это театр - и не столько одиночество, сколько истеричность. По-настоящему одиноких людей не слышно и не видно.
По поводу чувства вины мне тоже не особо близки страдания автора. Я слишком чёрствая. И для норм современного (или даже человеческого) мира это означает, что я нормальная, в смысле здоровая, соответствую стандартам. У Дагермана чувствительность к некоторым аспектам бытия намного выше. Он (или его альтер-эго) испытывает не конкретное чувство вины, а вообще. Капец с такими тонкими настройками жить. Он же вроде покончил с собой? Не удивляет. Но и не очень трогает. Сложно думать, когда у тебя нервы оголены. Мы поэтому с ним не находим общих точек. Он с болью устами одного из персонажей восклицает: "нельзя же слушать всех, кто плачет в этом мире". Полагаю, что Дагерман как раз слышит и испытывает чувство вины за то, что кому-то плохо. Но так действительно нельзя жить. У человеческой психики нет такого резерва, чтобы вывезти все беды мира. "Лично я считаю, что невиновен лишь тот, кто либо еще не родился, либо уже умер". Дагерман своими же действиями доказал, что жить с таким мировоззрением невозможно. Но ему зачем-то надо втянуть меня, читателя, в свой бред.
И теперь вам так страшно, что и я уйду от вас, что вы пытаетесь удержать меня, сделав таким же больным, заразив меня вашей жуткой болезнью.
Не читайте шведских шизофреников модернистов до полного становления вашей личности. Мало ли что.
19.09.2024. Остров обреченных. Стиг Дагерман.1946 год Пустынный остров становится последним прибежищем для тех, кто выжил после кораблекрушения. Вдали от цивилизации люди оказываются в ловушке бесконечной борьбы с самими собой и окружающей пустотой. Каждый шаг на этой земле напоминает о том, что надежды нет, а любые попытки сохранить порядок и человечность обречены на провал. Лица героев, некогда скрытые под масками, обнажают глубокие страхи, отчаяние и осознание бессмысленности существования. Остров становится символом изоляции и неизбежного конца, где единственными постоянными величинами остаются смерть и абсурд. «Остров обречённых» — это мрачное и философски насыщенное произведение шведского писателя Стига Дагермана. В центре романа — группа людей, оказавшихся на необитаемом острове после кораблекрушения. Эти персонажи представляют разные социальные классы и взгляды, что позволяет автору воссоздать модель общества, помещённую в экстремальные условия. Остров становится символом замкнутости, изоляции и неизбежности страданий. Роман можно сравнить с другими произведениями, исследующими тему изоляции и замкнутого общества, например, с «Повелителем мух» Уильяма Голдинга. Однако, в отличие от Голдинга, который концентрируется на деградации человеческой природы в условиях дикости, Дагерман рассматривает более абстрактные вопросы: смысл жизни, социальные механизмы и смерть. Плюсы романа связаны, прежде всего, с его глубокой символикой и мастерством в создании атмосферы изоляции и отчаяния. Место действия — это не просто пространство, а символ экзистенциальной пустоты, в которой персонажи теряют связь не только с внешним миром, но и со своим внутренним. Это позволяет автору через образы героев показать процесс постепенного срывания масок и деградации человеческой природы, что помогает раскрыть сложные психологические аспекты личности. Напряжённость усиливается благодаря динамике взаимодействий между героями, отражающей их внутренние страхи и метания. Также стоит отметить философскую глубину произведения. Вопросы жизни и смерти, смысла существования и человеческой борьбы с абсурдностью бытия создают многослойную структуру повествования. Это не просто история выживания на отдалённом острове, как в классической робинзонаде, но и размышление о природе человеческой сущности. Каждый персонаж представляет собой определённый архетип, отражающий разные стороны человеческой натуры, а их поведение — это столкновение этих архетипов с необратимой катастрофой. Однако в романе бросаются в глаза и минусы. Произведение чрезмерно мрачно и тяжеловесно. Постоянное погружение в состояние отчаяния, где нет места надежде или позитивным переменам, может утомлять. Книга словно затягивает в бесконечную, вязкую тьму, где любая попытка найти хотя бы проблеск света оказывается бессмысленной. Кроме того, символизм и философские размышления перегружают роман. Автор вводит большие объёмы абстрактных размышлений и метафор, что замедляет действие и отодвигает сюжет на второй план. Герои кажутся зацикленными на своих внутренних переживаниях, что придаёт повествованию монотонность и однообразие. Наконец, один из ключевых недостатков произведения — его ощутимая мизантропия. Пессимистичный взгляд на человеческую природу и неизбежное разрушение всех общественных и личностных устоев кажутся чрезмерно циничными. Отсутствие многогранности в изображении человеческой натуры (которая показана только в тёмных тонах) создаёт впечатление, что роман сосредоточен исключительно на негативе, упуская важные детали, которые могли бы сделать картину более реалистичной и сбалансированной. Несмотря на глубокий символизм и философские размышления, книга оставляет после себя угнетающее пессимистично-депрессивное послевкусие.6 из 10.
«Осознанность, именно осознанность, открытые глаза, без страха созерцающие жуткое положение, в котором мы очутились, — вот что должно стать нашей путеводной звездой, нашим единственным компасом, компасом, задающим направление, ибо если нет компаса — то нет и направления...Я не согласен делить действия на добрые и злые, на хорошие и плохие или даже на правильные и неправильные — я готов различать лишь контролируемые и неконтролируемые действия, осознанные и неосознанные, а поскольку самое важное — оставаться верным своему направлению и едва заметной вдалеке, а может быть — и вовсе незаметной цели, то главное различие я провожу именно между тем, что я контролирую, и тем, что я не контролирую...Я сохраню верность своему направлению во всех его проявлениях — сохраню верность своему страху, своему голоду, своей жажде, своему отчаянию, своему горю, своей страсти, своему параличу, своему полу, своей ненависти, своей смерти...Но что есть вся мировая литература по сравнению с одним-единственным талантливым самоубийством? Что такое жизнь по сравнению с одной-единственной неудавшейся попыткой самоубийства, что значит достойная жизнь по сравнению с достойной смертью?» Стиг Дагерман.Грань между сумасшествием и нормальностью стирается. Утоление вечного голода и жажды — если не смысл, то двигатель жизни, жизнь — страдание, и это страдание — маркер настоящести и мерило истинности. "Чего стоит твой мятеж, если, когда ты сыт, мысли о нем даже не приходят тебе в голову?" @ivan_reads
Читать, но быть готовым к сложному слогу и тяжелым последствиям.
"Остров обреченных" Стига Дагермана оставляет очень сильное и глубокое впечатление. Мощное эмоционально, постепенно затягивающее в себя произведение, долго не выходящее из головы после прочтения и возвращающее к осмыслению. Плотно написанное, через которое поначалу приходится пробираться медленно и с особой внимательностью, как потерпевшим кораблекрушение персонажам самой книги приходится продираться через заросли на необитаемом острове. Сначала мы понемногу узнаем персонажей одного за другим, потом, совершив круг, возвращаемся к ним всем. Так же, как и герои не знают, чего ожидать друг от друга, так и читатель не всегда понимает, кто перед ним, но почти все непонятное скоро прояснится.
При этом не уверен, как и кому стоит рекомендовать эту книгу, такой мрачной и гнетущей оказалась она для меня самого. В ней нет никакой манипулятивности, чувствуется, что она написана очень искренне и ощущения персонажей — это чувства самого Дагермана и от этого книга местами ужасно похожа на предсмертную записку, написанную молодым шведским автором за пять лет до суицида. Грань между сумасшествием и нормальностью стирается. Утоление вечного голода и жажды — если не смысл, то двигатель жизни, жизнь — страдание, и это страдание — маркер настоящести и мерило истинности. "Чего стоит твой мятеж, если, когда ты сыт, мысли о нем даже не приходят тебе в голову?"
Что точно можно похвалить без опаски и раздумий, так это издание — красивый томик уменьшенного формата, не книга, а маленький кирпичик тьмы.
Осознанность, именно осознанность, открытые глаза, без страха созерцающие жуткое положение, в котором мы очутились, – вот что должно стать нашей путеводной звездой, нашим единственным компасом, компасом, задающим направление, ибо если нет компаса – то нет и направления
Попадают как-то семеро потерпевших кораблекрушение на необитаемый остров, а огромная зубастая ящерица им и говорит: «экзистенциалисты, идите на фиг отсюда!» Примерно так начинается «Остров обречённых» Стига Дагермана, только ящерицы тут, увы, не говорящие.
Самое точное определение этого романа – модернистская антиробинзонада. Вместо того, чтобы сплотиться и попытаться наладить островной быт, герои максимально разобщаются и делают всё, чтобы точно НЕ выжить: выливают пресную воду, забивают на костёр, не охотятся даже на слепых птиц, и, вообще, главная их проблема – невозможность договориться, какое изображение льва вырезать из белой скалы. «Я сохраню верность своему страху, своему голоду, своей жажде, своему отчаянию, своему горю, своей страсти, своему параличу, своему полу, своей ненависти, своей смерти» – вот девиз тех, кто всю жизнь существовал с зияющей бездной внутри, не зная ни любви, ни радости, ни счастья.
Вооружившись философией Ницше, учением Фрейда и опытом человека, жизнь которого пришлась на первую половину XX века, между двумя мировыми воинами, Дагерман щедро наградил своих героев жестокими или равнодушными родителями, посттравматическим синдромом, проблемами в сексе и ощущением ненужности и отверженности, рождённым из опыта объективации и обесценивания. Автор настолько жесток к своим персонажам, что не просто одаривает их тонко чувствующей душой и проводит через череду травмирующих эпизодов, доводя тем самым до критического состояния, но вдобавок ещё и материализует их страхи, превращая жутковатые образы растущей внутри ящерицы или затаившейся рыбы в часть враждебно настроенной окружающей действительности.
В «Манчкине» есть монстр с названием «Невыразимо жуткий неописуемый ужас», которому присвоен довольно высокий уровень – четырнадцатый. Мне кажется, что придумывая этого монстра, создатели думали об «Острове обречённых», а вовсе не о Лавкрафте…
СОЯ: 8+9+7=8,0
Тяжелый и неоднозначный роман, который заставляет думать и размышлять о прочитанном. Обязательно следует ознакомиться с фактами, которые сопровождают создание этого произведения (например, времени и места, создания романа). Обвинения в шизофрении автора в ряде рецензий, как минимум неуместно. Для страдающих шизофренией характерна сосредоточенность на деталях, однако в самом романе автор замыкается на ощущениях и мыслях героев, избегая излишней детализации. Он детально препарирует героев, словно патологоанатом, страдающий некрофобией.
Но обо всем по порядку. Остров, семеро потерпевших кораблекрушение, безвыходность, боль, страх, ненависть, страшные игуаны, слепые птицы и итог - смерть в самом своём неприглядном свете. Дагерман удачно создает атмосферу, нагнетая ужас с таким неистовством, что в конце-концов теряешь контроль над собственным дыханием, а скребущие на душе кошки порождают всамделишных чудовищ. В романе прозрачно одно - он нашпигован метафорами. Правда разгадывать эти метафоры не желают те, кто заведомо ждет подсказку от писателя. Ее не будет. Не ждите.
История разматывает красный клубок, поэтому сквозь весь роман проставлены акценты сотканные из красной ленты, будь то шнурки, которым убивают одного из героев, или же красные клювы слепых птиц. Вот и еще одна метафора подгоняет первую - глаза. Они будут повсюду в этом романе, правда зачастую эти глаза лишены главного - возможности видеть, как и ряд читателей, потому что это страшно, или потому что не видеть в книге ничего - это очень просто.
Стоит отметить, что в попытке убежать от себя, мы можем заключить союз с самим Дьяволом, веря в то, что он выведет нас из окружающей тьмы, не понимая, что на деле окажемся в пучинах темной воды, где нас поджидает только смертельно опасное животное, способное убить нас.
7 героев. Это 7 дней? Или 7 смертных грехов? Или 7 страстей человеческих: голод, жажда, боль, насилие, измена, предательство и одиночество? Стяг одиночества гордо задрано и влечет нас к встрече с самым страшным - потерей надежды. Именно так и происходит с единственным героем всего романа, когда приходит понимание, что все образы, возможно лишь игра воображения человека, оказавшегося в предсмертных муках, покинутый всеми и понимающий, что выхода больше нет.
I got bullets, in the booth
Rather be your victim, than be with you
Главный представитель шведского модернизма, написан за две недели в возрасте 23 лет – эти два факта «продали» мне роман. А не пафосная цитата Леклезио на его обороте.
Создан он был вскоре после окончания Второй мировой войны, летом 1946 года, и, на мой взгляд, стал итогом размышлений Дагермана об ответственности немецкого народа и, скорее всего, его увлечения экзистенциализмом, которое в эти годы как раз получило активное развитие. Из Всемирной сети:
Это философское направление, в основе которого лежит идея о том, что люди живут в непостижимой вселенной, обречены постоянно делать выбор и нести за него ответственность. Причём они не знают, что правильно, а что нет.
Для меня тексты философов похожи на поток сознания, лишённый логики и структуры – с содроганием вспоминаю датского философа Сёрена Кьеркегора, основоположника одного из видов экзистенциализма – религиозного. Ещё есть атеистический. Если в первом случае мерилом морали – и в будущем источником раздачи компенсации за страдания – является Бог, то во втором – возникает проблема.
С одной стороны, человек сам несёт ответственность, исходя из своих личных установок, с другой – образ жизни навязывается буржуазным обществом, где он является лишь винтиком в системе. И хотя личная ответственность приравнивается обществом к коллективной, повлиять он ни на что не может – его борьба бессмысленна. Таким образом, главным лейтмотивом «Острова обречённых» является идея бессмысленности бытия – на мой взгляд.
Если вы до сих пор не уснули, поведаю о том, как это реализовано в тексте романа.
Происходит кораблекрушение, и на острове оказываются семь человек. Далее автор погружает читателя в жизнь и внутренний мир каждого из героев.
Названия глав, на мой взгляд, довольно условны и интерпретировать их можно по-разному. От одного из блогеров слышала мнение, что каждый герой и, соответственно, глава символизируют какое-то чувство – не согласна, но тоже имеет место быть. На мой взгляд, принимая во внимание контекст (экзистенциализм-ответственность-давление общества), все они страдают от навязанного им чувства вины и по-своему пытаются освободиться от него – в одиночестве, в подчинении, в бунте. Каждый герой выбирает своё средство. И сопровождается это внутренними страхами, многие из которых имеют физическое/метафорическое воплощение, что приводит к размытию границы между реальностью и галлюцинациями.
В общем, все герои замкнуты на себе и даже не пытаются как-то взаимодействовать, искать пути своего физического выживания (потому что внутреннее уже мертвы?) – хотя бы в плане поиска еды, которой на острове достаточно, или воды, – предпочитая страдать от голода и жажды.
О том, что произойдёт, когда герои наконец-то попытаются сделать что-то сообща, повествует последняя часть.
Атмосфера получилась сюрреалистическая, что, конечно, добавило своей изюминки, и, в целом, читать было любопытно – но не более того. Секреты бытия автор мне не открыл, а выбранная реализация – пусть и интересных идей – не вызвала сильного эмоционального отклика. Что странно, на самом деле – при таком глубоком погружении во внутренний мир персонажей.
P.S. Один из авторов обзора на «Остров обречённых» назвал «Повелителя мух» детским садом: Уильям Голдинг якобы оставляет веру в человечество. Не могу не высказать своё несогласие. Запомнились два аргумента: - наличие героев, которые до конца следуют моральным принципам, не отрекаются от них. В пример приводится Хрюша. Герой, которого убивают и принципиальность/правильность которого, как и смерть никого не меняют; - есть выжившие, и ребят в конце концов спасают взрослые. Тут, наверное, следует пояснить: все дети на острове в конце концов делятся на два племени. Во главе одного стоит Ральф (демократия/добро/порядок), во главе второго – Джек (анархия/зло/хаос), что символизирует не только двойственную природу человека, но, поскольку главными героями выступают дети, подчёркивает, что подобное развитие событий оказалось возможным в том числе потому, что в таком возрасте ещё не у всех сформировались понятия о морали, выработались сдерживающие животные инстинкты факторы. Так вот – в последней сцене всё племя Джека гонится за Ральфом, чтобы его убить. И мальчик падает к ногам взрослого мужчины, который оказывается…военным. И где тут вера в человечество?
И, к слову, в «Повелителе мух» много символизма, который хорошо считывается без всяких там методичек (или так: большинство из символов – зависит от читателя, наверное). Но даже если воспринимать роман буквально, без всяких заложенных смыслов, читается он очень увлекательно и в эмоциональном плане трогает больше, чем «Остров обречённых».
Но каждому своё, конечно.
Жизнь показалась бегом по огромному лабиринту – такие строят на самых современных дорогостоящих детских площадках – а в центре, как на троне, лежит манящая жемчужина, и розовощёкие юнцы, свято веря в то, что лабиринт устроен по-честному, бегут к ней со всех ног, ликуя и думая, что совсем скоро достигнут цели. Один круг, второй, проходит жизнь, а человек продолжает бежать, убеждённый в том, что всем, кто бежит со всех ног, будет счастье, и только когда становится уже слишком поздно, он замечает, что вовсе не приближается к центру. Архитектор лабиринта на самом деле построил много ходов, но лишь один из них ведёт к жемчужине, а значит, миром правит не всевидящее правосудие, а слепой случай – именно он сияет в глазах всех бегущих; и только когда человек понимает, что обратного пути уже нет, – если вообще понимает, – до него вдруг доходит, что он посвятил все свои силы бесплодным усилиям, которые никогда и не могли привести к какому-либо осязаемому результату.
Одно из литературных открытий этого года для меня - это роман шведского писателя Стига Дагермана «Остров обреченных». Написанный в 1948 году, он только сейчас был переведён и издан в России замечательным издательством Ивана Лимбаха.
После кораблекрушения пятеро мужчин и две женщины оказываются выброшенными на необитаемый остров - такова фабула этого романа. Самое страшное на этом острове, не голод или жажда и не какие-либо чудовища обитаемые на нем, а те демоны, которые внутри каждого из спасённых. Дагерман обманывает ожидания, ведь вопреки типовым историям о выживании людей после кораблекрушения, рассказывается история о людях, цель которых «не-выжить».
Роман состоит из двух частей, в первой части (сильнейшей по моему мнению) путём использования прямой, несобственно-прямой речи, а местами и потока сознания, препарируется каждый герой, его внешняя и внутренняя жизнь, а во второй части герои взаимодействуют друг с другом. Роман наполнен снами и галлюцинациями, которые не отличить от реальности, а мрачные метафоры и образы, напоминающие прозу экспрессионистов, создают напряжённую и тревожную атмосферу экзистенциального романа.
«Остров обречённых» - это роман о смысле бытия, текст поразительной силы и мощи, а финальная глава просто заставила меня застыть в немом восторге. Гениальная книга, которая должна стоять в ряду великих модернистских романов
«Остров обреченных» kitobiga sharhlar, 16 izohlar