Остров обреченных

Чтобы сделать окончательный вывод об этом произведении, я все-таки «домучила» эту книгу до своей последней страницы. Совершенно не советую ее читать людям, находящимся в депрессии. Здесь только тема одиночества кажется занимает точно больше ста страниц!

Прельстившись отзывами о том, что это Робинзонада, только наоборот, я рассчитывала хотя бы на какую-то динамику событий. Вместо этого, автор, совершенно не торопясь, смакуя и «размазывая по страницам» поток сознания о внутренних страданиях и травмах героев, погружает нас в какую-то пучину бессмысленности их жизни и происходящего.

Возможно, эта книга просто для подготовленных и более эрудированных читателей, по сложности прочтения я ее сравниваю с «Венериным волосом» Михаила Шишкина, даже немного стыдно их сравнивать, в последнем-то гораздо-гораздо больше смысла. Как оказалось, автор страдал шизофренией, это многое объясняет.

Безумно захватывающая книга. Из описания уже немного понятно, что нас будет ожидать, но оно не раскрывает всей глубины этой книги. Окунайтесь в эту историю с первой строки романа «Две вещи внушают мне ужас: палач внутри меня и топор надо мной». Читайте, вчитывайтесь. Лично мне хочется «растащить» эту книгу на цитаты.

К середине книги я узнала, что автор шизофреник, но это никак не повлияло на восприятие текста, как наркоманского. Так как от меня одинаково далеки и мышление шизофреника, и мышление наркомана. Ну, здоровая я. Дико извиняюсь.

К концу романа там появились более внятные мысли, но они всё равно сильно разили модернизмом, постмодернизмом и гнилыми ящерицами. Опять же я слишком унылая и здравомыслящая для таких выкрутасов. Не интересно, скучно, не трогает. Правда, это с возрастом пришло. В студенческие года искренне считала, что постмодернизм это круто и понятно, и прям вот я тоже так чувствую. "Всё проходит. И это пройдет". Сейчас читаю и только одна мысль - я воспринимаю мир иначе. А вот это болезненное, обострённое и вопящее, гнетущее и гниющее мне не близко совсем.

Умные люди увидели в романе глубокое исследование темы одиночества и чувства вины. Исследования не заметила. Копания в болезненном для автора - много, собственно, весь остров про это. И вроде бы там 7 разных персонажей и 7 вариантов мировосприятия предполагается. Но это иллюзия. Там один герой и его разрывает внутриличностным конфликтом. Части его личности меряются одиночеством, совершенно не замечая, что их толпа и вот это "мы одиноки" звучит нелепо. Либо мы, либо одиноки. Я вообще заметила, что чем больше у человека внутреннего чувства, что он одинок/оригинален/неповторим/уникален, тем настойчивее его желание оказаться в толпе и качественно всем объяснить, что он один. Более того, он пестует своё одиночество, гордится им, но при этом в социум его тянет со страшной силой. И вот книжку хочется издать и в комментариях к сообщениям незнакомых людей отметиться - высказаться. Вбросить своё одиночество, чтоб было позаметнее, как он одинок. У меня стойкое чувство, что это театр - и не столько одиночество, сколько истеричность. По-настоящему одиноких людей не слышно и не видно.

По поводу чувства вины мне тоже не особо близки страдания автора. Я слишком чёрствая. И для норм современного (или даже человеческого) мира это означает, что я нормальная, в смысле здоровая, соответствую стандартам. У Дагермана чувствительность к некоторым аспектам бытия намного выше. Он (или его альтер-эго) испытывает не конкретное чувство вины, а вообще. Капец с такими тонкими настройками жить. Он же вроде покончил с собой? Не удивляет. Но и не очень трогает. Сложно думать, когда у тебя нервы оголены. Мы поэтому с ним не находим общих точек. Он с болью устами одного из персонажей восклицает: "нельзя же слушать всех, кто плачет в этом мире". Полагаю, что Дагерман как раз слышит и испытывает чувство вины за то, что кому-то плохо. Но так действительно нельзя жить. У человеческой психики нет такого резерва, чтобы вывезти все беды мира. "Лично я считаю, что невиновен лишь тот, кто либо еще не родился, либо уже умер". Дагерман своими же действиями доказал, что жить с таким мировоззрением невозможно. Но ему зачем-то надо втянуть меня, читателя, в свой бред.

И теперь вам так страшно, что и я уйду от вас, что вы пытаетесь удержать меня, сделав таким же больным, заразив меня вашей жуткой болезнью.

Не читайте шведских шизофреников модернистов до полного становления вашей личности. Мало ли что.

19.09.2024. Остров обреченных. Стиг Дагерман.1946 год Пустынный остров становится последним прибежищем для тех, кто выжил после кораблекрушения. Вдали от цивилизации люди оказываются в ловушке бесконечной борьбы с самими собой и окружающей пустотой. Каждый шаг на этой земле напоминает о том, что надежды нет, а любые попытки сохранить порядок и человечность обречены на провал. Лица героев, некогда скрытые под масками, обнажают глубокие страхи, отчаяние и осознание бессмысленности существования. Остров становится символом изоляции и неизбежного конца, где единственными постоянными величинами остаются смерть и абсурд. «Остров обречённых» — это мрачное и философски насыщенное произведение шведского писателя Стига Дагермана. В центре романа — группа людей, оказавшихся на необитаемом острове после кораблекрушения. Эти персонажи представляют разные социальные классы и взгляды, что позволяет автору воссоздать модель общества, помещённую в экстремальные условия. Остров становится символом замкнутости, изоляции и неизбежности страданий. Роман можно сравнить с другими произведениями, исследующими тему изоляции и замкнутого общества, например, с «Повелителем мух» Уильяма Голдинга. Однако, в отличие от Голдинга, который концентрируется на деградации человеческой природы в условиях дикости, Дагерман рассматривает более абстрактные вопросы: смысл жизни, социальные механизмы и смерть. Плюсы романа связаны, прежде всего, с его глубокой символикой и мастерством в создании атмосферы изоляции и отчаяния. Место действия — это не просто пространство, а символ экзистенциальной пустоты, в которой персонажи теряют связь не только с внешним миром, но и со своим внутренним. Это позволяет автору через образы героев показать процесс постепенного срывания масок и деградации человеческой природы, что помогает раскрыть сложные психологические аспекты личности. Напряжённость усиливается благодаря динамике взаимодействий между героями, отражающей их внутренние страхи и метания. Также стоит отметить философскую глубину произведения. Вопросы жизни и смерти, смысла существования и человеческой борьбы с абсурдностью бытия создают многослойную структуру повествования. Это не просто история выживания на отдалённом острове, как в классической робинзонаде, но и размышление о природе человеческой сущности. Каждый персонаж представляет собой определённый архетип, отражающий разные стороны человеческой натуры, а их поведение — это столкновение этих архетипов с необратимой катастрофой. Однако в романе бросаются в глаза и минусы. Произведение чрезмерно мрачно и тяжеловесно. Постоянное погружение в состояние отчаяния, где нет места надежде или позитивным переменам, может утомлять. Книга словно затягивает в бесконечную, вязкую тьму, где любая попытка найти хотя бы проблеск света оказывается бессмысленной. Кроме того, символизм и философские размышления перегружают роман. Автор вводит большие объёмы абстрактных размышлений и метафор, что замедляет действие и отодвигает сюжет на второй план. Герои кажутся зацикленными на своих внутренних переживаниях, что придаёт повествованию монотонность и однообразие. Наконец, один из ключевых недостатков произведения — его ощутимая мизантропия. Пессимистичный взгляд на человеческую природу и неизбежное разрушение всех общественных и личностных устоев кажутся чрезмерно циничными. Отсутствие многогранности в изображении человеческой натуры (которая показана только в тёмных тонах) создаёт впечатление, что роман сосредоточен исключительно на негативе, упуская важные детали, которые могли бы сделать картину более реалистичной и сбалансированной. Несмотря на глубокий символизм и философские размышления, книга оставляет после себя угнетающее пессимистично-депрессивное послевкусие.6 из 10.

«Осознанность, именно осознанность, открытые глаза, без страха созерцающие жуткое положение, в котором мы очутились, — вот что должно стать нашей путеводной звездой, нашим единственным компасом, компасом, задающим направление, ибо если нет компаса — то нет и направления...Я не согласен делить действия на добрые и злые, на хорошие и плохие или даже на правильные и неправильные — я готов различать лишь контролируемые и неконтролируемые действия, осознанные и неосознанные, а поскольку самое важное — оставаться верным своему направлению и едва заметной вдалеке, а может быть — и вовсе незаметной цели, то главное различие я провожу именно между тем, что я контролирую, и тем, что я не контролирую...Я сохраню верность своему направлению во всех его проявлениях — сохраню верность своему страху, своему голоду, своей жажде, своему отчаянию, своему горю, своей страсти, своему параличу, своему полу, своей ненависти, своей смерти...Но что есть вся мировая литература по сравнению с одним-единственным талантливым самоубийством? Что такое жизнь по сравнению с одной-единственной неудавшейся попыткой самоубийства, что значит достойная жизнь по сравнению с достойной смертью?» Стиг Дагерман.Грань между сумасшествием и нормальностью стирается. Утоление вечного голода и жажды — если не смысл, то двигатель жизни, жизнь — страдание, и это страдание — маркер настоящести и мерило истинности. "Чего стоит твой мятеж, если, когда ты сыт, мысли о нем даже не приходят тебе в голову?" @ivan_reads

Читать, но быть готовым к сложному слогу и тяжелым последствиям.