Kitobni o'qish: «Наша тыквенная история»

© А. Паршкова, текст

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© Мария Смирнова, иллюстрация на обложке

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Все события данной книжной истории вымышлены, любое сходство с реальными людьми случайно

Посвящается моим родителям, всегда бесконечно верившим в меня

Пролог

Октябрь 2025

Мелодичная трель звонка явно обрадовала хозяев 67-й квартиры: дверь открыли почти молниеносно. На пороге перед высоченным курьером стояла очаровательная женщина лет сорока. Светлые волнистые волосы, небрежно собранные на затылке, мягко развевались по плечам. На стройное тело был накинут халатик-кимоно, лицо благоухало свежестью, на губах играла улыбка; казалось, она очень долго ждала этой посылки и заранее предвкушала радость от момента, когда в ее руках окажется замечательный сверток или небольшая коробка.

– Добрый день! – Рост курьера был высоким, а голос – низким. – Мадам Клеменси?

– Добрый! – Она так и продолжала сиять, стоя на пороге и беседуя с этим молодым человеком, годящимся ей по возрасту в сыновья. – Только не мадам. – Она чуть игриво улыбнулась курьеру. – Мадемуазель Клеменси.

– Простите. Конечно же, мадемуазель, – чуть виновато улыбнулся в ответ на ее слова молодой человек.

– Ничего страшного, бывает. Где мне нужно будет расписаться?

– Вначале необходимо проверить товар на наличие возможных дефектов. Если все хорошо и он вас устраивает – подпишите в специальной форме. – Он бережно протянул ей небольшую, аккуратно упакованную посылку.

Мадемуазель нетерпеливо разорвала упаковку и была, кажется, в это мгновение на седьмом небе от счастья.

– О-ля-ля! Наконец-то! Я так ждала ее!

Курьер удивленно взглянул на женщину, которая так искренне радовалась новой книжке, и одновременно подумал про себя, что он давно не видел подобной реакции от чего-то простого, что не измерялось внушительным денежным эквивалентом.

В посылке и в самом деле была книга, по всей видимости, художественная. Она листала ее, внимательно смотря, нет ли где типографского брака, а он тем временем незаметно наблюдал за ней. Однако «незаметно» это было лишь в его воображении – женщина все прекрасно замечала в каждой грани эмоций на его любопытном лице.

Парнишке показалось, что книжка из посылки для мадемуазель Клеменси, скорее всего, была от иностранного автора. Поль, как и многие студенты, подрабатывал в курьерской службе, большую часть дня проводил в университете, благодаря чему немного знал английский, поэтому так легко и прочел заглавие на обложке. Оно было вроде бы банально-сентиментальным, но отчего-то цепляло, возможно, из-за того, что идеально подходило к погоде за окном, – «Осенние встречи».

«Ну да, надо было догадаться, – подумал он про себя, – вся обложка – в осенних листьях и оранжевых тыквах».

Чуть ниже заглавия было указано и имя автора произведения.

«Ничего себе! Да ведь автор этой книги – сам Генри Фокстрейт! Вот Лили удивится!» – заметил про себя Поль, попутно восхищаясь мадемуазель Клеменси, читающей в оригинале. Девятнадцатилетняя Лили, девушка Поля, обожала этого знаменитого писателя-американца. Известен он был далеко за пределами родной страны. Читатели изо всех уголков земли обожали романтичность его книг, подлинную лиричность сюжетов и душевность прозы. Однако именно этой книги – «Осенние встречи» – Поль у нее на полках никогда не замечал.

От мадемуазель Клеменси не укрылось то, с каким восторгом и азартом загорелись глаза молоденького курьера при взгляде на обложку долгожданной книги, полученной ею сегодня. А впрочем, чему удивляться? Ее глаза наверняка сейчас были такими же – огромными и радостными.

– Вы тоже неравнодушны к творчеству мистера Генри Фокстрейта? – как можно непринужденнее спросила она, учитывая официальный статус разговора с курьером на лестничной клетке. Легкой беседой ей захотелось немного поднять настроение человеку, вынужденному, несмотря на проливной дождь, вовремя доставлять посылки получателям.

– Да нет, что вы. Просто моя девушка Лили очень увлекается его произведениями, у нее собрана почти вся коллекция его книг, но вот что-то этой книги («Осенние встречи», да? Я правильно перевел?) я у нее пока не видел…

– А вы и не могли ее видеть, – мягко улыбнулась очаровательная блондинка. – Она ведь вышла в Америке буквально на днях, ее еще не успели перевести на французский.

– Понятно. Надеюсь, что она скоро появится и у нас в магазинах. Тогда я обязательно куплю экземпляр для Лили. А что по поводу вашей книги? Замечаний к качеству товара у вас нет? Возвращать не будете? – спросил он и широко улыбнулся.

– Ни в коем случае! – Она театрально прижала книжку к груди и звонко рассмеялась в ответ. – Я с ней теперь точно не расстанусь!

Поль снова улыбнулся в ответ: до чего же легкой в общении была эта незнакомка, светящаяся счастьем и озаряющая им всех вокруг, включая его самого.

– Отлично. Приятно, что доставленная нами посылка вас сегодня порадовала. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь… и здесь, да, и чуть ниже. – Курьер услужливо протянул ей бланк доставки заказа, на котором хозяйка квартиры торопливо вывела свой аккуратный автограф. – Прекрасно! Отличного вам дня, мадемуазель Клеменси! – Радость парня тоже была искренней и неподдельной. Нечасто ему попадались такие доброжелательные и радушные клиенты.

– И вам удачного дня! – Напоследок она еще раз мягко и нежно улыбнулась молодому человеку. – Благодарю за посылку.

Когда входная дверь за курьером захлопнулась, мадемуазель Клеменси вдруг в одночасье осталась наедине со своими мыслями. Воцарившаяся в квартире тишина, однако, вовсе не пугала ее. Изредка женщина любила эти трогательные минуты уединения и даже радовалась им: появлялась возможность собрать все эмоции и подумать наконец о чем-то действительно важном – в суете и рутине дней времени на это банально не оставалось.

Валери бросила взгляд в зеркало, поправив локоны, и перевернула листок настенного календаря. До главного осеннего – и ее любимого! – праздника оставалось всего-то несколько дней. Ее тут же охватило приятное чувство предвкушения, и с улыбкой, которая не сходила с ее губ в это прекрасное, хотя и дождливое октябрьское утро, произнесла про себя: «С этой книгой у меня будет самый романтичный Хэллоуин в жизни».

Она нежно погладила обложку романа и отправилась завтракать. На столе давно ждали вкуснейшие в мире круассаны с ее любимой вишневой начинкой.

Глава 1

Октябрь 2024

– Лиз! Кейт! Идите сюда! Где вы там?

В шумном потоке подруги узнали голоса, зовущие их. Однокурсницы обнаружили что-то интересное и спешили этим поделиться с другими.

Так, это явно было что-то новенькое – цепкий, натренированный взгляд подобное выявлял обычно без заминки. Все входящие в главный корпус университета – студенты и преподаватели – сразу замечали обновление, как обнаружили его и две девушки, непохожие друг на друга, как небо и земля.

На доске объявлений одного из лучших учебных заведений Нью-Йорка красовался плакат. Яркий и блестящий, выполненный в оранжево-черных тонах, со специально вырезанными неровно краями – он сразу притягивал к себе всеобщее внимание. Всем хотелось побыстрее узнать последние новости из насыщенной жизни университета. С недопитым кофе в пластиковом стаканчике, с недоеденной булкой, в наушниках, быстро, на автомате набирая сообщения на смартфонах, студенты торопились быстрее пройти к афише. Подходили задумчивые и заинтригованные, уходили – в радостном предвкушении чего-то нового и необычного, с ворохом грандиозных замыслов в голове.

В числе прочих изучающих афишу были те самые две симпатичные девушки, примерно одного роста и возраста. Правда, совершенно разные, если говорить о характере и внешности: одна из них была яркой шатенкой, вторая же могла похвастаться черными как смоль волосами.

Судя по улыбкам, новость их явно обрадовала.

Октябрь 2012

– Лиззи, Лиззи, смотри! Тебе нравится?

Смешная, чуть пухленькая семилетняя малышка бежала к маме, высокой и стройной симпатичной женщине с рыжеватыми волосами до плеч.

– Да, мамочка, очень! Но вот та, – и забавная девчушка показывала крохотной ладошкой куда-то левее, – мне нравится гораздо больше! Мам, ну можно мы все-таки ту возьмем? Мам, ну пожалуйста! Она ведь такая красивая, самая-самая красивая из всех! Ну правда же, мам? Мам, ну можно? Пошли, я тебе покажу ее! Ну мам!..

Женщина смеялась, глядя на дочурку, нежно поглаживая по голове и вспоминая себя в ее возрасте: она точно так же когда-то вечно спорила с родителями по поводу самой лучшей, самой замечательной тыквы на Хэллоуин. Спорила и со старшим братом, и с бабушкой, и с дядей… Воспоминания были одновременно радостные и грустные: ведь в страшной автокатастрофе, когда женщина была совсем маленькой, погибла почти вся ее семья – и на всем белом свете она осталась вдвоем со старенькой бабушкой. А потом и ее не стало: все мы, как известно, не вечны…

Саманта выросла, отучилась в университете и стала дизайнером, чтобы уже никто не смел ей указывать, что красивее, – теперь она сама диктовала вкусы многочисленным клиентам.

«А у моей малышки есть только я», – вдруг подумалось ей. Впрочем, грустить в компании Лиззи не получалось: рыжий огонек поднимал Саманте настроение, несмотря на все жизненные неурядицы и проблемы. При одном взгляде на дочурку ее всегда охватывала какая-то беспредельная нежность.

Набежавшие мысли неожиданно прервала та самая красавица. Дочка, отбежавшая было на пару метров, вернулась к маме. «Как же все-таки быстро детям надоедает стоять на одном месте! Вот уж егоза и непоседа!»

– Мам! Ну ты чего! Ну правда же та тыква самая лучшая? Ну ты ведь все здесь уже посмотрела, – при этих словах девочка оглянулась по сторонам, будто подтверждая своим растерянным взглядом: «Смотри же, нет ведь ничего подходящего!» – Ну пошли, чего мы здесь стоим? Вдруг все тыквы раскупят? И нам ничего не останется! Смотри, сколько там людей, целая уйма! Ну пойдем же… – Она нетерпеливо тянула Саманту за руку. Казалось, еще немного, и из глаз малышки хлынут слезинки: самые красивые тыквы расхватают, пока они с мамой здесь прохлаждаются!

«Какая она у меня все-таки смешная и очаровательная!» – улыбнулась про себя Саманта наивным словам дочки.

– Пойдем, радость моя! Еще не хватало самую прекрасную тыкву упустить! Мы ее никому не отдадим! Давай с тобой наперегонки, а? Кто быстрее добежит? На старт, внимание… марш!

Лиззи, этого маленького рыжего чертенка, долго уговаривать не пришлось.

Мгновением раньше Саманта успела улыбнуться хозяину фермы, стоявшему неподалеку. Он гордо обходил свои владения, всем видом демонстрируя: «Лучшей тыквы, чем у меня, на главный осенний праздник вы ни за что не найдете. Все самое лучшее – у меня!»

Саманта и Лиззи побежали до той «самой красивущей тыквы на свете». В том, что она действительно окажется самой подходящей, женщина даже и не сомневалась: у дочки, этой наивной и милой крохи, был вкус на такие вещи.

Саманта намеренно чуть замедляла движение, позволяя Лиззи себя обогнать. Доставлять радость дочурке было ее главным удовольствием. А приблизившись к символу предстоящего осеннего праздника, она поняла, что Лиз – ее Элизабет Беркли – с выбором не ошиблась. «У этой малышки точно есть вкус, вся в меня, ничего не скажешь! Еще один дизайнер подрастает», – с гордостью подумала про себя Саманта, профессиональной сферой деятельности которой уже много лет являлся дизайн интерьеров. Дизайнером, кстати, она была успешным и востребованным: так, очередь из клиентов мисс Беркли всегда оказывалась расписана на несколько месяцев вперед. На работе она всегда оставалась амбициозным специалистом, точно знающим и понимающим потребности клиентов, дома же была самой счастливой матерью очаровательной малышки, пусть и воспитывающей ту в одиночестве. Впрочем, вряд ли можно считать действительно одиноким существование бок о бок с этой ласковой непоседой, что никогда не давала скучать.

Она молча и восхищенно взирала сейчас на золотисто-оранжевое чудо, покорившее своим видом малышку. Тыква и впрямь была весьма достойной того, чтобы отпраздновать самый захватывающий, самый яркий, самый классный Хэллоуин. Будто завороженные, они молча стояли рядышком друг с другом.

– А ты молодец, Лиззи, – похвалила она девочку. – Конечно, берем, даже без вопросов! Чего здесь думать? Реально ведь самая лучшая тыква на свете! И как тебе только удалось ее отыскать среди множества тыкв, а? – Ей хотелось чуть подбодрить Лиззи, и она задавала эти вопросы, изредка поглядывая с нескрываемой нежностью на рыжеволосое чудо, так весело суетившееся и копошащееся сейчас у ее ног.

Лиззи, эта смешная девчонка, в самом деле никогда не могла устоять и усидеть на одном месте: ей было любопытно абсолютно все на этом свете! И это оказывалось так удивительно – открывать мир вместе с нею. Жадная до новых впечатлений, Лиззи всегда успевала обежать все вокруг, пока мама не спеша разговаривала с продавцами, клиентами и своими подругами. А прибегая обратно, всегда сбивчиво тормошила родительницу со словами, казавшимися окружающим невежливыми: «Мам! Ну ты чего! Пошли скорее! Там еще много интересного!» Саманте в таких случаях приходилось второпях прощаться с людьми, извиняюще улыбаться при этом («Простите нас, пожалуйста, но нам и правда пора. Дети, сами понимаете…») и идти вслед за юной и такой нетерпеливой леди-егозой. Окружающие понимающе хмыкали и провожали взглядами мать с дочкой.

Иногда она была даже рада заканчивать разговоры подобным образом: с несмышленым ребенком ей порою и правда бывало интереснее, чем со скучными взрослыми, говорящими исключительно о себе, о своих многочисленных проблемах и без конца жалующимися на непростую жизнь. «А у кого она простая? Неужели на свете бывают такие счастливчики? Вот бы посмотреть на них хотя бы одним глазком», – думала Саманта при этом, вздыхая про себя: ее собственную жизнь простой назвать было никак нельзя.

«Лиз самой впору быть символом этого огненного праздника, как, впрочем, и мне», – мысли Саманты текли неспешно по раз и навсегда когда-то заданному кругу. О нежно любимой дочери, когда-то в одночасье подарившей ей (самим фактом своего рождения) самое главное счастье в жизни – смысл и любовь; о доме и работе, которую она обожала и спешила на нее всегда, как на праздник; о многочисленных клиентах, которых она уважала не только как людей, оплачивающих ее деятельность; о смелых интерьерных проектах, как уже начатых, так и еще только планировавшихся и существовавших исключительно в ее воображении, а оно у нее еще с детства было богатым.

Именно в такой последовательности и были всегда расставлены жизненные приоритеты мисс Саманты Беркли. А роскошный – огненно-рыжий со всполохами – цвет переливающихся волос мамы и ее дочки, похожих друг на друга до мельчайших деталей, привлекал внимание посторонних и был гордостью их небольшой, но дружной семьи.

– Теперь слушай меня внимательно, Лиззи. Беги к тому высокому дяде с черной бородой (видишь, вон там стоит, у забора, я с ним до этого говорила, помнишь?) и передай ему, что мы уже выбрали свою красавицу-тыкву, а я сейчас сама подойду и оплачу покупку. Хорошо? Все понятно? – Мама мягко похлопала дочурку по макушке, а Лиз вприпрыжку побежала к хозяи- ну фермы – чужих людей она не стеснялась, оставаясь всегда открытой и доброжелательной.

– Да, мамуль, я все поняла, я мигом! – Девчонки и след простыл: бежать за тыквой, которая так понравилась ей самой и которую одобрила даже мама, было приятно вдвойне.

Мистер Барнс тем временем и сам давно понял – за столько лет работы на ферме его глаз был уже наметан, – за какой именно тыквой пришли к нему сегодня эти две очаровательные леди, похожие друг на друга как две капли воды. Запыхавшись и не давая себе ни минуты времени на то, чтобы отдышаться (не хотелось же, чтобы тыкву увели из-под носа!), Лиззи сразу же сообщила ему все в точности, как наказывала мама. Фермер радостно улыбнулся про себя: «А я был все-таки прав. Вот что значит профессионализм!»

Барнс был доволен выбором покупательниц и оказался совсем не удивлен: ему самому выбранная женщиной и ее дочкой тыква тоже нравилась больше остальных. Ровная, гладкая, как на подбор, без единого изъяна или пятнышка, внушительных размеров, но не огромная, она действительно воплощала в себе все мечты о дерзком празднике. Хэллоуин он, как и многие его соотечественники, обожал с детства. А иначе стал бы он заниматься выращиванием тыкв на продажу?

Глава 2

Октябрь 2024

– Лиззи, беги к тому дяде и скажи, что мы уже выбрали свою красавицу-тыкву… – вполголоса, растерянно (и думая, что про себя, а на самом деле вслух) произнесла стоящая у афиши рыжеволосая студентка юридического факультета престижного нью-йоркского университета.

– Ты что-то сказала? Прости, не поняла, о чем ты… – не расслышала ее подруга, удивленно приподняв красиво, как с картинки, подведенные брови.

– Да так, ничего, вспомнилось вдруг что-то из детства. – И девушка вновь внимательно посмотрела на плакат, ясно гласивший, что «тридцать первого октября на мистику и ужасы объявлена амнистия», что «ведьмам и кровопийцам просьба подготовиться заранее и ни в коем случае не опаздывать: бал у Сатаны начнется ровно в девять вечера, а все опоздавшие пусть отправляются восвояси – на метле ли, на черте ли – без разницы», а «вступительный взнос небольшой, продавать душу дьяволу вам точно не придется, по крайней мере, не в этот раз». Составитель текста пребывал явно в ударе, сочиняя заманивающие строчки. Креатива, по крайней мере, ему точно было не занимать, это чувствовалось.

– А я бы пошла, – бойко, но при этом трогательно-мечтательно заявила подруга-брюнетка с роскошными формами. – А ты, Лиз, как? Пошла бы? Перевоплотилась бы в ведьмочку на полдня? Хотя какая из тебя ведьма? Так, фея-крестная скорее или подружка главной ведьмы…

– Я у Мэтта спрошу. Хорошо, Кейт? – тихо и полувопросительно ответила ее подруга, все еще не отрывая взгляда от афиши: ну до чего она была хороша!

– Спрашивай, Лиз. Мне-то что? Я в любом случае пойду – с тобой или без тебя. Обожаю Хэллоуин еще с раннего детства, и такое событие грех пропускать. Наверняка все наши соберутся, да и старшекурсники тоже. Все классные ребята там будут, я уверена! А музыка… Ты видела, кто указан в диджеях? Это же бомба! Нет, ты как хочешь, а я такое пропускать не намерена. Такой шанс оторваться потерять точно нельзя.

– Я тоже с детства люблю праздновать Хэллоуин, – робко призналась Лиз. – Мы с мамой всегда его отмечаем. Вернее, всегда отмечали, – едва слышно произнесла она окончание фразы. Впрочем, Кейт и не услышала его или же просто не обратила внимание, погруженная в свои мысли, явно не связанные с подругой и переживаниями из ее детства.

– Да? Это интересно. – Весь вид говорившей сейчас ясно показывал, что ей это было не особенно и интересно, но приличия требовали поддержать разговор, а иначе вышло бы невежливо. – И как же вы его отмечаете?

Октябрь 2012

Они еле тогда дотащили ее до машины – Лиззи, эта рыжеволосая хулиганка, и в самом деле выбрала одну из самых внушительных тыкв среди имеющихся на ферме – не самую большую, правда («И на том спасибо!» – вздыхала про себя Саманта), но и уж точно не самую маленькую. Посетителей в тот день было много: до самого праздника оставались считаные дни, поэтому донести всем покупателям их покупки до машины мистер Барнс бы не смог просто физически, хотя и стремился всегда помогать клиентам.

Саманта и Лиззи несли их сокровище, выбранное с любовью и вниманием, очень бережно, как что-то донельзя хрупкое, словно стеклянное, уже заранее предвкушая совместную радость, когда они доберутся до дома и займутся главным – процессом вырезания тыквы. Для чего же еще предназначен Хэллоуин, как не для этого?!

Женщина не ошиблась: весь следующий день дома только и разговоров было что об этом – как и чем они ее будут вырезать, кто начнет, где поставят, да и много чего еще они успели обсудить за тот день, казавшийся малышке практически резиново-бесконечным. Ей так нестерпимо хотелось приступить к главному, а любимая мамочка то и дело твердила: «Не сейчас. Не торопись, Лиззи, мы обязательно все успеем!» Дочка, впрочем, слушала вполуха (хоть и слышала все прекрасно!) и задавала, задавала, задавала столь же бесконечные ряды вопросов…

«И откуда у нее только силы берутся?!» – всегда удивлялась про себя Саманта неутомимому любопытству дочери, немного даже завидуя, ведь всем взрослым подольше хочется сохранить этот незамутненный и открытый детский взгляд на мир.

– Мам, ну когда же? Когда мы начнем ее вырезать? А мне ведь тоже можно будет, да? Ну скажи! Ну что же ты молчишь, мам? Можно мне тоже? Я тоже хочу! Очень-очень хочу! Мам! Ты меня слышишь? – Лиззи весь день тормошила Саманту вопросами, но та умела оставаться непреклонной.

– Конечно, моя сладкая! Ты же моя главная помощница! – Саманта порою не успевала отвечать на неиссякающий поток вопросов ее маленькой помощницы. В солнечной макушке их копошилось слишком много – вопросов обо всем на свете. Но при этом подобное любопытство не раздражало – напротив, женщине всегда было чертовски приятно утолять любознательность маленькой леди и вспоминать в подобные моменты о том, что именно она мама этой очаровательной «всезнайки».

Тот день для Лиззи и вправду тянулся, кажется, бесконечно. Они успели с мамой и пообедать, и поиграть, и вкусно поужинать. Особой прелестью дня стала прогулка в парке. Как же красиво все-таки было в их местном сквере в разгар осени! Век бы бродить по этим тропинкам, усыпанным желтыми, хрустящими под ногами листьями, прямо как в любимом фильме Саманты «Осень в Нью-Йорке», только импозантного Ричарда Гира недоставало для полного счастья… Впрочем, Саманте с головой хватало для счастья и Лиззи.

Когда за окном наконец-то начало темнеть, мама зашла в детскую комнату и не успела даже произнести заветного: «Ну что, пойдем, моя красавица, вырезать тыкву к празднику? Ты готова мне помогать?» – как дочурка сломя голову уже бежала к ней, понимая все без слов: слишком долго она ждала этой минуты, чтобы медлить теперь. Конечно, она будет самой лучшей маминой помощницей, и у них получится самая красивая тыква на свете!

Этот вечер запомнился им тогда обеим надолго, если не на всю жизнь: Саманта впервые рассказывала дочери историю праздника и терпеливо учила ее вырезать его главный и неизменный атрибут. Давать семилетнему ребенку (да еще такой непоседливой егозе, как ее Лиззи) в руки острый режущий предмет Саманте дико не хотелось (боялась до ужаса, если честно признаться). Но обещала ведь! А как не исполнить обещание, данное этому чудесному ребенку? Поэтому как могла, твердо придерживая своей рукой ручонку дочери и осторожно ее направляя, вела ножом, даря тыкве, до этого полностью бездушной и обезличенной, настоящие глаза и рот. Да, их тыковка оживала и преображалась прямо на глазах! Малышка была в восторге, как и ее мама.

– Мам! У меня все хорошо получается? Все правильно я сейчас делаю? Так ведь надо? Мам? – Лиззи была в своей манере: умудрялась задавать своей мамуле тысячу вопросов в минуту и при этом – удивительное дело! – не надоесть и не достать человека, до того мило у нее это выходило.

– Конечно, мое солнышко! Давай, вот так, а еще здесь, да-да, не спеши только, не надо никуда спешить, у нас с тобой еще много времени, давай вот так, аккуратнее… Эй, осторожнее! Не поранься, моя красавица, нам ведь еще до Хэллоуина с тобой нужно дожить… – Саманта подбадривала дочь, отмечая ее успехи. А получалось, кстати, действительно неплохо.

«Классный будет Хэллоуин!» – подумала она про себя.

Затем, когда главный атрибут «Джек-с-фонарем» (история праздника Лиззи тоже очень понравилась!) был наконец готов (получилось на славу – что есть, то есть) и водружен на центральное место в их доме, обеденный стол в гостиной, они с огромным наслаждением принялись развешивать по всему дому зловещие фонарики, купленные накануне в небольшом магазинчике сувениров, что располагался неподалеку. Аккуратные и компактные фонарики-тыковки вспыхивали, словно искрясь, красными и желтыми огнями, будто бы ухмыляясь присутствующим и посмеиваясь над ними, а может даже и угрожая, совсем чуть-чуть, но все-таки…

Украшая фонариками дом, Саманта немного боялась, что этот предмет интерьера напугает ее впечатлительную дочку, но все волнения в итоге оказались напрасными: к удивлению женщины, Лиззи зловещие тыковки, напротив, показались милыми и очаровательными существами. Будто завороженная, она, почти не шевелясь, сидела в полутемной гостиной и молча наблюдала за тем, как вспыхивают и погасают скалящиеся улыбки подвешенных тыкв. В голове при этом у действительно впечатлительной Лиз (тут мама была права на все двести процентов!) проносились мириады образов – один чудней другого. Оживали прослушанные сказки, слышались голоса. Она мысленно сочиняла собственную историю, глядя на эти мерцающие в темноте огоньки. Они манили своей тайной, не обещая разгадки. Они весело подмигивали, и Лиззи очень хотелось подмигнуть им в ответ – жаль только, что в темноте это было незаметно. Саманта же с большим удивлением наблюдала в тот вечер за дочерью, такой непривычно сосредоточенной она казалась женщине. Смотрела – и будто не узнавала. Лиззи, эта суматошная егоза, неспособная обычно усидеть на месте ни секунды (что уж говорить про минуты!), сейчас, неожиданно притихшая, молча следила за огоньками и думала о чем-то…

«О чем? – вопрошала про себя Саманта. – Какая разница? – спохватывалась она тотчас. – Главное, чтобы не грустила при этом, а все остальное – такая ерунда…»

Она осторожно подошла к дочке и присела с ней рядом на диване, чуть приобняла, поцеловала в макушку, нежно погладила по плечу.

– Ну что, тебе нравится? – Вопрос этот, впрочем, можно было бы и вовсе не задавать: все эмоции она наблюдала сейчас воочию на лице Лиззи, но спросить все же хотелось – нужно было подтверждение, что все и правда не зря, что удалось-таки порадовать самое любимое в мире существо и подарить частичку праздника. Саманта с детства обожала Хэллоуин, ассоциировавшийся с родными, так быстро и нелепо ушедшими когда-то из ее жизни, и ей очень хотелось передать эту любовь и дочери. Глядя на Лиззи, она понимала: похоже, ей это удалось.

А через несколько дней, под самый вечер, они с Лиззи – впервые в жизни малышки – ходили по соседям. Накануне Саманта наконец-то поведала своей девочке про чу'дную традицию, без которой хэллоуинский праздник и вовсе немыслим («сладости или жизнь?»). Лиззи была скромной и даже застенчивой девочкой (шалила она в основном в присутствии матери, в компании же посторонних людей быстро замыкаясь в себе), но, когда мама шепнула ей, что это совсем не страшно – ну вот нисколечко! – Лиззи ей отчего-то тогда поверила на слово. И правильно сделала, что поверила: соседи оказались добрыми и отзывчивыми людьми и надарили соседской девочке в тот вечер горку приятно охлаждающих леденцов, просто тающих во рту карамелек и вкуснейших шоколадных батончиков.

«Кто бы сомневался! – думала про себя Саманта. – Разве можно отказать в сладостях такой симпатичной девчушке?»

И, хоть мама и не разрешила тогда все это сразу съесть («Лиззи, животик потом будет болеть»), а Лиззи действительно намеревалась это сделать, первый хэллоуинский вечер в ее жизни оказался едва ли не лучшим днем, да и подготовка к нему надолго запомнилась как девочке, так и ее маме. С тех пор Лиззи всегда с особым благоговением относилась к этому «страшному» (на деле – совсем не страшному) осеннему празднику, каждый год предвкушая новую встречу с ним. Потом уже они с мамой начали выбираться и на костюмированные вечеринки Ночи всех святых, неизменно поражая окружающих дивной красоты костюмами (причем они особенно и не старались, просто так получалось). Им нравилось проводить Хэл- лоуин как в компании, так и вдвоем друг с другом. Словно лучшие подружки, они вечно не могли наговориться. Новый год и Рождество пахли хвоей и мандаринами, Адвент – горячим шоколадом, а Хэллоуин всегда приносил с собой освежающее дыхание конца осени, пронизывающий до мурашек ветер, когда нестерпимо хотелось потеп- лее укутаться в воротник пальто или куртки, запах прелых листьев и чуть уловимый аромат тыкв. Это был один из тех теплых семейных вечеров, которые вспоминаешь потом с придыханием всю оставшуюся жизнь…