Kitobni o'qish: «Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние»

«Когда земля разделена, и небеса падут во тьму,

И спящие узнают семь проклятий,

Появится в то время странник,

Прошедший далеко за звезды и луну.

Хотя рожден лишь для прояснения

Вид его определит судьбу.

Грешники преследуют, праведные проклинают.

Пророки говорят, но отрицают.

Столько испытаний проясняют

Странника судьбу и яд проклятий.

Множество камней летит в него

Все пали, но один остался».

– Из книги «Незнакомец»

«Виновен каждый, пока не доказано обратное»

– Доктрины Алессианского ордена.

«Те, кто пытается приблизить конец, могут его отсрочить. Те, кто хочет отсрочить конец, могут его приблизить. Возможно, этот мир только Яйцо следующей кальпы? Леин вокин? Ты не дашь родиться новому миру?»

– Партурнакс

Том 3. Падение, огонь и покаяние

Часть 1. Рыцари тайн

Глава 1. Облачаясь в тени

Два года спустя.

В лагере довольно светло, яркий костерок разгоняет пляшущей рукой света ночную мглу, не давая мраку захлестнуть лагерь, несмотря на густую лесистую местность, что окружает эти места плотной растительной стеной. Три небольшие походные палатки, сделанные из волчьих шкур, стоят полукругом, а прямо перед ними разведён большой костёр, отчего вся местность в лагере заливается массивами света, рассеивающими любой холодный и непроницаемые потёмки ночи.

В лагере три человека, гордо несущие дозор, не смыкая очей. Два коренных черноволосых имперца с Небенея и один северный житель Коловианского Нагорья, чертами лица и телосложением сильно смахивающий на норда Скайрима. Каждый из них занимается собственным делом, не реагируя друг на друга, словно каждый из них не видит товарища.

Внезапно из леса отчётливо послышится шелест изумрудной травы и хруст павших листьев под лёгкими кожаными сапогами, что настойчиво приближался к лагерю. Звуки ясно исходят из тёмного леса, где плотной стеной встал ночной сумрак и куда тёплый свет костра попросту не достаёт, чтобы опрокинуть ночной сумрак.

Тут же подскакивает один из имперцев-небенейцев, закованный в тяжёлую броню имперского легиона морровиндского типа. В его руках, в свете костра, сверкнул кроткий имперский меч, и мужчина направил острие клинка, играющее отражённым сиянием огня, в сторону леса. Огонь кинул на квадратное невзыскательное лицо пульсирующие тени, осветив и глаза, отлитые шоколадом.

– Кто там?! – встревожено, но довольно грубо, вскрикивает имперец, словно выкинул армейский приказ. – Покажись! Живо!

Ответом стало лишь сумрачное молчание, только изрядно напрягшее обстановку.

Второй имперец, сторонник действий, а не переговоров, спешит встать с зелёной травы. Облачённый в синий балахон Гильдии Магов, слегка мокроватый, издавая шуршание магической ткани, он поднимается и встаёт в боевую стойку. Средь длинных худых пальцев колдуна прорывается неестественное свечение, мягкое и тёплое, оно ласковыми языками окутывает ладонь. Маг взмахивает руками и направляет магический поток в сторону леса, рассеивая густую тьму. Через несколько секунд, куда прилетел лазурный и тёплый магический шар, повисло небольшое волшебное светило, разогнавшее холодный ночной сумрак.

Отступивший мрак явил на свет небольшую невысокую фигуру. Это человек, или тёмный эльф, бретонец по росту и телосложению если судить. Он облачён в чёрные непроницаемые одежды, а на голову опускался мешковатый тканевый капюшон, практически полностью закрывавший лицо.

Крупный коловианец, потерев лысую голову, взяв в руки большую стальную обоюдоострую секиру, одетый в тяжёлые стальные доспехи северного типа, отделанные традиционным коловианским орнаментом, пошёл в сторону человека. При каждом грузном шаге сиро-норда доспехи звенят, разгоняя и неудобную тишину.

Подойдя, он тут же окидывает суровым властным взглядом голубых глаз невысокую фигуру, выясняя уровень опасности, которую может представлять человек или эльф. Человек ни достаёт ему и до груди. Посчитав опасность минимальной, он медленно опускает, гудящую от электрического магического покрытия на клинке, секиру и спокойно, мужественным голосом кидает вопрос:

– Кто ты? Чего надобно?

Незнакомец поднимает голову и испуганным взглядом окидывает лицо коловианца, всматриваясь в его северные черты лица, залитые магическим светом, отчего кожа на лице казалось бледной. Внимательно, сквозь мешковину рассмотрев крупные черты лица, посмотрев на длинные светлые волосы и вглядевшись в голубые глаза, незнакомец молвит:

– Я ищу Вольного Короля.

Вопрос прозвучал мягким, но в тоже время чуть грубоватым поздне-подростковым женским голосом.

– Здесь такого нет, – резко и холодно кинул коловианец.

– Я из Ордена, точнее из того, что от него осталось, – молитвенно сказала девушка. – Из Ордена Святого Магнуса.

Сиро-норд мгновенно изгрыз её неодобрительным взглядом, полном подозрения и недоверия, но услышав про Орден, всё же решил провести незнакомца к тому, кого он назвал.

– Пошли за мной, – перекинув секиру через спину, хладно сказал коловианец, без страха подставляя спину, зная, что товарищи прикроют.

Выходец из северной Коловии и странный незнакомец прошли через лагерь, где на их пристально уставились взгляды двух имперцев, исполненных напряжением и абсолютным недоверием. Сверкающие клинки бывшего легионера готовы истерзать незнакомку, а напряжение в руках чародея, проявляющееся в виде искрящегося шара, озаряющего местность фиолетовым светом, способно изжарить девушку электрическим напряжением. Сиро-норд быстро провёл девушку на небольшой пустой холм, у подножья которого и был разбит лагерь.

На самой вершине холма расположился человек или что-то похожее на него. Он принял позу медитации, сидя на коленях, но что-то с ним было не так. Сложилось впечатление, что сам мрак густой пеленой крепнет возле него и его окружает ореол сумрачной тьмы. Голова не видна и торс сидящего слишком затемнён, как будто его фигура только собирает вокруг себя сумрак, подобно тому, если бы это был бы лёгкий туман.

– Малахай, ты кого ко мне привёл? – тут же прозвучал вопрос голосом, наполненным северным хладом, полнейшим отсутствием эмоций и просто неким безразличием.

– Тут из Ордена хотят тебя видеть, – был дан простым суровым голосом ответ. – Будь он проклят.

– Х-м-м, – под нос затянул зловещий мужчина, – Покинь нас. – Тут же сотрясся воздух от промёрзлого требования.

Сиро-норд тут же исполнил приказ и спустился в лагерь, оставив незнакомца наедине со странным человеком.

Сидевший на холме моментально поднялся и медленным шагом стал идти к пришельцу, тянув за собой шлейф тьмы. Странная особа облачена в необычные одеяния, уникальные для самой культуры Тамриэля. Его грудь покрывает доспех, сделанный из довольно уникальной ткани – нитей мифрила, выкрашенных в нефритовый цвет, а под ними укрыты эбонитовые пластинки, отчего получался эффект двойной брони. Плечи кроятся под крепкими наплечниками, идущими внахлёст. Его ноги покрывают кожаные штаны, уходившие под высокие сапоги, укрытые за отдающими мрачным латунным блеском щитками. Руки сжимаются перчатками с такими же щитками, закрывающие от ударов всю конечность вплоть до предплечья, а голову покрывает капюшон и лицевая маска, отлично скрывающая личность непонятного, окутанного мраком, существа.

И высокий мужчина, сменив медленный шаг на быстрый за несколько секунд, перенося с собой ореол укрывавшей его тьмы, встал напротив незнакомца.

– Говоришь, ты из Ордена, – раздался двоякий потусторонний голос, словно его носитель был отравлен одержимостью. – Я знавал вашего Регента, это он обо мне рассказал?

– Нет, – прозвучал неуверенный ответ, овеянный страхом. – Я услышала его… от…

– Ну же, говори.

– От Люция, когда мы ушли из Ордена.

– Ох, Люций, – за маской таинственности пронеслось что-то от усмешки. – Меня Регент просил найти отступника-рыцаря, а его чада сами идут ко мне. – Рука существа устремилась в сторону лагеря. – Это выжившие после побоища у Моримат или вашей «Великой Цитадели», которых я в течение года собрал по всему Тамриэлю. Каждый из них после битвы потерял смысл существования, был разбит и готовился пойти по скользкой стезе. И слава Единому, что ты им не сказала, что была с Люцием. Тебя бы искромсали на месте.

– Я… я… я не знала о битве! – с дрожью и болезненным рвением высказала девушка. – Я не участвовала в ней и бежала от Люция. Прошу вас!

– И кто же, что от меня требует? – холодом прозвучал вопрос.

– Вы же Вольный Король? Вы же помогали Ордену всегда? Вы же тот, кто читает звёзды и судьбы? Вы тот, кто борется со злом?

– Я не читаю звёзды и судьбы, ибо это – ересь, просто я очень проницателен. Так рассказывал обо мне Люций?

– Да. Но вы…

– Это не важно, – последовал бесстрастный ответ, сменившийся на вопрос. – Разве я похож на монарха?

И тут же зазвучали слова, сказанные с нотками моления:

– Я знаю кто вы. Мне нужна ваша помощь, – и сменившись чуть ли не слёзную мольбу, прозвучала просьба. – Помогите мне, я знаю, что вы можете это.

– Я должен знать, кому помогаю, – и с ноткой требовательности «человек» добавил. – Откинь капюшон.

Тонкие длинные пальцы, выходившие из-под мешковатых рукавов, аккуратно коснулись тканевого капюшона и резким движением отодвинули массу чёрной ткани.

На лунный свет представилось прекрасное лицо. Аккуратные и тонкие контуры лица, несколько угловатые и вытянутые его черты придавали дух аристократичности. Коротковатые волосы, будто отлитые из северного золота, стали немного трепетаться на набирающем силу ветру. Глубокие как океан и голубые, словно небесная лазурь с солнечную погоду, похожие на два императорских сапфира глаза устремились на странного человека и в них отразились не только луны Мессер и Секунда, но и жажда надежды.

– Вы мне поможете? – с ещё большей надеждой прозвучал вопрос.

– В чём? – со злорадным ехидством проронен вопрос. – Уйти от Люция? Я слышал, от него перед его походом сбежало несколько неофитов старого Ордена. – Холодной бесстрастностью прозвучало заявление и так же продолжилось. – Или сбежать от имперского правосудия? Источники при императоре говорят, что служба Клинков проводит расследование о недавних событиях на юге Валенвуда с целью найти устранить опасность Империи. Или же ты хочешь скрыться от суда твоих бывших «братьев», что рыщут по Тамриэлю в поисках отступников. Ты скажи, от чего ты бежишь?

– От всего! – неожиданно выпалила девушка и буквально с молением обратилась к странному человеку. – Что вам стоит скрыть одного человека?

Странный человек, пристально окинув с ног до головы худощавую девушку своими помутневшими и застланными странной серой пеленой лазами, тут же ответил:

– Посмотрим, что можно сделать.

Глава 2. Когда в храме гаснут свечи

Скингард. Поздний вечер.

Город медленно начинает облачаться в сумрачный саван наступающей ночи, что томным шагом подходит к граду, беря его в свои прохладные объятия, что развеются с первым лучом зари. Но сейчас не время для солнца. Огненный солнечный диск постепенно уходит за горизонт, оставляя после себя лишь фиолетовое полотнище, на котором начинают зажигаться сверкающие звёзды, усеявшие его подобно серебряным монетам.

Вечерняя лёгкая и приятная прохлада заполняет узкие городские улицы, и лёгкий ветер начинает гулять по ним, временами начиная взметать в воздух обычную пыль и лёгкий мусор.

Привычно узкие и довольно тесные городские улочки заполнило множество людей. Многие в городе шли с тяжёлой работы, но их пути могли изрядно отличаться. Так кто-то спешил поскорее в родной дом, чтобы набраться сил перед следующим днём и как можно приятней для души провести ещё частицу жизненного пути с семьёй. Ну а кто-то просто рвался в местные таверны, чтобы утолить жажду и тягу к хорошей пьяной компании, в которых царят шутки и смех, игрища и веселья, а порой и поддержка друзей.

Город пышет жизнью и полон вечерней радости с весельем, кроме места у святилища. Оно простаивает в абсолютном горестном запустении и тоскливом одиночестве, что не подобает храму одного из Богов. Единственным верным и неизменным посетителем унылого места стал холодный ветер, игриво обвивавший шпили и стены храма, как бы напоминая о заброшенности сакрального места. Сам храм мрачной и пустой конструкцией устремляется вверх, показывая, как он возвышается над городскими стенами, словно споря с дворцом графа за величественность, продолжая стоять в гордом одиночестве. Как ни странно, но на него недавно легла тень дурной славы, и добрые жители города теперь обходят его стороной.

В священном месте всего города – славном «доме» Джулианоса постепенно устанавливается благоговейная тишина, что приходит сюда с каждым вечером, перемешиваясь с угнетающим страхом, ставшим нежеланным гостем в священном месте. Единственный служитель, не боявшийся остаться на вечернюю службу в храме, готовится покинуть, с недавнего времени проклятое, место.

Священник, облачённый в серые монашеские одеяния, подпоясанные кожаным ремнём, ходит по величественному месту, выполненному в стандартном сиродильском стиле, что и подавляющие большинство крупных культовых зданий в Сиродиле. Взгляд служителя девяти богов преисполнен печали, на его лицо полегла странная тень, за которой кроется наигранное уныние. Он впал в некое подобие меланхолии из-за того, что это место не пользуется благоговейным почитанием, как и прежде, но что больше всего огорчало старого священника, это то, что по городу пошла молва, будто это место оставил сам покровитель, предоставив его во владение самой тьме. И теперь тут не место силы и почитания богов, а оплот тёмных сил, что должны терзать город. И молва о бессилии высших сил готова была опрокинуть старого служителя церкви в депрессию, но не от осознания беспомощности богов. Он просто не может поверить, что люди сюда боле не хотят приходить и сам Джулианос позволил то, что бы в месте его восхваления бесчинствовало зло. Но всё же молитвы служителя храма были услышаны.

Священник в храме совершил последние таинства у алтаря, содеяв финальный поклон. Его карие глаза, за которыми кроется частичка алого безумия, направились на догоравшие свечи у входа. Служитель культа через терзавшую его сердце и душу тяжело втянул воздуха, наполненного сладкими и душистыми благовониями, и столь же тяжко выпустил его. Взгляд священнослужителя пристально следил за пламенем, которое с треском доедало воск, но тут священник, поняв, что слишком поздно, быстро встал с колен и чуть ли не бегом устремился к свечам.

Островки практически растопленного воска оставались в вечернее время последними прибежищами света в храме, возле которого свернулась неведомая тьма. Их треск словно знаменовал то, что храм ещё жив. Но священник задул свечи, рассеяв свет, и мрак железным замком сомкнулся в храме. Все службы окончены, свечи погасли, и пришло время тьмы.

Служитель Джулианоса почувствовал своими стопами, покрытыми тонкими сандалиями, что под полом начались шевеления и сотрясения, будто в крипте кто–то долбится в гробы и выламывает стены. А потом прозвучали и странные леденящие душу смешки, пробиравшиеся в самое сердце и сковывающие любой дух страхом. Зло неистово рвётся неудержимой волной из глубин храма.

Священник бегом вылетает на улицу, плотно закрыв за собой дверь, и опустив массивный, выполненный из крепкого дуба засов, который разобьёт разве что даэдрический осадный краулер. Лоб и всё тело священника, вопреки здравому смыслу, не покрылось холодным потом, а сердце не бьётся яростным зверем от страха, как он старается это показать. Он стоял, облокотившись на этот самый засов, как будто сам удерживал рвущееся изнутри зло.

– Святой Отец, что вас так напугало? Шёпот мёртвых? – прозвучал грубым мужским голосом прозвучал вопрос, переполненный сарказмом.

Священник отошёл от засова и развернулся к источнику звука. Взгляд служителя храма утыкается в двух наёмников, стоявших на фоне высоких домиков и западной улицы, ведущей к огромному храму.

Первый наёмник, ставший хозяином вопроса, намного крупнее второго, несмотря на разницу в расах. Это высокий смуглый редгард. На его тёмное лицо отбрасывала тень кожаная шляпа, а посему большинства черт попросту не видно. Но можно сказать, что на угловатом подбородке росла щетина, а губы тонки как кинжалы. Уроженец Хаммерфелла плотно облачён в самые обычные доспехи, которые может себе позволить наёмничий доход. Крепкое на вид пальто, сделанное из выкрашенной в чёрные тона мамонтовой кожи, на рукавах усиленное пластинками металла. Под пальто виднеется нагрудник из пластин стали, положенных и взятых внахлёст, и покрашенных в такой же чёрный цвет. Ноги покрывают поножи, усиленные железными пластинами и уходившие под кожаные сапоги. Оружие этого наёмника представлено острой стальной рапирой, свисавшей с пояса и несколькими метательными ножами, прикреплёнными специальными ремнями к пальто. Весь вид наёмника внушает помпезность, пафос и грозность, перемешанную с показушностью, словно он торгует собственным обликом, щеголяя перед народом.

– Я рад встречи, – монотонно-медленно промолвил священник и протянул ладонь. – Как вас зовут?

– У-у-у, какая ладонь холодная, – пожал руку редгард. – Вы чай живой?

– А ваш попутчик? Почему же он не представится? – одёрнул конечность священник.

– Да он вечно угрюмый, как церковник в борделе, – хлопнув по плечу эльфа, сказал редгард. – Да и не любит он храмы богов… капищами лжи их называет. Он всегда, будто не здесь.

Спутник здорового наёмника выглядит совершенно иначе. В лучах заходящего солнца перед священником предстал высокий альтмер, не выше редгарда. Черты его лица внушают ощущение потерянного благородства и в то же время закрытости, печали и мрака. Растрёпанные серебряные волосы распущены и слегка ложатся на широкие плечи. Зелёные глаза молодого эльфа, отдавая оттенком нефрита, словно полнились странной болью, вызванной тяжким грузом на душе.

Альтмер одет намного скромнее, без монументальности и пафоса напарника. Его тело защищает кожаный жилет, да простая белая рубаха, изрядно потускневшая. Штаны из крепкой усиленной ткани чёрного цвета уходят под высокие сапоги.

Единственным оружием альтмера служит полуторный меч, висевший за спиной, спрятанный в чёрные ножны. От клинка исходит странная неведомая аура, как лёгкий потусторонний ветер, которая действует на эфирном уровне, и незаметна материальным существам Тамриэля.

Священник внимательно, досконально осмотрит каждого наёмника, дав им собственную моральную и видовую оценку, после чего вытянулся, выпрямив осанку, словно солдат по стойке. Из-за худого телосложения, вкупе с длинной рясой, священник, вытянувшись стал похож на невысокий тонкий столб угля, догорающий в массивах солнечного света. И тут священнослужитель, с нотками вопросительной интонации, но стараясь соблюдать строгость в голосе, спросил:

– Это вы направлены к нам?

– Да, падре, нас сюда отправил сам граф. Сказал, что вам нужна помощь, – с бравадой в голосе ответил смуглый человек. – Говорят, что одними молитвами дело не выправишь.

Служитель храма поворачивает свою голову налево и оглядел прекрасный дворец графа, устремлявшийся в небеса, словно спорив с ним в могуществе.

– Хорошо, – тяжело выдохнув начал священник. – Надеюсь, он вам что-нибудь рассказывал про проблему?

– А? – вернулся из глубокой погружённости в себя мер и ухватившись за конец фразы предположил ответ. – Он сказал, что вы расскажете, – спокойно отвечает эльф, не роняя маски печали на лице.

– Хорошо, – священник бросил опасливый взгляд. – Несколько недель тому назад в крипте нашли служительницу. Она оставалась по ночам и следила за храмом, но ту ночь не пережила. – И остановившись на пару секунд, священник с нотками ползучего страха и дёрнувшимися краями губ, продолжил. – Её тело было обескровлено, а на шее были следы от двух клыков. Но это не всё. Двое стражников решили остаться на ночь и поймать зло. Но следующие утро их нашли исполосованными острым лезвием. Все их доспехи были порезаны как лоскуты бумаги…

Священник, было, хотел продолжить, но тут, подняв руку вверх, согнув её в локте редгард его остановил:

– Падре, я понял. Мы с другом разберёмся, – и переключив свой взгляд от священника дальше на восток, недовольно вымолвил. – О, вот и цирк с клоунами пожаловал.

К храму подошло шестеро стражников, облачённых в стандартную сиродильскую броню Скингарда. И перед ними, выпячивая грудью, вперёд шёл среднего роста имперец с вольными чертами лика. Быстро дойдя до храма, он сразу же заговорил, сделав свой голос безумно и противно надменным:

– Я здесь представляю власть графства и его безопасность. Требую впустить моих ребят в храм для зачистки и отстранить наёмников. Во имя Скингарда, выполняйте!

Эти надменно-наигранные слова выдернули мера из глубоких размышлений о пустом, когда он снова в них погрузился, не в силах сопротивляться силе отчуждения.

Высший эльф подошёл практически вплотную к капитану стражи и одним лёгким движением вынимает пергамент, завёрнутый в трубку, передав главному стражнику.

– Это разрешение графа о проведение зачистки именно нами. Прошу ознакомится, – и после того, как имперец взял в руки документ, альтмер продолжил. – Если вы хотите помочь, то стойте тут и не вмешивайтесь.

– Будь, по-твоему, – недовольно заявляет городской стражник и, приклонившись к эльфу, практически не слышимо заявил. – Но если что-то пойдёт не так, ответите перед Империей.

После этого капитан стражи, громогласно, словно с театральной наигранностью и вселяя убеждение, заявляет, чуть ли не на полгорода:

– Хорошо! Я и мои ребята останутся здесь!

Высший эльф подошёл к другому наёмнику, тихо ему шёпотом заявив:

– Пошли?

– Ну что ж, наш выход.

Редгард и альтмер подошли к большому дубовому засову и скинули его. Огромный кусок древесины с глухим ударом упал на камень. Тем временем священник поспешно удалился от места действий.

Высший эльф, вынув клинок и опустив его остриём к полу, стал медленно продвигаться по храму в поисках всевозможной угрозы. Мышцы напряжены, глаза и внимание навострены в поисках всяческой угрозы, способной вынырнуть из-за любого чёрного угла.

Под ногами, под подошвой кожаных сапог чувствуется каменный пол, выложенный десятилетиями назад. Сам храм выстроен в обычном сиродильском стиле – такие же прямые монументальные серые стены, красочные витражи и захватывающие грандиозные виды. Внутри всего священного места повисла беспросветная тьма, вставшая непробиваемой стеной.

Наёмники стараются двигаться как можно тише, пытаясь слиться с самой тьмой. В полусидящем положении они прошли через место, где находился спуск в подземные помещения и, проигнорировав этот вход, пошли дальше.

Внезапно у места, где расположен алтарь, пошевелилась тьма, отчего сам воздух содрогнулся от странного шороха и холодного ужаса. Сразу же, будоража повисший мрак нечто, переместилось за алтарь, в сторону, где читаются проповеди, и заняло позицию, как будто змея перед броском.

Тут же слышатся отчётливые шорохи и еле ощутимые стоны со всех сторон. По скамейкам, где сидят на проповедях, пробежали странные звуки, похожие на шуршание кожей. И клинок, сжимаемый в руках альтмера, засветился лазурью солнца.

Редгард, не смотря на эльфа, вознёс руку к верху и запустил под потолок магический заряд. Установившись под потолок, он засиял во всю силу, полностью озарив пространство храма, подобно тому, как яркое и неукротимое солнце освещает мир.

Двое наёмников судорожно окинули взглядом пространство вокруг себя, выискивая противников. Повсюду, их окружают гудящие и истошно сопящие полуразложившиеся тела. Куда ни кинь взгляд идут, пошатываясь, существа с обвисшими лицами, прогнившей и обесцветившаяся кожей, бывшей как оболочка для умершей плоти. Их действия размашисты, тела окружает ореол вони и смрада, а звук наполняется гулом мертвецов. Мертвецы наваливались пьяной кучей, желая порвать живых буквально на куски.

Вперед у алтаря затаилось существо, всё ещё кутавшееся во мрак и не желавшее выходить на свет божий. Оно как будто смакует каждый момент битвы, смотрит на наёмников, как жертва на хищника.

Редгард моментально оценил обстановку и кричит напарнику:

– Займись толпой, а я перейду к папаше!

В ответ эльф лишь кивнул и взял меч в обе руки, приготовившись кромсать мёртвую плоть, которой не лежалось в гробах крипты.

Альтмер одним ударом обезглавил живой неуклюжий труп, приблизившийся на расстояние удара. Меч сначала певуче рассёк воздух, а потом и сверкнул в свете магии, отделив полыхающую голову мертвецу.

Но тут же парень отступил в центр храма, ибо его со всех сторон теснят мертвецы. Их наступает не менее пятнадцати, а он один, с магическим клинком наперевес. Его напарник гоняется за главной тварью, так что упокоить тех, кому не спится вечным сном, миссия парня.

Высший эльф достал свиток, странно замерцавший огнём в свете, и одним ловким движением направил таившуюся в нём силу в стену мёртвой плоти. Сквозь грохот взрыва, пятеро живых мертвецов разметало в вихре огня, который расцвёл подобно цветку. И тут же в храме, вместо остаточного запаха благовоний, в нос стал забиваться аромат жжёной плоти. Огненный шар, эффектно убрал одну треть толпы, но всё-таки большинство продолжало бездумно наступать.

Альтмер бросается со светящимся лазурью клинком в стену мертвецов, решив рассеять её. Первым же ударом, поющим и блистающим клинком, он рассёк пополам мёртвую плоть одного из поднятых. Мастерски увернувшись от взмаха покойных подгнивших конечностей, что направлялись воину в лицо, эльф прошил серией ударов мертвеца, разрезав ему протухшее сердце.

Высший эльф, встав посередине мёртвой группы, что расположилась прям у лестницы в подземные помещения, широкими и тяжёлыми ударами, разделил силы мёртвых пополам, оставив на каждой стороне по три твари. Ещё двоих ему удалось зарубить, рассечь глотки, когда он махал мечом.

Альтмер, в два шага, ловко прыжками перемахнув через лестницу и каменный барьер, встаёт у северной двери, приготовившись встретить одну из групп мёртвых.

Высший эльф обрушивает град мощнейших ударов на несчастных мертвецов, которые могли в защиту подставить лишь собственную плоть. Напевное лезвие клинка рассекало гнилое мясо как нож масло. От острия светоносного меча ничего не скрылось, и не способно защититься ни сгнившие сердца, не испорченный мозг. Альтмер изрубил трёх мертвецов, словно капусту и, оставив их покрошенные останки, эльф переключился на другую группу, что всё-таки доковыляла до него.

Парень не стал тратить на них много времени. Он достал ещё один свиток с таким же действием и одним взмахом с ладони эльфа сорвался огненный шар, испепеливший последнюю группу мёртвых, отправив их в забвение и развеяв во мраке пепел тварей.

Весь храм наполнился запахом горелого мёртвого мяса, от которого могло стошнить, окончательно развеяв аромат благовоний.

Высший эльф не торжествовал победы, он сразу бегом направился к своему напарнику.

Второй наёмник продолжает напрасно биться со странным существом. Оно со сверхъестественной скоростью металось подобно змее по всему храму, уходя играючи из-под ударов. Облачённое в чёрные одеяния, подобно тому, как монах укутывается в тёмные рясы, оно мастерски уходило от выпадов рапиры, проваливалось в тень, и атаковала из неё клинком, выкованным из даэдрического эбонита.

Высший эльф вытащил ещё один свиток и взял его наизготовку. Существо вновь отошло на достаточное расстояние, уходя от рапиры, и альтмер отпустил заклятье. С пальцев парня, сиреневым прутом, со скоростью неподвластной никому, в существо устремился электрический разряд, разорвавший ткань пространства.

Мелькнувшая на одну секунду ярким синим светом, озарив мрачный храм, молния прошло по касательной, задев тварь в бок, и угодила в стену, отчего та плюнула каменной крошкой, лёгким слоем накрывшей пол.

Существо жутко завывало и с нечеловеческой скоростью отступило. Оно подобно метеору пронеслось через весь храм, ветром уйдя по лестнице в нижние помещения, и вышибло дверь в крипту. Бедная и несчастная дверь разлетелась деревянным салютом.

Наёмники понимали, что инициатива теперь в их руках и её упускать нельзя. Эльф и смуглый человек, не обмениваясь не единым словом, как можно быстрее спустились в крипту. По храму пробежало звучание стука каблуков и два парня скрылись под основной частью церкви.

Внутри множество маленьких колонн, поддерживающих храм, за одной из которых и свернулась тьма. У стен разбитые гробы, крышки валяются на полах, куски гнилого дерева и раздавленного камня усеивают пол как ковёр, из которых и выползли мёртвые, повинуясь некой чёрной воле. Но часть вечных лежбищ продолжала оставаться нетронутой. В воздухе повис странный потусторонний холод, терзающий сами души наёмников, скребясь в их естество леденящими когтями.

Редгард направил руку вперёд и с неё сошёл светящийся шар, который вновь застыл под потолком, светильником освещая помещение, разогнав сумрак к потаенным углам.

– Ещё остались? – шёпотом обратился смуглый человек к напарнику.

– Последний, – потерев карман, ответил эльф.

– Приготовься, – быстро кинул напарник и перешёл к трюку.

Редгард вытянул руку вперёд, и из его ладони исторглась волна пламени, с рёвом и диким червём устремившаяся вперёд, заливая всё инфернальным огнём. Туда, куда падал пламень, сразу возникала невысокая стена огня, будто пол облит маслом, полыхая насыщенно, пожирая огнём всё, что попадалось на пути. И боевой маг продолжал поливать массивами огня всю крипту, отрезав проходы в её нижние части.

Внезапно от одной колонны, к которой трескающей походкой подходило пламя, отделился тёмный ореол и быстрым ветром устремился к выходу из крипты, пытаясь спастись.

– Давай! – крикнул редгард. – Останови его!

Высший эльф вынимает свиток, воссиявший серебристой морозной аурой, и направил руками ту силу, что в нём скрывалась прямо в беглеца. От ладоней парня вынырнув из пространства, отделился ледяной снаряд, окутанный холодным магическим ветром. Морозной острый шип, оставляя шлейф изо льда подобно комете, угодил прямо в неудачного бегуна, опрокинув его на пол. Тьма моментально развеивается, опрокинутая магическим ударом.

Два наёмника, переглянувшись, сразу же подбегают к врагу, терзавшему город, вознеся собственное оружие для того, что добить тварь. Клинки зависли над телом, закутанным в чёрные одежды, из-под которых показывается синеватая бледная кожа.

Тело противника в области груди пронзил длинный ледяной шип, окропив серый пол алой кровью, а бок опален, поджарен до корочки, от электрического ожога, развеявшего и часть одеяний в прах.