Kitobni o'qish: «Свидетель»

Случай. Жизнь каждого человека на Земле – какой бы хорошей и безмятежной она не была – может разрушить случай. Один несчастный случай. Это может быть что угодно: заступился за девушку на улице, бросился под колёса мчащемуся авто с пьяным водителем ради спасения незадачливого незнакомца, поскользнулся на льду, так как очень спешил на лекцию к злобному преподавателю, стал жертвой маньяка и много ещё подобных случайностей рискует приключится. Ничего из этого не имеет смысла, ведь в лучшем случае исходом таких ситуаций является инвалидность, в худшем – смерть, но тут уже как посмотреть.

Всё началось, когда семья Тестисов переехала в новообретённый дом пригородного коттеджа. О нём можно сказать «все друг друга знают, все друг другу соседи». Их соседом из дома напротив стала семья Морс. Михаил, глава семейства, владел крупным аграрным магазином, Наталья, его супруга, вечно сидела дома, занималась хозяйством и следила за двумя неугомонными сыновьями – Виктором и Адамом. Кого ни спроси все наперегонки отзываются о Морсах только положительно и с широкой улыбкой на лице. Иначе и быть не может, если каждый Новый год Михаил организовывает небольшую вечеринку для всех соседей. Ешьте и пейте сколько душе угодно, а вершиной веселья ровно в двенадцать часов, под бой Курантов, выступает яркий, завораживающий и невероятно впечатляющий фейерверк, за которым следили даже не явившиеся на праздник. Закатывать подобное Морсы могли хоть каждый месяц.

Хоть Пётр Тестисов и подружился с Михаилом и его семьёй, ему не очень нравились подобные мероприятия. Ведь когда пашешь двенадцать часов в сути пять дней в неделю, последнее, чего хочется – это лицезреть прекрасную и зажиточную жизнь человека, у которого всегда всё было гладко. Ведь чей-то отец передаёт своим детям по наследству успешный сельскохозяйственный магазин с известным именем, а чей-то сбегает чёрт знает куда, оставляя единственному сыну семизначную сумму долга перед одним человеком, предоставляющим услуги заёмщика. Поэтому тебе приходится жертвовать выходными ради подработки на стороне в виде ремонта автомобилей на дому. Зоя Тестисова, будучи крайне болезненным человеком, не могла работать на большинстве работ, поэтому взяла на себя уход и воспитание их сына.

Последние семнадцать лет каждый день и каждый час, Пётр погружался в размышления, задаваясь вопросом погашения отцовского долга. Это был мужчина средних лет с проглядывавшейся сединой в коротких волосах, с слегка впалыми щеками и недельной небритостью. Из раздумий его вывел звонок телефона супруги, та стояла к нему спиной у раковины, бросила мимолётный взгляд за спину, наспех обтёрла руки о домашние штаны и подняла телефон. Её лицо тут же скривилось, она с большим усилием ткнула в экран, сбрасывая звонок.

– В чём дело, Зоя? – спросил он.

– Опять этот урод, – в раковине затрещали тарелки, – знает же, что мы уже уплатили за этот месяц, чего ему ещё надо?

Пётр медленно поднялся со стула, подошёл к жене и нежно приобнял её за плечи.

– Спокойно, дорогая, скоро сможем дышать свободно, – Зоя наклонила свою голову к нему, – мы справимся.

– Да, – проговорила она, – мы справимся, просто… Я беспокоюсь, как бы он не выкинул ничего. Что, если он снова придёт?

– Только у моего отца хватило бы ума занять деньги у такого подонка.

– Одного козла хватает, чтобы разрушать нашу жизнь.

Пётр промолчал. Тринадцать лет они женаты и тринадцать лет они выплачивают долги. Незадачливый отец набрал займов и спустил всё в казино, включая квартиру, благо на тот момент Пётр уже познал прелести самостоятельной жизни в съёмном жилище. Но стоило только воображению нарисовать картину, изображающую лысеющего бугая в кожаной крутке, стоящего на пороге их дома и не жалея метафор с эпитетами, описывал «гипотетическую случайность», как он это называл, в которой сгорал дом, ломались колени, случались автоаварии. От одной только мысли, что в трясину взрослой жизни раньше времени затянет маленького Богдана, его бросало в дрожь. Мальчик как раз спускался со второго этажа, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, а коснувшись ногами пола, свёл их вместе, пяточка к пяточке, и торжественно вскинул руки.

– Богдан, сколько раз тебе говорили не прыгать по ступенькам?

– Ну, па-а-ап, я уже не маленький.

– Неужели? Это кто тебе такое сказал?

Мальчик немного замялся, опустив взгляд.

– Дядя Миша, – неуверенно ответил Богдан.

Отец семейства без единой капельки удивления вздохнул, поцеловал жену, взял сумку, поспешил к выходу, по пути не забыл потрепать волосы сыну.

Пока Пётр, нагнувшись, просовывал ноги в ботинки, Богдан замер в дверном проёме коридора, наблюдая за ним. Родители видели в нём совсем маленького ребёнка, думали, будто в ещё не зрелом сознании мальчика нет понимания, что «страшный дядька» приходит к ним несколько раз в месяц далеко не только лишь дружелюбия ради. Мама с папой, конечно, говорили Богдану, что частый гость – давний друг отца, но иногда дети намного проницательнее многих взрослых.

– Я на работу, в школе веди себя прилично и слушай маму, хорошо? – мальчик кивнул, – будешь молодцом – куплю тебе чего-нибудь на обратном пути.

Улыбка украшала лицо сына до тех пор, пока мужчина не скрылся за дверью. Богдан бросился к окну в главном зале, чтобы наблюдать за уезжавшим отцом, и проводив его взглядом взбежал по лестнице на второй этаж.

Зоя к этому моменту уже закончила с посудой, сняла фартук, села за обеденный стол, положив перед собой телефон. Женщина глядела на него и желание бросить всё и просто сбежать, захватив с собой только мужа с сыном усиливалось с каждым днём. «Ведь он всего один, а нас трое, этот ублюдок просто не сумеет нас найти, верно?» – думала она, но стоило телефону в очередной раз зазвонить, как вся смелость покидала тело.

Зоя нерешительно взяла телефон в руку. Тот же самый номер, что и пятнадцать минут назад. Снова он. Пробежав глазами по комнате и осторожно выглянув на лестницу, она с неконтролируемой дрожью в теле нажала на зелёный кружок.

– Я сейчас к вам зайду, и лучше бы тебе открыть дверь, – проговорил прокуренный голос.

Женщина подпрыгнула на стуле, когда раздался стук в дверь. То, что она ощутила в этот момент похоже на ситуацию, когда думаешь, что находишься дома совершенно один и начинаешь творить невообразимо глупые вещи, но, конечно же, тебя за этим застигают. Вновь раздался стук.

Зоя подошла к двери вплотную, прислушалась. Мужчина по ту сторону что-то бормотал себе под нос, и только он взнёс руку, как дверь перед ним отворилась. Они смотрели друг на друга несколько секунд в обоюдном молчании. Незваный гость улыбнулся.

– Ты, как всегда, очаровательна, – демонстрируя редкие золотые коронки, сказал бугай.

Зоя продолжала молчать, улыбка с лица мужчины сошла, открывая его истинную личину. Он пошёл напролом, полностью игнорируя хозяйку, но та даже слова ему не сказала и покорно уступила. Уже внутри женщина услышала топот ножек на втором этаже и поспешила обогнать гостя, после чего слегка повысив голос сказала:

– Богдан, иди в комнату!

Мужчина, вальяжно сняв куртку, бросил её на ближайший стул, сунул руки в карманы штанов и начал расхаживать по дому. Зоя нащупала в кармане телефон и собралась было незаметно написать мужу сообщение, но осеклась. Толстый слой щетины пытался скрывать рубцы и рытвины на лице коллектора, оба уха сломаны, а поднятые брови организовали гармошку из морщин на широком лбу, глубоко посаженные глаза приказывали женщине убрать телефон подальше, что она и поспешила сделать.

– Чего тебе…

– Ты же помнишь моё имя? – перебил он её, гуляя взглядом вокруг себя, Зоя сжала зубы, – ну, помнишь или нет?

– Помню, Гена.

– Вот и называй меня по имени, будь уж так добра, я гость всё-таки.

На лестнице показался Богдан. Мальчик был в домашней пижаме, в руках он держал игровую приставку, привычная улыбка исчезла стоило ему только завидеть уже печально знакомого человека, он поник. Коллектора его появление только обрадовало.

– Богданка! Как вымахал, а! Ну, давай же, спустись да поздороваемся, как мужики! – он активно жестикулировал, зазывая мальчика.

Богдан посмотрел на маму, та еле заметно покачала головой.

– Уходите, – сказал он и взбежал по лестнице.

Весь былой задор Геннадия удалился далеко и надолго, такого отношения к себе он ненавидел больше всего, особенно от тех, кто должен его боятся.

– Яблочко от яблони… – выдохнул коллектор, – чего встала? Чаю хоть подай, хозяйка.

Через пять минут они сидели за обеденным столом. Зоя наблюдала, как гость дует в чашку и потихоньку отхлёбывает горячий напиток, при том наигранно обжигаясь. Не смотря на сложившуюся ситуацию, она не боялась, что Геннадий вздумает обыскать дом на предмет заначек – никаких лишних денег в этом доме не было с момента въезда, и ему это известно. Сейчас её беспокоило другое.

– Дождался пока мой муж уедет на работу и сразу же заявился, а ты храбрец, как я погляжу.

Мужчина зацокал и покачал указательным пальцем свободной руки.

– Не так ты должна разговаривать с человеком, в чьих руках находится буквально всё, что у тебя есть. Ты думаешь, мне действительно нечего с вас взять? – он встал из-за стола и медленно направился к Зои, барабане по деревяной поверхности пальцами, – у каждой вещи или ценности есть веский эквивалент, понимаешь, о чём я? – Геннадий уже стоял перед ней, протягивая руку, на которой не доставало среднего пальца, – кольцо, – отрезал Геннадий, – женщина послушно подняла правую кисть, коллектор принялся медленно стягивать с безымянного пальца украшение, – я могу делать с тобой, с твоим мужем и сыном всё, что захочу, – он сжал кольцо в кулак и уселся обратно на свой стул, – именно ваши жизни будут на кону в нашем споре. Крайне не советую вам начинать играть не по правилам.

Не смотря на своё здоровье, Зоя не была из робкого десятка, ведь будучи дочерью следователя убойного отдела к тебе так или иначе цепляется отцовская суровость. Сейчас же она хотела выть, но вместо этого старалась направить все силы на демонстрацию безразличия и спокойствия, хотя в этом не было особого смысла, ведь Геннадий видел её на сквозь.

– Зачем ты пришёл? Мы уже платили за этот месяц.

– Да, и правда платили, – он поставил кольцо на ребро и вращал его большим пальцем, – только вот в чём загвоздка – я устал ждать, – Зоя выпрямилась на стуле, – С твоим муженьком я работаю где-то лет семнадцать. Я был занят другими делами, а потому попросту не обращал внимание на вас, но на днях прикинул цифры и понял, что должны вы мне столько, сколько не заработаете и за десять жизней.

– Послушай…

– Нет, – он громко хлопнул по кольцу, – это ты послушай, папаша твоего непутёвого занял у меня приличную сумму и сбежал, по логике вещей долг переходит сыну. Зачем ты вообще замуж за него вышла? Вы, бабы, иногда вообще котелком своим не думаете, а надо бы, – Геннадий поднялся, накинул куртку и направился к выходу, – я хочу получить свои деньги, все деньги, как можно скорее, и меня не волнует, где и каким образом вы их раздобудете. Кровь там сдайте, я не знаю. Передавай привет мужу.

С этим коллектор оставил женщину на едине. Она вернулась в зал, подошла к столу и вернула кольцо на законное место.

***

Михаил Морс всегда просыпался ровно в шесть утра без будильника, едва слышно удалялся из спальной, чтобы не разбудить супругу, принимал душ и выходил во двор. Должность управляющего крупным магазином отнимала много времени, но ему удавалось уделять внимание небольшому домашнему хозяйству. Нет, никаких огородов, грядок и прочего. Только скот. Дюжина кроликов, но вольеры всегда были чисты. Наверно потому, что чистились они Михаилом дважды в день – утром и вечером. Каким бы ни был занятым его вечер, он всегда найдёт время для чистки. Никакой грязи. После каждой такой процедуры он отмывался в душе больше получаса.

Стоило ему подать голос, как кролики повыскакивали из своих домиков, и дёргая носиками толпились вдоль сетки в ожидании кушаний.

– Привет, Шура, Тоша, Дося, Керя, Гуля, Щипа, Соля, Ника, Жора, Йоча, Яшка, Фыра, – конечно же, всех их он знал по имени, – налетайте, касатики.

Кормушки наполнились сеном, и прожорливая рать набросились на завтрак. Они толкались, суетились, каждый пытался урвать побольше. А пока вольеры пустовали, хозяин устроил очередную чистку.

Перед тем, как его жена проснётся и займётся завтраком, он предпочитал занять себя небольшой заряжкой, потому что готовку он не любил. Стоило ему взять нож в руку и закрыть глаза, как он видит ещё живую мать, весь нос женщины был покрыт кровью, да так, что его и не разглядеть совсем. Глаза Михаила переместились влево под закрытыми веками. Теперь он видит отца с ремнём в руке, намотанным на кулак высокого худощавого мужчины, с покрасневшим и слегка опухшим лицом, изо рта несло перегаром. Жилистая рука взнесла ремень над головой, удар – мама кричит. В приоткрытый рот потекла кровь, женщина скрутилась в позу эмбриона и заревела.

– Заткнись, сука! – закричал тиран и удары ремня градом посыпались на страдалицу, а он лишь повторял «сука» вновь и вновь.

Тут уже плакать начинал Михаил. В нужный момент слёзы могут стать невероятно могучим аргументом в споре или же инструментом для манипуляции над особо доверчивыми и ранимыми людьми. Отец Миши, ясное дело, был не из таких, а поэтому хлестать начали его.

– Не трогай, сына! – взмолилась женщина, – прошу, бей меня хоть всю ночь, но ребёнка оставь! – слабой хваткой рука избитой ухватилась за штанину тирана, но тот лишь отвесил смачный тумак свободной ногой прямо в живот матери.

Ругань отца, крики матери, собственный вопль и пугающие мысли пустились в бешеный пляс. Хоровод ужаса начал нарезать круги один за другим. Абсолютно белый ремень, теперь уже покрытый пятнами крови от конца до серебряной бляхи, со свистом опускался раз за разом на тело двенадцатилетнего мальчишки, ждавший спасения от матери, от Бога, от кого угодно. В какой-то момент глаза широко раскрылись и в них тут же хлынула кровь, но Миша увидел. Увидел спасение. В луже крови, которая залила весь пол кухни, показался небольшой прямоугольный островок. Сталь сверкнула, обращая на себя внимание мальчика. Миша потянулся вперёд и открыл глаза. Теперь он снова в зале собственного дома спустя двадцать лет, в нос бьёт приятный запас жаренных яиц, бутербродов и свежесваренного кофе, свет солнца ломился внутрь, демонстрируя танец пыли в солнечной щели.

Проходя на кухню, Михаил мимолётно бросил взгляд на улицу и увидел, как со двора его соседа Петра уходит мужчина в чёрной куртке. Он замечал проходимца несколько раз, но никогда не спрашивал у соседа про него. Глаза неотрывно следили за фигурой, в ожидании чего-то.

– Милый, иди завтракать! – крикнула ему с кухни Настя, – так, вы двое, ну прекратите бесится.

Михаил задёрнул штору и вошёл в кухню. Два мальчика десяти и одиннадцати лет носились вокруг стола, мать лишь успевала головой вертеть, пытаясь уследить за ними. Мужчина, недолго думая, вклинился в кольцевой маршрут и стал камнем преткновения ну пути сыновей.

– Ну-ка быстро за стол, шалопаи, – он погнал сыновей за стол, положа руки им на спины.

– А Адам сказал, что я девчонка! – пожаловался Витя, супруги переглянулись.

– Это ещё почему?

– Да потому что он вместо футбола на телике включает какие-то дурацкие мультики, – сказал Адам, в ответ Виктор слегка стукнул его ногой.

– Адам, с чего ты взял, что мультики только для девочек?

– Потому что у нас в классе про мультики говорят только девчонки, про фей там, пони всякие, пацаны такое не смотрят, – сказал Адам и принялся за завтрак.

– Сынок, клянусь, что видел, как ты смотришь «Галактический футбол», – старший сын аж поперхнулся и закашлялся.

– Это другое! – воскликнул он.

– Ах-ха, так ты тоже смотришь мультики, а надо мной смеялся!

Тут братья перестали разговаривать, а перешли от слов к делу. В ход пошли толчки, плевки и примитивные оскорбления.

– Так, а ну-ка прекратили быстро! – пожурила их мама.

После шумного завтрака, Михаил поднялся в спальню. Он стоял перед комодом уже полностью одетый для очередного рабочего дня, не хватало только одной вещи в его наряде. На эту вещь он каждое утро долго и пристально смотрел, в очередной раз закрыв глаза.

Теперь на полу лежат два тела. Мужчина, захлёбываясь собственной кровью, пытался что-то сказать, но получались только мерзкие бульканья. На всё тело приходилось порядка семи ножевых ударов, первый пришёлся в ногу и дальше по возрастанию до самой сонной артерии. Прошло несколько минут и отец, до недавнего избивавший их, перестал подавать признаки жизни. Мама медленно поднялась, облокачиваясь о холодильник, подошла к сыну и аккуратно вытащила нож из его руки. Она быстро промыла рукоятку под водой из крана, досуха обтёрла и несколько раз обхватила его обеими руками по очереди.

– Всё будет хорошо, Мишенька, – ласково проговорила она, – ты сделал доброе дело – спас маму, а теперь мама спасёт тебя.

Мальчик перевёл взгляд на ремень, лежавший поодаль от мёртвого тела почившего тирана. Впитавшиеся алые пятна в крапинку украсили белую кожу ремня, лишь с металлической бляхи скатывались редкие капли крови. Миша подобрал его и долго глядел на своё искажённое металлом отражение.

Кожаный аксессуар опоясал коричневые брюки Михаила. В комнату вошла Настя.

– Какой же всё-таки жуткий ремень, он совершенно не идёт к твоим брюкам.

Всего на секунду на лице мужчины появилась ухмылка отвращения, она даже не успела её заметить.

– Это из лимитированной коллекции, сейчас такие уже не делают, – ответил он, – мне уже пора бежать, буду вечером, поэтому забери сегодня сыновей из школы.

Михаил чмокнул супругу в щёку, попрощался с детьми и вышел на улицу. Там его ждал прекрасный Мерседес Бенц w123 телесного цвета с натуральной кожей в салоне. Мотор авто издал одиночный рык, и Михаил покинул двор.

***

Последние семь лет Пётр трудился за кулисами сельхоз-магазина. В его задачи входила погрузка поддонов с товарами, которые люди поднять бы не смогли. Каждый день он катался между рядов замученный рутиной, но платили хорошо, поэтому грех жаловаться. Были места и похуже, их упоминаний нет в трудовой книжке мужчины. Он ехал за очередным поддоном, как вдруг откуда-то сбоку возник усатый мужичок, махающий руками, в такой же зелёной корпоративной жилетке с логотипом магазина. Пётр остановился и заглушил мотор.

– Здорова, слушай, народ поговаривает, что ты в машинах мастак, если надо что перебрать да разобрать, – он то и дело шмыгал носом, из-за чего усы на лице забавно дёргались.

– Есть такое, а что сделать надо?

– Да у меня под машиной постоянно стуки какие-то, я главное уже в три автосервиса обратился, а эти проныры такие ценники заламывают, хоть тёщу в рабство продавай! – зал тут же наполнило эхом смеха.

– Думаю, всё проще, чем кажется, – предположил Пётр.

– Ясен хрен, вот я и начал мужиков расспрашивать, а они к тебе направили, мол с машинами на «ты».

В своё время автомеханика буквально стала спасением для Петра. Это была его первая работа после побега отца. Но когда Зоя забеременела, появилась острая нужда в деньгах. Ему всегда нравилось копошиться во внутренностях автомобилей, но честным автомехаником в салоне много не заработаешь. Через пару месяцев после переезда, его по знакомству устроили на этот склад. Первая работа, ставшая по большей части хобби, теперь стала подработкой на стороне вне основной.

– А мужики сказали, что я не за «спасибо» работаю? – прислонившись локтями к рулю, спросил он.

– Обижаешь, Петька, – слегка обидевшись бросил коллега, – с меня причитается.

– Ну, тогда пригоняй дня через два, соседу обещал с машиной пошаманить, старичок Мерседес требует заботы, – сказал Пётр, проворачивая ключ в погрузчике.

– Добро.

Мужчина хлопнул его по плечу и скрылся в многоэтажных рядах металлических стеллажей.

Под конец рабочего дня, когда Пётр уже снимал жилетку, в приоткрытую дверь заглянула молодая девушка и сказала, что с ним хочет поговорить управляющий. Ему никогда не нравилось ходить к начальству в кабинет, по ясным причинам он ненавидел быть в должниках, но и избегать встреч было бы грубостью с его стороны. Эта работа стала для него спасательным кругом. Однажды ему довелось работать на стройке, пахали по четырнадцать часов с посуточной оплатой, но как-то раз на его глазах какому-то бедолаге расшибло голову цементным блоком, Зоя буквально приказала бежать оттуда.

Фоновую расслабляющую музыку торгового зала перебивал своими криками бородатый мужчина. Он на повышенных тонах разговаривал со своей женой, та лишь склонила голову и изредка кивала. Дело шло к рукоприкладству, но к парочке подошёл один из консультантов в зелёной надутой жилетке и дебошир, желая успокоить нервы, достал сигарету с зажигалкой Zippo. Она сразу привлекла внимание Петра – похожая была у отца. На боковой части красовалась выпуклая звезда. Сотрудник что-то сказал, мужчина убрал сигарету и быстрым шагом пошёл на выход.

– Пошли отсюда, сходим в другое место, – проворчал он, таща женщину за руку.

Торговый зал представлял собой хорошо освещённый павильон с множеством различных мелких товаров в виде ручных пил по дереву и металлу, молотков, лопат и прочих строительных принадлежностей, в ассортимент также входили земля для рассады, мешки с цементом, гравием, был даже отдел для туристов. Каждый дачник нашёл бы себе товар по вкусу. Работники этого зала относились к высшему рангу сотрудников, ибо зарплата чуть выше и работа чуть легче.

Пётр прошёл вдоль стены к двери, за которой была лестница ведущая на второй этаж, где и располагался кабинет управляющего. Он постоял немного перед дверью с позолоченной табличкой, постучал и вошёл внутрь.

Помимо абсолютного порядка комнату украшали малочисленные растения, на стене висели грамоты, дипломы и прочие бумажки, подтверждающие интеллектуальные способности их владельца. На рабочем столе не было ничего лишнего, только ноутбук, блокнот и ручка подле него. Каждый предмет на своём месте и строго под девяносто градусов. Сам же управляющий стоял у окна, ставшего заменой стены, из которого открывался вид на главный павильон. Его внимание было чем-то захвачено, из-за чего сперва званный гость был им полностью проигнорирован. На управляющем были коричневые брюки с белоснежным ремнём, по бляхе которого он постукивал пальцем.

– Ты что-то хотел, Миша? Я уже собирался домой.

Михаил вздрогнул, обернулся к Петру лицом, он мило улыбался. Петра всегда удивлял тот факт, что сосед был младше его лишь года на три, но умудрился сохранить юный лик. Возможно, всё дело в натуральных волосах цвета блонд, минимальных морщинах и гладковыбритом лице.

– Прошу, присядь, это ненадолго, – блондин указал рукой на стул перед столом, – дело вот в чём: ты работаешь здесь уже сколько? Пять лет? И когда-то я устроил тебя сюда, потому что хотел помочь. За всё время работы ты проявил себя как весьма ответственный сотрудник: ни одного опоздания, ни одной издержки, ни одного случая повреждения товара. Поэтому я уважаю тебя, Пётр, и именно поэтому предлагаю тебе повышение.

– Что-то прости? – он не поверил своим ушам, – какое ещё повышение?

– Позиция администратора сейчас вакантна, и я не знаю ни одного достойного кандидата на эту должность кроме тебя, – Михаил подошёл к Петру и протянул ему руку, – что скажешь?

Пока он поднимался со стула сомнительные мысли окончательно улеглись, не оставив ничего кроме радости. Это первое повышение в его жизни за все тридцать семь лет жизни. Они пожали руки.

– Скажу, что согласен. Когда приступать?

Михаил одобрительно покачал головой и на лице его заиграла улыбка.

– А приходи завтра с семьёй, шашлыки пожарим, вина попьём. Моим мальчикам очень нравится играть с Богданом, они будут в восторге, – Михаил положил руку на его плечо и начал потихоньку проводить к двери.

– Я поговорю с женой.

– Вам обоим нужно отдохнуть от всего того дерьма, через которое вы проходите, – Пётр задумчиво смотрел в пол и уголки его рта потянулись вверх, – ах, да. На счёт машины, всё в силе?

– Конечно, увидимся, – он вышел в коридор.

Михаил поднял руку в знак прощания, и когда дверь закрылась, гримаса добродетели сменилась равнодушием. В два шага он оказался в своём кресле. В глубине каталогов папок в ноутбуке ему удалось отыскать нужную запись. Вновь и вновь на экране крутилась запись с собирающимся закурить мужчиной.

– Ты ведь закончишь дело дома, да?

Проезжая мимо магазина игрушек, Пётр решил порадовать сына новым развлечением. Он быстрым шагом ходил между полками, потому что знал, что ищет. Всего через минуту в его руках была среднего размера коробка с металлических конструктором. Набор предлагал собрать поезд с парочкой вагонов в придачу.

Подарок сыну лежал на соседнем сидении, Пётр изредка поглядывал на него, думая, как сыну будет приятно. «Это должно его отвлечь от всего происходящего» – думал он.

Стоя на пороге дома, он подбирал максимально правильные слова, чтобы вручить подарок, так сказать, невзначай. Внутри пахло уже почти приготовленным ужином, а с кухни доносились голоса. Пётр поторопился разуться, сбросил куртку на ближайшую тумбу и с коробкой подмышкой показался на кухне. Зоя при виде мужа одарила того улыбкой, Богдан сразу же бросился к отцу.

– Гляди чего купил, – он присел на одно колена и протянул конструктор сыну, – такого у тебя ещё нет в коллекции, правда?

– Ого! Здорово, спасибо, па! – Богдан подпрыгнул на месте и повис на отцовской шее, – сегодня же сяду.

Даже в самые тёмные времена, Богдан был для супругов единственным источником света. Он редко на что-то жаловался, а в своё младенчество редко будил родителей своим внезапным плачем, чем сильно облегчил им жизнь. Будто награда с небес за все страдания.

Вечером того же дня Михаил сперва загнал машину в свой двор, а затем, как и обещал, перегнал её в пустой гараж Петра, это показалось ему странным, но не более. Они обмолвились парой слов о завтрашнем дне, пожали руки и разошлись.

Ужин Тестисов проходил в гробовой тишине. Богдан не очень-то желал рыбу на ужин, а отцовский подарок так и манил своей аурой. Зоя боялась рассказать мужу об утреннем госте. Это была очередная пустая угроза, коих она насчитала больше сотни, а потому не хотелось лишний раз нагружать и без того замученного супруга. Пётр же не понимал их серых лиц, а потому решил добавить красок в этот вечер.

– Меня повысили, – коротко сказал он и с довольным лицом вернулся к еде.

– Ты серьёзно? – уточнила Зоя, – это же замечательно!

– Круто, па!

Все оживились, вокруг начали чувствоваться нотки подобия домашнего уюта, к которому он так стремится. Чтобы без проблем, угроз и прочей суеты. Каждые выходные выбираться куда-нибудь всей семьёй, чтобы в голове поселились мысли в духе «чем бы сегодня порадовать семейство?», а не «где достать деньги для грядущей выплаты?».

– Помимо повышения Миша меня ещё и халтурку одну подкинул, теперь-то заживём, как белые люди, – все засмеялись.

– Но этого не хватит, чтобы страшный козёл перестал к нам приходить и пугать маму?

Кусок мяса на вилке замер на полпути ко рту Петра. Уют начал рассасываться, прятаться во всевозможные щели. Для своих лет маленький Богдан понимал слишком много и иногда создавал этим самым проблемы для взрослых.

– Богдан, беги к своему конструктору, – мягко сказала женщина.

Мальчик посмотрел на отца, словил от него понимающий взгляд и поспешил прочь, оставив родителей на едине. Ещё какое-то время супруги хранили молчание, Петру это надоело.

– Почему ты ничего не сказала? Когда он приходил? Он что-нибудь с тобой сделал?

– Нет, он просто запугивал. Как обычно. И нет – ничего он не сделал, – она пыталась спрятать свои глаза, уставившись в тарелку, и ковыряла вилкой салат, – почему мы не можем просто взять и сбежать? Как это сделал твой…

– Мы только осели, – перебил её Пётр и провёл рукой по щетине, – нельзя позволить этому уроду ломать нашу жизнь. Думаю, за все эти годы для него это стало чем-то более личным.

– Хочешь сказать, деньги его больше не интересуют?

– Приятный бонус и не более, мы справлялись с ним все тринадцать лет, а ещё больше протянем.

Зоя убирала со стола грязную посуду, отправляла в раковину и забывала про неё до завтрашнего утра, после наступало время хобби. Она любила расположиться на диване напротив телевизора и пока на фоне звучал сериал, её руки творили красоту при помощи спиц и пряжи. Пётр же накинул потрёпанную куртку с меховым воротником и отправился в гараж.

Когда к нему поступали вот такие раритеты, как машина Михаила, Пётр всегда всего лишь на секундочку представлял себя владельцем такой красотки. Поэтому и ремонтировал он каждую, как свою собственную.

Проведя беглый осмотр, он быстро вычислил поломку, и тут же принялся её устранять, но, как это обычно бывает, самая очевидная ошибка вызывает большое количество проблем. Ремонт затянулся на долгие часы. Когда Пётр лёг на доску с колёсиками, заехал под машину, он всего на секундочку прикрыл глаза, а когда открыл вновь, понял, что уснул.

– Так, надо побыстрее заканчивать с этим, – приказал он сам себе.

Пётр отошёл от машины на метр, осмотрел и удовлетворительно кивнул. Для пущей уверенности он сел на водительское место и повернул ключ в замке зажигания, мотор запел. Мина удовольствия заиграла на его лице. Пётр уже собирался выключить свет в гараже, как его внимание привлекло тёмное пятно на серебристом заднем бампере автомобиля. Он не спеша подошёл, нагнулся, чтобы рассмотреть по ближе. Не сводя глаз с грязи, сплюнул на большой палец и принялся нещадно оттирать пятно, но оно упрямо сопротивлялось. «К чёрту, я автомеханик, а не мойщик» – подумал Пётр и отправился спать.

На цыпочках он прокрадывался через спальню, ибо часы показывали два ночи. Вся одежда полетела на пол. Предвкушая сладостный сон, Пётр откинул одеяло, но вдруг краем глаза уловил какое-то яркое свечение за окном. Вид открывался прямо на участок соседа, минуя забор из металлических листов. Он прищурился и увидел, как Михаил чуть поодаль от вольера с кроликами усердно машет лопатой, земля маленькими клубочками на мгновение перекрывала свет фонарика, лежащего напротив копателя, и терялась в тьме. Прошла минута, прежде чем Пётр заметил продолговатый чёрный мешок. Он зажмурился и встряхнул головой в надежде, что взор прояснится, но этого не произошло. Михаил нагнулся к мешку, небольшим усилием подтащил его к свежевскопанной яме, а затем ногой спихнул и принялся закапывать. В сонном сознании Петра ничего не складывалось, в нём чувствовалась усталость телом, любые умозаключения вставали в длинную очередь из оправданий, но тем не менее зерно сомнения было посеяно. В этот момент Михаил резко выпрямился. И именно в этот момент душа Петра скривилась, скорчилась в немыслимом ужасе – Михаил смотрел прямо на него. Ему надо было бы пригнуться или отойти от окна, но в виду неосознанности происходящего, он продолжал стоять на месте, как вкопанный. То же самое делал и Михаил. Они смотрели друг на друга с расстояния около семидесяти метров. В этот момент до Петра ещё не дошло, что он стал свидетелем убийства, а Михаил был уверен, что его неудачливый сосед всё прекрасно понял, но как ни в чём не бывало притоптал землю, захватил лопату и неспешно ретировался домой. Пётр сделал шаг назад, сел на кровать и со всей силы шлёпнул себя ладонями по лицу.