Kitobni o'qish: «Третий не лишний»

Shrift:

* * *

O szczęście trzeba grać vabank,
Z fortuną tak to zwykle bywa,
Kto nie naraża nigdy się na szwank,
Ten głównej stawki nie wygrywa…

J. Chmielnik. Jeszcze raz Vabank

Хочешь выиграть счастье – иди ва-банк.
С фортуной так всегда бывает.
Кто не согласен проиграться в пух и прах,
Тот главный приз не получает…

Часть первая. Нулевая фаза. Обратный отсчет

Иная реальность. Время местное

Глава первая. Там на неведомых дорожках

Что это было, Бурый не понял. Мгновение тому Леонид ощущал затылком упругость подголовника лабораторного кресла, потом – шершавую твердость полуразрушенной стены. Ярчайшая вспышка, от которой до сих пор круги перед глазами, и…

…он стоит на пригорке у обветренного до полной утраты формы, древнего придорожного камня. Коими с дохристианской эпохи обозначали перекрестки или указывали направление пути. Проложенная рядом гораздо более новая каменная мостовая, в стиле via romea, вряд ли нуждалась в древнем указателе, но и сносить его строители не стали. Достопримечательность.

На дворе раннее летнее утро. По левую руку только-только выползало из-за горизонта солнце. А прямо и вниз – водопадом шумел городок, больше похожий на старинную часть какой-нибудь Тортуги, чем на современный поселок.

Почему Леониду на ум пришло именно такое сравнение? Наверное, потому что в пиратских поселениях самая важная часть – место, где можно сбыть добычу. А на вырученные пиастры и дублоны приобрести что-нибудь другое. Более необходимое в домашнем хозяйстве. Например – бочонок рома.

Так вот этот самый базар начинался прямо у подножия пригорка, буквально прижав стекающую вниз дорогу. Натуральный стихийный рынок. Беспорядочное смешение лавочек, палаток и просто лотков. Порою торговая точка образовывалась из мешка, на котором восседал «негоциант» или баула у его ног.

За рынком виднелись дома жилого сектора. В большинстве одноэтажные особнячки, радующие глаз красными черепичными крышами и разнообразием флюгеров. От традиционных золотых петушков и стрелок до вычурных корабликов и других полетов фантазии мастеров кузнечного дела и чеканки. При этом все флюгеры указывали разное направление ветра… Даже на соседних зданиях.

Имелись в городке и более высокие постройки. Штук десять. Не храмы, насколько Леонид разбирался в культовых сооружениях, но и не жилье. Скорее, здания административно-общественного пользования. По аналогии с современностью – мэрия, банк, поликлиника, школа, участок или что-то в этом духе. И конечно же, назидательно устремленный в небеса палец пожарной колокольни.

Все та же мостовая, целая и невредимая после плотного контакта с рынком, пропетляв между домами, упиралась в причал, за которым аж до горизонта поблескивала синяя водная гладь. Логично. Как мудро вопрошали древние, зачем нужна дорога, если она не ведет к храму… или в порт.

На рейде мерно покачивались два больших судна и пяток габаритами поменьше. Еще один корабль стоял у причала. Все парусники. Те, что побольше, с тремя мачтами, меньшие – с одной центральной. Точнее определить класс кораблей Бурый не мог, не его специальность.

– «Коготь» заходи, слева! Я прикрою! Гм… Ну, ни фига себе! И что это было? Офигеть…

Леонид мог бы поклясться чем угодно, что всего полсекунды тому взирал на пейзаж в гордом одиночестве, а сейчас по другую сторону «скифской бабы», пригнувшись, словно укрываясь от кого-то, стоял Лысюк. С интересом оглядываясь по сторонам и выражая восхищение увиденным в произвольной форме.

– Японский городовой! Натуральный Содом и Гоморра!

– Всюду-то вы, господин офицер, побывали. Все видели… – насмешливо ответил Леонид, перефразируя известный анекдот. – А вот мне…

– Не знаю, где находится и как выглядит ваш Содом… – влился в мужской разговор звонкий девичий голосок. – Зато на художество французских импрессионистов это буйство красок и всех оттенков радуги очень похоже. Джину Джейниэчику¹ наверняка понравилось бы…

– В Израиле… – объяснил Леонид. – Не в том смысле, что мы оказались в Израиле. Упомянутые Виктором Содом и Гоморра там расположены.

– Ну, а мы с вами в… игре! – с многозначительной паузой и армейской прямотой добавил Виктор. – Как и было обещано Пилюлем. С чем всех и поздравляю. Круто, ты попал на ТиВи. Ты попал… Ты звезда. Кстати о звездах… Оленька, ты в этом платье одно сплошное обаяние и очарование. Интересно, кем тебя определили? Авантюристкой, воровкой или мошенницей?

– Какая еще воровка?! – возмутилась девушка. – Сами вы…

– Работники ножа и топора, романтики с большой дороги… – дурачась, фальшиво пропел Виктор.

Но все же Лысюк был прав. Как в отношении девушки, так и в характеристике, данной себе и Леониду.

Наряженная в длинное приталенное платье из тонкого зеленого панбархата, с расшитым цветным люрексом лифом, вместо современного летнего набора – топик, шорты и босоножки на каблучке, – девушка выглядела настоящей сказочной красавицей.

Особенно стильно смотрелся витой обруч, удерживающий золотистые волосы, ставшие если не гуще, то значительно длиннее. В жизни они едва касались плеч, а сейчас свободно струились до широкого пояса с прицепленным к нему вполне увесистым кошелем.

А поскольку такая красота и богатство не должны быть беззащитными, за тот же пояс, но под правую руку, были заткнуты кожаные ножны с кинжалом. Самого ходового в мирной жизни размера. Сантиметров тридцать. И ногти почистить, и колбаску порезать, и щепу с полена настрогать. Типичная зажиточная горожанка условно-игрового средневековья.

Зато на одежде мужчин компьютер сэкономил с прижимистостью Плюшкина и прапорщика Шматко. Выбеленные солнцем, изрядно поношенные полотняные штаны и длинная рубаха навыпуск. Даже вместо обязательного пояса и то – обрывок веревки, размочаленной на концах. И ни ножа, ни кошелька. А еще, очевидно, для полного правдоподобия, оба оказались босыми.

– Я имел в виду класс персонажа, – объяснил Виктор. – Впрочем, насчет мошенницы, признаю, погорячился. Скорее всего, ты у нас торговка, а мы с Ленчиком – личная охрана и носильщики… по совместительству. Кстати, не наши ли это баулы объявились? – Лысюк указал на два объемных тюка, как раз возникших у придорожного камня. – Леонид, ты ближе. Глянь, чего там?

– Е-пере-сете!.. – вместо ответа выругался Бурый и запрыгал на одной ноге.

– Ты чего?

– На камешек наступил, – объяснил тот, поглаживая ступню. – Больно, блин! Острый.

– Как тут красиво… – девушка присела и провела ладонью по траве. – Даже не верится. Все как настоящее. Ромашки, клевер… Ой! – Оля отдернула руку и сунула палец в рот. Пососала немного и удивленно пробормотала: – А меня пчела укусила…

– Камешек, пчела… – проворчал Лысюк. – Детский сад. И не пчела, а шмель. Клевер только они опыляют. Двоечница… Ребята, хорош чудить. Вас же предупреждали: все ощущения реальные. Блин! – теперь и Виктор не удержался от восклицания. – Бодяки… Итак, напоминаю всем, кто забыл: мы участники эксперимента и сейчас не цветочки нюхаем, а лежим в лаборатории Пилюля. А то, что видим вокруг, игра, придумка компьютера.

– Уверен? – Бурый хмыкнул.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что мы в проекте подопытные кролики и на самом деле ничего не знаем. Нам могли показать только ту часть мозаики, которую сочли необходимой.

– Брось. Пилюлькин в роли доктора Зло? Самому не смешно?

– Согласен, Серый прокололся бы, как пить дать. Но кто сказал, что ему самому все известно?

– У тебя паранойя, дружище.

– Брек, – Оля примирительно взяла мужчин за руки. – Ребята, какой смысл в пустых предположениях? Давайте начнем играть, а там разберемся. Тем более мы все равно уже здесь.

– Слышь, Вик, а по ходу Пилюлькин хорошо сказал. Насчет хоть одного разумного члена в испытуемой группе, – Леонид улыбнулся.

Лысюк переварил слова товарища, а потом добродушно рассмеялся.

– Факт, дружище. Извини, Оля… Адаптация. Предлагаю войти в город, поискать подсказки, но пока советую ни с кем не заговаривать. Без крайней нужды.

– Почему?

– На всякий случай. Во многих играх, пока ты не зацепишь квест, мир на тебя почти не реагирует. А еще лучше, предлагаю забыть об игре. С этой минуты мы чужестранцы, оказавшиеся в неизведанной стране, где не только слова, но и жесты могут быть истолкованы превратно.

– Излагай конкретнее, не торчать же здесь вечно!

– Ищем заведение типа таверны или постоялого двора. Садимся за столик, присматриваемся к обстановке, слушаем, о чем говорят. Внемлем и вникаем…

* * *

Базар Лысюка не заинтересовал бы не только в игре, но и в жизни. Он терпеть ненавидел торговаться, считая эту процедуру унижением. Нравилось что-то – брал, какую бы несусветную цену ни заломил продавец. Не хватало денег – уходил. Не вступая в пререкания и не выслушивая торопливых заверений, что только для него сегодня готовы сделать огромную скидку и даже торговать себе в убыток…

Поэтому предпочитал магазины с ценниками. По меньшей мере, там сразу можно соизмерить желания и возможности. Мысленно. Не посвящая других в свои финансовые проблемы.

Придав лицу непроницаемость кирпича, чему способствовал тюк на спине, Виктор максимально быстрым шагом ввинтился в толпу, намереваясь без задержек пересечь торговую площадь. Спутники последовали за ним. Но разве уродилась на свет хоть одна девушка, которая даже с завязанными глазами смогла бы спокойно пройти мимо такого изобилия галантерейного товара! Самых диковинных форм, расцветок и предназначения.

А поскольку у Оли глаза оставались широко распахнутыми, расстояние между Виктором, девушкой и замыкающим строй Лёней с каждым прилавком увеличивалось.

Вот в эту брешь и ввинтились два краснорожих индивидуума, обдавая все вокруг непередаваемыми ароматами водочного перегара. В объеме, которым могла бы гордиться целая деревенская свадьба. На следующее утро.

– Опаньки, какой цыпленочек! – изрек один из ларца, одинаковый с лица. – Присоединяйся к нам, крошка. Не обидим.

Второй повеса одобрительно икнул и потряс перед лицом Оли вполне увесистой кожаной торбой. Литра на два. Внутри что-то металлически позвякивало.

– Отвали… – Оля подалась назад, а ее место занял Леонид.

– Чего?

Первый амбал небрежно мазнул растопыренной пятерней по лицу Бурого, то ли проверяя реальность его существования, то ли отмахиваясь… Второй, едва не снеся прилавок, попытался зайти с тыла.

В эту же секунду на Леонида пахнуло ледяной стужей, и мир потерял четкость.

«Убей! – зазвенел в ушах голос, которому нельзя было не повиноваться. – Убей!»

Возможно, окажись на его месте Виктор, больше приученный к приказам, он так и поступил бы. Лёне банально не хватило рефлексов. Ну, и тюк с товаром, давящий на плечи, мгновенной реакции не способствовал. Но бесследно чужое вмешательство в сознание не прошло. И очень четко отразилось во взгляде и мимике… Судя по испуганным лицам гуляк.

– Стоять!

Голос Лысюка ворвался в студеную тьму, возвращая в мир Леонида вместе со звуками рынка.

– Оля, держи его!

Бурый оглянулся, пытаясь понять, кого она должна держать и не нужна ли помощь. А руки девушки тем временем обвили его талию.

– Спокойно, парень… – голос незнакомый, но уверенный, доброжелательный. – Гавань – нейтральная территория. Здесь убивать нельзя. Расслабься…

Рядом стоял крепкий мужчина средних лет, в гавайке и шортах, с огромным венком на шее… Только не лавровым, чемпионским украшением, а составленным из цветов самых невероятных форм и окраски. Аж в глазах пестрело. Он добродушно улыбался, но хватало одного взгляда на его лицо и мускулатуру, чтобы желание подшутить испарялось быстрее мысли. А кому такой аргументации не хватало, принять правильное решение помогал вид висевшей у пояса сабли.

– Чужеземцы… – констатировал другой голос, принадлежащий закованному в ламеллярный доспех богатырю. Эдакий дядька Черномор. – Как и следовало ожидать. И пару шагов не прошли, а уже создают проблемы уважаемым гражданам.

– Не эти… те… – Мужчина с саблей указал на парочку краснорожих.

– Свидетельствуешь, Ястреб? – уточнил стражник.

– Да… И не я один, – мужчина широким жестом повел рукой вокруг.

Часть случайных зрителей при приближении представителя власти и закона спешно ретировалась. Но те, кто остался, утвердительно закивали. С той или иной степенью достоинства. Кто быстро-быстро, торопясь подтвердить слова Ястреба, другие спокойно, выражая собственное мнение.

И только из одной пары глаз на Леонида глядела все та же ледяная стужа. Мгновение, не больше. Как только Бурый попытался получше рассмотреть их хозяина, взгляд бесследно исчез.

– Понятно… Спасибо за помощь. – Стражник неотвратимо развернулся к возмутителям общественного порядка.

А те, судя по цвету лиц, уже почти протрезвели. Причем по второму кругу.

– Господин начальник городской стражи, мы ничего не сделали. Честное слово, – залебезил неожиданно тоненьким голоском один. – Просто хотели познакомиться. Видим, такие же, как и мы – чужаки. Почему не пообщаться? Они нам выпивку – мы им беседу. Это же не запрещено?

– Нет…

Похоже, в голове начальника стражи за раз больше одной мысли не задерживалось. Он посмотрел на Леонида.

– Подтверждаете?

– Ты как? – Виктор уже был рядом.

– Нормально, – Бурый аккуратно пожал плечами, чтобы не потревожить Олю. Ее неожиданные объятия были приятными.

– Ну что, парни? – поторопил с ответом второй здоровяк, растеряв всю недавнюю хулиганскую манеру общения. – Разберемся сами? Раз такое недоразумение случилось, то теперь, ясное дело, выпивка с нас. Реально, не хотели вашу госпожу обидеть. Местное пойло подвело. Мы его как воду глушили, а оно, видишь… когда накрыло.

– Ладно, – Леонид все еще пребывал в раздрае после ментальной атаки, и руководящую роль взял на себя Виктор. – Но магарыч с вас железно!..

Мужики облегченно вздохнули и заулыбались. Похоже, это у них был не первый привод. И предыдущего знакомства с местным правосудием хватило с лишком.

Обладатель писклявого голоса обозначил движение в сторону монументального стража порядка:

– Мы можем идти, господин начальник?

Богатырь пару раз качнулся с носка на пятку и милостиво кивнул:

– Проваливайте… Фулюганы…

Мужики синхронно развернулись и затопали прочь.

– Эй! А простава?

Тот, который предлагал мировую, развернулся, сунул руку в торбу и вынул горсть мелких монет, среди которых изредка проблескивало серебро.

– Вот. Если вдруг не пересечемся больше. Тут не только на обед, но и на ужин с ночевкой хватит.

Виктор проворно сгреб предложенные деньги, хотел сунуть в карман, но здешний покрой штанов такой детали в одежде не предусматривал. Так что Лысюк просто крепче сжал кулак.

– Может, посоветуете какое-то определенное место? Где перекусить, чтобы вкусно, сытно и не дорого. А то мы еще не разобрались.

– Корчма «Веселый поросенок», – переглянувшись, дуэтом ответили мужики. И бочком, бочком ретировались.

– Чужаки… – проворчал стражник таким тоном, будто это слово состояло в его личном списке самых унизительных ругательств. – Новички…

Скриншот…

Виктор

– Голубчик, ну что вы смотрите на меня, как на врага народа… – Доктор, внешностью больше всего напоминающий классического Айболита, картинно всплеснул руками, а потом сунул их в карманы халата. Очевидно, вспомнил, что жесты и движения пальцев понимающему человеку скажут даже больше, чем мимика и рысканье взглядом. Взгляд, кстати, он тоже на всякий случай зацепил за письменный прибор на столе. – Поверьте, я вас прекрасно понимаю. И тоже считаю, что сорок пять лет не тот возраст, когда можно умирать. Но я же не Господь Бог, а всего лишь врач. Я могу поставить диагноз, провести подготовительные анализы… Могу, по старой дружбе, позвонить в клинику господину Зильберману. Меня даже хватит на то, чтобы упросить его принять вашу матушку вне очереди, но оплатить ее лечение у меня нет никаких возможностей. Ни собственных, ни тем более бюджетных.

– Доктор, прекратите истерику и… – Виктор хотел сказать «театр», но закончил вполне нейтрально: – И успокойтесь.

– Вам легко говорить! – Исаак Самуилович без сил упал в кресло и нервно забарабанил пальцами по столешнице.

Виктор не понял, почему о почти неотвратимой смерти матери сыну легче говорить, чем лечащему врачу, но уточнять не стал. Тем более что Исаак Самуилович продолжил сам:

– Я же еще при Союзе учился. Клятву Гиппократа давал!.. А сейчас вынужден лепетать не о здоровье людей, а о деньгах за их лечение.

– Да, – кивнул Виктор. – Именно этого я от вас и добиваюсь!

– Добивается он, – доктор словно обиделся. – Вы хоть представляете себе, юноша, какая это огромная сумма?!

– Исаак Самуилович, – держать себя в руках бывший старший лейтенант умел хорошо. Без этого не то что в спецназе – в обычной части долго не протянешь. Армия умеет заставить человека исполнять любые приказы, даже если приходится переступать через собственное самолюбие, – вы наверняка слышали о причудах Гарри Форда, из-за которых менеджеры престижных ресторанов дополнительно инструктировали швейцаров, если они еще не знали экстравагантного миллионера в лицо.

– Вы о его страсти к поношенной одежде? – врач явно обрадовался смене темы и проявил заинтересованность.

– Именно. И о том, что Рокфеллер свои блокноты начинал исписывать с титульного листа обложки? В целях экономии.

– Не вполне понимаю вас, голубчик…

– Это я к тому, что не судите по внешнему виду. Вы же не знаете моих финансовых возможностей. Тем более не можете знать о возможностях моих друзей. Поэтому просто назовите сумму. И, чтобы не повторяться, не оптимистический минимум, а сразу верхнюю, реальную планку. Со всеми побочными и дополнительными затратами. На уход и реабилитацию. Хорошо?

– Пятьсот… пятьдесят… тысяч… – у Исаака Самуиловича сделался такой несчастный вид, словно эти деньги только что потребовали с него самого. Он даже побоялся поднять голову, чтобы не встретиться с глазами Виктора. И очень удивился, когда услышал уточняющий вопрос, заданный ровным, совершенно спокойным голосом:

– Долларов?

Врач нервно поправил очки и уже увереннее произнес:

– Увы, голубчик. В еврозоне имеет хождение другая валюта. Пятьсот пятьдесят тысяч евро… А в долларах это будет еще как минимум сто тысяч сверху.

При этом Исаак Самуилович чуть искоса глядел на Виктора и думал: «Черт возьми, неужели у этого парня водятся такие деньжищи? Тогда я совсем перестал что-либо понимать в людях. Пора на пенсию…»

– Спасибо, доктор. А сколько у нас времени?

– Месяца два… Максимум три. Потом начнутся необратимые процессы, и всякое вмешательство станет бессмысленным. Но прошу учесть, что из означенного срока надо еще вычесть десять дней на адаптацию, повторное проведение анализов и подготовку больной к операции. Так что на вашем месте я стал бы рассчитывать только на месяц.

– Хорошо…

– Совет хотите?

– Конечно.

– Если через три недели поймете, что не успеваете собрать всю сумму, отвезите матушку куда-нибудь к океану. В страну, где белым туристам почти легально продают наркотики. Много времени это не займет, но уйдет она без мучений и в приятном месте.

– Я вас услышал, доктор, – кивнул Лысюк. – И вот как мы поступим. Сегодня же звоните господину Зильберману, пусть выписывает счет или обозначит другие формы оплаты и готовит место в клинике. Не позже чем через три недели я буду у вас с деньгами. А чтобы вы, Исаак Самуилович, восприняли ситуацию всерьез и продолжали как следует заботиться о моей матери, часть денег я принесу лично вам. Дней через пять. Договорились?

* * *

Народная мудрость, зародившаяся еще в те времена, когда рубль имел не только хождение, но и настоящий вес, гласящая, что сто друзей дороже ста рублей, не подвела и на этот раз.

Вернее, для решения проблемы хватило двоих. Зато самых закадычных. Ребят, с которыми Виктор Лысюк дружил с самого детства.

Поговаривали соседи-старожилы, что в годы оные их матери довольно часто возили всех в одной коляске. Насчет общей коляски для троих бутузов молва, как обычно, явно преувеличивала. Вряд ли таких богатырей можно впихнуть в одноместное средство передвижения. А вот оставлять под присмотром одной из мамаш – пока остальные занимались покупками или уборкой квартиры – вполне реальная версия.

Так и росли в одном дворе Леонид Бурый, Женька Карплюк и Виктор Лысюк. Деля на троих все радости и заботы детства, отрочества и юности. Аж до наступления призывного возраста… В этой точке их пути разошлись.

Бурого предки впихнули в вуз с военной кафедрой. Евгению – купили белый билет, несмотря на то что парень к этому времени уже имел первый юношеский по авторалли. И только Виктор, несмотря на все уговоры матери, твердо решил пойти по стопам деда – полковника в отставке, и лично отнес в военкомат заявление с просьбой направить его в военное училище.

В общем, разошлись у ребят пути-дорожки. Но доверительные отношения сохранились навсегда. И нерушимость их дружбы нашла очередное подтверждение, когда Лысюк рассказал товарищами о том, что матери необходима сложная операция, которую могут сделать только в Швейцарии. Со всеми вытекающими из этого обстоятельствами… В первую очередь – финансовыми.

– Ну, положим, я покажу место, где можно поднять пару лямов зелени… – почесал Лёнчик заросший стильной двухдневной щетиной подбородок. – Но, как вы понимаете, парни, у денег всегда имеется хозяин, и просто так их никто не отдаст. А я, о чем вы тоже знаете, противник… радикальных решений. Поэтому наводку дам, только если поклянешься обойтись без крови.

– Без проблем, – Виктор не лукавил. – В этой жизни я ее достаточно пролил.

– Ну, а я… – Женька покрутил на пальце связку ключей. – Как обычно. Отвезу и привезу. Можно шагом, можно – с ветерком.

План локальной экспроприации экспроприаторов был прост и вполне исполним, с одним-единственным, но очень существенным изъяном. Искать грабителей будут не только блюстители закона, но и преступники всего города. Со всем тщанием. Дабы, после показательной экзекуции, другим неповадно было рот разевать.

А значит, браться за дело, не найдя надежного способа, как покинуть город на какое-то время – чистой воды самоубийство. Причем очень неприятным и мучительным способом.

Прикинув по-быстрому, как взять деньги – там и в самом деле не должны были возникнуть затруднения, очень уж уверенно чувствовали себя новые русские буржуины, – все остальное время Лысюк потратил на изучение путей отхода и подготовку грамотного исчезновения. И почти зашел в тупик.

Те варианты, которые приходили бывшему старлею в голову, лежали на поверхности, сотни раз освещались в бесконечных ментовских сериалах и соответственно легко просчитывались службой безопасности. Нет, чтобы провернуть такой экс и безнаказанно унести несколько миллионов евро, надо изобрести нечто нетривиальное.

Решение проблемы пришло само и почти случайно.

Бредя в раздумье по городу, Виктор свернул в арку, чтобы прикурить. Ветерок гулял по улицам не сильный, но какой-то суматошный. И прикрыть огонек зажигалки ладонью никак не получалось. Прямо как в старших классах, когда они с Леней только учились курить. И вот тут зазвонил мобильный…

– Привет, Лысый… Сто лет…

Номер не определился, зато голос в телефоне показался знакомым.

– С кем имею?.. – Виктор не любил неясностей. И, как правило, с анонимами не общался. Следуя старинной французской поговорке «Красивое лицо и добрые дела под вуаль не прячут».

– Серьезно, что ли? Одноклассника не узнал? Богатым буду…

– Пилюлькин? Ты?

– А то…

Сергей Пилюль, по прозвищу Пилюлькин, вообще-то одноклассником Виктора стал только в десятом классе, переехав с родителями с Дальнего Востока. Но парнем был отличным и в компанию «трех мушкетеров» вписался с ходу. Настолько, что после возвращения «с войны» Виктор сунулся было к нему в гости, но – по словам родителей, после окончания университета Сергей подписал долгосрочный контракт с каким-то совершенно секретным учреждением и отбыл в неизвестном направлении. И вот – звонит сам…

– Здорово. Рад тебя слышать… Ты где пропадал столько времени?

– Наука, брат, самая ревнивая из женщин… – то ли со смешком, то ли со вздохом ответил Пилюль. – Ни на шаг от себя не отпускает. Надо бы пересечься. Есть тема для поговорить.

– Извини, брат… Сейчас очень туго со временем. Давай недельки через две? Я скажу парням, что ты в городе. Они тоже обрадуются. В общем, зуб даю, в самом скором времени мы тебя найдем… Если только ты снова не слиняешь в края неведомые.

– Не слиняю. Но и ждать нет смысла. Извини, Вик, но так получилось… В общем, я в курсе, что тете Поле срочно деньги нужны.

В голове у Виктора раздался тревожный звонок, но он сейчас был слишком поглощен другими проблемами, чтобы воспринять его всерьез.

– Нужны, Серега. Только это не та сумма, которую можно собрать, пройдясь по друзьям и знакомым. Или докторам физико-математических наук зарплату сильно подняли? – решил сгладить шуткой неловкость отказа.

– Естественно. Во всяком случае, платят ровно вдвое больше, чем просто физикам или математикам по отдельности, – поддержал шутку одноклассник. – А что до суммы, то американцы говорят: «Иметь миллион и не иметь миллиона – разница в два миллиона». Я заносчивых янки не слишком уважаю, но в экономике они шарят. Так что имеет смысл прислушаться. Окажутся лишними – вернуть всегда успеешь.

– Уговорил. Спасибо… – Виктор вынужденно сдался под таким напором. – Когда и где?

– На углу Ломоносовской и Мечникова кафешку «Жемчужина» знаешь?

– Найду.

– Тогда через час. Годится?

– Жди…

1.Французский художник.