Kitobni o'qish: «Любовь со льдом»
Пролог
Алиса
Дрожащими руками открываю списки студентов, зачисленных на бюджет. Это невероятно, но все же надежда умирает последней.
Пробегаюсь глазами по фамилиям вниз, до буквы «Т», ищу. Тазова, Тереньтьева, Тискова… Тихая! Алиса Тихая! Да! Меня приняли?! Неужели, я поступила?! Запрыгнула в последний вагон?! Господи… это сон?!
До конца не могу поверить в то, что вижу. Звоню, чтобы узнать наверняка.
– Алло. Приемная комиссия.
– Здравствуйте! Скажите… я нашла себя в списках зачисленых. Хочу уточнить…
– Фамилия?
– Тихая. Алиса. Савельевна.
– Да, есть такая.
– Поступила?!
– Поступили.
– О Боже! Спасибо! Как же я рада! – от счастья начинаю танцевать.
– Еще вопросы есть?
– Нет… спасибо!
– Всего доброго.
– И вам!
Меня переполняет столько эмоций, что не передать словами. Моя мечта может сбыться! Я буду учиться у лучших и стану великим музыкантом! И конечно, смогу наконец-то выступать на большой сцене! Хочется обнять весь мир!
Вот только моя семья не разделяет мои мечты… Сколько нервов мне стоило попасть на вступительные экзамены! Отчим и брат до сих пор не знают о том, что в эту «развлекательную» поездку с мамой в Москву, подаренную мне на восемнадцатилетие, я вместо того, чтобы кататься на экскурсии, как проклятая обивала пороги консерватории, делая возможное, чтобы попасть на экзамены и не «спалиться» перед родителями. Но результат того стоит!
Закрываю глаза. Воображение рисует огромный зал, наполненный людьми. Они затаив дыхание ждут, когда я выйду на сцену. Блеск огней, софиты… я в элегантном черном платье! Нет… платье пусть будет красным. Черный… этот цвет – любимый у моего отчима, поэтому я выберу яркий! Алый!
– Встречайте! Алиса Тихая! – объявляет ведущий и зал взрывается овациями! Я выхожу на сцену и коснувшись смычком струн, наполняю зал божественной мелодией скрипки. А затем… мою музыку подхватывает оркестр, и я начинаю петь! Пою так, что у зрителей перехватывает дыхание.
Беру верхнюю ноту, и в этот момент вступает флейта, подчеркивающая мой голос. Публика начинает аплодировать стоя. Завершающие аккорды выходят особенно проникновенными, и я вижу восторг в глазах зрителей. Мне несут цветы, и я буквально на седьмом небе от счастья.
– Алиса Тихая. Выступает для вас, – снова говорит ведущий. Но аплодисментов неслышно. Вместо этого получаю подзатыльник и открываю глаза.
– За что?! – испуганно смотрю на сводного брата.
– За то. Я вообще-то, устал и собирался поспать! А ты тут арии исполняешь. Нашла время! Соловьиха! – фыркает Вениамин, заглядывая мне через плечо. – Чего там у тебя? А?
– Ничего. Прости. Я больше не буду тебе мешать, – пытаюсь закрыть от него ноутбук. Но не выходит.
– И все-таки?! – отодвигает меня и смотрит на фамилии. – Это что значит? Ты подавала документы в Москву?! С ума сошла?! Идиотка!
– Веня… Только не…
– Кто тебя надоумил?! Отвечай! Дружки-подружки?! Завела кого-то?!
– Нет! Ты же знаешь, что у меня нет друзей.
–Значит, мать? Ты с ней в сговоре?!
– Я сама решила… она ни при чем… – тихо оправдываюсь. Мне не хочется, чтобы мама пострадала из-за меня.
– Врешь! Отец в курсе?
Молчу.
– На что ты рассчитывала? Думаешь, восемнадцать исполнилось, так все можно?! – краснеет от злости. В такие моменты я чувствую себя маленьким ребенком. Руки дрожат, ноги подкашиваются. Чтобы не упасть, хватаюсь за столешницу и дышу. Вениамин просто сильнее меня психологически. Он не ударит… не посмеет…
– Забудь об этой идее, пока не поздно, – шипит он.
– Я могу решать сама, – отвечаю, набравшись смелости. В конце концов, не убьет же он меня?
– Ага, – хмыкает и внезапно уходит, кинув напоследок: – еще посмотрим.
А я остаюсь, думая о том, как преподнести новость маме и отчиму. Или лучше не говорить им? Поставить перед фактом, когда уже будет поздно что-либо менять?
Пока решаю, вместо меня «радостную» новость сообщает Вениамин. Не проходит и получаса, как мой мобильный оживает.
– Алло?
– Алиса, у нас с матерью к тебе серьезный разговор, – сухо говорит в трубку Сергей Константинович. Мой отчим и отец Вениамина. От его тона моя кожа покрывается колючими мурашками.
– О чем? – спрашиваю, охрипшим голосом.
– О твоем будущем. Мы неоднократно это обсуждали и уже решили, что ты будешь учиться здесь, в нашей местной консерватории. А сегодня мне звонили оттуда и подтвердили твое зачисление. Поздравляю.
«Таким голосом обычно не поздравляют, а выражают соболезнования», – отмечаю я.
– Но я… я поступила в Москву! – выдаю, не подумав. Мой язык – мой враг.
– Москва! Москва! Что вам всем там? Медом намазано?! – слышу, что отчим теряет самообладание, срываясь на крик. У него не хватает ума спросить, как я смогла поступить, ведь живу в другом городе. А может, он уже узнал, догадался… мама же не дура, она наверняка все поняла. Мы же вместе ездили в Москву, хоть я и старалась все делать тайком.
– Но это… это моя мечта… – мои попытки против его аргументов слабые и больше похожи на пищание пойманной котом мыши.
– Мечта?! Знаю я ваши мечты! Переспать с продюсером, чтобы тебя заметили! Нет, Алиса. Ты никуда не поедешь! Прекращай говорить глупости, пока я не вытряс из тебя всю дурь!
Эти слова как приговор. Вызов сброшен. Отчим в ярости, а я в растерянности и унынии. Как быстро может измениться мое настроение. От радости до печали.
Смотрю на список поступивших. Неужели у них получится, а у меня – нет? А может… стоит впервые в жизни поступить так, как хочу я? Перестать бояться? У меня же есть выбор, право распоряжаться собственной судьбой? Или нет?!
На одной чаше весов я в элегантном платье на сцене главного театра страны. Известная, успешная, несущая в массы искусство и красоту. Меня приглашают на главные события и концерты. Мои выступления собирают полные залы. Я – виртуозная скрипачка, которая великолепно поет.
А на второй чаше весов… тоже я. Но другая. Вся в черном, сидящая на стуле в оркестровой яме нашего городского оперного театра. День за днем. Одно и то же. Возможно, мой талант оценят, и я стану первой скрипкой. Может, даже дадут сольный номер. Но шанс будет упущен, и я навсегда останусь «подающей надежды девочкой из оркестра».
О такой ли судьбе я мечтала с детства? Об этом ли мы беседовали с папой, когда он был жив и я, маленькая девочка с большой мечтой, сидела у него на коленях. Он был бы счастлив, узнав, что я поступила…
Слезы несправедливости и обиды текут по щекам.
Снова набираю номер приемной комиссии.
– Да?
– Здравствуйте… это я, Алиса. Тихая, – говорю едва слышно, чтобы не услышал брат.
– И?
– Скажите, пожалуйста, а вы предоставляете общежития иногородним студентам?
– Вся информация на сайте. Я не справочное бюро.
– Простите…
Ну почему все вокруг такие безразличные? Я ведь только спросила… нужно поискать, хотя мест скорее всего немного.
Отключаю вызов и принимаюсь искать, параллельно подбирая подходящий билет на поезд. По моим подсчетам, денег хватит. У меня есть небольшие накопления, летом я подрабатываю репетитором по музыке. С разрешения отчима, разумеется. Хоть он и считает, что «дело бабы – семейный очаг и борщи», но и «лишняя копеечка не повредит. Не все тебе, Алиса, сидеть на шее. А чтобы не было времени о глупостях думать, иди работай».
О глупостях мне и правда думать некогда. Учеба, экзамены с отличием, занятия музыкой, репетиторство… у меня нет ни друзей, ни личной жизни. Да что там говорить? С таким графиком даже хомяка не заведешь. Максимум – рыбку в аквариуме. И та не прижилась, потому что Вениамина раздражала своей красотой, и он ее «выпустил» в унитаз.
Бросаю взгляд на дорожную сумку. Нет… я не смогу сбежать, оставить маму и окончательно испортить отношения с семьей. Или смогу? Но ведь они меня не простят за такое. Хотя если я докажу им, что сама чего-то стою и добьюсь цели, то, возможно, они поймут, что все это не зря.
Щелкаю мышью, ввожу данные карты и нажимаю отмену.
Качаю головой. Неужели я правда сумею сбежать?
Скрываю страницу, вернусь к этому вопросу чуть позже. В любом случае у меня еще несколько недель до побега. Нужно хорошенько подготовиться и все продумать.
Смотрю на часы и понимаю, что почти опоздала на занятие. Меня уже наверняка ждут ученики.
Хватаю скрипку, папку с нотами и выбегаю на улицу. К счастью, бежать недалеко. Музыкальная школа, в которой я подрабатываю, находится за углом.
Глава 1
– Вы сегодня не такая, как обычно, Алиса Савельевна, – говорит моя ученица, Танюша. – Второй раз одно и то же объясняете. Я уже это сыграла.
– Прости.
– Вы чем-то озадачены?
– Нет…
– Домашнее задание будет?
– Сегодня не будет. Отдыхай.
– Ура! – Танюша радостно убегает к бабушке, а я запихиваю скрипку в футляр не той стороной.
– Алис, ты правда странная. Влюбилась, что ли?
– Нет… – Поднимаю удивленный взгляд на Марину, завуча нашей музыкальной школы.
– Ясно. – хмыкает она. Такие как я, наверное, вообще не влюбляются. У меня в жизни самый близкий друг мужского пола – это смычок. Так что…
– Там вроде твоя мама в коридоре. Ты иди. Я закрою кабинет.
– Ладно. Спасибо.
Марина права. Холл мерит шагами моя мать.
– Алиса? Ну наконец-то. Почему так долго?!
– У меня был урок.
– Знаю. Идем. Отец ждет.
– А что случилось? Почему вы посреди недели явились в город?
– Поговорить надо.
– О чем?
– О твоем поведении.
Замираю. Мое поведение? Что такого я могла натворить? Да я сама невинность в прямом смысле этого слова. Да я, даже если захочу что-то натворить, у меня не получится!
Или они знают про билет?! Мысль, что Вениамин проверял мой компьютер, колючими мурашками ползет по коже.
– Отец недоволен тем, как ты с ним общалась. Ну и еще, он хотел тебя познакомить кое с кем. Пошли.
Пожимаю плечами и топаю за мамой. На улице, переминаясь с ноги на ногу, стоит отчим, Сергей Константинович. Он не один. Рядом с ним – его приятель и коллега, Евгений Семенович. Лысоватый, крупный мужчина, на вид около сорока «с хвостиком» лет. Лично с ним мы не знакомы, но на юбилее у Сергея Константиновича он был. Представлялся как директор консерватории, в которую отчим решил меня определить.
– Здравствуйте, – удивленно смотрю на них, пытаясь понять, чем обязана их визиту. Быть может, он хочет послушать, как мои ученики готовятся к концерту? Тогда бы предупредили… странно. Начинаю волноваться.
– Алиса, познакомься. Это Евгений Семенович.
– Добрый вечер.
– Здравствуйте…
Повисает пауза.
– Что же мы стоим? Давайте-ка в машину, – первым опоминается Евгений, кивая на свой автомобиль.
– А куда мы поедем? – тихо спрашиваю у мамы, пытаясь понять, что происходит.
– В кафе. Праздновать ваше зачисление, Алисочка, – вместо мамы отвечает Евгений, улыбаясь не слишком белоснежной улыбкой.
– Вопросы потом будешь задавать. В машину садись, – цедит отчим, подталкивая меня в спину.
Приходится подчиниться.
Евгений привозит нас в кафе. По меркам моей семьи общепит – неподходящее место для обеда. По словам отчима, у нас нет лишних денег на заведения, поэтому мама всегда готовит ему дома. А тут такая «роскошь».
– Присаживайтесь. Вина?
Качаю головой. Мне недавно исполнилось восемнадцать, но я предпочитаю воду или чай. А вот отчим соглашается. Они заводят какую-то беседу о перспективах нашего города и проблемах в образовании. Евгений пытается шутить, но у него не очень-то получается. Хочется поскорее уйти, поэтому беру салат и, без энтузиазма жуя листья, молча проглатываю безвкусную смесь. Готовят здесь отвратительно.
– Вы совсем не едите, Алиса…
– Жутко устала и чувствую себя нездоровой.
– Понимаю, сам работаю как проклятый. Совершенно нет аппетита, – смеется друг отчима, уплетая пасту.
– Заметно, – отвечаю едва слышно. Мне нужно идти, чтобы успеть порепетировать до прихода брата. Он ненавидит музыку и запрещает мне играть в его присутствии. Поэтому я планировала остаться в школе и заниматься там, ведь скоро концерт, мои ученики готовы, а я… сижу тут и трачу время.
– Алиса! – одергивает мама.
– Не слушайте ее, Евгений. Наша дочь никак не смирится с тем, что мы не отпускаем ее в Москву, – делано вежливо говорит отчим. За его тоном скрывается угроза, я умею различать. Но здесь и сейчас, в присутствии Евгения, он не будет меня «уничтожать». И я чувствую себя в преимуществе, хоть и ненадолго.
– И правильно! Там, в столице, столько грязи… талант ничего не решает! Все через постель!
– Откуда вы знаете? – поднимаю брови.
– Я там учился.
– О… значит, поэтому ваш талант не оценен?
– Алиса! – отчим пинает меня под столом. – Евгений добился небывалых высот, не забывай, с кем говоришь! Он очень талантливый пианист!
– А… Так значит вы утверждаете, что всего добились через постель? – прищуриваюсь, а Евгений багровеет. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я тихая и скромная. Но в этот вечер я в ударе. Наверное, хочу сделать все, чтобы меня исключили из списков, поступающих в консерваторию, и родителям пришлось от безысходности отпустить меня в Москву. Но судя по лицу отчима и мамы, я перегнула палку. – Извините, мне надо освежиться.
Встаю и иду в сторону туалета. За столом слишком напряженная атмосфера.
Заворачиваю за угол, но меня догоняет отчим, буквально преграждая путь.
– Ты ведешь себя отвратительно и позоришь нашу семью! – Сергей Константинович дергает меня за руку.
– Я всего лишь хочу, чтобы с моим мнением считались. Мне не нравится Евгений Семенович и его консерватория.
– Что ж, тогда тебе придется потерпеть. Стерпится – слюбится. Знаешь такое выражение? – меняет тон, внезапно успокоившись. Его спокойствие меня пугает больше всего.
– Для меня на первом месте не терпение, а любовь, – отвечаю тихо.
– Да что ты знаешь о любви? Ровным счетом ничего! Ты еще девчонка! Так что слушай нас, взрослых и опытных людей. Мы тебе желаем только добра! Хотим, чтобы ты стала счастливой, а не обожглась на ошибках. Выбрось из головы глупые мечты о том, чтобы покорить Москву. Твое будущее здесь, хоть еще не понимаешь этого. Просто поверь, мы знаем как лучше, – глаза отчима красные, как у разъяренного быка, но он сдерживается из последних сил. Здесь слишком многолюдно, чтобы оттаскать меня за волосы или ударить. Да и я уже не десятилетний ребенок, который будет терпеть.
Слышу, что к нам присоединяется мать. Она всегда была на его стороне, да и при ней он тем более не поднимет на меня руку, поэтому я нахожу в себе силы ответить.
– Что, по-вашему, я должна делать? Что меня здесь ждет? Работа за три копейки и идею?
– Об этом не беспокойся. Евгений Семенович хорошо зарабатывает и сможет дать тебе все что пожелаешь, – вступает мать.
– При чем тут он?! – бледнею. Настрой на спор моментально пропадает.
– Этот замечательный мужчина решил посвататься, – объясняет она.
Молчу. Поверить в то, что слышу сложно. Это сумасшествие! У нас с Евгением огромная разница в возрасте! Уж лучше я останусь старой девой…
– Я подумал, что выгоднее партии не найти. Он уважаемый, известный человек. Взрослый, рассудительный, деловой. Тебе будет комфортно с ним жить. А мы будем спокойны, что ты в надежных руках и при деле. В общем, мы с матерью решили, что надо все провернуть как можно скорее. Куй железо, пока горячо. Точнее, пока не передумал жених, или ты его не отпугнула своей дерзостью, —елейным голосом расписывает прелести замужества отчим. Только что он хотел меня прибить одним взглядом, а теперь такой «милый и добрый».
Смотрю на отчима не мигая. Он шутит, да?
– Возвращайся в зал и старайся произвести на него хорошее впечатление. Ты нравишься ему, но твой острый язык его раздражает. Он хочет покладистую жену, ясно?
– Ясно, – повторяю и, дернув на себя дверь в дамскую комнату, быстро скрываюсь с глаз отчима. Мои планы с легкой руки родственников превращаются в несбыточную мечту. Но даже это не так ужасает, как мысль стать женой этого лысеющего недоразумения.
Разумеется, остаток вечера я веду себя так, словно внезапно стала глухонемой. Еще бы глаза выколоть, чтобы не видеть довольное и раскрасневшееся от вина лицо Евгения, который прикидывает, что будет делать, когда я стану его женушкой.
– Спасибо вам за ужин, мы, пожалуй, на автобусе доберемся, – откланивается мама, взяв под руку отчима.
– Во благо, дорогие мои! А вы, Алиса, поедете со мной, – тоном, не предполагающим отказа, говорит «жених».
– Простите, но мне так душно, что лучше я прогуляюсь. Всего хорошего, – вежливо улыбаюсь и, прихватив скрипку, выбегаю на улицу. Меня переполняет обида на маму. Неужели она настолько слепа, что не видит: этот Евгений мне вовсе не пара? Да меня от него воротит!
– Алиса! Я жду вас в пятницу в консерватории. Обговорим детали.
Детали свадьбы? Или учебы? Боже… как все быстро меняется. Не оборачиваюсь. Единственное мое желание – прийти домой, собрать вещи и уехать в Москву на первом же поезде. Но не тут-то было…
