Kitobni o'qish: «Стикс. Закон Моргана»

Сильный ты или слабый? Отныне это решают обитатели СТИКСА. Что будет делать человек с ружьём? Кислый дым перезагрузки стёр все погоны и должности, оставив человеческую хитрость и жажду мести. Чего теперь стоят былые принципы? Эта история про девушек и юношей. Я поведаю её с любезного разрешения создателя этого мира, Артёма Каменистого.

Стас Трой Стикс. Закон Моргана

   «Жизнь обычного человека здесь ничего не стоит… Пришло осознание того, что «здесь» больше нет привычного дома и нет закона». Таким паршивым мыслям придавался Усольцев Роман, когда висел голым в сером подвале, ожидая мучительной смерти.

   А ведь всего лишь четыре дня назад всё в его жизни было привычно и достаточно комфортно…

   ***

   «Жизнь Первая. Усольцев Роман Алексеевич».

   Всё! После приятной и непродолжительной прогулки Усольцев добрался до строго гаражного кооператива. Подойдя к своим воротам, трудно было не обратить внимания на остатки разбитой пивной бутылки.

– Ну что за люди? До помойки 15 метров, зачем мусорить–то? Не понимаю. А может это сосед? Неужели он мне нагадил от зависти? Хотя кто завидует Ниве 2121, 1989 года выпуска?

   Бесполезные мысли Усольцева испарились, когда проржавевшие гаражные петли начали противно скрипеть, впуская свет в мужскую святыню.

Небрежно взяв метлу в руки, он наскоро смёл бутылочные осколки в пакет:

– Меньше слов – больше дел. Искать виноватого сейчас нет смысла, может и не зависть это, а чья–то пьяная выходка.

   Полу–пустой пакет со старым воздушным фильтром внутри принял нетяжелый груз битого стекла.

– Ну что ж, пришло время, настал великий час, когда одна легенда – Усольцев потряс ружьем –присоединится к другой вершине инженерной мысли, к моей Ниве. – Роман продолжал разговаривать сам с собой, укладывая нехитрый багаж. Среди которого было редкое охотничье ружье ИЖ 12 – вертикалка с заводскими гравировками. На одной стороне была гордая надпись «50 Лет СССР–1972», а на другой изображены взлетающие утки. Ружье было унаследовано от деда. А второй предмет гордости – автомобиль, Усольцев купил за символическую цену. Нива была далеко не свежей, и не была самым привлекательным транспортным средством, а вот ИЖ 12 – надежное, несмотря на возраст, охотничье ружье 12 калибра с ресурсом стволов 10 – 20 тысяч выстрелов. Оно, конечно, имело свои небольшие недостатки, но запомнилось историческим событием. «В 1966 году чехословацкий стрелок, выступив на международных соревнованиях с ружьём ИЖ 12, завоевал «Большой приз Праги». Усольцев был далеко не спортсмен, скорее любитель пострелять по пивным банкам и шумно провести время. Но эту историю он не стеснялся рассказывать при любом удобном случае.

   Старт двигателя. Дверь Нивы захлопнулась со второго крепкого удара:

– Дверь – это мелочи, просто авто с характером, – рассуждал спокойно Роман, настраивая себя на хороший лад.

   Сизо–фиолетовый дым из выхлопной трубы вскоре сменился белым едко–вонючим. Это означало, что мотор прогрет и пора трогаться в путь. Недорогое корейское масло внутри чугунного блока двигателя оживило внедорожник и можно было ехать на охоту.

Купить патроны Рома забыл, а вот водку взял, хоть и не особо любил этот «царский» напиток:

– На охоте проще без патронов, чем без водки, а патроны я «стрельну», – улыбнулся своей шутке Роман и отправился на загородную трассу, обильно обдавая дымом и вонью округу гаражного кооператива.

   Отвёртка, удерживающая стекло, была вытащена и положена на приборную панель. Раскачивая боковое стекло мягкими плавными движениями, Роман добился его полного опускания. Приятный прохладный воздух начал поступать в салон, но радость от поступающей прохлады была не долгой.

– Пробка.

Толкаться в плотном трафике с полуразрушенной первой передачей было то ещё испытание, благо был выбран самый короткий путь ведущий на скоростную трассу. Роман впал в размышления:

– Нива невиновата, в том, что находится в плачевном состоянии. Скорее виной всему тяжелые систематические издевательства. Оффроудеры не жалеют транспорт. Застрянут в лесу и газуют до звона, надрывая трансмиссию. Если сюда добавить постоянную буксировку друзей… Эх, жизнь оффроудера полна тягот, испытаний и что самое важное – полна веселья. Не зря же народ прётся в леса и горы, невзирая на ремонт техники и сопутствующие расходы.

   Однако восстанавливать старую Ниву Роман считал экономически нецелесообразным поступком. Проще было добить технику, а затем купить новую. Так Рома стал очередным наездником, который приближал путь Нивы всё ближе и ближе к автосвалке. Такова была судьба любого уставшего и проржавевшего металла.

   Автомобильный трафик уплотнялся, окончательно превращаясь в душную пробку. При долгой езде в советском автопроме, у Ромы сильно напрягались суставы и безбожно уставали мышцы ног. Ему было не понятно, то ли таков был замысел инженеров, чтобы водитель не испытывал буржуйского наслаждения за рулем, то ли еще какие огрехи проектирования.

Вот и сейчас мышцы левой ноги начало нещадно ломить. А спустя 30 минут, при очередном выжиме педали сцепления колено водителя начало сухо потрескивать. Правая же нога, очевидно пытавшаяся спастись от адского жара печки, хотела поменяться с левой местами. Всё из–за того, что мотор в пробке сильно грелся, о чем свидетельствовал датчик на приборной панели. Стрелка температуры двигателя стремительно ползла в красный сектор. Роме приходилось включать печку на обогрев, и уговаривать свою правую ногу не сдаваться жару двигателя.

   Сначала Роман корил себя за легкомыслие: выезжать за город встав в семь утра – это промашка, опытные охотники это, конечно, знают и выезжают в четыре, край в пять утра, собрав вещи с вечера. Выехать в семь утра, как раз означало собрать всю пробку. «Умный учится на чужих ошибках, а дурак на своих», – поговорка была к месту. Наконец, внедорожный трудяга, добивавший своего водителя, вырвался из бетонных джунглей, от чего водитель радостно заорал:

– Конец пробкам! Конец душегубке!

   Настроение Усольцева Романа моментально поднялось, дорога вновь стала в радость, от чего скорость так же увеличивалась. На просторной трассе Нива стала чувствовать себя гораздо бодрее, как и её вспотевший водитель.

Ближе к обеду Рома доехал до указателя «посёлок Боровое». В этот день у Романа вновь появилось тревожное ощущение допущенной ошибки. Во–первых, он забыл термос с чаем, во–вторых, проскочил поворот на Новосёловку.

Пришлось самому для себя становится психологом, он утешительно сказал вслух:

– Сейчас развернусь и доеду до Новосёловки, где меня ожидают друзья охотники, будет мне там и еда, и вода. Ошибки – это нормально, в конце концов я не каждый день туда езжу, подумаешь поворот проскочил.

   Быстро развернувшись, на пустой дороге, он вдавил педаль газа. И вновь дорога замелькала серым полотном, с проскакивающей белой линией прерывистой разметки.

Нива – равномерно гудела приводами, дорога была безлюдна и монотонна, сначала Рома зевал, затем медленно моргнул, после чего уснул…

   ***

   «Встреча».

   Звук торможения, визг покрышек… Сквозь сон, Рома инстинктивно схватился за руль, пытаясь что–то разглядеть сонными глазами:

   «Чёрт, я уснул, уснул за рулём…»

   Тут же последовал сильный удар…

Голова Ромы сначала откинулась назад, ударившись об подголовник. Затем туловище полетело обратно, в сторону лобового стекла, вслед за устремившейся туда же головой. Пристегнутый ремень спас не одну жизнь, как спас её и водителю Нивы. Рома медленно приходил в себя после полной дезориентация. Шум в голове сильно мешал собраться:

– Жив. А что с другой машиной?  – прошептал Рома, – Теперь я не охотник, теперь я виновник аварии.

   Дверь Нивы открылась без проблем, удар пришелся в заднюю часть Нивы.

– Значит врезались в меня.

   Это была хорошая новость, означавшая, что лобового столкновения не было. В голове Ромы быстро прокручивались негативные комбинации последствий ДТП. Но ему стало легче – он не виноват, врезались в него.

   Ржавый металл Нивы смог отлично поглотить удар от другого участника аварии, деформировав половину автомобиля. Сзади Нивы торчал второй участник ДТП – фургон Фольксваген с надписью на борту «Ленинградские Авиалинии». Рома перечитал, не веря своим глазам:

– Ленинградские Авиалинии, а дальше что? Сталинградские мандарины?

   На вид фургон выглядел почти целым, лишь колесо смотрелось как–то неестественно криво. Уж сильно оно было вывернуто, примерно под 90 градусов. В итоге этого транспортного происшествия Нива тотально умерла, оставив на дороге остатки белой шпатлевки. А фургон? Фургон, вероятно, выживет.

Из–за руля белого Фольксвагена вылез толстощекий мужик, чуть старше Усольцева Романа. Водитель фургона был обладателем качественной мозоли на уровне пупа – ака Пузо. Как в дальнейшем выяснилось, водителя минивэна звали Гена. И Гена сразу начал громко и нахально орать:

– Ну и какого хрена ты тут стоишь? Раскорячился на своем старом чермете на пол дороги, где это ты такой драндулет добыл? Будут тебе неприятности, парень! Надеюсь, страховка у тебя имеется?! – не унимался пузатый водитель.

   Рома продолжал растерянно крутить головой, боль он почувствовал не сразу. Левое колено, которое трещало в пробке, при аварии получило ушиб об переднюю панель Нивы. Оперившись на остатки машины, Рома прикидывал что могло произойти и кто тут виноват? Гена воспринял его молчание за слабость и продолжил басить:

– Колхозники выпрутся на дорогу, как грибы после дождя. А нормальные люди из–за них страдают.

Рома не стал терпеть и немного собравшись, ответил:

– Не гавкай ты, есть у меня страховка. Сам виноват, ведь ты в меня воткнулся, у самого–то страховка имеется?

   В душе Усольцева была небольшая, успокаивающая радость – Хорошо, что я уснул стоя на обочине. Лобовое столкновение не пережил бы ни я, ни другой водитель, а так ерунда, переживу.

   Головокружение мешало полностью собраться с мыслями, отведя взгляд от двух битых авто, Рома, не то, чтобы удивился, скорее смутился. Вокруг была звенящая тишина, ни единого звука вокруг. Лишь легкий туман вокруг. Туман не очень густой, но совершенно непроглядный. Ко всему прочему в носу обволакивало липким неприятным запахом. Похожий аромат встречается возле птицефабрик, когда на них жгут перо птицы или дохлые куриные тушки после эпидемии. Запах был дополнен кислейшим привкусом, от которого хотелось сплюнуть. От противного кислого запаха морщился не один Рома. Из фургона «Авиалиний» вышли ещё три человека. Две очень милые стюардессы и то ли пилот, то ли стюард среднего возраста, Рома не мог точно вспомнить как называют мужиков стюардесс.

   Туман не спеша рассеивался, но лучше от этого никому не становилось, кого–то всё–таки стошнило.

Пузатый водитель «Авиалиний» уже перестал орать на Усольцева Рому, он присел на корточки и держался за голову, тихо кряхтя и матерясь.

Через непродолжительное время тишину нарушил негромкий шум приближающегося автомобиля. По дороге, не спеша, ехал еще один фургон. Чёрный тонированный Вэн сначала прокатил мимо непонятной компании из стюардесс и охотника. Надписи на задних дверях позволили его идентифицировать – Шевроле Экспресс V8.

Затем Шеви плавно остановился метрах в двадцати, немного постояв, он медленно покатился задним ходом, аккуратно припарковавшись рядом со стюардессами болезненного вида.

Много раз после этого дня, Рома вспоминал и воссоздавал эту встречу в своих воспоминаниях, так, как эта встреча с Чёрным Вэном и с людьми находящимся в нём, сильно изменила их жизни, а может и спасла их.

   Дверь новенького вэна распахнулась с приятным щелчком. Не спеша и очень вальяжно из Шевроле вышло три человека то ли в военной, то ли в спецназовской форме, Рома не смог разглядеть шевроны. Самый мелкий мужичок, с несложным пробором волос, тут же указал жестами рук «спецназовцам» в одну и другую сторону дороги. Те без единого слова, заняли свои сектора периметра. И без того внушительны по габаритам бойцы были вооруженных автоматами Калашникова.

Участники ДТП всё ещё откашливались, не особо обращая внимания на прибывших. А вот Усольцев сильно напрягся – для чего такая охрана? Было очевидно, что эти люди далеко не первокурсники военного училища, это бывалые молодчики, который многое успели повидать. Именно такое впечатление они производили.

 Сам же невысокий командир носил милицейский пистолет Макарова в кобуре. Почему–то вспомнилось, что сами военные называли кобуру не иначе как «кАбура», с ударением на а.

   Рома непроизвольно улыбнулся, ещё раз осмотрелся вокруг. Пару минут назад была вокруг идеальная тишина, не было ни единого децибела звука. И вот былое спокойствие сменилось дерготней исходящей от разношерстной компании: две группы незнакомцев, часть из которых уверенна и вооружена, а другие похожи на кашляющих заморышей – Вот так съездил отдохнуть.

   Всё происходящее напрягало не одного Рому, внезапно заговорил пилот:

– Что тут происходит? И где другие автомобили? Где трафик? Где движение? – он спрашивал, словно обращался к небу.

   Невысокий незнакомец, как будто ждавший похожего вопроса, тут же приблизился и представился. Он сделал это четко и быстро, слово делал это тысячи раз до этого:

– Я – старший лейтенант Банин, – он махнул удостоверением с красной корочкой, – Все слушайте внимательно! В данном районе произошел теракт, в результате которого были взорваны телекоммуникационные вышки и распылен опасный для жизни человека газ. Прошу предоставить ваши документы и проследовать к нашему автомобилю для принятия необходимых антидотов и лекарств.

   Все кашляющие тут же затихли, внимательно слушая Банина, на секунду вокруг вновь стало идеально тихо.

   Старший лейтенант Банин продолжил:

– Если считаете, что в таковых лекарствах не нуждаетесь, тогда ответственность за ваши жизни и здоровье Мы не несем. На слове «жизнь» старший лейтенант Банин сделал особое ударение, что подействовало очень отрезвляюще. Первым к Банину рванул водитель «Ленинградских Авиалиний» – Гена, явно знавший, что такое очередь за водкой. Далее побежала истеричная блондинка – Анжела, потянувшая за собой брюнетку – Яну и пилота – Пашу.

   Пожалуй, стоит идти и мне – подумал Рома – а то и правда всем лекарств не хватит. Теракт – штука неприятная, как ни крути. Кислый запах по–прежнему ощущался в его ноздрях. Сомнений не было, нужно принять то, что дают, уж очень серьёзные двухметровые ребята в масках стояли неподалеку. Не просто так же их нарядили и вооружили.

– Сначала подходят по одному мужчины, – продолжал уверенным голосом старший лейтенант Банин, указал пальцем на водителя Фольксвагена. Тот подошел мгновенно, хотя скорее не подошел, а подбежал в припрыжку.

– Имя, возраст? – строго спросил старший лейтенант Банин.

– 34 года, Гена, – ответил водитель Авиалиний.

   Рома не сдержался и добавил довольно громко:

– Гена Барбоскин!

   Лейтенант Банин улыбнулся:

– А ты значит юморист у нас? – лейтенант уже не улыбался, он усмехался, сверлил Рому неприятным взглядом.

   Ответить Роме не удалось, да это и не требовалось, его мнение не имело веса, его никто не спрашивал. Старший лейтенант переключился на Гену и был занят раздачей антидотов. Гена Барбоскин – именно так Рома окрестил для себя гавкающего водителя Авиалиний. Но не в обиду каким–либо персонам с похожими именем и фамилией, а скорее за то, что этот был щекастый как бульдог и хитрожопый как мопс. Да он – барбос, а не Барбоскин, именно Гена Барбос. Стоя с боку, Рома безучастно наблюдал за происходящим. Старший лейтенант Банин показал всем шарообразную таблетку. Принял сам и дал такую же Барбосу, затем дал запить жидким лекарством из одноразового стаканчика. Там был какой–то зеленоватый раствор, похожий на отвар из трав или газировку Тархун. После процедуры оздоровления, лейтенант пропустил Барбоса усаживаться в свой внушительный фургон. Следующим был Рома, так решил Банин.

– Имя, возраст? – так же монотонно спросил милиционер.

– Усольцев Роман Алексеевич, 27 лет.

– Вот Роман Алексеевич, примите это и запейте этим, – лейтенант Банин повторил выдачу тех же препаратов.

   Ромка покрутил шарообразную красную Горошину. Странная. Таких форм таблеток до этого он не видел, больше похожа на витаминку, только больше в размере и красного цвета. Он проглотил. Взял одноразовый стаканчик, чтобы запить. Зеленый отвар оказался слабоалкогольным терпким напитком, чем–то схожим с абсентом, но с очень маленьким спиртовым градусом. Лекарство сработало моментально, прям чудо медицины, голова прояснилась, усталость отступила. Рома вновь чувствовал себя прекрасно, как сегодняшним утром, до пробок и аварии.

– Что в сумке? – осведомился Банин, прервав ход мыслей Ромы о современной медицине и чудо отварах.

– Там три бутылки водки и двустволка, – ответил спокойно Роман Усольцев. Не хотелось терять чужое время. Ведь сзади были еще три человека: Паша, Анжела, Яна. Им тоже нужна помощь и как можно скорее. Они также отравились кислым дымом террористов. Новость об оружие, привлекла всеобщее внимание, да же один из верзил насторожился. Рома поймал удивление на лице Банина. Не дожидаясь пустых вопросов от представителя власти, Усольцев начал отвечать на ожидаемые вопросы:

– Направлялся на охоту. Патронов нет. Оружие в разобранном виде! – он тут же открыл и показал содержимое сумки милиционеру.

– Охотник без патронов? – с насмешливой гримасой спросил Банин.

– Я считаю, что всё необходимое при мне, – парировал Роман, указывая на бутылки с водкой.

   Банин, убедившись, что всё сказанное соответствует действительности, махнул рукой – мол, залазь быстрее.

   «Авиалинии» стояли на улице, было немного непривычно, что мужчин пригласили первыми, это не очень по–джентльменски со стороны полиции. Оставшиеся трое были моложе Ромы с Барбосом «вероятно лекарство как–то связано с полом или возрастом». Пустые догадки Рома решил оставить и не стал искать логику, там, где её нет. Мысли оборвал неожиданно повернувшийся водитель черного Шевроле, на которого до этого никто не обращал внимания. Очень крупноголовый человек медленно и спокойно осмотрел Ромку и Генку, затем так же спокойно просигналил, еле стукнув рукой по сигналу клаксона на рулевом колесе автомобиля.

   Боковую дверь быстро открыл Банин. Большеголовый черноволосый водитель, сохраняя свое первоначальное спокойствие, скомандовал:

– Грузимся, опасно! Потом с остальными разберёмся.

   В этой группе «Большеголовый» оказался вышестоящим по званию капитаном или майором, раз Банин его молниеносно послушался.

Секундное спокойствие вновь превратилось в круговорот и суету. Банин окрикнул своих амбалов в масках, мониторивших боковую обстановку:

– Двуха, Дубок, в машину бегом!

   И тут же усадил внутрь автомобиля всех стоявших до этого на дороге, не узнавая ни возраста, ни имени.

   Усевшись в Шевроле, все спасенные с «Авиалиний», инстинктивными движениями современного человека начали проверять свои смартфоны и планшеты. Связи ни у кого не было. Дошли слова Банина, про вышки связи.

   Роман крутил головой по сторонам, выглядывая опасность, которую упомянул «Большеголовый».

Террористы! Взрывы! Газ! – и всё это в обычном провинциальном районе.

Тщетно потратив минуту, и не обнаружив ничего опасного, Роман стал присматриваться к своему новому окружению и спасителям.

   «Двуха» и «Дубок» – такие были позывные у великанов, которые не носили погонов и прочих опознавательных знаков отличия. Определенно они были в меньшем звании среди остальных спасателей. Рядовые? Пока великаны или «Два Д», как Рома их для себя окрестил, подбегали к минивэну, Банин спешно затолкал пилота Пашу на задний ряд сидений, и сам уселся рядом. Стюардессы Анжела и Яна оказались напротив Ромы, на среднем ряду сидений минивэна, что очень обрадовало. Гораздо приятнее смотреть на приятно пахнущих девушек, чем на заблёванного пилота.

   Рома старался делать вид, что не пялится на представительниц противоположного пола, на какую–то секунду ему это удалось. Отвернувшись в сторону окна его мысли побежали галопом – Вот почему не все женщины на свете настолько красивы и милы. Откуда берутся такие Анжелы и Яны? Или эти ангелы летают только в небе «Ленинградскими Авиалиниями» и поэтому их не увидеть на Земле? Земля для них слишком неидеальна? Анжела – это, какое–то воплощение стандартов красоты: длинные вьющиеся крупные локоны светлых волос, голубые выразительные глаза. Объемные, вероятно, накладные ресницы, да и фигуру в одежде не спрятать. Впрочем, она её и не прятала, скорее, наоборот, подчеркивала. И всячески акцентировала на себе внимание, постоянно одергивая короткую юбку, чем привлекала мужские взгляды. Вторая – Яна, другая сторона медали, брюнетка, прическа каре. Волосы, закрывающие лоб до самых ресниц, ровные и красиво очерченные губы, гармоничность форм.

   Яна сидела напротив Ромки. И он, забыв про манеры, откровенно пялился на неё. Когда понимал, что засматривается, вновь отводил взгляд в окно. Приятный момент начал портится, когда Анжела начала шуметь и в истерическом припадке осыпать милиционеров вопросами. С другой стороны – когда она размахивала руками её пышная грудь и крупные локоны волос встряхивали воздух, и в этот момент, по салону минивэна разносился запах её резких, но приятных духов. Её большие губы будоражили представлениями о скрытых возможностях блондинки.

– А где мне лекарство? Мне же ничего не дали. Паша, а тебе выдали таблетки? Яна, ну что ты молчишь? Поддержи меня – настаивала Анжела. – Везите нас в аэропорт! У нас там свои врачи! Или дайте скорее таблеток.

   Яна в отличие от подруги молчала, её лицо не выражало сильных эмоций. Она была сдержанна и спокойна, это придавало ей еще большей загадочности и притягательности. Роме было приятно любоваться на крепкую и ровную ткань её пиджачка, на ровные строчки ниток, красивые круглые коленки Яны, еле выглядывавшие из–под юбки. Ему на миг показалось, что она тоже на него посмотрела, как–то особенно, или это только показалось.

Водитель, тот, что с большой головой, внезапно остановил авто. Повернулся. Его лицо с темными кругами под уставшими глазами излучало сосредоточенность хладнокровной рептилией, готовой набросится без предупреждения. Он заговорил:

– «Банан» передай–ка это дамам и нашим бойцам, – тут же он протянул две пластиковые упаковки разного цвета.

   Смешно. Как же быстро старший лейтенант Банин вдруг стал «Бананом», тут были определенно свои порядки и Роме приходилось быстро в них вникать, а время на романтику со стюардессами, лучше оставить на потом. На то прекрасное время, когда можно будет обменяться номерами телефонов. Ведь такие острые ощущения стюардессам наверняка захочется обсудить с кем–то в ближайшем будущем.

   Первая упаковка с таблетками ушла двум громилам, которые наконец–то сняли маски и можно было рассмотреть их лица.

   «Дубок» – так звали двухметрового крепчайшего парня лет 25–ти, который был не по годам крепок. Тёмные коротко стриженные волосы, след от перелома на носу и ухе. Вероятно, борец или боксёр, а может профессиональная травма спецназа. Национальность явно не славянская и не монгольская, скорее горец, возможно, турок, глаза пустые, ресницы длинные.

   «Двуха» – второй великан, такого же возраста, как и первый. Сняв маску, привлек внимание татуировками на лысой голове, какие–то руны и надписи на латинском языке. Ширина его плеч и размеры бицепсов были колоссальными, титанически огромными. Для себя Рома отметил – Двуха явно прошел долгий курс иглотерапии конскими стероидами. Не мог обычный человек так раскачаться.

Открыв упаковку, «Двуха» вытащил две желтые Горошины, повертел…и лучше б он не открывал рот, сошел бы за умного.

– Всё чётко, всё ровно, Дубок, а давай я твою то же сжабаю, нафига тебе Жемчужина, ты и так «электрик». – Двуха засмеялся, нехотя отдавая вторую Горошину Дубку.

   Ромка не понял смысл этой шутки. Причем тут электричество, и зачем забирать чужое лекарство. Было похоже на то, что Двуха искренне не желал горцу добра, и не вовсе скрывал этого. Девчонкам дали другую упаковку, там были оранжевые Горошинки. Женские витаминки были меньше мужских и другого цвета, какая–то странно запутанная схема с цветом и размером этих лекарств. Такую же как у «двух Д» Горошину получил «Банан», он же Банин.

– Всё как договаривались, – произнес большеголовый главарь, сидящий за рулем вэна.

   Автомобиль тронулся в дальнейший путь. Вэн, урча восьмицилиндровым мотором, не спеша покатил по трассе.

   Ромка всё так же крутил головой и продолжал делать вид, что не засматривается на красивых девушек, но он заметил тот момент, когда минивэн свернул на лесную дорожку. Когда асфальт закончился и перешел в дорогу из бетонных плит, появился характерный звук колес – ту–дым, ту–дым. Это привлекло всеобщее внимание. Начались расспросы:

– А куда мы опять едем? – подала голос стюардесса Анжела.

   На что Банан, он же Банин поспешил объясниться:

– Внимание! Слушаем все! И слушаем внимательно! Через 10 минут мы все покинем автомобиль. Далее пройдем пешком в ближайший эвакуационный пункт, где будем ждать радиосвязи с городским управлением. Во время пешего пути соблюдайте строжайшую тишину и беспрекословно выполняйте мои приказы. Это всем ясно?

   Все пассажиры замотали головами, сложно было не доверять людям, чьё лекарство так хорошо помогло.

   Остановка… Милиционеры и Авиалинии поочерёдно покинули автомобиль. Все шли за милиционерами именно так, как были проинструктированы, как бусинки на нитке, друг за другом. Первым шёл большеголовый водитель, далее Дубок, Банан, Гена–Барбос, Яна, Рома, Анжела, Паша, а замыкал цепочку Двуха. Шли не очень долго. Лес был похож на загородный парк: негустые посадки красивых деревьев, по краям мангалы со скамейками. Группа дошла до верёвочного моста через неширокую речку. Мостик был скорее туристической забавой, чем стратегически важной переправой. И тут Рома ошибся. Стоило перейти мосток, как Банан приказал замыкающему Двухе:

– Руби!

   Двуха достал ржавый нож из углеродистой стали, без проблем перерезал верёвки, затем обломал остатки деревяшек, удерживающих мостик.

Мост с шумом ударился об воду, медленно уносимый течением речки. Только остатки деревянных перекладин длинной ниткой растянулись вдоль берега.

   Рома ошибся, да же такой небольшой мостик оказался стратегически важным, но куда они шли, или от кого уходили? Это было не известно. А может власти, еще не нашли террористов, распылявших газ и взрывавших коммуникационные вышки и поэтому лучше не ездить по трассе.

– Всё, привал, добрались! – объявил Банин.

   Время было 16:30. Перед группой находился обычный кирпичный загородный дом, уютно спрятанный в лесу. Но кто и как притащил сюда кирпичи и другие стройматериалы? И как его построили здесь? Ни дороги, ни подъездного пути рядом не было.

– Следуем за мной, получаем еду, чай, сух пайки, – проговорил Банин–Банан, глядя на своих болезненных и уставших подчиненных.

   Первый этаж дома почему–то был без окон. Скорее гараж–кладовка с отоплением, нежели первый жилой. После того как все зашли внутрь, двери были закрыты и Банан повел всех в подвальный этаж, объяснив, что там склад продуктов. Большеголовый, что–то шепнул Банину и приступил раздавать команды:

– Дубок, организуй свет! – гаркнул крупноголовый водитель минивэна.

– Будет сделано, Шайба – ответил рослый подчиненный.

   В подвале мгновенно вспыхнули лампы, как будто их включили с пульта. Банин резко закрыл на засов подвал, после чего начался кошмар…

   ***

   «Шайба» – такая была кличка крупноголового мужчины с глубокими подглазьями. Именно он был тут самым главным. Всем участникам ДТП было видно, что другие подчинённые его сильно боятся. Мужская фигура главаря не указывала на круглосуточное посещение качалки. Он был из того типа людей, которые крупные и мясистые от природы, с самого детства. От других он отличался бычьей головой и серыми полукруглыми впавшими подглазьями серого цвета. Если их совместить вместе, они могли образовать фигуру в виде Шайбы. Столь яркая особенность быстро закрепилась в прозвище.

   Шайба быстро пробежался взглядом по комнате, затем выкрикнул:

– Двуха, чини бардак, мы тут проездом! Забирай белобрысую пилотку, у тебя на неё два часа осталось. Дубок, а этих туристов на крюк и к батарее, – Шайба указал на нас с Барбосом.

  Сплюнув, Шайба указал на пилота Пашу:

– Этого мутанта в мешок и к потолку. Банан, командуй дальше сам, а я пока отмою и переодену нашу стюардессу Яночку.

   Шайба ухватил своей вонючей лапой Яну за её тонкую белую шею и увёл стюардессу за угол дверного проема, громко захлопнув за собой дверь.

   «Двуха» – мерзкая огромная татуированная тварь тут же потащил блондинку Анжелу в приоткрытую дверь соседней комнаты. Та упиралась, визжала, брыкалась ногами. Ни чего не помогало. В этот момент её мини–юбка задралась по самый пояс. Двуха заметил это, улыбнулся и шлёпнул ладонью по оголившемуся заду Анжелы, не особо обращая внимания на её попытки сопротивляться.

   Золотовласой стюардессе всё–таки удалось воспользоваться тем, что в пылу своей азартной похоти, Двуха на секунду растерял ловкость. Шлёпая Анжелу одной рукой, он ослабил хватку. Теперь блондинка висела только в одной лапе этого неудовлетворенного бандита. Изловчившись, она сильно поцарапала его татуированную голову, повернулась чуть боком и, благодаря смещению центра тяжести, Анжела выпала из рук Двухи, рухнув на пол. Полуголая она пыталась уползти подальше, нерешительно выбрав направление, кажущееся ей на тот момент удачным. Двуха был возбужден словно дикий бык. Ему надоело потешать публику. Игра в кошки мыши закончилась. Он уже не был настроен на ласковые шлепки розовых попочек. Удушающим приемом он схватил свою жертву, ловко приподняв в воздухе, быстро уволок стюардессу в соседнюю комнату. Они исчезли в соседнем помещении, их не было видно, но откуда продолжали раздаваться звуки силы и принуждения.

   Второй двухметровый отморозок – «Дубок», был снаряжен по последнему слову военного дела: чёрный кевларовый бронежилет поверх серой футболки со средним по длине рукавом, тактические часы с солнечной батареей. На поясе висели нож и компактный пистолет. Единственное, что выбивалось из общей картины – это тёмно–зелёные брюки для мотокросса с интегрированными в ткань защитными чашечками, защищавшими колени.

Рома прекрасно понимал, что ему не справится с опытным бойцом попытался повлиять хоть как–то повлиять на него, он должен был сделать хоть что–то: