Kitobni o'qish: «Черновед. Наследие Безликого»
Юридическая информация
Сюжет данного произведения представляет собой исключительно плод воображения автора. Описанные события в реальности никогда не происходили, однако для большего сходства с реальностью в сюжете используются вымышленные имена людей, названия компаний, товарные знаки и продукты. Совпадения с физическими и юридическими лицами случайны.
Глава 1. Тайна «Веснушки»
Самое невероятное объяснение является верным, если на то указывают факты.
Бауэр В. Г. Причины преступности: история и современность
1
По снежному склону лавировала фигуристая девушка в бразильском бикини. Сноуборд под ее обнаженными ногами вилял из стороны в сторону. Длинные волосы развеивались на ветру. До галдящих зрителей доносился визг с нотками восторга и тревоги. На очередном повороте девушка упала, взметнув белые фонтанчики снега. К ней тут же поспешили люди с теплыми одеялами наперевес. На вершине холма дожидалась команды вторая участница – свиноподобная тетка, обтянутая в тугой монолитный купальник с ромашками.
Панорамное окно кафе открывало прекрасный вид на горнолыжную трассу и в то же время приносило некоторое умиротворение – колючий ветер и снег в помещение пробраться не могли. Алла Гавриленкова включила диктофон и сделала глоток обжигающе горячего кофе, раздумывая над тем, как лучше начать интервью. Управляющий горнолыжного курорта, если и нервничал от ее промедления, виду не показывал. Напротив, его лицо демонстрировало безграничное терпение. Новый фестиваль только предстояло раскрутить на будущие годы, поэтому каждый журналист был на вес золота.
Правда, Алла не ощущала себя ни золотом, ни серебром, ни даже бронзой. Несмотря на броское название и назойливую рекламу, «Снежный купальник 2024» вышел довольно заурядным фестивалем, к тому же не слишком оригинальным по сравнению с конкурентами. Участниц заявилось втрое меньше ожидаемого. Внушительную часть зрителей заманили бесплатными билетами. Словом, обыденное событие для регионального новостного издания. Матерым акулам пера достаются аварии со смертельным исходом и приезды иностранных знаменитостей. Новичков, не успевших закончить университет, отправляют на «Снежный купальник 2024». Логично, но хочется большего.
Главный редактор не раз повторял, что на самом скучном мероприятии всегда может произойти нечто сенсационное. Или в сенсацию его может превратить умело взятое интервью.
– Как вас осенила идея совместить сноуборды и купальники? – Алла задала первый вопрос.
– О, я люблю совмещать несовмещаемое! – с воодушевлением отозвался управляющий. – Можно сказать, это моя страсть. Но толчком послужил отдых на Кубе. На пляже я наблюдал, как по белому песку шли три мулатки. Белому, понимаете? Как снег. И меня озарило. Я будто вживую увидел, как эти три девушки катятся на сноубордах. А потом задумал провести зимний фестиваль. Подготовка была долгая и непростая…
Пока управляющий вел пространный монолог об организации фестиваля, Алла рассеянно смотрела в окно. Очередная девушка на вершине холма скинула с себя куртку, подставив почти нагое тело холодным порывам ветра. В городе обещали три метра в секунду, однако на горнолыжной трассе порывы ощущались в два раза сильнее. Во время позирования фотографу руки девушки заметно дрожали. Зато зрители были в восторге. Одни мужики: в пуховиках и дубленках, в ушанках и капюшонах. Руки в варежках и перчатках сжимали стаканы с глинтвейном, от которых тянулись тонкие струйки пара.
Лощеный усач – завсегдатай барбершопов – что-то прокричал девушке и помассировал собственную грудь. Алла не могла услышать слова, но с легкостью уловила их содержание. «Снимай все!», «Раздевайся» или «Покажи свои прелести». Может, не в точности так, однако смысл угадывался. Вот потеха-то. Практически бесплатное стриптиз-шоу.
Может, и до этого когда-нибудь дойдет. «Стриптиз в снегах 2024». Управляющий курорта так и не избавился от озабоченности, накинувшейся на него в подростковом возрасте. Или всему виной дефицит женского внимания. Алла заметила масляный взгляд, скользнувший по ее фигуре в первую минуту встречи. Хорошо, что она решила пожертвовать красотой в угоду теплу и комфорту. Огромный вязаный свитер с оленями и две пары брюк хорошо справлялись с ролью брони от навязчивых мужиков.
Между прочим, неплохое русло для острых вопросов.
– Вам не кажется, что фестиваль способствует сексуальной объективизации женщин? – поинтересовалась Алла, поправив выбившуюся прядь светлых волос.
Управляющий беззвучно открыл рот, будто марионетка в руках неумелого кукловода. Самообладание вернулось к нему, когда девушка в купальнике, наконец, съехала с лыжной трассы.
– Ни в коей мере! Все приглашенные девушки подробно ознакомились с форматом мероприятия и согласились участвовать добровольно. По-моему, смешно подозревать объективизацию в каждом действии. Мы видим девушек в купальниках в бассейне и на пляже, мы видим рекламу нижнего белья на биллбордах, и нас ничего не смущает. Чем хуже зимний курорт?
Хороший ответ. Однако решающий ход конем был еще впереди.
– Среди зрителей много мужчин, а среди участников – ни одного. Почему?
Скрежет зубами управляющего ласкал слух.
– Да никто не заявился! – развел руками он. – Как будто вы не понимаете, что сноуборд в купальниках рассчитан на участие женщин! К чему искать потайной смысл? Это всего лишь забавное мероприятие в выходной день. Не более того.
– Никакого потайного смысла, я поняла. Правда, в регламенте указано, что заявку на участие могут подавать только лица женского пола. Поправьте меня, если не так. Вы сознательно ограничили мужчин в правах?
На этот раз управляющий не нашелся с ответом или решил вести себя осторожнее с включенным диктофоном. Его левый глаз поразил едва заметный тик. На мгновение Алле показалось, что управляющий пытается общаться с ней азбукой Морзе: «Хватит выставлять меня дураком!»
Она едва не хохотнула. Нет, нельзя срывать интервью подобным образом. Пусть это сделает управляющий. Алла задумчиво уставилась в потолок и спросила:
– Вы сексист?
– С меня хватит! – взревел управляющий. – Это жалкое подобие интервью окончено!
Он предпринял неуклюжую попытку схватить диктофон, но Алла оказалась быстрее. Глядя в обезображенное от гнева лицо, она невозмутимо заметила:
– В ваших же интересах не препятствовать деятельности журналиста. В отличие от сексизма – это настоящее преступление.
Демонстративной неторопливой походкой она направилась к выходу. Оказавшись за дверью, Алла обмякла и приложила руку к груди: сердце колотилось, как после марафона. Пережитое напоминало скоростной спуск по трассе, только без сноуборда и купальника.
Из кафе громыхал недовольный голос управляющего. Преследовать наглую журналистку он не собирался, зато решил позвонить главному редактору «Бюллетень Нова» и потребовать запрета публикации интервью. Алла начала жалеть, что направила беседу в сторону ущемления женщин. Нечего было пялиться на нее, как на конфетку за витриной.
Пока она ждала такси под вывеской горнолыжного курорта, смартфон разразился энергичной и немного печальной мелодией «Частиц пыли».
– Приготовьтесь услышать разнос от главреда, – пробурчала Алла.
Она не поверила глазам, когда увидела фотографию на экране. Фотографию, сделанную ею лично.
– Тебе-то какого черта понадобилось?
Вопрос повис в воздухе. Палец замер над кнопкой сброса вызова. И все же любопытство пересилило. Алла нарочно не произнесла ни слова – пусть сам начинает разговор, если хочет.
– Ал? Ты здесь? Слышишь или нет? – прокаркал низкий голос.
Когда-то (тысячу лет назад) он казался ей бархатным и волнующим.
– Слышу.
– Круто. Мне показалось, связь барахлит. Вроде в трубку завывает что-то. Ал, ты как поживаешь? Все норм?
– Глеб, ты нажрался что ли? Хотя язык вроде не заплетается. Даже удивительно.
– Не надо сразу грубить, – холодно заметил он. – Отвечай на вежливость вежливостью. И вообще, чем дольше таишь обиды, тем сильнее они тебя разрушают.
Похоже, кто-то плотно подсел на пацанские паблики. Глеб и раньше пытался играть роль альфа-самца, но до пропитанных тестостероном цитат не опускался.
– Говори, что хотел.
– Сразу к делу, да? Так даже лучше. Мир вокруг посерел, прелесть жизни исчезла, ничто не радует… Короче, я соскучился. Неплохо было бы снова пересечься. Вроде как в кино сходить или кофе попить. Не парься, все расходы лягут на меня. Не в моих правилах заставлять красивую девушку платить по счетам.
– Нет.
Перед глазами проплыл образ Глеба. Подкачанный пресс, рельефные мышцы. Глеб любил носить майки в обтяжку, демонстрируя бицепсы и выбритые подмышки каждому встречному. Ухоженное, благодаря ежедневным втираниям крема, лицо, покрытое капельками пота и раскрасневшееся от похоти. Или от стыда, ведь Алла застукала Глеба на той кудрявой сучке в самый разгар действия. Полгода прошло, а картинка не поблекла. Надо же.
– Не торопись с выводами, – настаивал Глеб. – Я поступил некрасиво, согласен. Свою ошибку осознал. Просто выбрось этот момент из головы. Так-то у нас с тобой отношения складывались по высшему разряду. Цветы, прогулки при луне и завтрак в постель – все было.
Динамик смартфона передавал звук с помехами. Голос Глеба становился то громче, то тише, то похожим на обрывки роботизированной речи.
– А про Лидку даже не вспоминай, – продолжал он. – Сама ко мне в штаны полезла, прикинь. У любого нормального мужика мозги отключатся. Биологический инстинкт, понимаешь.
– Сам себя слышишь? – возмутилась Алла. – Бедный мальчик не смог устоять перед шалашовкой. Он осознал ошибку – какое достижение! Распечатаю тебе грамоту и вышлю почтой. Про встречу забудь. У меня есть более важные дела: ногти подпилить или мусор вынести.
– Ненавижу обсуждать такие вещи по телефону. Давай поговорим с глазу на глаз.
– Нет, Глеб. Этого не будет никогда.
– Погоди-ка, – он запнулся. – У тебя появился другой? Вот в чем дело. И что это за недоумок? Я его знаю?
Алла яростно ткнула в красную кнопку. Следовало так поступить с самого начала – нервы были бы целее. Его лицо вновь всплыло на экране (почему она так и не удалила фото?), мелодия звенела в ушах. Алла сбросила вызов и спешно занесла номер в черный список. Пусть помучается со следующим звонком.
Такси плавно подкатило, приветливо моргнув фарами. Устроившись на заднем сиденье, Алла задумчиво рассматривала смартфон. С чего Глеб решил позвонить? Полгода ни слуху, ни духу, ни жалкой эсэмэски, а теперь объявился. Видимо, терпел крах за крахом на любовном фронте. Глядя на удаляющиеся холмы курорта, Алла грустно улыбнулась.
2
По ночному лесу прокатился устрашающий вой. Выдохшийся от долгого плутания среди деревьев путник замедлил ход и насторожился. За спиной висело ружье, но патроны закончились еще пару километров назад, поэтому толку от него было немного. Лучше выбрать другой маршрут. Путник развернулся. В тот же миг из кустов вылетел громадный оборотень и вонзил зубы в его шею. Красные струи хлынули фонтаном, словно клыки разорвали не артерию, а кровяной пожарный гидрант. На мониторе вспыхнула неутешительная надпись: «ИГРА ОКОНЧЕНА. Загрузить последнее сохранение?»
– Ладно, ребят, пора заканчивать, – устало протянул Скример. – Три часа стримили. Как говорится, без отдыха и коза не едет.
От болтовни в горле пересохло. От монитора слезились глаза. Из-за неудобного кресла ныла поясница. Желудок бурчал, намекая на парочку бутербродов или хотя бы шоколадный батончик. Рвануть бы на кухню, но так быстро от подписчиков не отделаешься. Узнать мнение, ответить на вопросы, попрощаться – давно устоявшийся порядок.
Скример свернул игру с броским названием «Волчьи песни» и открыл окошко стрима. Комментарии шли друг за другом разноцветной стенкой:
«Давай еще полчасика, бро!»
«Миха, батарейки для фонарика пропустил. Без них дальше не пройдешь».
«Корзинкин, ты – унылое говно».
«Завтра крипистори будут?»
«ВОТ Я ПООРАЛ В КОНЦЕ!»
Скример, нареченный в отдаленном детстве Михаилом Корзинкиным, тяжело выдохнул. С чатом был полный тухляк. Троллинг и оскорбления Скримера не волновали – не впервой. В школе, до самого одиннадцатого класса, ему доставалось и хуже. Скримера волновало, что пик зрителей составил всего четыреста с лишним человек, а под конец игры их осталось меньше сотни. Просто днище какое-то. Полгода назад из-за жалкой сотни он бы и монитор не включил. Сладостный звук донатов теперь слышался только во снах. Зеленая полоска «Отпуск на Мальдивах» застряла на середине, и не двигалась уже целую неделю. Скример не помнил, когда в последний раз делал анбоксинг посылок от подписчиков.
Может, он и в самом деле унылое говно?
Скример ответил на десяток вопросов в чате, забанил троллей, закрыл программу и поплелся на кухню. Надо было что-то менять, и менять срочно. Он пробовал раньше, но ушел не туда. Канал «Мистические истории Скримера» и одноименные сообщества в социальных сетях неустанно пополнялись новыми озвучками и документалками. Как только интерес зрителей стал угасать, Скример добавил обзоры хоррор-фильмов и летсплеи, что позволило ему остаться на плаву какое-то время. Вернее, идти на дно не столь стремительным темпом. В итоге – четыре года коту под хвост. Подписчики разбегались, донаты упали до нуля, а последняя рекламная интеграция была посвящена туалетной бумаге.
На кухне мама готовила ужин. Накинутый поверх джемпера фартук и неразобранный пакет с продуктами красноречиво говорили о том, что она только пришла с работы и сразу принялась за домашние хлопоты. Ни минуты покоя, как обычно. Иногда она называла себя «Мамой-ураганом», хотя в деловых кругах именовалась попроще – Галиной Матвеевной. Скример открыл холодильник и обвел взглядом пустые полки. Бутерброд с колбасой отменялся.
– Салат будет готов с минуты на минуту, – заметила мама, нарезая укроп.
– Я бы не отказался от чего-нибудь повнушительнее.
– Миша, ты сам уже стал слишком внушительным. Если в твои планы не входит превращение в бомбовоз, пора садиться на диету. Заменим снэки кашами и салатами на месяц-другой – сам не заметишь, как придешь в норму. И когда ты делал упражнения в последний раз? В школе, наверное. Нет, я же тебе брала освобождение от физкультуры.
Скример молча уселся за стол и сложил руки на животе.
– Если Миша молчит, то его дела идут неважно, – мама отложила в сторону покрытый зелеными ошметками нож. – Рассказывай, что случилось?
– Да канал загибается потихоньку. Донаты не капают, подписчики уходят. Я почти ничего не зарабатываю.
– Это ерунда.
Мама принялась кромсать помидоры. Красные брызги летели на фартук, совсем как кровь неудачливого путника в «Волчьих песнях».
– Никакая это не ерунда, – возразил Скример.
– Проблема решается за пару дней.
– Э-э-э… Серьезно?
– Ага. В «Пятерочку» требуются продавцы. Я объявление видела. По первости будет тяжело, потом привыкнешь.
– Ну, мам!
– Не мамкай. Двадцать пять лет человеку, а у него ни профессии, ни работы, ни девушки!
– Блогер – тоже профессия.
– Ты вроде хотел перебраться на съемную квартиру, блогер. Не забыл? Думай и делай!
«Думай и делай!» – мамин девиз по жизни. В девяностые годы мама ушла с безденежной должности библиотекаря и умудрилась открыть три торговые точки. Бизнес продержался пару лет – бандиты перехватили поставки товаров и сожгли ларьки. В очередной раз оставшись без всего, мама устроилась в отдел снабжения металлургического завода, где дослужилась до начальника. Впечатляюще – для матери-одиночки.
Отец – гордый дилер фамилии «Корзинкин» – девяностые годы провел в запоях, за что неоднократно подвергался кодированию и беседам с психотерапевтом. Воздержания от алкоголя неизбежно заканчивались срывами. Устав тащить на себе груз семейной жизни, мама подала на развод. Перед этим хорошенько поразмыслив, разумеется. Здравое вышло решение: из дома исчезли бутылки, пустые и полные, а спокойствия ощутимо прибавилось.
– Ты вырос и стал скучным. Твои подписчики тоже выросли – у них появились другие интересы, – мама поставила перед Скримером тарелку с салатом. – И потом, на паразитическом контенте далеко не уедешь.
Скример замер с вилкой у рта. Кусок помидора с хлюпаньем упал обратно в тарелку.
– Паразитическом? Добивай меня дальше, мам.
– Ты ведь не делаешь ничего нового, – невозмутимо продолжила она. – Озвучиваешь рассказы, написанные другими людьми. Играешь в страшилки, созданные другими людьми. Перебираешь старые новостные заметки о трагической участи других людей. Чем ты лучше тех недалеких блогеров, которые вырезают куски из шоу и рассказывают, что там произошло, как будто само шоу их зрители посмотреть не могут? Вторичность, скука, паразитизм.
Скример задумчиво похрустел огурцом. В каком-то смысле мама была права. Некоторые из «паразитов» мелькали в рекомендациях развлекательных платформ и неплохо зарабатывали на рекламе, но им было далеко до тех, кто делал оригинальный контент. Только откуда его взять?
– Я пробовал писать – получилось отвратительно. Так что своих рассказов у меня нет и не будет, – покачал головой Скример. – И игру мне в одиночку не создать.
– Если не пробовать, то не получится. Простое правило, но многие о нем забывают. Почему бы тебе не снять видео о нашем городе? Про Москву полно роликов, пусть и Новосибирск не отстает.
Подписчики будут в восторге от видосов из зоопарка, храмов или театра. Просто в восторге. Только канал назывался «Мистические истории Скримера», а не «Тоскливое краеведение». Что в Новосибирске есть из мистического? Может, что-нибудь скандальное замутить про недострои – панельки, которые не могут сдать уже третий год. В народе их даже «гробами» обозвали. За тишину и покой. Кажется, в одном из «гробов» ребенок пропал, а его так и не нашли.
– Мам, тебе было бы интересно посмотреть шоу про заброшки? – спросил Скример. – Представь себе выпуск про дом с привидениями или тайную станцию метро. Неплохо звучит?
– Я такое смотрю, кстати. Есть один парень, который по психбольницам да бункерам ползает. Страшно до жути. Иногда я даже глаза закрываю.
У Скримера защипало в носу. Так случалось каждый раз, когда в голову приходила вдохновляющая идея. Закрытые санатории, арсеналы, котельные – целое непаханое поле Новосибирска! Еще ни один блогер туда носа не сунул. Если грамотно наложить фильтр и добавить парочку эффектов, получится настоящая конфетка. Скример с легкостью представил, как испуганно вопит, а на заднем плане мелькает – не дольше секунды – загадочный силуэт, изящно добавленный посредством видеоредактора. Зрители будут перематывать этот фрагмент раз за разом.
Экшн-камера ждала своего часа в бельевом шкафу. Новенький петличный микрофон с шумоподавлением доставили только вчера. Осталось купить мощные фонари и детектор электромагнитного излучения. Последний должен был круто смотреться в кадре.
Скример вскочил так резко, что тарелка с салатом задергалась на столе.
– Где-то случился пожар? – удивленно подняла брови мама.
– Побежал готовиться к новому шоу. Прощай старый формат, привет новым подписчикам.
Посередине кухни он неожиданно развернулся, бросился к маме и заключил ее в крепкие объятия. Его щеки горели от воодушевления.
– Спасибо за идею, мам! Ты лучшая.
– Не забудь написать об этом в титрах, – улыбнулась она.
3
От стен аудитории веяло холодом. Студенты кутались в пуховики. Казалось, еще немного, и с потолка повалит снег. Профессор Бауэр подозревал, что при строительстве нового университетского корпуса кто-то серьезно просчитался или проворовался: первый этаж в студенческой среде называли не иначе, как «холодильником». Летом прохлада коридоров спасала от жары. Зимой – изводила несчастных студентов и преподавателей до трясучки.
Несмотря на вселяющие апатию показатели градусника, Бауэр был облачен в строгий костюм и рубашку с однотонным галстуком. Он считал, что не имеет права выглядеть иначе, выступая перед студентами. Теплый свитер не мог поменять содержание лекции, но мог разрушить деловой образ, который за годы преподавания стал неотъемлемой частью Бауэра.
– Всплеск мошенничеств и краж в этих районах в 2008 и 2014 годах я называю воронками преступности, – Бауэр включил слайд с изображением карты, заштрихованной красным цветом. – Прямое подтверждение многофакторного подхода: общество было атаковано экономическим кризисом и политическими потрясениями. Причины складываются в воронки, а воронки порождают всплеск преступности. Американские коллеги пишут, что…
Трель звонка прокатилась по аудитории. Ни один из студентов не шелохнулся. Бауэр сменил тон с профессионально-лекторского на добродушный:
– Впрочем, информацию о воронках послушаем на следующих занятиях. Сейчас вы наверняка торопитесь в столовую или библиотеку за моими книгами. Не буду задерживать!
Веселый гомон, шуршание пуховиков и топот ног стихли внезапно, будто студенты обрели способность к телепортации. Последняя пара частенько провоцировала их на прогулы, однако явка к Бауэру обычно была стопроцентной. Студенты любили его красноречивые лекции, сдобренные примерами из практики так же сильно, как боялись предстоящего экзамена.
Предвкушая аромат горячего чая, Бауэр выключил проектор, тщательно сложил бумаги в портфель и покинул аудиторию. Он долго провозился с дверью, пытаясь повернуть ключ продрогшими пальцами. Одновременно с щелчком замка позади раздался мелодичный голос:
– Виктор Генрихович, можно вас отвлечь на минутку?
Бауэр не глядя догадался, кто стоит за спиной. Слишком характерно прозвучали его имя и отчество из уст девушки. С нескрываемым томным придыханием.
– Слушаю внимательно, Лада.
Ее веснушчатое лицо выглядело озадаченным, однако с губ не сходила улыбка. Алое платье изящно облегало бедра и подчеркивало небольшую грудь. На фоне одногруппников, утопавших в безразмерных пуховиках и теплых пальто, Лада смотрелась как сольная певица, готовящаяся к выступлению. Во время лекции Бауэр замечал за собой, что невольно обращается именно к ней, нежели к остальным. Подвиг дался Ладе не без труда: тонкие руки побелели, на коже высыпали мурашки.
– Я не до конца понимаю теории преступности, – смущенно произнесла она. – Бихевиоризм и… как там ее? Дифференцированную связь! Не хочу окончательно разволноваться на экзамене и завалить красный диплом. Вы не поможете объяснить?
– В двух словах не получится. Давайте попробуем затронуть этот вопрос на следующей лекции или консультации.
– Слишком долго ждать. А частные занятия вы проводите? Я имею в виду репетиторство.
Ее взгляд прожигал насквозь. Бауэр внутренне сжался, пытаясь найти подходящую отговорку. Лада прекрасно понимала любые концепции и теории. На парах она первой поднимала руку, всегда правильно отвечала на любой вопрос, а теперь решила изобразить дурочку. Будучи самым молодым доктором наук в университете, Бауэр не раз сталкивался с настойчивостью противоположного пола. Первые три года преподавания его настойчиво зазывали выпить кофе, совместно написать статью и принять экзамен вне аудитории, невзирая на худощавое телосложение и толстые линзы очков. Красноречивые взгляды и шепотки Бауэр игнорировал. Выходящие за пределы работы предложения решительно отвергал. Появление первой седины на висках и обручального кольца на пальце заметно снизило ажиотаж студенток, к тому же многих отпугивала пятнадцатилетняя разница в возрасте. Но только не Ладу.
Она готовилась к каждому занятию сверх всякой меры. Составляла доклады, искала свежие научные статьи. Переводила зарубежные публикации, которые для Бауэра действительно представляли большой интерес. Он принимал активность Лады за типичный «синдром отличницы». Руководство университета обожало перфекционистов за возможность запрячь их в любые мероприятия, от олимпиад до творческих вечеров. Бауэр и сам был не прочь иногда воспользоваться помощью старательных студенток для рутинной обработки исследовательских данных, но Ладу интересовала не только наука. Она стала писать ему в социальных сетях. Ничего неприличного, конечно. Невинные вроде бы вопросы: «У вас охрип голос. Вы случайно не простудились?» или «Почему вы решили изучать именно преступность?»
День ото дня штурм несломленной крепости нарастал. Лада наряжалась к лекциям как на праздник. Меняла прически, макияж и бесчисленное количество платьев. Без всякой пошлости: никаких мини, пикантных чулок с кружевной резинкой или глубоких декольте. Лада прекрасно осознавала, где проходит черта, и не собиралась ее пересекать. Бауэр хотел бы сказать, что вовсе не заметил ее потуг, но это было бы откровенной ложью самому себе. Изображай бесполый профессионализм сколько душе угодно, только мужское начало не выкинешь, как старую тряпку.
– Репетиторством не занимаюсь, – покачал головой Бауэр. – Слишком узкие дисциплины преподаю. Они не пользуются особым спросом. Перечитайте учебник или курс лекций – все и прояснится.
– Cделаете для меня исключение? Пожалуйста, пожалуйста.
Лада придвинулась чуть ближе. Тонкий древесный аромат ее духов завораживал. Бауэр отступил, ударившись о дверь, которую так старательно запирал минутами ранее.
– Одно исключение приводит ко второму… И потом, я живу не первый день и повидал достаточно всякого. Понимаю, к чему все идет, – он нервно поправил очки. –Просто перестаньте, ладно?
– Почему? Неужели я такая плохая студентка? – Лада приблизилась еще на один шаг.
– Дело не в вас, уж поверьте.
– И не в вас, уж поверьте тоже! – настаивала она. – Остальные препятствия как-нибудь преодолеем.
– Знали бы вы, о чем говорите. Сейчас… сейчас просто не время. Сдается мне, нужное время никогда не наступит.
Бауэр обогнул девушку и быстрыми шагами – почти бегом – преодолел коридор. В мыслях застыла картинка: Лада, хрупкая и растерянная, в красивом алом платье стоит в одиночестве, опустив голову. По веснушчатым щекам стекают слезы. Бауэр чуть было не остановился и не бросился обратно. Жалость сдавливала его сердце, но было и кое-что еще. Кое-что родом из прошлого.
Радужная картинка сменилась болезненным воспоминанием. Бледное тело, напоминающее манекен. Тяжелое, с присвистом, дыхание. И вновь слезы – теперь от страха неизбежной смерти.
Лада переживет. Он поступил правильно, как в рамках преподавательской этики, так и в пределах собственных ограничений. Бауэр ускорил шаг.
Лампы под потолком замигали с треском, словно их стеклянную оболочку пережевывали зубами. Ничего удивительного. Подобное часто случается, когда на госзакупках побеждает поставщик с самой низкой ценой. Бауэр попрощался с охранником, прошел через металлодетектор…
…И очутился на пустой автобусной остановке, пронизываемой декабрьским ветром. Бауэр недоуменно огляделся. Поверх расписания движения транспорта какой-то шутник накалякал маркером: «Приятного пути в никуда». Колючий снег бил в лицо. Вдалеке выла полицейская сирена. От серой пятиэтажки доносилась пьяная ругань.
Путь до остановки совершенно стерся из памяти. Как будто за жалкие секунды Бауэр умудрился преодолеть пару кварталов. Погруженный в размышления, он частенько становился рассеянным, но не до такой степени. На эту остановку ему даже идти было незачем. Возле университета ждала старенькая, но верная «Мазда». Если уж ему приспичило добраться домой при помощи общественного транспорта, то почему он не воспользовался метро? Квартира-то находилась в пяти минутах неспешной ходьбы от станции.
Из ступора Бауэра выбили громкая брань и звуки ударов. Из-за угла пятиэтажки вывалились двое мужчин. Вцепившись друг в друга, они рухнули в снег. Тот, что оказался снизу – в натянутом на голову капюшоне и расстегнутой куртке – вяло заслонялся руками. Плешивый здоровяк сидел на нем и молотил по лицу, что было сил. После четвертого или пятого удара мольбы о пощаде стихли. Плешивый сплюнул на соперника и осклабился разбитым ртом. Взгляд его сфокусировался на Бауэре, отступившем вглубь автобусной остановки.
– Че вылупился, мразь? Так же хочешь?
Бауэр, посвятивший жизнь изучению преступности, знал десяток правил поведения, которые позволили бы ему выйти сухим из воды, но ни одно из них в эти секунды не приходило в голову. Сунув руку в карман, он нащупал пустоту. Перцовый баллончик, как назло, остался в другой куртке.
Плешивый приближался, покачиваясь то ли от ветра, то ли от выпитого. Бауэр прикинул, что мог бы справиться с ним, но проверять не было ни малейшего желания. Вести лекции с разбитым лицом – невеликое удовольствие.
«Не я ли учил, – промелькнуло в голове. – Что лучшее средство самообороны – бег?»
Внезапная мысль привела его в движение. Ноги будто сами понеслись по сугробам и затвердевшим кускам снега. Смешанное чувство стыда и гнева бередило душу. Плешивый издевательски хохотал вслед.
4
Главный редактор издания «Бюллетень Нова» оторвался от монитора и недовольно прохрипел:
– Нет, как тебе нравится такое, а? Только послушай: «Терапевт Валериев запустил рассказ о важности здорового образа жизни». Или вот: «Звезда «Атомного полицейского-2» не стала скрывать, что предпочитает на завтрак». Совсем обленились! Отдали генерацию заголовков нейросетям. Ладно бы хорошо получалось, а то глаза вытекают!
Кабинет пропитался запахом сигарет. Алла едва сдерживалась, чтобы не чихнуть. Главред не скрывал своих пагубных привычек, а когда наваливалось много дел, курил прямо на рабочем месте, не желая тратить драгоценные минуты на одевание и выход на улицу. Коллеги именовали это явление «Дымным трудоголизмом». Из-за пристрастия к сигаретам или нет, главред постоянно покашливал, что становилось особенно заметным зимой.
– Недалек тот день, когда нас всех заменят, – пожала плечами Алла.
– Надеюсь, к этому времени я уже… кха! …помру. С живым-то человеком нервов не хватает, а попробуй что-нибудь объяснить жестянке! – главреда передернуло. – Ладно, перейдем к нашим делам, Гавриленкова. Звонил юрист горнолыжного курорта. Настойчиво требовал убрать с сайта твою статью про купальники. Угрожал судами, полицией и даже Роскомнадзором, будь он неладен. Мол, заблокируют нас, а лицензию отберут.
– Давайте снимем статью, – отозвалась Алла. – Я потратила на нее немало сил, но лицензия важнее.
Главред наклонился вперед, сухие пальцы вцепились в подлокотники кресла.
– Ничего снимать не собираюсь! – сказал он. – Материал получен с согласия человека, от себя мы ничего лишнего не добавляли, так что пусть дерьмом своим утрется. Количество просмотров видела? Жалкие купальники обскакали даже все заметки о Лесном скрытне. Это же надо было обычное… кха! …интервью провернуть под таким уклоном. Не статья, а бомба. Ее вовсю цитируют федеральные издательства. Короче, Гавриленкова, не зря я тебя в штат взял. А ведь не хотел сначала. Думал, молодая слишком, университет не успела закончить, да еще с розовыми волосами и пирсингом в носу. Хорошо, что чуйка не подвела.
