Kitobni o'qish: «Дорожка»
Отец Александр сидел на черном от времени и влаги крылечке и созерцал. Закатные небеса были цветов невероятных – багровое и золото на темной лазури.
Он ничуть не походил на «батюшку», а уж тем более на образ тиражируемый в соцсетях и отдельных СМИ – розовощекого, дородного, с благообразной окладистой бородой и непременным «мерседесом» в кирпичном гараже. Вовсе наоборот, отец Александр был худощав и почти щупловат, сутул, бородка росла клочьями, а «благородная седина» перемежалась прядями темно-металлического и почему-то желтоватого цвета. Вместо серебристого «мерса» владел затрепанной «Ладой-калиной».
В свои пятьдесят пять выглядел отец Александр лет на десять старше и обладал семейством в составе матушки Елены (вот она-то как раз выглядела образцовой женой приходского священника!), и двумя великовозрастными сыновьями – младший Вовка работал на «скорой помощи» фельдшером, старший же Миша давно уехал в Питер и поступил в Военно-Медицинскую.
– Знаю, грех, – вздохнул Александр Николаич, чуть украдкой затушив беломорину о доску всхода. Выкинул бычок в стоящее поодаль ржавое ведро. – Но с армии отучиться не могу. Ты не подумай, при прихожанах ни-ни, нехорошо…
– А почему грех? – спросил я, усаживаясь рядом. Тоже хотелось посмотреть на сказочный закат над Волховом.
– Потому, что вредная и ненужная бессмыслица, – пожал плечами отец Александр. – Бог создавал мир осмысленно: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма…» Но ты же не веришь?
– Я не говорил, что совсем не верю. Что-то там наверняка есть.
Я непроизвольно взглянул на небо, вспыхнувшее совсем уж невероятным спектром красок: оранжевый, темно-синий, серебристый, алый…
– «Что-то…» – вздохнул батюшка. – Впрочем, однажды собственным умом дойдешь.
Замолчали. В кустах шебуршился Трофим – кот Александра Николаича, крутобокий и усатый, серый в полоску сибиряк. Иногда выглядывал из-за веток и взирал на нас светло-яшмовыми глазами. Потом снова исчезал.
Было тоскливо. Я уже месяц сидел на карантине с престарелым дедом. В приходской церкви отца Александра служб для прихожан не проводилось. Правда, он ходил в храм каждодневно: облачался, ставил на подоконник смартфон направленный камерой к алтарю, включал трансляцию «В Контакте» и служил литургию. Шутил потом, что пресловутая «информационная цивилизация» послужила для прославления Слова Божия куда больше, чем все печатные брошюры вместе взятые – щелкнул мышкой, и внимай проповеди. Интернет в нашем богоспасаемом отечестве копеечный, быстрый и доступный каждому в любое время, не взирая на любые чрезвычайные обстоятельства.
Двор у нас общий, по восточному «Торговому» берегу реки Волхов, неподалеку от устья Тарасовецкого ручья и Славенской рощи. Самая окраина Новгорода Великого.
Бревенчатый дом моего деда чудом уцелел во время войны, – и то потому, что при оккупации в нем жили немецкие офицеры, а когда в январе 1944 вернулись наши, в избе квартировал сам генерал-полковник Говоров, командующий фронтом. А вот одноэтажное кирпичное здание, которое занимал отец Александр с семьей было уже послевоенной постройки, конца сороковых годов.
Назначение на приход батюшка получил лет пять назад. До начала истории с коронавирусом я с ним общался нечасто, но теперь встречаемся ежедневно: все-таки соседи. Иногда беседуем о высоких материях – как сейчас.
Дед мой, Иван Ильич, в свои девяносто два еще крепок, может сходить за водой к колонке и дров наколоть. Однако едва в конце марта нынешнего года всех рассадили по домам, отец с матерью командировали меня из Чудово надзирать за дедом. Нечего на карантине штаны без толку протирать: жить у старика, следить, чтобы он ни шагу из дома, покупать продукты и готовить как умеешь. Заодно обучишься пользоваться русской печкой.
Обучился я довольно быстро, с учетом, что у деда были и горшки, и ухваты – как в кино. Новгородские томленые серые щи я (при дедовом активном руководстве) умудрился сделать как надо с первого раза.
Сижу я тут уже больше месяца – с начала апреля нынешнего 2020 года. Дед, как человек советской закалки, узнав что дан приказ жилища не покидать, пожал плечами, смирился, заявил, что «наверху виднее», освоил онлайн-кинотеатры на моем ноутбуке и теперь вовсю смотрит фильмы черно-белой эпохи да занимается делами по дому и по двору – наличник поправить да в сарае порядок навести.
Я раззнакомился с семьей отца Александра – скучно же. Как я и говорил, супруга батюшки Елена Аркадьевна полностью соответствовала стереотипу: женщина чуть полноватая, гостеприимства и доброты исключительной, за пирожки с капустой ей надо прижизненный памятник ставить. Вовка-фельдшер, младший сын, двадцати одного года, белобрысый с вихрами, будто у положительных киногероев сталинских фильмов, оказался общителен, пускай и было видно, что родительским домом слегка тяготится – все-таки надо соответствовать, чадо приходского священника.
