«Кот, который любил книги» kitobidan iqtiboslar

На свете много бессмысленностей, абсурда… выжить в этом мире боли и страданий помогает не логика и даже не сила. А юмор.

чтобы обдумать прочитанное. Это нелегкий труд, однако потом перед тобой открывается горизонт

С виду книга – это просто пачка бумаги; пока ты ее не откроешь, ты не знаешь, что там… шедевр огромной мощи или трогательное повествование, берущее за душу… Однако в этой пачке бумаги сконцентрированы мысли человека, который писал эту книгу, который взлелеял ее, – и поэтому в ней есть душа

всегда беспокоилась о товарище, у которого умер дедушка и который так мрачно смотрит на жизнь. – Юдзуки – очень ответственный человек… К тому же живет неподалеку. – Не знаю, поймешь ли ты, о чем я… Но скажу тебе одну вещь, – прервал его рассуждения кот. – Вспомни тот день, когда мы встретились с ней впервые в «Книжной лавке Нацуки»… Я тогда еще сказал, что обычно меня люди не видят, – видят только те, у кого есть особый дар. Это не сверхъестественные способности или что-то вроде того. – Кот притормозил и оглянулся на Ринтаро. – Это способность болеть сердцем за людей, сопереживать, вот что я имею в виду… – Странное эхо подхватило и унесло его слова. – Это не умение говорить фальшивые утешения сладким голосом. Это умение страдать

Если слегка наклонить носик пузатого чайника над чашкой из старинного веджвудского фарфора, то над текущей струйкой поднимется облачко ароматного чая «Ассам». Теперь нужно бросить в чашку кусочек сахара и налить молока. Много молока. Когда начинаешь размешивать жидкость серебряной ложечкой, белый кружок медленно растекается вширь, образуя плавную спираль. И только тогда – вот он, блаженный миг! – можно взять чашку в руки и отхлебнуть из нее.

темп резко ускорился, звучание струнных и духовых слилось воедино, взвившись фантастически прекрасной волной… Но тут вся троица уперлась в тупик, в конце которого оказалась

повернуть назад. Я же с самого начала предлагал тебе пойти домой. – Пусть идут домой те, кто легко сдается. Лично я никогда не останавливаюсь на полпути.

оставалось ничего другого, как поплестись за ними. Когда ослепительный белый свет стал чуть менее ярким, их глазам открылось удивительное зрелище. Прямо перед ними начинался длинный