Kitobni o'qish: «Шопоголик спешит на помощь»

Shrift:

С любовью и благодарностью посвящается Линде Эванс.

* * *

СОФИ КИНСЕЛЛА сменила множество профессий: учитель, экономический журналист, музыкант. Но подлинная слава к ней пришла благодаря знаменитой серии книг о Шопоголике, в которых читатели нашли и искрометный юмор, и тонкую иронию, и парадоксальные жизненные наблюдения. Сегодня Софи Кинселла автор множества романов, которых с нетерпением ждут десятки тысяч поклонников во всех странах мира.

«Автору удалось не только сохранить свой уникальный стиль, но и привнести в роман много нового».
LIBRARY JOURNAL

Пролог

Кому: Ребекке Брендон
Тема: просьба
Уважаемая миссис Брендон!
Давно не получал от вас вестей. Надеюсь, вы и ваше семейство пребываете в добром здравии.
Что касается меня, я вышел на пенсию, однако часто вспоминаю отдельные эпизоды из своей профессиональной деятельности в банке «Эндвич» и потому решил написать автобиографию или мемуары под рабочим названием «Обратная сторона кредита: исповедь банковского агента».
У меня уже готовы две главы, и их высоко оценили члены местного садоводческого клуба (как они сказали, «эту книгу обязательно экранизируют!»). Я, конечно, не столь уверен, но все же… Вы, миссис Брендон, были моей самой яркой клиенткой (от души надеюсь, что с годами вы стали более рационально относиться к своим финансам). Мы не раз скрещивали шпаги, но, кажется, к моему выходу на пенсию нам удалось достигнуть некоего взаимопонимания.
Поэтому я спрашиваю: не могли бы вы дать мне интервью в любое удобное для вас время? С нетерпением жду ответа.
С уважением,
Дерек Смит, менеджер (в отставке).

Кому: Ребекке Брендон
Тема: Re: Re: просьба
Уважаемая миссис Брендон!
Увы, я весьма разочарован. Я обратился к вам от чистого сердца, как профессионал и даже, осмелюсь сказать, друг, рассчитывая на соответствующее отношение.
Если вы не желаете давать интервью, что ж, ничего не поделаешь. Однако меня весьма опечалило, что вы сочли необходимым выдумывать столь затейливые оправдания. Ведь вся эта запутанная история про «поездку в Лас-Вегас за пропавшим отцом» и «бедняжку Тарки, которому промывают мозги» придумана от первого до последнего слова.
Сколько раз, миссис Брендон, я получал письма, в которых вы утверждали, что «сломали ногу», «страдаете от ангины» или «оплакиваете смерть воображаемой собаки»? Я надеялся, что, став замужней женщиной и матерью, вы несколько повзрослели. Жаль, что это не так.
С уважением,
Дерек Смит.

Кому: Ребекке Брендон
Тема: Re: Re: Re: Re: просьба
Уважаемая миссис Брендон!
Должен признать, меня поразило ваше последнее письмо. Благодарю за фотографии.
Я и в самом деле вижу, как вы стоите на краю пустыни возле жилого трейлера и держите в руках карту Калифорнии. На одной из фотографий я также вижу вашу подругу леди Клиф-Стюарт; правда, не могу с полной уверенностью сказать по «ее измученному лицу», что «ее супруг пропал без вести».
Позвольте уточнить, кто все-таки пропал: ваш отец или муж вашей подруги? Или оба сразу?
С уважением,
Дерек Смит.

Кому: Ребекке Брендон
Тема: Re: Re: Re: Re: Re: Re: просьба
Уважаемая миссис Брендон!
Боже, какая история! Ваше письмо вышло несколько сумбурным, правильно ли я все понял?
– Ваш отец приехал в Лос-Анджелес, потому что узнал кое-какие новости о своем давнем друге Бренте.
– Затем он исчез, оставив лишь странную записку, в которой обещал «кое-что уладить».
– Он заручился поддержкой лорда Клиф-Стюарта, который в тот момент переживал душевный кризис.
– Кроме того, их сопровождает один малый по имени Брайс (до чего же странные имена в этой Калифорнии!).
– Вы отправились за ними в Лас-Вегас, поскольку опасаетесь, что этот самый Брайс – мошенник и способен обмануть лорда Клиф-Стюарта.
На ваш вопрос я отвечу, что, увы, не могу дать вам «очередной гениальный совет»; за время моей службы в банке ничего подобного не происходило. Был, правда, один сомнительный клиент, который пытался положить на депозит целый мешок двадцатифунтовых банкнот, но я сообщил о нем в налоговую службу. Об этом во всех подробностях вы сможете прочитать в моей книге.
Желаю вам всяческих успехов в поисках. Не стесняйтесь обращаться ко мне за помощью, если вдруг возникнет такая необходимость.
С уважением,
Дерек Смит.

Один

– Ладно, – спокойно говорит Люк. – Только без паники.

«Без паники»? Что значит «без паники»? Нет-нет-нет! Все неправильно. Мой муж в жизни не сказал бы «без паники». Если он говорит «без паники», значит, имеет в виду «какой ужас, нам всем конец!».

Господи, меня сейчас стошнит!

Позади мигают фары и воет полицейская сирена, а я могу думать лишь о трех вещах: «больно ли надевать наручники?», «кому звонить из тюрьмы?» и «пойдет ли мне оранжевая роба?».

К нашему восьмиметровому автодому класса «С» (синие льняные шторы, цветочная обивка, шесть кроватей… хотя кровати – это сильно сказано, скорее уж шесть тощих матрацев поверх деревянных лежаков) направляется полицейский. Выглядит этот тип точь-в-точь, как американские копы из кино: в зеркальных очках, загорелый и с ужасно суровым лицом.

Сердце уходит в пятки, и я ищу, куда бы спрятаться.

Ладно, может, это немного слишком… Впрочем, я всегда нервничаю в присутствии полиции с тех самых пор, как в возрасте пяти лет прихватила в «Хэмлис» шесть пар кукольных туфель. И вот я гуляю себе с набитыми карманами – и вдруг над ухом гремит суровый голос: «Чем это вы занимаетесь, юная леди?!» Я тогда чуть в обморок не упала, а оказалось, что полицейского привлек мой воздушный шарик.

Туфли мама с папой потом отправили обратно в пупырчатом конверте, приложив мою записку с извинениями, а из «Хэмлис» любезно ответили: «Ничего страшного». Наверное, именно в тот момент я поняла, что с помощью вежливого письма можно разрешить многие щекотливые ситуации.

– Люк, – бормочу я. – Быстро! Надо дать взятку? Наличных хватит?

– Бекки, – терпеливо отвечает он, – я же сказал, не волнуйся. Нас остановили из-за какого-нибудь пустяка.

– Нам выйти? – спрашивает Сьюз.

– Лучше оставаться в машине, – возражает Дженис. – Ведите себя так, словно нам нечего скрывать.

– Нам и нечего скрывать, – раздраженно напоминает Алисия. – Мы просто едем отдохнуть.

– У них оружие! – истошно вопит мама, выглядывая в окно. – Оружие, Дженис!

– Джейн, пожалуйста, успокойтесь, – произносит Люк. – Я пойду поговорю с ними.

Он выходит из трейлера, а мы с опаской переглядываемся. Я путешествую со своей лучшей подругой Сьюз, далеко не лучшей «подругой» Алисией, мужем, дочкой Минни, мамой и ее подругой Дженис. Мы направляемся из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас и уже успели несколько раз поругаться: сперва из-за кондиционера, затем из-за мест возле окна и, наконец, из-за желания Дженис играть на кельтском рожке ради успокоения нервов (пять голосов против, один за). Все довольно напряжены, хотя в дороге мы не больше двух часов.

А теперь еще это…

Полицейский подходит к Люку и начинает что-то говорить.

– Собачка, – лепечет Минни, тыча пальцем в окно. – Большая собачка.

К Люку идет второй полицейский, ведя на поводке здоровенную псину. Немецкая овчарка обнюхивает ему ноги, смотрит на автодом и лает.

– Боже! – выдыхает Дженис. – Так и знала. Они из управления по борьбе с наркотиками. Меня выследили!

– Что?

Дженис – дама средних лет, увлекается флористикой и любительским визажем. Что значит «ее выследили»?

– Простите, надо было вам сказать… У меня с собой запрещенные препараты.

На секунду все замирают. Мозг не желает увязывать понятия «Дженис» и «наркотики».

– Какие еще препараты?! – восклицает мама. – Ты о чем?

– Успокоительное. У меня синдром смены часовых поясов, – стонет Дженис. – Врач ничего не выписал, пришлось самой купить через Интернет. Аннабель из бридж-клуба дала одну ссылку, но там была оговорка: «Запрещено к применению в некоторых странах». И теперь собака их унюхает, и нас всех арестуют…

Ее прерывает истошный лай. Овчарка рвется с поводка и скулит, а полицейский поглядывает на нее с нескрываемым раздражением.

– Вы купили запрещенные препараты?! – взрывается Сьюз. – Зачем?!

– Дженис, ты хочешь сорвать поездку? – Кажется, маму вот-вот хватит удар. – Как ты могла привезти в Америку героин?!

– Сомневаюсь, что у нее героин, – вставляю я, но мама и Дженис не слушают.

– Избавься от них! – взвизгивает мама. – Немедленно!

– Вот. – Подруга трясущимися руками достает из сумки две белых коробочки. – Я ни за что не купила бы их, если б знала…

– И что нам с ними делать?

– Давайте все проглотят по пачке, – предлагает Дженис, выковыривая из коробок блистеры с таблетками.

– С ума сошли? – злится Сьюз. – Не собираюсь я глотать непонятно что за таблетки, купленные по Интернету!

– Дженис, ты должна от них избавиться, – настаивает мама. – Выйди и выкинь их куда-нибудь. А мы пока отвлечем полицию. Давайте все на улицу!

– Меня арестуют! – чуть не плачет Дженис.

– Никто тебя не арестует, – твердо говорит мама. – Дженис, слышишь? Никто тебя не арестует. Только быстрее.

Она открывает дверь автодома, и все мы вываливаемся в знойный солнечный день. Мы припарковались на обочине автострады, по обе стороны которой, куда ни посмотри, тянется унылая серая пустыня.

– Скорее, – шипит мама.

Пока Дженис украдкой пробирается за трейлер, мама спешит к полицейским, таща за собой Сьюз и Алисию.

– Джейн, – удивляется Люк. – Вам не обязательно было выходить…

Он бросает на меня хмурый взгляд, словно говорящий: «Какого черта вы тут делаете», и я беспомощно пожимаю плечами.

– Доброе утро, сэр, – говорит мама, обращаясь к первому полицейскому. – Мой зять уже объяснил вам ситуацию? Дело в том, что мой муж отправился на смертельно опасную миссию и пропал…

– Никакая она не «смертельно опасная», – спешу я уточнить.

Всякий раз, когда мама произносит эту фразу, у нее подскакивает давление.

– Его сопровождает лорд Клиф-Стюарт, – продолжает мама. – А это леди Клиф-Стюарт. Они живут в Летерби-Холле – самом величественном здании Англии, – горделиво добавляет она.

– Неважно, – отмахивается Сьюз.

Один из полицейских снимает очки и спрашивает:

– Это как аббатство Даунтон, да? Моя жена обожает этот сериал.

– О, Летерби-Холл куда красивее какого-то там аббатства, – смеется мама. – Вы обязательно должны там побывать.

Краем глаза я замечаю Дженис – та в своем синем костюме-двойке стоит посреди пустыни, по одной выковыривает таблетки из блистера и кидает их под гигантский кактус – прямо у всех на виду. К счастью, полицейские смотрят только на маму, которая во всех подробностях рассказывает о папиной записке.

– Оставил ее на подушке, – негодует она. – Якобы он «ненадолго отъехал». Представляете: женатый мужчина взял и сбежал из дому!

– Господа, – вмешивается наконец Люк, – спасибо, что сообщили о включенных задних фарах. Нам уже можно ехать дальше?

Полицейские задумчиво переглядываются.

– Только без паники, – говорит вдруг Минни и ослепительно улыбается.

– Конечно, – смеется в ответ полицейский. – Какая чудная девочка. Как тебя зовут?

– Никто не арестует, – выдает Минни новую реплику, и воцаряется ледяное молчание.

От страха у меня сводит живот. Улыбка копа словно намертво приклеилась к его губам.

– Прости, что ты сказала? – переспрашивает он. – Мы должны кого-то арестовать?

– Нет-нет, – истерично выпаливаю я. – Просто мы смотрели телевизор. Вы же знаете, как дети…

– А вот и я! – словно из ниоткуда выпрыгивает Дженис. – Дело сделано. Здравствуйте, офицеры, вам чем-нибудь помочь?

– Мэм, где вы были? – Полицейских заметно смущает ее внезапное появление.

– Там, за кактусом. Следовала зову природы, – объясняет та, заметно гордясь своей находчивостью.

– Разве в трейлере нет туалета? – уточняет полицейский.

– О, – разом сникает Дженис. – Господи. Да, наверное, есть… – У нее начинают бегать глаза. – Боже мой… ну… да… Вообще-то… я хотела прогуляться.

– Прогуляться? В пустыне? – Второй полицейский скрещивает на груди руки.

– Никто тебя не арестует, – доверительно сообщает ей Минни, и Дженис подпрыгивает, как ошпаренная кошка.

– Минни! Господи, милая моя! Арестует? Меня? Ха-ха-ха!

– Можете уже заткнуть ребенка? – разъяренно шипит Алисия.

– Я люблю природу… – слабо оправдывается Дженис. – И решила полюбоваться тем кактусом поближе. У него такие красивые… ммм… колючки.

«Красивые колючки»? И это все, что она смогла придумать?! Господи, больше никогда не возьму с собой Дженис.

Полицейские переглядываются. Сейчас скажут, что арестовывают нас или вызывают ФБР… Надо что-то делать. Думай, Бекки, думай…

И тут меня осеняет!

– Сэр! – восклицаю я. – Как чудесно, что мы с вами встретились! У меня есть младший брат, он мечтает стать полицейским и хотел бы пройти стажировку. Можно, он вам позвонит? Сержант Капински, правильно? – Я достаю телефон и записываю имя со значка. – Он мог бы поработать с вами в паре…

– Мэм, сперва надо оформить заявку и согласовать с начальством, – обескураженно говорит сержант Капински. – Скажите ему, пусть зайдет на наш веб-сайт…

– Но вы ведь замолвите за него словечко? – невинно хлопаю глазами. – Вы завтра работаете? Мы могли бы вечером встретиться. Будем ждать вас возле участка. – Я настойчиво шагаю вперед, и сержант отступает. – Мальчик талантливый. И очень общительный. Он вам понравится. В общем, завтра мы встречаемся, да? Я захвачу пончики!

Сержант Капински, похоже, на грани нервного срыва.

– Можете ехать, – бормочет он и пятится. Через тридцать секунд он с напарником и собакой уезжает прочь.

– Браво, Бекки! – аплодирует Люк.

– Ловко придумано, девочка моя! – ликует мама.

– Нас почти поймали, – трясется Дженис. – Еще чуть-чуть – и все. Надо быть осторожнее!

– Так что случилось? – удивленно спрашивает Люк. – Зачем вы вышли?

– За Дженис выслали наркополицейских, – говорю я и хихикаю, потому что он меняется в лице. – По дороге объясню. Поехали.

Два

Они пропали два дня назад. Скажете, чего, мол, такого: ну, решили мужья отдохнуть в чисто мужской компании, сами через пару дней вернутся, зачем нервничать? В общем-то, в полиции так и решили. Вот только на деле все гораздо сложнее. У Тарки сейчас не самый простой период. И, возможно, Брайс «промывает ему мозги», чтобы, выражаясь словами Сьюз, «заманить в какую-нибудь секту».

Конечно, это всего лишь теория. Точнее, одна из теорий. Если быть честной (правда, Сьюз я ничего не говорю), вполне может оказаться так, что папа с Тарки все это время торчат где-нибудь в круглосуточном кафе на Аллее звезд. Сьюз, в свою очередь, уверена, что Брайс уже обобрал Тарки до нитки и бросил его тело гнить в ближайшей канаве.

Что нам нужно, так это план действий. Доска, как в полицейских сериалах, – там крепятся разные улики и рисуют стрелочки. В центр надо повесить фотографии папы и Тарки… хотя нет, не стоит, так они будут слишком похожи на жертв преступления. Но нам нужно поставить перед собой конкретные задачи. А то мы пока едем неизвестно куда.

Утром в полной суматохе мы собрали детей Сьюз и вручили их няне (присмотрит за ними, пока мы в отъезде). Люк на рассвете пригнал арендованный автодом. Я разбудила маму и Дженис (они только-только легли спать, потому что буквально пару часов назад прилетели из Англии), мы запрыгнули в трейлер и скомандовали: «В Вегас!»

По правде говоря, трейлер не так уж нам и нужен… Люк выступал за то, чтобы ехать на двух машинах. Я же выдвинула встречный аргумент: в пути нам нужно общаться и строить планы. Поэтому без трейлера никак. И вообще, представьте себе: путешествовать по Штатам – и не в автодоме?

С тех пор Сьюз только и делает, что ищет в сети информацию о сектах (зря, конечно, потому что с каждой минутой она расстраивается все сильнее, особенно когда прочитала про тех типов, которые красят лица в белый и женятся на животных). Люк по телефону дает указания своему помощнику Гэри – тот замещает его на конференции в Лондоне. У Люка свое пиар-агентство, но он отложил все дела, чтобы отвезти нас в Вегас. Очень мило с его стороны… Надо будет обязательно отблагодарить его тем же.

Дженис и мама строят теории, одна безумнее другой. Например, что папа сорвался и ушел жить в пустыню в одном лишь пончо. (Каком еще пончо?) Минни повторяет: «Кактус, мама. Кактус!» – и так примерно тысячу раз. А я молча сижу, поглаживаю ее по голове и предаюсь размышлениям. Не слишком, правда, успешно. Думается плохо.

Я стараюсь быть, как всегда, жизнерадостной и бодрой. Пытаюсь всех веселить и поднять общий дух. Однако стоит расслабиться – и меня захлестывает ужасное чувство стыда. Потому что на самом деле все произошло из-за меня.

Через полчаса мы останавливаемся возле закусочной позавтракать. Я веду Минни в туалет, где мы долго говорим о разных сортах мыла, и она в конце концов решает перепробовать все дозаторы, на что уходит целая вечность. Когда мы возвращаемся в зал, Сьюз стоит в одиночестве, глядя на древний плакат. Я смущенно подхожу к ней.

– Сьюз, – начинаю в который раз. – Слушай… Прости.

– За что? – Она даже не смотрит на меня.

– Сама знаешь. За все…

Я в полном отчаянии и не представляю, что говорить дальше. Сьюз – моя лучшая подруга, с ней всегда было легко и просто. А сейчас мы словно разыгрываем пьесу, только я забыла свою роль, а она даже не пытается мне подсказать.

За последние несколько недель, что мы провели в Лос-Анджелесе, все изменилось. Не только между мной и Сьюз – вообще все. Я потеряла голову. Ушла в занос. Мне так сильно хотелось стать звездным стилистом, что я перестаралась. Поверить не могу: только вчера вечером я стояла на красной дорожке и понимала, что не хочу возвращаться в кинозал ко всем этим звездам. Словно все это время я находилась в мыльном пузыре, а он вдруг – бабах! – лопнул.

Люк мне помог. Прошлой ночью мы долго говорили и сумели во всем разобраться. То, что случилось со мной в Голливуде, было сумасбродством. Я в одночасье стала знаменитой и подхватила звездную болезнь. Близкие не будут держать на меня зла, сказал он. Они меня простят.

Ну, они-то, может, и простят. А вот Сьюз – вряд ли.

Хуже всего то, что прошлым вечером я решила, будто все наладилось. Сьюз умоляла поехать с ней, плакала и говорила, что скучает, – и мне сразу стало легче. Теперь же, здесь, все опять по-другому. Она ведет себя так, будто жалеет, что позвала меня. Не хочет ничего обсуждать и излучает враждебность.

Нет, я понимаю, что она переживает за Тарки, и надо проявить к ней снисхождение. Просто… это трудно.

– Неважно, – резко говорит Сьюз и, так и не обернувшись, идет к столику.

Я следую за ней под пренебрежительным взглядом Алисии. Поверить не могу, что она поехала с нами – Алисия, Длинноногая Стерва, мой самый заклятый враг.

Точнее, Алисия Меррелл. Недавно она вышла замуж за Уилтона Меррелла, основателя «Золотого покоя», известного центра реабилитации и йоги. Мне это место нравилось – там проводят разные мастер-классы и есть большущий магазин сувениров. Нам всем оно нравилось – пока Тарки не стал постоянно зависать с тамошним инструктором Брайсом. Он заявил Сьюз, что она «вредительница», и вообще начал вести себя странно (точнее, более странно, чем обычно, потому что он всегда был немного «того», наш старина Тарки).

Именно Алисия выяснила, что они отправились в Лас-Вегас. А еще установила в трейлере кулер с кокосовой водой. Алисия – настоящая героиня. Вот только я ей не доверяю. Я терпеть ее не могу с самого первого дня знакомства. Она пыталась разрушить мою жизнь и жизнь Люка, унижала при каждом удобном случае и заставляла чувствовать себя глупой девчонкой. Теперь она говорит, что все это в прошлом, мы должны забыть о разногласиях и двигаться дальше. А я никак не могу ей поверить.

– Вот что я думаю, – говорю, пытаясь выглядеть собранной. – Нам нужен план.

Я достаю ручку и блокнот, пишу на листе крупными буквами слово «ПЛАН» и кладу на стол, чтобы все видели.

– Давайте перечислим известные нам факты.

– Твой отец втянул двоих людей в какую-то миссию, связанную с его прошлым. Но ты не знаешь, в чем дело, потому что не удосужилась его спросить, – как всегда, упрекает меня Сьюз.

– Верно, – не спорю я. – Прости.

Мне и впрямь стоило уделять папе больше внимания. Если б можно было повернуть время вспять, я бы, конечно, все сделала по-другому. Увы, остается лишь исправлять ошибки.

– Итак, вот что нам известно. – Я пытаюсь выглядеть бодрой. – Грэхем Блумвуд приезжает в Америку в тысяча девятьсот семьдесят втором году. Он путешествует по стране вместе с тремя друзьями-американцами – Брентом, Кори и Реймондом – по этому маршруту.

Я разворачиваю отцовскую карту и указываю на кривую загогулину, очерченную красной шариковой ручкой.

Все мы миллионный раз глядим на карту – старую, потрепанную и самую обычную на вид. Толку от нашего внимания ноль, но мы все равно ее изучаем. Я обыскала отцовскую комнату после его исчезновения, однако нашла лишь эту карту да старый журнал.

– Значит, так… – задумчиво тянет Сьюз. – Лос-Анджелес… Лас-Вегас… Слушай, они заезжали в Большой каньон!

– Сейчас они могли поехать другим путем, – говорю я прежде, чем она решит взять вертолет и отправиться прямиком к каньону.

– Твой отец часто следует привычкам? – спрашивает Алисия. – Можно ли сказать, что он рутинер?

Рутинер? Это еще что такое?

– Ну… Иногда. Наверное.

Алисия обожает задавать каверзные вопросы. Теперь она щурится с таким довольным видом, будто хочет заявить: «Эй, ты ведь не знаешь, что это такое, верно?»

Общается она таким приторным голоском, что мороз по коже. Алисия полностью сменила стиль с тех пор, как переехала из Лондона. Бывшая пиарщица теперь носит штаны для йоги, завязывает волосы в хвост и сыплет новомодными выражениями – вот только высокомерия ни капли не убавилось.

– Иногда он следует привычкам, иногда нет, – импровизирую я. – По-разному.

– Бекс, у тебя должно быть больше информации, – обиженно говорит Сьюз. – Расскажи еще раз о трейлерном парке. Может, ты что-то упустила.

Я покорно начинаю:

– Папа просил разыскать его старого приятеля Брента. Я нашла адрес. Оказалось, он жил в трейлерном парке, но его только что выселили.

Мне становится жарко, и я делаю глоток воды. Здесь я напортачила больше всего. Папа просил найти Брента, а я все тянула и тянула, потому что… Ну, потому что жизнь в Голливуде оказалась слишком интересной, и мне было не до каких-то там дурацких поручений. Если бы я не опоздала, папа успел бы поговорить с Брентом прежде, чем тот уехал. И тогда, возможно, все обернулось бы иначе.

– Папа не поверил, – подвожу я итог. – Он считал Брента богачом.

– Почему? – удивляется Сьюз. – Они ведь не виделись лет тридцать? Или даже сорок?

– Не знаю. Но он думал, что Брент живет в роскошном особняке.

– То есть твой отец прилетел в Лос-Анджелес сам?

– Да. И, судя по всему, съездил в трейлерный парк. Чтобы что-то «прояснить».

– Так тебе сказала дочь Брента. – Пауза. – Ребекка.

Все мы затихаем. Это самая странная часть истории. Я снова и снова проигрываю в голове ту сцену. Вот я встречаю возле трейлера дочь Брента. От нее исходит враждебность – просто парит, как асфальт на жаре. Не успеваю я удивиться, что такого ей сделала, как она заявляет: «Нас всех назвали Ребекками». Я так и не поняла, что она хотела этим сказать. Пояснять, конечно же, эта наглая девица не стала.

– Что еще она говорила? – не унимается Сьюз.

– Ничего. Только «Раз вы не в курсе, я ничего не скажу».

– Да уж.

Сьюз закатывает глаза.

– Кажется, я ей не понравилась. Не знаю почему.

Лучше умолчать о том, что она обозвала меня «чирикающей принцессой» и велела выметаться.

– И она ничего не говорила о Кори?

Сьюз крутит на столе ручку.

– Нет.

– Он живет в Лас-Вегасе. Может, твой отец отправился к нему?

– Наверное.

– Что значит «наверное»? – взрывается Сьюз. – Бекс, нам нужно знать точно!

Понятно, что Сьюз ждет от меня ответов. Однако мы с мамой даже фамилии этого самого Кори или, допустим, Реймонда не помним. Мама говорит, что отец рассказывал о той поездке редко, разве что на Рождество, и она не особо вслушивалась (потому что всякий раз думала про себя: зачем было мотаться по знойной Долине смерти, когда лучше остановиться в отеле с бассейном?).

Я даже вбивала в «Гугл» запросы вроде «Кори Лас-Вегас», «Кори Грэхем Блумвуд», «Кори Брент». Беда в том, что в Лас-Вегасе живет слишком много типов по имени Кори.

– Ладно. – Алисия на миг отрывается от сотового телефона. – В любом случае спасибо.

Алисия обзванивает всех знакомых – вдруг Брайс упоминал, где остановится в Лас-Вегасе. Жаль только, никто ничего не знает.

– Новостей нет?

– Нет, – вздыхает она. – Сьюз, прости, от меня никакой помощи.

– Не говори так! – тут же отвечает та, хватая ее за руку. – Ты – ангел!

Меня они совершенно не замечают. Наверное, нам и впрямь стоит сделать перерыв… Я выдавливаю улыбку.

– Пора размяться. На заднем дворе вроде бы есть контактный зоопарк для детей. Закажите мне вафли с кленовым сиропом, пожалуйста. И блинчики для Минни и еще клубничный молочный коктейль. Пойдем, солнышко.

Я беру крохотную ладошку Минни, и на сердце вмиг теплеет. Хотя бы дочка любит меня, несмотря ни на что.

(По крайней мере, пока я не запрещу ей в тринадцать лет надевать в школу микро-юбки. Тогда она вмиг меня возненавидит.)

(Господи, осталось всего одиннадцать лет! И почему ей не может всегда быть два с половиной?)