Kitobni o'qish: «Школа Добра и Зла. Падение»

Shrift:

Soman Chainani

Fall of the School for Good and Evil

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

До того, как Директорами школы стали Райан и Рафаль, был и другой.

Веснушчатый юноша с темно-рыжими кудрями, который представился Сториану, как и все Директора школы, которые хотели ею править.

Перо, длинное, стальное, заостренное на обоих концах, с похожим на глаз наконечником, оценивающе взглянуло на мальчика.

А затем заговорило:

В обмен на бессмертие,

В обмен на вечную молодость

Я выбираю тебя.

Душу, которая добра в той же степени, что и зла.

Но каждый Директор школы должен пройти испытание.

Твое испытание – равновесие

Между добротой твоей души

И злой тенью.

Ни одна из сторон не должна победить.

Нарушишь равновесие – провалишь испытание.

Ты высохнешь и умрешь.

Тебя заменят.

Подними руку, чтобы скрепить эту клятву.

Мальчик поднял руку, и клятва была скреплена кровью.

Но долго он не продержался.

Новые Директора нашли его меньше года спустя.

Дрожащий голос в тенях.

Высохшего старика.

Провалившего испытание.

– Что произошло? – успели спросить они, прежде чем он умер.

Но это неверный вопрос.

Они должны были спросить, кто он.

Часть I
Правило трех

1

– Это Гавальдон? – фыркнул Райан. – Тот самый мифический Дальний лес, о котором ты говорил? То самое место, где ты собираешься найти замену украденным ученикам? Вот эта дыра, в которой нет волшебства, где воняет свиньями и немытыми мальчишками?

Добрый Директор оглядел запыленные дороги, заросшие садики и плохо одетых людей, которые плелись по своим делам под пустым унылым небом.

– Нам здесь нечего искать.

– Я же сказал: замаскируйся под местного жителя, – ответил Злой Директор, разглядывая коричневый кожаный плащ брата, его резиновые сапоги с золотыми пряжками, шапку-ушанку и изборожденное морщинами лицо с длинной белой бородой. – Ты похож на гнома-переростка.

– А ты похож на вора и пирата, которого мы оба отлично знаем, – парировал Райан.

К щекам Рафаля прилила кровь. Он наложил на себя маскировку, пока летел сюда, – быстро создал волнистые черные волосы и мягкие черты лица, особенно не задумываясь над конкретными деталями, но сейчас увидел свое отражение в глазах брата и понял, что магия наделила эти «детали» чертами Джеймса Крюка. Мальчишки, о котором он себе даже думать запретил после того, как тот предал и его самого, и брата-близнеца и увел двенадцать их лучших учеников в Нетландию. Но чем сильнее ты пытаешься что-то скрыть, тем более явно оно проявляется у тебя на лице.

– Иди за мной, – велел Рафаль, проходя мимо брата в Лавку сказок мисс Хариссы. Звон колокольчика на двери заглушило рычание неухоженного пса.

– Ты притащил меня в такую даль ради книг? – проворчал Райан. – У нас что, их мало там, где мы спим?

Справедливый вопрос, учитывая, что Директора школы спали в башне, уставленной шкафами с тысячами сказок. Но сейчас владелица лавки, мисс Харисса, с растрепанными седыми волосами, в красном твидовом пальто и того же цвета шляпке, похожей на зонтик, быстрыми шагами вышла из дальней комнаты, размахивая изумрудно-зеленой книгой.

– Не видела вас двоих раньше! Добро пожаловать. Хотите прочитать хорошую сказку? Вам повезло. Вот эту мы получили вчера ночью. Я ее уже прочитала. Вот это история! Двуличные братья, интриги пиратов, вечер магических талантов…

Глаза Райана стали огромными, как золотые монеты, когда он уставился на название книги в ее руках.

ФАЛА И ЕГО БРАТ

– Н-н-но… г-где вы ее… – пролепетал он.

– Мы сейчас вернемся, – сказал Рафаль и вытащил Райана обратно на улицу – снова под звуки колокольчика и лая.

Мисс Харисса почесала в затылке и посмотрела на книгу.

– Да, пожалуй, она не для слабых духом.

Рафаль отвел брата в темный переулок рядом с лавкой. Райан встряхнулся, и морщинистый облик исчез, уступив место загорелым щекам и непослушным золотистым волосам.

– Откуда у нее эта книга? – ахнул он. – Сториан же только что ее закончил!

– Поэтому я тебя сюда и привел, – объяснил Рафаль. – Сториан тайком отправляет свои сказки в лавку этой женщины, чтобы их читали обделенные магией незнакомцы.

Райан моргнул:

– Что? Перо, которое мы защищаем, которое пишет истории нашего мира, которое поддерживает вечное равновесие Добра и Зла, отдает свои сказки этим чучелам… для развлечения?

– Это значит, что они знают все о нашем мире, хотя и считают, что Бескрайних лесов не существует, – сказал Рафаль. – Я называю их читателями. Представь, как они изумятся, когда мы похитим их и заберем в нашу школу… представь их потенциал…

– Ты хочешь похитить обычных детей? Чтобы заменить наших лучших учеников? – в ужасе спросил Добрый Директор. – Это не просто сумасшествие, это… это… чистое Зло…

– Наша школа разрушена, – резко сказал Рафаль. – Всегдашники бросили тебя. Никогдашники предали меня. Нам нужна свежая кровь. Встряска, которая заставит всегдашников и никогдашников снова нам подчиняться. Эти читатели… Они читали о нашей школе. Они знают наши истории. Подумай, что они сделают, когда узнают, что все это правда! Дети из Бескрайних лесов принимают все как должное. Но не эти дети. Они будут сражаться не только за то, чтобы выжить в нашем мире, но и чтобы найти в нем свое место. Больше того, всегдашники и никогдашники не захотят проигрывать чужакам, которые даже не одарены магией. А чтобы не проиграть, им придется вновь научиться гордости за свою сторону и за школу. Это лучшее лекарство от новых попыток к бегству.

Райан открыл было рот, чтобы возразить…

– На самом деле вовсе не обязательно кого-то похищать. – Злой Директор еще больше посуровел. – Ты можешь и дальше учить избалованных, высокомерных всегдашников, которые у тебя остались. А я с радостью воспользуюсь преимуществом. Собственно говоря, ты здесь только потому, что магический барьер, который отделяет Гавальдон от Бескрайних лесов, не позволил бы мне похитить ребенка, если бы я не дал такой же возможности и тебе. Проклятие равновесия. Но, полагаю, именно из-за равновесия перо и выбрало нас Директорами школы. Чтобы защищать и любить друг друга, чтобы Добро любило Зло, а Зло любило Добро. Хотя не всегда легко понять, что есть что. Разве не этот урок ты усвоил с Крюком?

Он окинул близнеца холодным взглядом, затем направился к рядам домиков.

– Рафаль? – тихо позвал его брат. – Ты ведь не злишься на меня? За то, что мы потеряли учеников?

Рафаль остановился и обернулся.

– Какой смысл злиться? Ты сказал, что всю эту схему с воровством придумал Крюк. Что ты был добр и абсолютно верен мне.

– Да, так и было. – Райан сглотнул. – Джеймс стал мне другом. Соратником. Но ты мой брат. Я всегда буду верен в первую очередь тебе.

– Значит, ты должен найти читателя, который будет так же верен тебе, как ты верен мне, – ответил Рафаль.

Они долго молчали.

– Ты ведь уже знаешь, кого забрать, верно? – понял Райан. – Ты уже нашел своего злого читателя. И поэтому мы здесь.

Рафаль едва заметно улыбнулся:

– У тебя был Вулкан. У тебя был Крюк. Верные солдаты, которые восстали против тебя. Одного меня тебе явно недостаточно. Может быть, все-таки пришло время и мне найти своего верного солдата?

Он склонил голову и отошел от брата-близнеца, закончив про себя: «На случай, если ты попытаешься меня убить».

2

Сто лет Рафаль и его брат-близнец верили, что правильно выбрали школу.

Райан стал Добрым Директором, Рафаль – Злым.

Но знаки появились уже давно.

Растущее безразличие Рафаля к постоянным проигрышам Зла. Отсутствие теплых чувств к никогдашникам. Инстинктивное ощущение, что он стоит выше учеников, интересы которых должен представлять.

И, самое главное, то, что он до сих пор любил брата.

Несмотря на то, что Райан предавал его снова, снова и снова…

Теперь Рафаль знал правду.

Что они ужасно ошиблись.

В самом начале.

Все это время они работали не в тех школах.

Вели за собой не тех учеников.

У Рафаля от этой мысли все похолодело и сжалось внутри.

Его брат – Злой Директор?

Его брат – не светлое отражение, которое, как ему казалось, он хорошо знал, а темное, способное на злодейство, пороки… убийство?

Но другая проблема беспокоила Рафаля даже еще больше.

Два дня назад Сториан ранил его в руку, когда Рафаль обвинил перо во всем, что с ним произошло. И рана до сих пор не зажила. Хотя должна была зажить, потому что он бессмертный чародей и любые раны на нем восстанавливались моментально.

А это значит, что он лишился бессмертия.

Бессмертия, которое перо даровало ему и его брату-близнецу до тех пор, пока они любят друг друга.

Значит ли это, что они провалили испытание?

Они с Райаном теперь… смертные?

Он вспомнил пророчество Садеров… будущее, предсказанное ему семейством ясновидящих…

Что скоро два Директора школы станут одним.

Одним-единственным.

Единственным Директором, который будет много веков управлять Школой Добра и Зла.

Тогда Рафаль отмахнулся от этой чепухи. С практической точки зрения двое никак не могут стать одним. Ни он, ни его брат не могли умереть. Даже если они поссорятся – а ссорились они часто, – то Рафаль же злой близнец, правильно? Единственный, кто способен нарушить их связь. Так что, пока он будет сдерживать себя и позволять брату выигрывать даже самые горячие споры, можно не бояться, что они утратят братскую любовь – и свои жизни.

Но затем выяснилось одно за другим…

Что настоящий злой близнец – это Райан.

Что они, возможно, больше уже не бессмертные.

Что они все же могут умереть.

И Рафаль вдруг понял, что пророчество, которое казалось совершенно невозможным, может сбыться.

Если представится хорошая ситуация… если чувства вспыхнут слишком сильно…

Его брат может убить его.

И оправдать это так же, как оправдал попытку убийства ученика по имени Фала.

Зло во имя Добра.

Рафаль не мог позволить этому случиться.

Он должен защитить себя.

От собственного брата.

Впрочем, его ученики из Школы Зла никак ему не помогут.

Во-первых, они просто неподготовленные первогодки. Во-вторых, они еще и презирают его за холодность и жесткую дисциплину – и именно поэтому лучшие из них при первой же возможности сбежали.

Не мог он рассчитывать и на своего злого декана – капризного, безответственного Хамбурга.

Нет, Рафалю нужна настоящая верность.

Не привязанность, что испытывал к нему брат, не лояльность учеников или кто-либо еще.

Верность, которой он может доверять.

Вот почему он на самом деле прилетел в Гавальдон. Вот почему ему на самом деле нужен был читатель – особенное существо, которое будет благодарно ему за то, что он спас его из этой адской деревни и забрал в лучший мир. Читатель будет уважать его так, как не уважает больше никто. Он навсегда будет у него в долгу. Рафаль подпустит его к себе близко, как Крюка. Он признается во всем – расскажет о пророчестве, о брате, о том, что ему нужна защита от своей же родной крови. А взамен этот читатель будет сражаться за него, готовый даже убивать за него, если этот ужасный момент между двумя близнецами все же наступит. Словно именно читатель – его настоящая семья. Его настоящая кровная родня. Читатель, который будет стоить не десяти, а целых ста никогдашников.

И, как и подозревал его брат, Рафаль уже выбрал себе идеального читателя.

Он повернул направо на развилке, в переулок Дерева Желаний, и остановился возле дома с голубыми карнизами и желтой дверью. Небо было пасмурным, но Рафаль все же сумел разглядеть знакомый силуэт. Девочка точно так же до последнего тянула, не желая идти в школу, как и в прошлый раз.

Она лениво сидела на кровати, завязывая черную сумку, потом начала строить рожи зеркалу, разглядывая длинный нос, бледные губы и веснушки на обеих щеках.

– Хватит бездельничать! – крикнула ей мама из соседней комнаты.

Девочка недовольно застонала и поднялась с кровати, откинув назад темно-рыжие волосы. Она открыла было дверь, чтобы уйти, потом вспомнила, что не взяла сумку, развернулась…

И замерла.

– Привет, Арабелла, – сказал Рафаль, устраиваясь поудобнее на подушках.

Он убрал маскировку, и сейчас она видела перед собой элегантнейшего и привлекательнейшего мальчика-подростка в хорошо пригнанном сине-золотом костюме, с кожей цвета белого мрамора и белоснежными, торчащими словно колючки, волосами.

– Ты вернулся, – ответила девочка, слегка покраснев.

– Чтобы забрать тебя в свою школу, – сказал Директор. – В Школу Добра и Зла, помнишь? Как я и обещал. Ты так терпеливо ждала.

В глазах Арабеллы появились слезы.

– Но…

– Слезы счастья не слишком-то подходят для никогдашницы, а? – мягко перебил Рафаль. – Но я знаю, как сильно ты этого хочешь. Ты всю жизнь ждала, чтобы тебя похитили. Похитили и забрали в школу твоей мечты.

– Я говорила, что ты существуешь… – выдохнула Арабелла. – Я говорила…

Рафаль поднялся:

– Иногда бывает трудно отличить Добро от Зла. В последнее время я наделал ошибок. Сначала – с учеником. Потом – с моим братом. Но знаешь, как я понял, что ты особенная? Я увидел, как ты читаешь книгу. Мою любимую из всех сказок Сториана. О наглой маленькой девочке, которая попыталась уговорить медведя, и в конце концов он ее съел. Большинству она кажется ужасной. Но не тебе. Ты знала, что эта девочка – злодейка, а медведь – герой. Ты знала, что Добро было Злом, а Зло – Добром. Вот что мне нужно от моих учеников. Они не должны дать себя обмануть. Но прежде чем я заберу тебя, ты должна кое-что мне обещать.

Девочка уставилась на него. Ее глаза напоминали бездонные зеленые озера, такие глубокие, такие ясные, словно она впала в транс.

– Ты сделаешь все, что я тебя попрошу? – спросил Рафаль. – Защитишь меня? Будешь слушаться меня? Сражаться за меня? А взамен я открою тебе ворота в сказочный мир. Моему верному солдату…

Он стоял спиной к двери и ждал, когда она подойдет к нему. Девочка пряталась в углу, под картиной, изображавшей рыжую лису.

Когда Арабелла заговорила, ее голос был хриплым, как у призрака:

– Вы мне не верили.

Директор школы странно посмотрел на нее, не понимая, в чем дело.

А потом понял. Она смотрела не на него, а на кого-то позади него.

Рафаль развернулся…

И ему по голове ударил черенок метлы.

3

Далеко-далеко, посреди Свирепого моря, Аладдин пытался избежать страшной смерти от рук кровососов.

– Гефест, помоги! – крикнул он, замахиваясь на двух Ночных Упырей саблей, которую стащил из арсенала под палубой. Но, как и вообще все на «Буканьере»¹, она оказалась старой, тупой и ржавой, и долго продержаться против бледных чудищ с ней не получилось бы. Нужно было использовать заклинания – светящийся палец, который ему отомкнули в школе, но для него все это было слишком новым, и в такой напряженной обстановке у него ничего не получалось – с кончика пальца лишь поднимался бесполезный дымок. Ночное нападение кровососов в черных вуалях оказалось настолько неожиданным и жестоким, что и ноги, и разум еще не работали как следует. Он не мог сосредоточиться и призвать магию. Гефест явно испытывал те же проблемы – у него вообще не было оружия, он дрался голыми руками. Долговязый лысый парень избил нескольких Ночных Упырей и выкинул их за борт, прежде чем те успели погрузить свои зубы в плоть намеченной цели – не Аладдина, не Гефеста, а юного Джеймса Крюка, который, сжавшись, прятался за мачтой.

– Ты пират, Крюк! Валяться кулем, пока мы за тебя деремся, что за спесь! – крикнул Гефест, сбрасывая в море очередного упыря. – У тебя что, вообще гордости нет?

В обычных обстоятельствах Джеймс очень бы разозлился, если бы его вот так пристыдили, но речь шла о Ночных Упырях – он был вполне готов поступиться и честью, и достоинством. Во-первых, он десять дней провел в их лапах, они высосали у него столько крови, что он чуть не погиб, – после того, как Рафаль продал им уникальную голубую кровь Джеймса. Во-вторых, они наверняка об этом помнили и хотели снова ею напитаться, потому что они все лезли именно на него – все пятеро, скрежеща острыми зубами и сверкая дикими глазами, словно собираясь в этот раз вкусить не одной только крови. К счастью, Гефесту и Аладдину удавалось их сдержать – но потом Джеймс услышал визг и увидел, как еще десять упырей перепрыгнули на палубу со своего корабля, «Инагроттен», который подошел вплотную к «Буканьеру». Джеймс отскочил назад, отчаянно шаря по палубе в поисках хоть какого-нибудь оружия, чтобы защититься, но нашел только отвратительно пахнувшую швабру.

– Используй магию Райана! – закричал Аладдин.

– Она исчезла! – крикнул в ответ Крюк, ибо магия Доброго Директора, частичка души чародея, которую Райан вдохнул в его тело, похоже, действительно пропала без следа. Неужели он израсходовал ее всю, когда увел лучших всегдашников и никогдашников из Школы Добра и Зла? Или Райан каким-то образом смог вернуть ее себе даже на расстоянии? Не время сейчас об этом думать. Упыри прорвали оборону всегдашников, отшвырнув Аладдина и Гефеста в сторону, и вот уже целая толпа кровососов летела прямо на Джеймса…

БУМ!

Корабль вздрогнул от пушечного выстрела, словно от землетрясения. Джеймс повернулся и увидел, как ядро, пущенное с «Буканьера», летит к «Инагроттену»…

…и промахивается.

Он наклонился над бортом и увидел, что из пушки стреляла принцесса Кима. Она как раз затолкала в дуло новое ядро.

– Мы не можем атаковать, пока ты не попадешь! – послышался глубокий укоризненный голос. Кима посмотрела наверх и увидела Капитана Пиратов из Блэкпула, который цеплялся за канат. С ним были девять никогдашников из Школы Зла, вооруженных саблями, у каждого свой канат. Они готовы были перепрыгнуть с корабля на корабль и захватить «Инагроттен».

БУМ!

Снова мимо.

– Она вообще не стреляет прямо! – раздраженно воскликнула Кима, пихая ржавую скрипучую железяку.

– Нам нужен новый корабль, якорь мне в глотку, – пробормотал Капитан, натягивая поглубже широкополую черную шляпу. – Ладно. На абордаж!

Капитан Пиратов и его никогдашники прыгнули, держась за канаты, и приземлились на палубе корабля Ночных Упырей. Капитан размахивал сразу двумя саблями, расшвыривая кровососов, а огромный одноглазый Тимон и отряд учеников Школы Зла выпустили на свободу свои злодейские таланты, поражая противника огнем, льдом и всем остальным, что могли создать их злодейские умы, и вскоре вражеский корабль был захвачен.

Впрочем, проблемы с упырями, оставшимися на «Буканьере», это не решило. Они с еще большей злостью бросились на Крюка…

Кима приземлилась перед Джеймсом и оглушила упырей заклинаниями из светящегося пальца; те попа́дали на палубу лицом вниз. Повернувшись, она окинула Крюка ледяным взглядом – взглядом, который напомнил ему, что она и ее друзья доверились ему как лидеру, и именно поэтому они сейчас здесь, и если он не начнет драться, то какой он после этого лидер. Именно взгляд девочки в конце концов заставил Джеймса действовать – он лихо бил по головам упырей шваброй, словно извиняясь за свою трусость. Но было слишком поздно: Ночной Упырь напал на него сзади, и никто из друзей не успел его предупредить. Кровосос схватил Джеймса и погрузил зубы в его плечо. Брызнула ярко-голубая кровь, затем Кима все же уложила упыря заклинанием. Крюк упал на колени, зажимая рану, но появлялись все новые кровососы, они прижали его к палубе и погрузили в него зубы, словно леопарды в олененка. Зубы упырей окрасились голубым, они запрокинули головы, и Джеймс понял, что вот так сейчас и умрет – от рук этих демонов, и вдруг его сердце загорелось, словно кислотная бомба, он еще не знал такой ярости, он вскинул руку со скрюченными пальцами, словно когтями восставшего из могилы мертвеца…

Из ладони вырвался яркий свет – золотая стена накрыла упырей и окутала их пламенем.

Визжа от ужаса, они прыгнули за борт, обратно на свой корабль, и его тоже охватил огонь, пылавший, пока они не погрузили его под воду, отступая. Капитан Пиратов и его никогдашники в последний момент успели вернуться на «Буканьер».

Все пораженно смотрели на Джеймса, в том числе и Капитан Пиратов, но Крюк лишь сидел на корточках и тяжело дышал, его рубашка пропиталась голубой кровью.

– Все еще здесь… – прохрипел он. – Магия Райана… все еще во мне…

– Это хорошо, – сказал Капитан Пиратов, присаживаясь возле него.

Но Крюк покачал головой, словно говоря, что это совсем не хорошо.

1.Буканьеры – пираты Карибского моря, в основном французы, которые нападали на испанские суда и колонии в XVII веке.