Kitobni o'qish: «Опальная невеста дракона, или Попаданка в бегах»
Глава 1. Ты ему не нужна!
Голова раскалывается на части, в ушах шумит, но слова, доносящиеся с разных сторон, я слышу четко.
– У нее совсем нет гордости! – шипит брезгливо дама средних лет, наряженная в вычурное бордовое платье с кринолином и белыми рюшами.
Она стоит в первом ряду гостей слева от меня, а я словно во сне иду до длинной красной ковровой дорожке каком-то храме. Его стены настолько белые, что слепят вместе с ярким солнцем, лучи которого заползают в высокие стрельчатые окна, где стоит еще ряд гостей. Женщины в ярких пышных платьях и с высокими прическами. Господа в дорогих темных камзолах с золотой или серебрянной вышивкой на лацканах.
Они все кидают в мою сторону странные взгляды. Кто-то смотрит брезгливо, кто-то с жалостью, а у кого-то на лице написано: “никчемная”.
Но они хотя бы молчат, а некоторые позволяют себе шептаться. Притом так “тихо”, что я, разумеется, их слышу.
– Над ней все потешаются, а эта блаженная делает вид, что ничего не замечает, – фыркает молоденькая блондинка высокому парню рядом.
А я все иду и ищу куда-то. Точнее не я, а девушка, роль которой я почему-то играю в этом сне. Даже не так. Я то смотрю на нее будто бы сверху, то она – это я.
Вот сейчас, когда ракурс на все это свадебное торжество меняется, я четко вижу, что мы с невестой, судя по белоснежному платью и фате несчастной девушки, идущей по алой дорожке белого храма, немного даже похожи. У нас обеих каштановые волосы, соедний рост, мягкие черты лица.
Только вот из-за массы гримма, нанесенное на милое личико сложно честно распознать его черты. Но синие глаза, полные грусти я отлично вижу.
Вижу боль, живущую в их глубине. И она острыми иглами вонзается мне в душу.
– И не мудрено. Я бы тоже на такую не посмотрел. Это ж сколько надо на душу принять, чтобы… кхм. – Посмеивается тот самый моложавый парень.
Кто бы говорил? Сам-то плюгавый и нос картошкой, а ведь в академии эта несчастная невеста ему с учебой помогала до самого выпускного, который состоялся месяц назад.
Так, стоп… Откуда я это знаю? К чему такой сон? Да еще и накануне моей собственной свадьбы?
Боль сдавливает виски все сильнее, не позволяя отделять вымысел от реальности. Одна смутная картина сменяет другую, показывая мне вовсе не мою, но очень печальную жизнь… А затем невеста вздрагивает, глядя на красивую блондинку, а я отчего-то знаю, что она ей сестра. И зовут блондинку Зелла.
Она всего на год старше невесты, но девушки настолько разные, будто небо и земля. Одна – как ангел сошедший с небес, и даже сейчас она не отказала себе в белом наряде, несмотря на то, что роль невесты сейчас занята младшей сестрой. Вторая – гадкий утенок, по мнению присутствующей на торжестве толпы.
Но мы то знаем, кем становятся такое утята?
“Ай!” – шиплю я, когда голову будто иглой пронзает. Зал перед глазами плывет, горло перехватывает тошнотой, но затем все вдруг исчезает. Исчезает и зал, и люди…
Я вижу приоткрытую темную дверь, и сердце сжимается в тисках. Пальцы дрожат, не хотят ее открывать. Ноги прирастают к полу, но все же я делаю шаг… Нет, не я, а та, чьи воспоминания я сейчас вижу.
И с каждой секундой все острее ощущаю боль. Она нарастает с каждым прерывистым вдохом, который улавливает слух, и усиливается в разы, когда я вижу мощную спину в одной лишь белоснежной рубашке. Темный камзол с приметной золотой нашивкой лежит где-то у ножек деревянного резного стола, на котором сидит.. Зелла.
Сидит, обхватив своими тонкими ножками, обутыми в красные туфельки на каблуках, крепкие бедра лорда Вэримора. Моего жениха. Моего будущего мужа.
“Не верю!” – скользит первая мысль в голове, и я даже смаргиваю, надеясь, что это нелепое видение рассеется, но картина не меняется, а сердце жалит уже не угла, а осиновый кол.. Дышать становится трудно, хочется крикнуть или убежать, но тело не слушается, и потому я как идиотка смотрю, как тонкие пальчики сестры копаются в черных, как смоль волосах лорда, пока он жадно целует ее.
Зелла замечает меня, но и не думает смутиться или остановиться. Лишь кидает колючий взгляд, который всегда означал лишь одно: “Не мешай. Не отсвечивай!”. А затем притягивает к себе лорда…
Не помню, какие силы меня вообще оттуда увели. Не помню, как оказалась в комнате. Не знаю, сколько смотрела в черное небо за окном, когда вернулась сестра. Зато отлично помню ее слова:
– Чего корчишь из себя жертву? Думаешь, я у него одна такая? – усмехнулась она. И ни капли раскаяния. Напротив – в зеленых глазах горело довольство.
– Но ты же моя сестра, а не кто-то еще!
– А он самый завидный холостяк столицы. И, если бы не твоя проклятая метка истинности, я заняла бы место невесты! Хотя пора бы тебе очнуться, сестренка! Думаешь, что истинность – повод для верности? Очнись уже, идиотка! Ты будешь тихо сидеть дома, как мышь под метлой. Родишь ему пару наследников, а потом он избавится от тебя, и я займу твое место. Лучшее, на что ты можешь надеяться, – это северные земли Вэримора. Так и быть, я попрошу их для тебя. Поэтому даже не думай меня злить!
Видение обрывается так же быстро, как и накатило на меня. Зато после него в душе остается такая боль и бессилие, что даже шевельнуться больно. Хотя какой-там шевельнулась, у меня даже собственного тела нет в этом сне.
А еще эти слова…
«Даже не думай злить».
Не злить Зеллу… Не огорчать. Не обременять. Не мешать, когда Зелла учит уроки. Она умница, она красавица, ее ждет великое будущее. А я… придаток.
В прямом смысле. Сестра-двойняшка, которая лучше бы не рождалась. И, несмотря на то что мать у меня родная, на приемах она часто делает вид, что меня нет. Расхваливает Зеллу, а мне велено не отсвечивать.
Лишь однажды я удостоилась ее любви и внимания, когда вспыхнула эта метка.
Тогда она снова взялась за меня. Женские салоны, манеры, общество, тонна грима, чтобы я выглядела «сносно» .
То есть не я.. а она!
Боже, что это за сон, что я уже себя не отличаю от Силии Сайлен…
С трудом вырываюсь из всепоглощающих воспоминаний девушки, но в этот раз смотрю на мир уже не сверху, а ее глазами, и при этом все равно ничего поделать не могу. Я просто безмолвный свидетель в теле несчастной невесты.
Я все еще иду к алтарю, где стоит… Он. Вовсе не мой настоящий жених, не Гриша, а некий Лорд Вэримор, чье имя теперь болью отдается в груди.
Хочу немедленно проснуться, но не получается. А высокий, статный брюнет в белоснежном камзоле, стоящий у алтарной арки, украшенной шипастыми алыми розами, оборачивается ко мне.
На секунду застываю, разглядывая острые черты лица, ровный нос, высокие скулы и губы… слишком красивые, слишком чувственные для такого сурового и безэмоционального мужчины, каким он выглядит для всех.
В том видении с Зеллой я успела разглядеть красавца лишь отчасти, но точно знаю, что это и есть тот самый лорд Вэрримор, изменивший своей невесте с ее же сестрой. От этого уже хочется сказать несчастной, в чьем теле я заточена: “Беги!”, но она меня не слышит.
А взгляд голубых глаз лорда режет льдом, хлеще, чем самое острое лезвие.
Он смотрит так, будто невеста согрешила, а не он…
– Нареченная, займите свое место, – торопит седовласый старец в белой мантии, он же жрец, а затем он оборачивается к жениху. – Позволите начать, Ваша Светлость?
“Зелла не лгала? Я ему не нужна?” – проносятся в голове вовсе не мои мысли.
“Конечно, не нужна, девочка! Уносим ноги!” – кричу ей мысленно, что есть силы, но она опять не слышит. Или не хочет слушать…
– Нет нужды, светлейший, – выдает будущий муж, а на его губах появляется опасная, но чертовски притягательная улыбка. – Разве я могу жениться на преступнице?
Что?
– Дайте руку, Силия, – тоном, не терпящим возражений, требует нареченный.
А я… То есть Силия… В общем мы обе, заточенные а одном теле, будто каменеем то ли от того, как низко звучит его властный голос, то ли из-за того что он сейчас сказал.
Он назвал преступницей? За что?
Чувства невесты накаляются до предела, резонансом отдаваясь во мне, как собственные. Она и слова выдавить не может от шока, а лорд не из тех, кто будет долго ждать.
И потому он сам берет мою руку, и в этот момент кожу жалит так, что хоть кричи. И я кричу, но меня не слышно. Слышно только прерывистое дыхание испуганной Силии. А она даже не думает отдернуть руку. Только и смотрит на лорда во все глаза, будто он тут царь-бог!
– Занятно. Вы меня почти провели, леди Сайлен. Почти, – говорит Вэрримор, изучая замысловатый рисунок на моем запястье.
Он похож на татуировку дракона в вензелях, выведенных золотистой краской. Надо же… у меня была похожая. Сделала ее не так давно, когда увидела странный сон…
– Что там? – отвлекают от мыслей возгласы в толпе.
– Неужели метка ненастоящая? – шумят люди все больше, желая получить ответ.
Высокая, стройная дама в сиреневом платье и низенький лысый мужчина лет сорока тут же вскакивают со скамьи в первом ряду. Они – мать и отец Силии и Зеллы Сайлен.
– Что происходит, Ваша Светлость? – требуют ответ, и в этот момент мне хочется думать, что хотя бы они уберегут свою дочь от перспективы жуткого замужества.
– Увы, дорогие несостоявшиеся родственники, мне тоже очень хочется это узнать. Но скорее не что, а зачем. И кто это все придумал?
Голубые глаза сурового лорда сверкают холодом, он тут же вытаскивает из внутреннего кармана своего белого камзола колбу с изумрудной жидкостью. Откупоривает черную крышку и льет содержимое мне на запястье.
– Ай! Больно! – Жжет так, что кожа лопается, покрываясь пузырями. Кажется, что даже кости сейчас расплавятся. Я дергаюсь, а он не отпускает.
Ни один мускул не дергается на его ровном лице.
– Не дергайтесь, леди Сайлен, – приказывает лорд, и я слушаюсь беспрекословно. То есть не я, я бы не стала… Но… поделать с этим телом ничего не могу!
Только и смотрю, на покрасневшую кожу, с которой стерлась та самая метка, оставив следы, подобные ожогам. И всю эту “красоту” лорд бодро демонстрирует недоумевающей толпе.
– Что и требовалось доказать! Подделка! – выдает мужчина с таким гневом, будто я страну предала. Но это не я! Я вообще не знаю, что тут твориться.
Зато отец вовремя спохватывается.
– Погодите, Ваша Светлость! – выпаливает он. Весь бледный, а по вискам текут капельки пота. – Это какая-то ошибка!
– Подделать метку истинности невозможно! – вставляет свое слово матушка.
Вот только они оба жмутся друг к другу, и никто не спешит помочь мне… то есть Силии, их дочери! Да какая разница, кому?!
Я уже ничего не понимаю, я задыхаюсь от обиды и боли, которые душат горло костлявыми лапами.
– Да вы что? – усмехается лорд, а в глазах – лед.
– Завтра в вестниках вы увидите шокирующую статью о последнем расследовании, из-за которого, собственно, я и опоздал на эту свадьбу. И не зря. Мы вскрыли целую сеть контрабандистов, которые промышляли разными нелегальными вещами. А хуже всего – метками истинности. Знаете, как было занятно увидеть имя собственной невесты в этом списке? – Выдает лорд, а затем кидает на меня такой взгляд, что вздрагиваем мы с Селией одновременно.
Я – душой. Она – телом.
– Если бы метка леди Сайлен была настоящий, это зелье не смогло бы ее снять! Поэтому да, метка – подделка. – отрезает лорд, и мать хватается за голову и вот-вот отправится в обморок, но отец ловит ее.
– Боги! – шепчется зал, начиная поливать обвинениями. – Преступница! Обмануть самого лорда! Как она до этого додумалась?! Смерти ищет?
Нет! Не может быть! Моя вязь настоящая! То есть вязь Силии… Тьфу ты! По крайней мере несчастная невеста, в теле которой я заперта, в этом свято уверена!
– На что вы позарились, лорд Сайлен? Кто из вас ее надоумил? – строго вопрошает жених.
Зал замирает, я во все глаза смотрю на матушку с отцом. А они…
– Нет! Это не мы! Мы ничего об этом не знаем! Какой грех! Какой стыд! Мы бы не посмели! – в голос заявляют родители.
И каждое их слово ржавым тупым гвоздем впивается в сердце. А ведь я думала, эта бедняжка Силия познала уже все муки боли и предстательства…
– Занятно. Я все еще считаю, что без вашего участия не обошлось. – Прищуривается лорд. – Но вы утверждаете, что ваша дочь сама все провернула? Верно я вас понял?
– Если это ее рук дело, то она мне не дочь! – отрезает отец, вгоняя в сердце еще один гвоздь.
Он говорит испуганно, уверенно, и ему наплевать на то, какими глазами сейчас на него смотрит родная дочь, которую нагло обвиняют в страшном преступлении.
Он видит слезы, слестязе в ее глазах. Видит, я уверена, но даже не пытается помочь.
– Нет, – наконец-то с уст Силии срывается шепот. Тихий, робкий.
Ее почти не слышат. Точнее не хотят слышать, и она это знает, потому в следующую секунду чуть ли не кричит:
– Я ничего не подделывала! Клянусь! Папа!
Все еще зовет отца, которому плевать…
– Тогда как ты это объяснишь?! Совсем из ума выжила? Негодница! – рявкает он, сердито отвернувшись, как от прокаженной.
Мать отворачивается следом, и лишь Зелла смотрит в глаза.
– Сестра! Ты ведь видела, когда зажглась метка! Скажи им! Я ничего не делала! – голос срывается от отчаяния.
А Силии все еще наивно верить, что сестра поможет, что она скажет правду!
– Я ничего не видела! Не нужно на меня наговаривать! – с пугающим остервенением выплевывает Зелла.
– Сестра…
– Не смей меня так называть! Ты такая глупая, что себя под виселицу подвела! Не втягивай в это дело остальных! – отсекает Зелла строгим голосом, но в ее глазах я вижу опасные искорки.
Ей все это нравится?!
– Что ж. Будь то глупость или хитрость, инквизиция во всем разберется, – говорит мой нареченный. – Взять леди Силию Сайлен! – командует он кому-то в конце зала, и букет торжественных нарядов тут же разбавляют синие униформы городских жандармов.
Два, четыре… Да их тут полдюжины и все они топают ко мне с такими злыми лицами, будто на месте порвут.
“Стойте! Нельзя же без суда и следствия!” – должна бы завопить Силия, но она молчит, а у меня властью над телом все еще нет.
И это тело, кажется, собралось сбежать.
Черт! Силия в прямом смысле кидается в сторону, хотя и так понятно, что поймают. Вот только кидается она не из зала, а к отцу. Падает в ноги, моля ей поверить и спасти, но он даже не смотрит в глаза. Отворачивается и ждет, когда стражники схватят меня и отрывают от ног отца.
– Ай! – выкрикиваю, когда кто-то хватает меня за ту самую опаленную руку, и вспышка невиданной боли бьет в голову.
В глазах темнеет, мир ускользает от меня, и все, что я вижу сейчас, – это жестокий взгляд мужчины, которого так самозабвенно любила. И ни капли жалости…
Глава 2. Защитник или враг
Голова гудит так, будто ее сунули в колокол и долбили по нему добрых четыре часа.
Сейчас бы аспиринчика.
Медленно разлепляю веки и несколько секунд смотрю в потолок. Не натяжной, как у меня в квартире. И лепнины нет, как у Гриши.
Да это вообще каменный потолок! А значит, я все еще сплю и вижу этот пугающе правдоподобный сон. Точнее, кошмар! Только чужих мыслей в моей голове больше нет. Это, наверное, хорошо? Или плохо?
Силюсь встать, кровать подо мной тихо поскрипывает. Зябко здесь как-то. В нос бьет запах сырости и мха. Случайно задеваю рукой матрас. Ай! Больно!
Несколько секунд гляжу на то самое запястье, которое немногим ранее изуродовал у всех на виду мой же жених, а меня опозорили. Ну, хоть бинтом перевязали на совесть. Но все равно адски болит.
А в груди еще больнее. Сердце щемит так, что терпеть нет сил. В горле горький ком. И воды нет.
Тут вообще ничего нет. Комнатушка, похожая на келью в монастыре, с крохотным окном с решеткой. Темница?
Докатилась. В собственном сне стать пленницей. Еще и в чужом теле.
Так, когда же это закончится?
Мне нужно проснуться. У меня, вообще-то, свадьба на носу. С нормальным мужчиной, между прочим, а ни с каким не чешуйчатым грубияном, что даже невесту не выслушал.
Это надо же вот так девочке руку опалить!
Больно!
Сердце вновь пронзает укол от одной мысли о нем.
Это еще что? Как-то все сверхреалистично для сна. Я на такое не подписывалась.
Может, ущипнуть себя? А толку, если рука болит так, будто ее раскалённым маслом полили? Наверняка вся в волдырях под бинтами.
Изверги! И семейка тоже хороша…
– Очнулась? – раздается грубый голос за дверью.
Тут же гремят ключи, и щелкает замок.
Сюда входит невысокий угловатый мужчина лет пятидесяти с внушительной нижней челюстью и крючковатым носом. И усы у него по моде девятнадцатого века – густые, пышные и подкрученные на концах.
– Ну что, доигралась в истинную, дурочка?
Он это мне?
– Вставай, у меня таких, как ты, вагон и маленькая тележка. Быстро все оформим, и отпущу с миром, – велит мужчина.
Звучит в целом неплохо. Я вот тоже хочу с миром и подальше отсюда. В идеале в свое тело и в свою реальность.
Но пока что меня окружают каменные стены, решетки, а теперь, выведя из клетки в помещение немного большего размера, еще велят сесть на привинченный к полу деревянный табурет у массивного стола.
Со светом тут беда. Только крохотное окошко, света из которого совсем не хватает, да лампа с фитилем.
Что ж ты со мной творишь, фантазия?
– Значит так, настоятельно рекомендую тебе чистосердечное признание. – Мужчина усаживается напротив меня.
Судя по всему, он тут следователь. Или если взглянуть на лампу с фитилем, то скорее хочется назвать его дознавателем.
– Могу даже похлопотать за тебя перед лордом. Опала лучше темницы или виселицы, ведь так? – Мужчина играет густыми черными бровями.
Чего? Опала? Темница? Виселица?
Может быть, я тронулась умом из-за нервов перед свадьбой?
Хотя какие там нервы, Гриша, мой жених, очень талантливый психолог, он мои эмоции быстрее, чем я сама, считывает. Не дал бы чокнуться.
А значит…
Нет. Это все не может быть настоящим!
Я бы еще подумала о каком-нибудь розыгрыше от девчонок вместо девичника, вот только руку мне никто бы калечить не стал. И выглядела бы я как я, а не как Силия.
– Ты слышишь, что я говорю? – тем временем продолжает дознаватель.
– Простите, а где мы?
– Где-где? Не видишь, что ли? В темнице. Ей-богу, ты не в себе, девочка?
Это еще мягко сказано. Кхм…
– А моя семья…? – спрашиваю я, а в сердце опять боль.
Семья, которая отказалась от дочери, даже не попытавшись ей помощь или ее защитить.
А ведь Силия не виновата…
Боже, почему ее боль пронзает меня так же остро, как собственная?
– Они от тебя отказались. И правильно сделали. Из-за глупостей влюбленной дуры весь род мог пострадать. Ну же! Пиши! – Он сует мне в руку перьевую ручку.
Ого… Раритет.
Вот только я не понимаю тех символов, что красуются во главе листа. Должно быть, это слово «Заявление».
Если я скажу, что писать не умею, меня точно идиоткой посчитают. А если поймут, что я не Силия, а вообще непонятно кто, даже не из этого мира, то что тогда?
На костер отправят?
Точно, тот лорд у алтаря сказал про инквизицию.
Больно! Черт! Опять этот укол в сердце. Когда же это прекратится?
– Ты писать будешь?
– Мне нечего писать. Я не виновата, – говорю ему с чистой совестью. И не только за себя, но и за ту несчастную, в теле которой оказалась. Где она сейчас? Тоже здесь? Спит? Спряталась?
– Гоблины! – рявкает мужчина, ударяя кулаками по столу. – Признаешься сама, будет тебе ссылка. А если отрицать будешь, только хуже сделаешь, потому что улики у нас железные. Имя твое в списках покупателей есть. Да и видели тебя там! Так что пиши!
Ага, так я ему и поверила. Сама на себя наговорю, и тогда ничего не спасет. А так хоть шанс будет, да?
А у них тут есть адвокат? Или как по-местному? Защитник?
Об этом и хочу аккуратно спросить, чем вызываю целую волну гнева.
– Видят боги, я давал тебе шанс! Некогда мне больше с тобой возиться! – Служивый вскакивает. – Вот теперь сиди и жди!
– Чего?
– Вечером тебя перевезут в ведомство, а на рассвете будет суд! – выдает он мне.– Готовься к виселице!
Ой! Вы чего? Погодите! Какая еще виселица?!
Только спросить не успеваю. Гражданин усатый запихивает меня обратно в комнату, и тут же с лязгом захлопывается железная дверь.
Вот это я попала… Уму непостижимо! Нужно срочно очнуться! Любой ценой!
Но что-то мне подсказывает, что так просто это не выйдет, ибо никакой это не сон, а раз так… то я попала дважды.
И мне надо срочно понять, во что я так смачно вляпалась и как мне вернутся.
Или же… как спастись. Ведь завтра меня могут отправить на виселицу, как сказал тот кривозубый господин.
Боже…
Так, не раскисать, не паниковать. Думать!
***
Ничего путного на ум не приходит. Зато мне удается немного покопаться в своей голове. В голове Силии технически, но я теперь знаю, что живу в мире, где существует магия и… драконы.
Вот тут бы пять капель корвалола не помешали. Но сначала аспиринчик, ибо голова все еще очень сильно болит.
К сожалению, никаких толковых воспоминаний увидеть не удается. Лишь обрывки из детства и звонкий голос в голове, зовущий: «Зелла! Зелла!».
Как же ты верила ей, глупышка. Не знаю, видела ли ты тот ее взгляд у алтаря, когда тебя отдавали стражникам, слышала ли те слова, когда она при всех от тебя отмахнулась. Или там была уже только я?
Не знаю…
И дико трудно соображать, когда сердце переполняют боль и отчаяние… Эти чувства такие тяжелые, что трудно дышать. Такие темные, что все затягивают собой.
Смаргиваю и подхожу к тому крохотному оконцу, чтобы вдохнуть. Смотрю сквозь решетку на двор с каменным высоким забором с вытоптанной травой. Там дальше виднеются черепичные крыши домов. Это все так непривычно.
И это не сон, как бы мне хотелось наивно себя убеждать. Все слишком реально. Чересчур.
И в этом новом, пока еще не до конца понятном мире мне грозит вполне реальная угроза.
Виселица.
Даже вздрагиваю, когда думаю об этом. В жизни я видела подобное только на экране в кинофильме и то зачастую отворачивалась, ибо такое не по мне.
Вот так девичник перед свадьбой. Как там Гриша? Почему, черт возьми, я здесь?! Как спастись?
Одно я знаю точно: признаваться в том, чего ни я, ни Силия не совершали, я не буду. Буду настаивать на невиновности в зале суда. Вдруг здесь все-таки есть презумпция невиновности, а этот усатый дознаватель только пытался меня напугать.
Да и вообще речь ведь о какой-то поддельной метке, а не о похищении или другом страшном преступлении. Почему сразу виселица?
Точно, тот дознаватель пугал меня, чтобы выбить признание. Будь у них железные улики, он бы не стал предлагать мне сознаться. Значит, дело там нечисто.
Ну, Силия, открой мне хоть часть своих воспоминаний, кроме тех, что так сильно гложут тебя. Нам нужно спасаться! Даже если ты не хочешь, нужно!
Маленькой вспышкой возникает воспоминание. Бальный зал, гости в дорогих камзолах и платьях, и он… тот самый дракон, от взгляда на которого подпрыгивает сердце. Высокий статный шатен с голубыми глазами. Лорд Вэримор.
– Сегодня нас представят ему! – суетится Зелла.
А я, видя, что он идет сюда, с испугу путаю фужер и выпиваю что-то, совсем не похожее на пунш. Гадость!
– Ты что?! – Зелла вспыхивает такой злостью, что готова этот самый фужер мне на голову надеть.
Я ее почти не слышу. Во все глаза смотрю на этого дракона в сопровождении почтенных господ. Боги! Сегодня я впервые с ним заговорю…
Шаг, еще один шаг, и видение меркнет!
Меркнет из-за грохота, что раздается за дверью моей темницы. Доносятся шаги.
Испуганно кидаю взгляд к окну. Небо алеет в красках заката. Не нравится мне этот оттенок. Слишком тревожный. Будто знамение.
Нагоняет столько жути и страха, что сердце сжимается в ком.
А тяжелые шаги между тем звучат все ближе. Звенит связка ключей, щелкает замок моей двери.
Час настал? Меня отправят на суд?
Вот только почему меня сейчас настигает очень странное чувство, что туда я так и не попаду?
За мной приходит не только усатый дознаватель, но и два бугая с каменными лицами в темной униформе. От одного взгляда на эту делегацию становится не по себе.
– Еще не поздно одуматься. Дать тебе бумагу? – гаркает главный.
Но я повторяю то же, что говорила ранее.
– Я не подделывала метку.
– Ну-ну, – хмыкает он.
– Насчет защитника… – вновь начинаю я.
Ну не может же быть так, чтобы суд проходил только с участием стороны обвинения. Или может?
– Будет тебе защитник. Сейчас и познакомитесь! – отчего-то веселится дознаватель. А в его глазах блестит какой-то странный огонек.
К чему бы это? Мне совсем не по душе его злорадная усмешка.
– Выводите эту дуреху. – Мужчина отдает команду амбалам.
И те сопровождают меня сначала к выходу, а затем по темной винтовой лестнице с такими крутыми ступенями, что я боюсь оступиться в этом полумраке.
Убьюсь тут еще до суда, и все будут счастливы.
Нет уж. Не дождетесь!
Да и вообще, зачем целых два «шкафа» для такой маленькой меня? Или они думают, что я могу сбежать?
Полагаю, что такое тут вообще невозможно. Вон какая высоченная каменная стена была видна из окна вместо забора. Такую не перепрыгнешь, не перелезешь.
На улицу меня не выводят. Толкают одну из дверей на первом этаже и заводят в небольшой кабинет.
Совсем пустой. Лишь стол, грубо сколоченный из досок, и точно такие же лавки по обе стороны от него. Так и слышу, как занозы просятся в гости.
Света здесь еще меньше, чем наверху, потому что за окном уже смеркается.
– Добрый вечер, – выдает мужчина, которого я не сразу замечаю в этом полумраке.
Вздрагиваю от неожиданности.
Вот же голубчик. Нашел, где стоять. В углу, в самой темноте.
Он делает шаг к тусклому свету, идущему от лампы, и теперь я вижу строгое, немного угловатое лицо. Растрепанные волосы темного цвета. Сам он немного щупленький, но довольно высокий. Молодой. Даже слишком.
Сколько ему? Лет двадцать есть?
– Приятно с вами познакомиться, Силия. Я Люрэт Рэ-Диш, буду представлять ваши интересы, – выдает он мне.
Я пытаюсь удержать челюсть на месте, в то время как она стремится упасть на пол.
То есть я рада, что у меня будет адвокат. Очень рада! Но он же совсем молоденький. А значит, неопытный? Может, даже все еще учится.
Так, отставить панику. Вдруг он гений или умен не по годам? Не стоит судить по внешности.
Вот только насмешка в глазах дознавателя свидетельствует совсем о другом. На его лице уже написан приговор. И этот приговор мне совсем не нравится.
Я жить хочу! И в идеале еще и в своем мире!
– У вас час. После преступницу отправят, – сообщает дознаватель, а затем дверь за моей спиной громко закрывается.
Так громко, что вздрагиваю и от звука, и от порыва ветра. Тут достаточно зябко.
– Ну что, давайте приступим? – неловко улыбаясь и явно нервничая, предлагает защитник.
Спешит открыть папку, но все бумаги сыплются на пол.
– Я сейчас. – Он мигом начинает их собирать, когда я хочу помочь, а заодно и взглянуть, что там в документах.
Вдруг что-то важное?
Но, увы, вспоминаю, что не понимаю этих славных закорючек, похожих на смесь корейского с хинди. Как это вообще читается?
– Не надо, я сам! – пугается защитник, выхватывает листы и садится за стол, предлагая мне место напротив.
– Ну… – Мужчина нервничает так, что на его лбу выступают капли пота. – Я просмотрел все материалы дела и пришел к выводу, что вам лучше написать признание, – говорит он мне, даже не спросив, как я вижу эту ситуацию.
– Разве вы не должны сначала выслушать меня?
– Ах да. Точно, – спохватывается защитник, и мои последние надежды тают.
Мне в защитники явно определили не специалиста.
Вопрос: «Это случайно или намеренно?»
– Расскажите все с самого начала, – просит он.
И тут начинаются проблемы, потому что я не помню. А точнее, не знаю.
Жизнь-то не моя, а вот спасать ее теперь приходится мне.
Вот выберусь из этой «ямы» и подумаю, как вернуться восвояси. Непременно! Так и будет!
А пока говорю, что метку не подделывала. Что верила в нее. По крайней мере, Силия верила. Свято. Парила на крыльях любви и надежд, пока ее не спустили на землю.
Решаю рискнуть, сообщив, что впервые она появилась на балу.
Тогда ведь Силия впервые заговорила с лордом, бессердечно опалившим ей руку и сердце? Думаю, да. Иначе она бы не показала мне то воспоминание.
Припоминаю и про напиток.
– Может, в нем что-то было? – спрашиваю у защитника.
Тот мигом бледнеет. Вытаскивает из внутреннего кармана белый мятый платок, чтобы утереть пот с блестящего высокого лба.
– Ч-что, например? – Мужчина нервничает еще больше.
– Не знаю. То, из-за чего могла возникнуть ненастоящая метка. Это возможно?
– То есть вы признаете, что приняли зелье? – Защитник выкручивает мои слова.
Да он вообще все переиначивает так, чтобы скорее меня обвинить, нежели помочь узнать правду. Он точно на моей стороне?
Теперь я ему совсем не верю.
– Говорю же. Тот напиток был не моим. Я перепутала. – Я повторяю ему.
Мужчине становится совсем не по себе. Он вскакивает с места и подходит к крохотному окну.
– Не советую вам это говорить. Вам не поверят.
– Почему? – хмурюсь я.
Уж кому я сейчас не верю, так это ему.
– У них все схвачено.
– У кого – у них? – не понимаю я, а мужчина так резко оборачивается и подлетает ко мне, что я даже отшатываюсь.
Ну и мастер он пугать.
– Не думайте об этом. Просто напишите признание. Послушайте меня, я ведь на вашей стороне.
– Что-то не похоже. У вас ведь тут есть что-то… – Я хочу сказать: «вроде детектора лжи», но вовремя прикусываю язык.
– Ладно, давайте передохнем. – Защитник хватается за голову, а затем садится напротив, тянется к внутреннему карману и достает коробочку с драже.
Очень похожие на те, что у нас назывались «Монпасье». Боже, тысячу лет таких не видела.
– Хотите? – Он протягивает мне коробочку.
Я невольно сглатываю, потому что голод мучает настолько, что желудок вот-вот прилипнет к спине.
– Вас тут, наверное, едой не балуют.
– Не балуют. Спасибо, – отзываюсь я и только хочу положить конфету в рот, как в голову бьет боль, а перед глазами вспышка. Яркая, но достаточно четкая.
Я вижу растение с широкими свернутыми листами и отчего-то знаю, что оно… ядовито!
Мигом кидаю взгляд на защитника. Он бледный, не сводит взгляда с леденца, что зависает у моего рта. А его правая рука в напряжении держится за что-то под камзолом.
Там блестит сталь…
