Kitobni o'qish: «13 Дзен историй. Основано на реальных событиях»

Новогоднее чудо. Мистическая история

Да, поистине, москвичи – прекрасные люди, но как верно подметил ещё Булгаков в своем бессмертном творении, их просто испортил квартирный вопрос. Лиля рассуждала об этом, возвращаясь домой с прогулки с дочкой и очередного просмотра жилья для аренды. Декабрь не самое лучшее время для этого. Да, они, в принципе, договорились с хозяйкой на аренду до 2 декабря, а дальше к ней приезжали родственники и нужно было съезжать. А вот арендовать другое жилье практически было не реально. Никто не хотел сдавать одну комнату в квартире с подселением с годовалым ребёнком, а снять отдельную квартиру – пусть даже студию, в декабре стоило баснословных денег.

Кому пришлось сталкивался с этой проблемой – знает. И вот и сегодня ничего не получилось, а остались только сутки. Она почувствовала, как в кармане завибрировал смартфон, пришло – сообщение, но было очень неудобно доставать на холоде телефон и читать. Тем более, что они почти дошли. Маша, дочка и так кряхтела, пыталась встать, всем видом показывая, что хочет кушать.

Дома, как только Машенька была переодета, накормлена, Лиля сразу начала читать сообщения. Они были от риелторов, которые предлагали нереальные варианты. Машуня осиротела ещё до своего рождения, хотя Лиля на её папу и не рассчитывала, беcбашенный он был, несерьёзный, так и погиб, по-глупому сорвавшись с крыши, куда на спор залез без страховки. Да и что сейчас о нём вспоминать…..А родная мама поставила условие – родишь, я тебя не знаю. Так и остались они вдвоем с дочкой сиротами.

Лиля работала дизайнером, зарабатывала неплохо, хотя и работала постоянно удалённо. На выезды всегда приезжала с Машей. Работу возобновила, когда Маше исполнилось 4 месяца и на улице установилась более-менее теплая погода. Но все равно, отложить что –то не получалось. Последнее сообщение было по поводу аренды от хозяина жилья. Она стала его читать.

Сдавался деревенский домик в 50 минутах от Москвы электричкой с Казанского вокзала. Две комнаты, кухня. Отопление – котёл на твёрдом топливе, топливо прилагается. Колодец во дворе. Оплата только за свет и за твёрдое топливо. Сдается дом сроком до апреля месяца с возможностью продления. От остановки электрички или полчаса пешком или 4 остановки на маршрутке. Лиля, конечно же, заинтересовалась и ответила.

Договорилась с ним назавтра около 4 часов вечера встретиться на Озёрной улице, переписывались исключительно по смс.

Лиля посмотрела на картах, где там остановка на Озёрной. Это было недалеко от Востряковского кладбища, но добираться туда придётся на такси от метро. Утром она встречалась с ещё одним риелтором, посмотрели квартиру, но опять мимо, хозяйка не была предупреждена, как обычно, о маленьком ребёнке и отказала. После обеда Лиля собралась на встречу, одела свой рюкзак – сиденье для Машуни и поехала. Андрей Иванович уже ждал её на остановке. Только – только начало смеркаться. Андрей Иванович был высоким, но худощавым мужчиной с седой бородой, аккуратно подстриженной.

Поздоровавшись, он извинился, что не сможет лично показать домик, но подробно рассказал, как к нему добраться и даже дал предварительно вычерченный маршрут до дома и положил на скамейку ключ от дома. Сказал, что его пока далеко не отпускают, он как бы на лечении здесь. Рассказал также, к кому из соседей она может обращаться, дал номер счета при оплате за электричество, предупредил, что ближе к Новому Году её навестит сын и они решат остальные денежные детали. Вроде все вопросы были решены, инструкции получены и они попрощались. Пройдя несколько шагов к стоявшему такси, Лиля вспомнила, что не спросила на всякий случай телефона сына и его имени отчества, но когда она повернулась, Андрея Ивановича уже не было на остановке. Она тогда подумала – вот быстро ходит, хоть и пожилой.

Назавтра, собрав все вещи, которые, в основном, состояли из необходимых гаджетов для работы и детских вещей и принадлежностей, она на такси подъехала к Казанскому вокзалу. Ей помогли сесть в электричку, билет был куплен заранее он лайн. Ехала в неизвестность и поэтому сама себе удивлялась такому решению. Просто другого выхода не было, не в ночлежку же идти с ребёнком. Гостиница – выход на день или два, а дальше? Успокаивая себя этим и развлекая дочку в дороге, они доехали до нужной станции, ну не станции, а к открытой платформе. Выгрузиться ей также помогли пассажиры, выходящие на этой платформе. Дальше, обвешанная сумками и рюкзаком, она зашла в маршрутку. Водитель поворчал, ей пришлось заплатить дополнительно ещё за 2 места и они поехали.

Прибыв на место, она первым долгом, не раздевая ребенка, начала топить печку. Всё было не так уже и ужасно, как она себе по дороге представляла. В доме было очень уютно, помещение, хотя и было давно не топленым, нагревалось быстро. Лиля проверила, как ей и были даны инструкции, уровень воды в баке, покормила дочку и начала осваиваться.

С соседкой бабушкой Полей она познакомилась в тот же день. Та посетовала, что Андрей Иванович в последнее время часто болел и сын забрал его в Москву почти насильно. Раз пришёл сам на встречу, значит, пошёл на поправку.

Здесь в деревне был небольшой магазинчик с необходимыми товарами, так что жить можно было, тем более, что Лиля уже дважды ездила к заказчику, дорога налегке с дочкой и ноутбуком не составляла труда. Деньги за работу были перечислены вовремя, по дороге она закупила продукты к Новогодним праздникам, даже себе и Маше обновки прикупила. Маша уже полным ходом осваивала комнаты, поэтому тёплые вещи как раз были кстати. Интернет работал исправно и Лиля была очень довольна своим временным жильём. Единственное, что было неудобно – носить воду из колодца, но женщина не считала себя неженкой и 3-4 ведра в день ей хватало.

Когда перед праздником она стала убираться, то нашла на антресолях коробку с ёлочными игрушками, старыми правда, но это напомнило ей детство. Бабушка Поля 31 декабря принесла им небольшую ёлку откуда-то? и в доме празднично запахло хвоей. На предложение вместе встречать праздник, бабушка отмахнулась: «Я лучше дома, давно уже курантов не жду. Приходите завтра в гости, как проспитесь, полуночники». На том и порешили. Как она поняла, хозяева появятся только в Новом Году.

Часам к 8 в дверь кто–то забарабанил. Лиля испугалась и окликнула

– Кто там? Что нужно?

– Это вы кто там! Откройте немедленно.

Лиля открыла. На пороге стоял высокий и худощавый мужчина лет 35, с пакетами. Кого – то он ей напоминал. Мужчина грозно спросил, кто она такая и что она здесь делает. На кухне что –то опрокинулось и заплакала Машка. Лиля извинилась и побежала разбираться. Ребёнок сидел на полу, опрокинув на себя недорезанный салат оливье, который Лиля очень любила.

Конечно, это было комично, но мужчина тем не менее хотел получить ответ на свой вопрос.

– Так, барышня, кто вы и что вы здесь делаете?

– Аааа, так Вы, наверное, сын хозяина! Мне Андрей Иванович говорил, что Вы можете приехать сюда к Новому Году, и я смогу решить финансовые вопросы по оплате твердого топлива с Вами и остальные. Но я ждала Вас пораньше, вчера – позавчера.

– Андрей Иванович? – тут мужчина немного замялся, потемнел лицом. Затем, помолчав, добавил:

– Да, это мой отец. А откуда вы его знаете? И когда и как познакомились?

– Ну я дала объявление о том, что ищу жильё примерно месяц назад. Он и прислал сообщение, мы встретились на Озёрной, он сказал, что там лежит, на лечении, что –ли. Сам поехать не может, дал инструкции, ключи. А что не так?

– Да всё не так, девушка. Кстати, как вас зовут?

– Лиля, а что случилось?

– Мой отец, Андрей Иванович, умер в сентябре и похоронен на Востряковском кладбище. Дать вам ключи он никак не мог. Тем более не мог знать, что я приеду из командировки сегодня. Хотя он и знал, о том что я люблю здесь отмечать Новый Год, но сегодняшний приезд был внезапным. Так сложилось.

– Так вот же ключи, вот и схема, как дойти к дому, он начертил для меня.

– Эту схему я начертил лет 10 назад сам, для моей будущей жены.

– Вы женаты? А где жена?

– Мы развелись три года назад. Ох, папа, папа, ты всегда заботился обо мне, я понял – Иван Андреевич, так звали сына, отвернулся, пряча слезу. Повисло неловкое молчание. Мужчина разглядывал нарядную ёлку и молчал.

– А что же мне теперь делать? -Жалобно спросила Лиля.

– Оливье, будем спасать, что осталось, – улыбнулся мужчина, – Я очень люблю оливье, я помогу готовить, чем смогу.

Конечно,пришлось варить все составляющие сначала. Новогодняя ночь была волшебной, у них нашлось много общего, даже чем-то схожи специальности. Объяснять, что они нашли друг друга и вскоре в их семье появился Андрейка, думаю, лишнее. Но это же Новогодняя Ночь!

Все имена персонажей и некоторые подробности изменены.

Какую тайну скрывала всю

свою жизнь полевой хирург

Наш род принадлежал знаменитому древнему дворянскому роду Лихачёвых и был внесён в VI часть родословных книг Тульской губернии. Это я сейчас уже знаю, а тогда, когда в 1918 году на наше имение напали бандиты, я это не совсем понимала. Первым вышел папенька и начал с ними ругаться. Они сбили его с ног и ворвались в гостиную, где находились мама и я с няней Глашей. Мама кинулась на помощь отцу, далее я услышала грязную брань и хохот, крики мамы. Глаша быстро закрыла мне рукой глаза и вытолкнула меня через дверь в спальню родителей, там что-то схватила и спрятала под передник и уже через дверь для прислуги вытолкнула меня на улицу дальше, через черный ход. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами, хотя тогда мне только исполнилось 7 лет.

Мы бежали знакомой тропинкой, по которой Глаша водила меня в лес гулять, потом свернули в сторону, далее лесом к поляне с озером. Здесь няня перевела дух, достала ножик, захваченный по дороге со стола и начала рыть яму в корнях дуба, потом помогала себе суком, сломанным из соседнего дерева. Когда яма была достаточно глубокая, она положила туда шкатулку мамину, завернутую в холст в несколько слоев и сказала какие – то слова, велела приложить мою ладонь к свёртку и добавила:

– Достать наверх клад может только Анастасия или её кровные наследники.

После этого мы вдвоем засыпали яму, примяли ногами, накидали травы. Глаша сказала:

– Запомни это место, хорошо запомни. Если захочешь достать содержимое, ты сможешь это сделать в любое время. Оно только твоё, даже я не могу его вынуть. И запомни, что бы тебя не спрашивали и не говорили – ТЫ МОЯ ДОЧЬ, А Я ТВОЯ МАМА. Место было заметным и оно врезалось мне в память.

Потом вырезала глубоко кресты с двух сторон ствола, над схроном и с противоположной стороны, затем, сказала, что задержались они, теперь нужно спешить. Мы обошли озеро и пошли дальше. Ночь застала нас в лесу и, чтобы не заблудиться, мы заночевали, хорошо, что ночи были тёплыми и короткими.

К обеду пришли к дальней Глашиной тётке, которая жила на окраине небольшой деревушки. Глаша попросила приютить её и меня, её доченьку незаконнорожденную. На что тётка ответила, что Глашку приютит, а её приплод – никогда. Тогда Глаша попросилась только поесть, так как мы были голодные и заночевать, а утром они уйдут. Тётка покормить то покормила, но спать постелила на сеновале. Утром разбудила, дала половину хлеба и сказала, что не обессудь, мол. Иди в город, два дня пути всего.

Мы и пошли, устала я сильно, моя обувь не была приспособлена для такой дороги, пришлось разуться и идти пешком. По дороге сплела мама Глаша лапотки мне. Туфли отмыли, почистили и потом продали, чтобы купить еды.

Глаша устроилась дворником, ей повезло. Ей дали каморку, фартук, метлу, свисток. Нам хватало на еду, меня она отправила на осень в школу, кое- кто из соседей отдали свои обноски для меня. Мне было сначала очень непривычно носить чужое, но выбирать не приходилось.

Год мы прожили, Глаша сильная была, работу свою, думаю, делала исправно, слушались её. К следующей осени она хотела остановить каких – то налётчиков, но попала на нож. Этого я не видела, куда забрали её тело и где похоронили мою спасительницу, я не знаю. Меня отправили в детский дом, чем спасли от голодной смерти. Потом я пошла на курсы медсестёр, потом учиться в медицинский институт, закончила хирургической отделение, меня оставили работать в Москве. Дали комнату в коммуналке. Я не была замужем, было не до этого, да и боялась, что раскроется правда о моём происхождении.

Затем война…..

Я хотела пойти добровольцем на фронт как медсестра, но военком отругал меня, что хирурги более нужны на фронте, чем медсёстры и меня отправили в прифронтовой госпиталь. Я оперировала порой по 20 часов в сутки, делая перерыв только на естественные надобности и когда начинала засыпать за операционным столом. Забывшись прямо там, на полу, на несколько часов, я опять становилась к столу и резала, сшивала, доставала осколки….Не прерывала операции даже во время бомбёжки.

Однажды привезли полковника с окровавленными ногами. Молодой, красивый, глаза, как два омута речных. Сняли галифе – сплошное месиво. Он мне глянул в глаза и сказал, что ноги резать не даст, отрежете, тут же руки на себя наложу. Лучше смерть. Я ответила, что умирать рано и что с него свадебный танец. Возилась я долго с его ногами, мне коллеги говорят, да отрежь, не мучайся, третий час ковыряешься, другие ждут очереди, но я отмалчивалась. Через четыре часа я смогла с уверенностью сказать, что ноги были спасены.

После этого я несколько раз подходила к нему, интересовалась здоровьем, настояла, чтобы он был направлен на реабилитацию в госпиталь в тыл для особо отличившихся. Через несколько месяцев после операции он был отправлен на фронт, к счастью, воевал уже не долго. Он не забыл обо мне, писал мне, после войны мы встретились, поженились. Был и свадебный танец. .Мужу уже генерала присвоили в конце войны. Я боялась признаться ему о своём происхождении, боялась, что он откажется от меня, как от врага народа и в лучшем случае, просто прогонит, а в худшем сдаст в НКВД.

Родились у меня мои дети, сын Дмитрий и дочка Верочка. Хорошие детки, я старалась воспитать их в тех традициях, что и меня воспитывали в детстве. Не забыла я ничего, хоть и столько лет прошло! У Веры детей не было, воспитывали приёмного, а у Дмитрия внучка родилась.

Я устала хранить эту тайну в себе, я понимаю, что сейчас 1971 год, мне исполнилось 60 лет. На свой день рождения я решила обратиться к мужу и сказать ему, что я не та, за которую себя всю жизнь выдавала.

А он засмеялся и сказал, что давно догадывался, что я не внебрачная дочь дворничихи Глаши, с такими манерами детей дворников не бывает. Сказал ещё, что полюбил меня ещё на операционном столе, когда я так старалась оставить его с ногами и никогда никому бы меня не отдал. Вместе мы отыскали мою родословную. Затем мы с мужем и с дочкой поехали посмотреть на мою родину малую. В нашем имении располагался, с одной стороны, клуб, с другой стороны сельская амбулатория. Тропинка, по которой мы убегали с Глашей, была уже почти полностью заросшей, но я смогла вывести нас к тому озеру. Присмотревшись, нашла я приметный дуб и почти заросшие кресты.

Я показала где копать, даже не веря, что мы что-то найдём. Но как только муж копнул один раз, появились невесть откуда клубок змей, которые обвили лопату. Вспомнила я слова Глаши, что только я могу достать или мои родственники по крови, попросила мужа отойти на приличное расстояние, а сама легко выкопала коробку. Конечно, холст почти истлел, коробка полностью покрылась ржавчиной.

Когда мы открыли её, сверху в пергаментной бумаге лежали фотографии, я с моими родителями, мама и папа в свадебной одежде и документы, подтверждающие дворянство. Все наполовину отсырело, но муж сказал, что есть реставраторы, которые восстановят, а я гладила все руками и плакала.

Под бумагами лежали мамины украшения. Дочка тут же захотела примерять серьги и колечко, на что я ответила, что всё её, только колечко я хочу сама ещё поносить. (Имена всех персонажей изменены по понятным причинам)