Kitobni o'qish: «Только (не) с тобой!»

Пролог.

Девушка, стоя в центре огромного кабинета, ежилась от холода, что создавал кондиционер, висевший над дверью.

Она обняла себя за плечи и посмотрела на мужчину, который сидел за столом. Он был в элегантном, очень дорогом, костюме без галстука и просматривал какие-то бумаги. Казалось, совсем не обращая на девчонку внимания.

Мужчина был молод, красив, спортивен. Тёмные волосы, средней длинны, уложены в элегантную причёску, как и всегда. Холодные голубые глаза, бегают по строчкам на бумаге. Лицо притягивает к себе внимание, правильные черты, спокойный и умиротворённый взгляд.

В кабинете были слышны лишь: тиканье часов на стене и звук работающего кондиционера.

Девушка переминалась с ноги на ногу, нервно одёргивая края рубашки. Мужчина молчал, и это её напрягало, что бы хоть как-то себя занять, девушка стала осматривать комнату. Всё в сдержанных, тёмных тонах. Огромный, дубовый стол с аккуратными стопочками бумаг на нём, закрытым ноутбуком и маленькими статуэтками. Естественно очень дорогими и коллекционными. Огромное кожаное кресло, больше напоминающее трон, на котором сидел её отчим, а за ним находилось огромное окно, почти во всю стену. Стекло было бронированным, это девушка знала доподлинно. Как и то, что окно было зеркальным, поэтому хозяин кабинета и не позаботился, хотя бы о подобии штор. Девушка еле заметно вздёрнула бровь в усмешке, чтобы отчим этого не заметил, и перевела взгляд к стене, у которой стоял дубовый, кофейного цвета шкаф. С множеством ящичков и открытых полочек. На которых показательно стояли книги, самых известных писателей. Так же шкаф украшали антикварные штучки, купленные на аукционах за самые большие деньги. А на стенах висели подлинники известных и дорогих картин.

Тут уж девушка не смогла сдержать усмешку. Её отчим любил роскошь и тратил много денег на дорогие игрушки. Но для других ничего никогда не делал. Ни для кого кроме её матери, влюбился бедненький, жаль только падчерицу невзлюбил. А, как её любить? Отцовской любовью там и не пахнет, скорее только холодный расчёт, выгода и ничего больше. А, чему удивляться? Девушка ведь спортсменка, умница, красавица, да ещё и с характером. Такая смогла бы ему помочь, но она вдруг заупрямилась. Сначала, назло отчиму пошла на журналистку, хотя она вполне бы смогла потянуть экономическое, ну или юридическое образование. А потом бы спокойно работала в его фирме и приносила хоть какую-то пользу, но, увы, девочка решила иначе. И вот сейчас она имела наглость заявить, что уходит из-под его крыла. А ведь он надеялся, что однажды всё же сможет перетянуть девчонку на свою сторону. Что ж если она не хочет по-хорошему, то и ему не стоит её щадить.

– Не хочешь от меня зависеть, маленькая дрянь, да?– усмехнулся мужчина и наконец, оторвал взгляд от бумаг. С нахальным взглядом уставился на свою очаровательную падчерицу. – Что ж хорошо, предлагаю сделку,– он отложил бумаги в сторону и, поставив локти на стол, положил подбородок на сцепленные в замок руки.– Если ты сможешь прожить без моих денег и связей, ну скажем…– он притворно задумался. От его холодного взгляда и голоса, девушка поёжилась ещё сильнее и стала растирать плечи,– …до сентября, тогда я отпущу тебя, и ты будешь вольна заниматься, чем пожелаешь. Ну, что, дорогая, согласна?

– Согласна!– без тени сомнения, без промедления сказала девушка и вздёрнула подбородок. В глазах её полыхнул огонь твёрдости и силы! Она добьётся всего сама. Без помощи отчима или ещё кого-либо. Она всегда была сильной и никогда ни от кого не зависела, что бы там этот мужчина не утверждал.

И вот сейчас у неё была возможность вырваться из-под подчинения отчима, который ни во что её не ставил.

Для него она не человек, а лишь оружие для завоевания, чего-то большего. Её острый ум и мудрость не по годам – вот, что ему нужно. А значит, девушка сделает всё, чтобы выбраться, чтобы не позволить ему владеть её способностью – тактика и стратега.

Глаза мужчины опасно потемнели, не предвещая Варваре ничего хорошего. Он был уверен, что девчонка не рискнёт отказаться от сказочной жизни в достатке, но он прогадал, она совсем не похожа на свою мать, которой роль содержанки подходит идеально. Нет! Девочка, точная копия отца!

Вот она: упорная, гордая, сильная, наследница Белозёрского. Гордячка, как и отец. Это и выводит мужчину из равновесия – её упорство, нежелание подчиниться! А эта уверенность в глазах, злила ещё больше! Он знал, девчонка не отступится, но справится ли она?

«Что ж, посмотрим, как ты проживёшь, милая Варвара, посмотрим»,– подумал мужчина, когда девушка вышла из кабинета, захлопнув дверь.

Глава 1.

Я вышла из огромного особняка отчима и вздохнула полной грудью. Приятный летний бриз тут же согрел озябшие руки. Обернулась на дом и поёжилась, особняк всегда вызывал у меня лишь чувство страха и ничего больше. Здесь я ощущала себя не иначе, как птицей в клетке, большой, золотой, дорогой клетке, но от этого нисколько не легче. Этот дом всегда навевал странные мысли. Для меня он был, как темница: тёмной, холодной и безжизненной! Да именно безжизненной. Ничего меня тут не держит! Вся эта роскошь, всё это богатство: красивые убранства, дорогие вещи – это всё не моё, не моя жизнь, не настоящая, к такой я не привыкла.

В стенах этого огромного дома, не разглядишь лучи солнца, не услышишь пения птиц, не ощутишь нежное прикосновения ветра к коже. Среди дорогого интерьера, невозможно найти ничего живого, даже, цветочков на окнах нет, отчим ненавидит эти самые «цветочки», как их и называет. Кажется, он вообще всё ненавидит. Я нахмурилась и покачала головой, развернулась, закинула рюкзак с учебниками и вещами на плечо, потопала к остановке. Хотя «вещи», громко сказано, вещей у меня почти и нет. Отчим у меня очень противный тип, к тому же принципиальный. И когда я решила справляться без его опеки, которая, кстати, мне и вовсе не нужна, он заявил, что забрать из этого дома я смогу, только, то, что сама, на свои собственные деньги купила, то есть то, что по праву принадлежит мне. Этих вещей оказалось очень мало. Старенький потёртый рюкзак, который остался у меня ещё с девятого класса (его я купила на деньги, которые мне на день рождение, каждый год, присылала бабушка), пара платьев (которые я, к слову, терпеть не могла носить вообще, но это опять, же был подарок бабушки), одна голубая блузка и классические брюки. На мне были надеты единственные джинсы, любимая рубашка в красно-чёрную клетку, кожаная куртка и балетки, вот в принципе и всё. Я фыркнула. По словам отчима, он подобрал нас с мамой «у разбитого корыта», хотя, по сути, так оно и было.

Мне тогда только стукнуло шестнадцать лет. В этом возрасте, как водится, у подростков начинают бушевать гормоны, переходный возраст и всё такое. Я была девушкой очень легкомысленной, взбалмошной, упрямой и своенравной, всё тогда воспринимала в штыки и естественно с родителями была не в ладах. Часто устраивала скандалы и сбегала из дома. Тогда я считала себя независимой кошкой, которая гуляет сама по себе и все вокруг неё, враги. В общем, обычная наивная девчонка со сложным характером. Но в оправдание себе могу сказать, что родителей я очень любила и уважала, до определённого момента. Правда, мне пришлось быстро проститься со старыми привычками и остепениться. Тут возникает вопрос: что же произошло? А произошло непоправимое! Я лишилась отца. Вот так просто – раз и его не стало. Он умер от сердечного приступа. Это был сильный удар для меня, ведь, я считала, что в его смерти виновата, что причиной этому были мои закидоны, но всё оказалось гораздо хуже.

Моему отцу было всего тридцать семь лет, в этом возрасте обычно сердце не прихватывает, да и мой папа на здоровье никогда не жаловался, всё было в полном порядке. Я всегда его любила и была с ним близка, даже, ближе чем с матерью. Папа относился ко мне всегда очень хорошо, терпел все мои выходки, в отличие от мамы (чаще всего мы ссорились именно с ней). Я никогда ни в чём не нуждалась, поэтому и психовала, жизнь моя была, откровенно говоря, скучна и мне хотелось хоть какого-то разнообразия, а мама постоянно мне твердила: «ты нам обязана!», «ты должна нас благодарить за всё!», а меня это всё дико бесило, тот день не стал исключением.

Это было в конце лета, в августе. Я помню всё, что произошло тогда, как, будто это произошло вчера. В тот день я в очередной раз закатила скандал и сбежала из дома, громко хлопнув дверью. Мне было некуда пойти, подружки разъехались в отпуска со своими родителями, мы же пока не планировали отдых. У отца были проблемы с его бизнесом, он занимался грузоперевозками, только потом я узнала, что у нас имелись большие долги. Склад, на который доставляли груз, и с которого его забирали, был взят папой в аренду. Какое-то время всё было хорошо, но потом с грузами не заладилось, и посыпались долги. Нас папа тревожить не хотел, потому что думал, справится сам, и он бы справился, без сомнения, я знаю, но тут произошла эта ссора между мной и мамой, из-за чего мне пришлось спешно ретироваться из дома. Причина ссоры как всегда сводилась к одному: я неблагодарная дочь, которая не приносит совершенно никакой пользы, и если бы меня вдруг не стало, все вздохнули бы с облегчением.

Мама всегда намекала на мою никчёмность, но в тот день сказала об этом прямо, в очень грубой форме, тут уже папа не выдержал, начал меня защищать, а я не стала слушать и просто убежала. Я бродила по улицам города, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Сейчас я очень жалею об этом, останься я тогда в нашей трёхкомнатной квартире, папа был бы жив!

Когда бродить по городу мне уже порядком надоело, и я уже собиралась возвращаться назад, мне позвонили из больницы и сообщили, что мой отец попал в реанимацию. Я бросилась туда, ничего не спрашивая и не разбираясь, почему звонит мне не мама. Уже тогда в груди зарождалось тревожное чувство, я неслась в больницу, как сумасшедшая, а моё тело сотрясала дрожь от страха, от страха за родителя.

Когда я приехала, папа уже умер. Медики даже не успели ничего сделать, а я не успела с ним проститься, от этого было больнее всего. Для меня это был удар, как мне тогда казалось, самое ужасное, что происходило в моей жизни и ничего страшнее этого быть не могло. Но я ошиблась, было… было ужаснее.

Отца похоронили, вот тогда-то я и узнала о долгах, но и это было не так страшно, чем то, что мне пришлось узнать. Оказывается мама с папой поссорились после моего ухода не из-за меня, а из-за мамы, а наша ссора была лишь поводом для новой. На самом деле маме нужно было разжечь в отце пожар, чтобы сказать ему что… что он ей не нужен, что она никогда ни меня, ни его не любила, никогда! Ей нужно было лишь положение отца! Когда они познакомились, папа был весьма успешным и перспективным молодым человеком. Мама, каким-то непостижимым образом узнала, что у папы некоторые финансовые трудности и поспешила ему об этом сообщить. Моя мать оказалась, как не горько это признавать, расчётливой стервой, для которой важны только деньги и никаких тебе больших чувств, холодный расчёт! Если бы мама тогда не высказала всё это, папа был бы жив!

Естественно после всего этого отношения наши с мамой значительно ухудшились. Потом, когда положение наше вообще стало безвыходным (с долгами нужно что-то делать, а денег не было), я узнала, что у мамы был богатый любовник, который и взял нас под крыло! Вот после этого я её окончательно возненавидела! Она предала меня, предала отца, а ведь он любил её, действительно любил! Папа знал, я уверена, он знал о маминой измене, не мог не знать. Мой отец был проницательным и умным человеком и не заметить перемены в мамином поведении попросту не мог! А ещё папа очень любил меня, для него я была самым родным и близким человеком и я уверена именно поэтому он ничего не сделал. Мне было шестнадцать, и папа не хотел, чтобы наша семья разрушилась, он хотел, чтобы я была счастлива, правда вот у мамы были другие планы…

Я помотала головой, чтобы отогнать болезненные воспоминания. Глаза защипало от подступающих слёз. Столько лет прошло, а боль всё не утихает.

«Так, Варька, соберись!– призвала я себя к порядку.– Папе бы точно не понравился мой настрой».

Мне и самой он не нравится! Чего это я вздумала раскисать? Наконец-то я могу начать свою собственную жизнь, ни от кого не зависящую. Конечно, это будет трудно, но я смогу продержаться три месяца и со всем справлюсь! Тут у меня зазвонил телефон, я вытащила его из кармана джинс, и посмотрела на дисплей: «мама». Зло чертыхнулась и приняла вызов, буркнув:

–Да,– в трубке раздался красивый, мелодичный голос, который раньше для меня был самым родным, а сейчас ужасно нервировал.

– Варюша, вот что ты делаешь?– от этого «Варюша», у меня зубы свело.

– Мам, скажи, тебя это хоть как-то волнует?– усмехнулась я, а в трубке повисло молчание.– Вот и я думаю, что нет.

Не дожидаясь ответа, сбросила вызов и выдохнула. Глупо было полагать, что отчим так легко позволит мне уйти. Хочет вернуть меня домой через мать, ага сейчас!

Мой отчим – Лазарев Виктор Юрьевич, красивый мужчина сорока трёх лет: богат, умён, расчётлив и питает слабость к юным девушкам. Я не сомневаюсь, отчим мать любит, ведь он помог нам с долгами расплатиться. Обо мне Виктор Юрьевич, конечно, знал, но увидеть смог лишь на их с мамой свадьбе, да и, то мельком. В этот «знаменательный» день я ночевала у своей единственной подруги, Виолетты, хотя раньше считала, что друзей у меня много, но это было до того, как мои «друзья» узнали, что теперь мы с мамой бедные нищенки. Вот так моя привычная жизнь разрушилась. На меня накатила депрессия: из-за потери отца, и из-за чувства вины. Ведь, если бы я уделяла больше времени отношениям родителей, а не собственной жизни, всё было бы по-другому. Я смогла бы всё выяснить и убедить отца развестись с мамой, и мы жили бы с ним долго и счастливо, но я вела себя, как невозможная эгоистка! Никогда не смогу себе этого простить.

Тогда я смогла прийти в себя, только когда школа началась. Жить с отчимом и видеть их с матерью любовь, было невыносимо, но никуда уйти я не могла, поэтому полностью погрузилась в учёбу. Днём я училась в школе, записалась на всевозможные кружки, целыми днями торчала в библиотеке, а вечером сидела у подруги до поздней ночи, только бы не возвращаться в особняк. Наша квартира была куда уютнее, домашнее, проще и смириться со сменой места жительства было сложно, сначала. Потом же я немного пообвыкла и уже спокойно могла находиться в доме, с этим больше проблем не возникало, но появились новые. Отчим, точнее его взгляды, которые он исподтишка на меня кидал, плотоядные, маслянистые. От таких взглядов мурашки по коже бежали, естественно я замкнулась в себе и стала избегать отчима. Я изменилась, поменяла свой стиль, свои взгляды на жизнь. Стала замкнутой серой мышкой, а в душе был страх. Со временем я стала замечать, что взгляд Виктора Юрьевича стал меняться, теперь в нём не было вожделения, скорее любопытство. Вот это пугало, даже, больше чем в самом начале и не зря. Отчим следил за моей жизнью и вскоре узнал, что мои умственные способности он недооценил. Если верить словам отчима во мне, что-то есть, что-то такое, что может ему пригодиться в будущем. Когда я успешно закончила одиннадцать классов, один престижный университет предложил мне весьма тёплое местечко, с подачи отчима, конечно же, но я уже нашла своё место. Выбрала обычный университет, факультет журналистики, правда сначала было сложно. Отчиму было не выгодно, чтобы я там училась поэтому он заявил, что оплачивать моё обучение не будет и лишит меня всех средств к существованию. Но я спутала ему все карты, поступила на бюджет, точнее смогла поступить. Со временем, поняв, что сдаваться я не собираю, отчим смирился с этим. И вот уже четыре года я могла спокойно учиться и существовать, стала сильнее, поэтому и решилась уйти от отчима сейчас. По сути, он не имеет надо мной контроля, но с его связями я в этом городе вздохнуть спокойно не смогу и уехать тоже, он не позволит. Сейчас же у меня есть отличная возможность всё переиграть. Мой отчим очень влиятельный, в определённых кругах человек, и он спокойно смог перекрыть мне кислород. Все эти четыре года я искала хоть малейшую возможность выбраться, пыталась для начала, хотя бы, устроится на работу, хоть какую-то, но связываться с Лазарем, как отчима называли, никому не хотелось, поэтому с работой не выгорело. А Виктор Юрьевич, пригрозил, что если я продолжу сопротивляться, меня отчислят из универа, так бы и вышло, я знала, поэтому мне пришлось подчиниться. Что же изменилось сейчас? Спросите вы. А изменилось многое, я смогла устроиться на работу – в кафе очень хороших друзей моего папы, с ними-то мой отчим ничего сделать не сможет, а ещё моё обучение закончилось, но не совсем, я пошла на курсы по повышению квалификации, сделала я это по одной простой причине. Курсы платные, но проводятся в нашем университете, а это значит, что я смогу поселиться в общежитии, одной проблемой меньше, о жилье переживать не придётся, а на курсы я смогу заработать. В общем мне нужно было уйти от отчима именно сейчас, а он не стал препятствовать, потому что ему не известно о моей работе, зато известно о платных курсах, поэтому он и лишил мне всех средств. Хм, он думает, я прибегу, но он ошибается! У меня снова зазвонил мобильный, на этот раз звонила подружка. Я улыбнулась и ответила.

– Варька, привет!– возбуждённо поприветствовала меня подруга.– Ну, как?

– Приветик,– ответила я.– Получилось, у меня три месяца.

– Отлично,– облегчённо выдохнула Виолетта.– Тогда мы с Ленкой ждём тебя в общаге, торопись, подруга!

– Скоро буду, не волнуйся! Уже стою на остановке!– весело отозвалась я, и, простившись, повесила трубку.

Глава 2.

До универа я добралась быстро, нужно было проехать всего четыре остановки на автобусе, мне хватило получаса. Мой университет делится на два корпуса. Один корпус учебный, а второй является общежитием, очень удобно, к слову сказать, и мне очень повезло, что есть свободное место. Летом занятий нет, и многие разъезжаются по домам, а это отличная возможность занять свободное место в комнате, ведь, курсы по повышению квалификации это одна из традиций университета и руководство привыкло, к таким вот обстоятельствам. Тем более все от этого выигрывают.

Курсы проводятся из года в год, а проводит их очень хорошая журналистка из какого-то крутого издательства, при котором есть журнал и газета, и те, кто ей понравятся к концу курсов, могут рассчитывать на место в издательстве, а я вознамерилась ей понравиться. Только представьте, какие это перспективы! Работа в известном издательстве и возможность заниматься любимым делом.

Вообще-то я всегда любила журналистику. Профессия журналиста, творческая и интересная, для меня, по крайней мере. Один минус этой профессии, ненормированный рабочий день, но меня это не смущает, так даже интереснее.

Я зашла в прохладный холл университета и свернула в небольшой коридор слева. Недавно делали ремонт и студентов распустили чуть раньше, чтобы успеть, всё доделать до курсов. В здании ещё чувствовался запах краски, зато выглядело всё просто превосходно: белые стены, современное оборудование, блестящая, мраморная плитка на полу, на стенах висели фотографии прошлых выпусков, всё так просто, без излишеств, но это-то мне и понравилось сразу, вся эта непринуждённая обстановка.

Стены этого учебного заведения смогли стать мне домом, на долгие четыре года, и сейчас на душе была лёгкая печаль, от того, что скоро придётся расстаться с этим местом. Правда, как я уже говорила, откроются новые возможности, придётся проститься с этим местом, чтобы спокойно идти дальше, а не оглядываться на прошлое.

Я подошла к столу, за которым сейчас сидела моя одногруппница Катька, и листала какой-то журнал, завидев меня, улыбнулась.

– О, Варька, привет!– она тут же отложила журнал в сторону и откинулась на спинку офисного кресла.

– Привет, Катюх, а ты чего здесь?– с улыбкой спросила, поправляя ремешок рюкзака.

– Тётя попросила посидеть за неё, ей нужно домой съездит, ты же знаешь, в это время мало кто появляется,– я кивнула, а Катя спросила:– А ты чего здесь делаешь? Выходные же,– я вздохнула.

Посвящать одногруппницу в свои проблемы я не планировала, поэтому пришлось соврать:

– Да, я решила здесь в общаге три месяца пожить, чтобы от дома не ездить,– увиливать от ответа не очень красиво, но обстоятельства вынуждают.– Кстати, посмотри по журналу, в какой я комнате. Мне сказали, что с этим проблем не будет.

– Хорошо, секунду,– кивнула она и принялась рыться в ящичках стола, что-то там ища.– У тётки всегда тут такой беспорядок, кошмар! А вот нашла!– воскликнула она радостно и грохнула на стол толстенную синюю папку. Катька «ойкнула» и мы засмеялись.

Ещё, что мне нравится в этом универе, так это то, что всё здесь сделано в лучших традициях. Например, наша вахтерша, Людмила Фёдоровна, тётя Кати, полная дама лет сорока, любит свою работу, следит за порядком в общежитии и не пускает посторонних, но на её рабочем месте сам чёрт ногу сломит. Только Людмила Фёдоровна знает, что где лежит и может спокойно разбираться в этом беспорядке, который творится на её столе.

– Ладно, давай, поглядим,– отсмеявшись, Катя открыла конец папки и принялась водить пальцем по строчкам, написанным красивым ровным почерком.– Так, вот, Белозёрская, нашла. Ты в комнате с Ленкой. Тридцать первая, прямо по коридору.

– Спасибо, Катюш,– улыбнулась я и потопала по коридору, потом обернулась и махнула одногруппнице рукой.– Удачи!

– Спасибо, тебе тоже,– последние слова подруги меня удивили, но я не придала этому значения.

Коридор был пуст, так всегда летом, из комнат тоже не доносилось ни звука.

Тридцать первая комната была в конце коридора, я подошла к ней и дёрнула за круглую ручку, дверь оказалась заперта. Странно, Виолка, же сказала, что они будут меня в общаге ждать. Вместо того чтобы достать телефон и позвонить подруге, я постучала в дверь кулаком и крикнула:

– Эй, девчонки, вы там?– естественно ответа не последовало. Я плюнула на всё и достала телефон, набрала номер подружки. Спустя несколько секунд из комнаты донёсся весёлый мотивчик. Да они издеваются!– Девчонки, что за детский сад?

Я снова принялась колотить кулаком в дверь и тут она резко распахнулась, меня рывком втащили в комнату, от чего я вскрикнула, на секунду потеряв равновесие, и уставилась глазами в пол, чтобы не обо что не запнуться. Во мне вдруг поднялась волна негодования.

«Ну, Виолка!»,– я раздраженно подняла глаза и поражённо замерла. Прямо посреди комнаты стоял круглый, небольшой столик, а на нём тарелка с фруктами, три бокала, бутылка шампанского и шоколадный торт. Сама комната была в идеальном состоянии: две кровати по бокам, застелены ножно-розовым пледом, две тумбочки у этих самых кроватей, на полу ворсистый ковёр, все стены облеплены фотографиями. На фотографиях я увидела себя в кампании друзей, родителей, в юном возрасте, в общем, я увидела даже те фотографии, о которых никогда не подозревала. Перевела взгляд на девчонок, которые пока я рассматривала фотографии, успели переместиться к окну, которое было открыто, шторки тоже не задёрнуты, поэтому комнату заливал приятный солнечный свет, было свежо, до меня доносилось пение птиц и звук машин с дороги.

Ленка с Виолкой улыбались, наблюдая за мной. Я была поражена ещё больше, когда поняла, что девчонки-то при всём параде. На Виолетте было сиреневое обтягивающее платье с кружевами и блестящими на солнце пайетками, русые волосы собраны в элегантную причёску, яркий макияж подчёркивал её большие зелёные глаза, пухлые губы и острые скулы, на ногах белые туфли на высоком каблуке. На Ленке же в отличие от Виолы был красный топ с оранжевыми пойетками и белого цвета облегающие брюки, огненно-рыжые волосы струились по плечам аккуратными волнами, карие глаза подведены чёрным карандашом, на губах тёмно-фиолетовая помада.

– А…– начала я ошарашено, совершенно растерявшись, и закрыла рот, так ничего, не произнеся. Девочки переглянулись и с радостным восклицанием подскочили ко мне с объятиями.

– Варька, с Днём Рождения!– я вывернулась из крепких рук подруг и осмотрела комнату уже по-другому.

– Стойте, а сегодня, что пятое?– пораженно спросила.

– Пятое, Варь, пятое,– покачала головой Виолка, поправляя прическу.

– А почему так укоризненно, Виол? Ты же знаешь, Варьке не до этого было,– толкнула Ленка подругу в бок, отчего та дёрнула волосы и одна прядь выпала из причёски. Я засмеялась, заметив на лице Виолки обиду, Ленка тоже засмеялась и снова меня обняла.– Вот тебе и стукнуло двадцать два! Кстати, как там родители?

– Нормально,– улыбнулась, правда улыбка получилась грустной, потому, что в следующий момент Виолетта нахмурилась и грозно начала:

– Варька, ну чего ты, а? Я тебе давно говорила, отчим твой, мразь редкостная!– она подошла ко мне и тряхнула за плечи.– Ты ни в чём не виновата, Варь, слышишь? Мать твоя стерва и то, что она тебя не любит не твоя вина, понятно? А на счёт отчима я давно тебя предупреждала, давно надо было от него уйти, папа бы тебе помог, а ты?…

Я не дала ей закончить, перебив:

– Вмешивать твоего отца во всё это не самая лучшая идея. И да, помощь мне не нужна, и закрыли тему!– подружка покачала головой в большой досаде, однако замолчала. Ленка же, как и всегда примирительно спросила:

– Девочки, может, не будем о плохом?

– Не будем,– кивнула Виолка, расслабившись.– Тем более, сегодня такое событие.

Ленка разрезала торт, Виолка открыла шампанское, она из нас троих единственная это умела. Я же рассматривала фотографии. Одна сразу бросилась мне в глаза, и я отцепила её от стены, взяв в руки. На этой фотографии мне было лет шесть, я стояла счастливая в красивом летнем сарафанчике, две толстые, длинные косы были перекинуты на грудь, позади меня стоял улыбающийся папа и обнимал маму за плечи одной рукой, вторая же его рука лежала у меня на плече. Я очень хорошо помню тот день. Мы тогда праздновали мой день рождения. Гуляли втроём по городу, наслаждаясь погодой, и были так счастливы, мы были семьёй!

– Нам еле как удалось найти эту фотографию,– Виолетта подошла сзади и обняла меня за плечи, а я улыбнулась и смахнула со щеки слезу.– Представляешь, она была в нашем семейном альбоме. Мама дала, сказала, что тебе точно понравится.

– Спасибо,– кивнула.– Это очень важно для меня.

Все наши фотографии, со мной с папой, наши семейные, мама выбросила, ничего мне не сказав, еще, когда мы переезжали в дом отчима. Она не хотела, что бы, хоть что-то напоминало ей об отце, возможно, она даже на фотографиях не могла смотреть ему в глаза, стыдно ей, хотя это, конечно, вряд ли.

Мы съели по кусочку торта, больше не затрагивая болезненные для меня темы, а фотографию я положила в рюкзак, чтобы не потерялась. Мы выпили, где-то половину бутылки, и тут Виолка поднялась и сказала:

– Пора тебя собирать, Варька!– я непонимающе нахмурилась и перевела взгляд на лукаво улыбающуюся Ленку.

– Куда это?– девочки переглянулись и Виолка сказала:

– А это наш с Ленкой подарок тебе. Мы заказали стол в папином ресторане,– она придирчиво меня оглядела и изрекла:– Но в таком виде, тебя туда не пустят, поэтому готовься, мы с Ленкой тебя преобразим. Я знаю, что ты терпеть не можешь платья, но в свой день рождения ты обязана потерпеть.

– Да, обязана и никакие отговорки тебя не спасут,– подхватила Ленка, а я снова засмеялась.

– Девочки, я вас боюсь, но так уж и быть доверюсь вашим умелым рукам.

Кстати, про «умелые» я не лукавила. Пока я была повёрнута на учёбе, девчонки ходили на курсы визажистов и весьма в этом деле преуспели. Поэтому я не боялась доверять им свою внешность, и сейчас сидела на кровати спокойно, пока девчонки колдовали над моими длинными волосами и лицом. К слову сказать, свои волосы я не доверяла никому, только подругам, да и было за что переживать. Волосы мои были густыми, тёмно-карамельного оттенка и очень длинные, чуть выше колен. Ухаживать за ними, конечно, сложно, но теперь уже привычно. Меня папа в детстве в шутку всегда называл: Варвара-краса, длинная коса, возможно, именно поэтому мне и жалко их остригать, да и грех такую косу обстричь!

– Готово!– спустя полтора часа мучений провозгласила Виолетта. Когда я хотела подойти к зеркалу, которое висело на стене у выхода из комнаты, подружка сказала.– Не-а, сначала платье.

Я обречённо простонала, но принялась рыться в рюкзаке и вытащила летнее нежно-голубое шифоновое платье. Его пришлось гладить, но с этим я справилась быстро, девчонки всё суетились вокруг меня, попутно воруя из тарелки фрукты. Я надела платье осторожно, чтобы не смазать косметику и не испортить причёску, но даже после этого девочки не позволили мне посмотреть в зеркало и знаете, это дико пугало. Мне, правда, было страшно подумать, что же такого они сделали, что мне теперь категорически нельзя подходить к зеркалу.

– В ресторане посмотришь, там, в холле отличное зеркало в полный рост, так что потерпи, Варька,– ̎утешила̎ меня Виола и кивнула на мои балетки.– К платью не подходят.

– Ну, ничего другого у меня нет,– пожала я плечами и тут снова влезла Ленка.

– К этому платью, подойдут мои босоножки на платформе, там ремешки как раз такого же голубого оттенка,– я кивнула, хоть и сомневалась, что смогу на них устоять. Каблуки, к слову, я тоже не люблю. Смотрятся красиво, но, на мой взгляд, обувь эта очень непрактичная.

– Девочки, давайте в темпе, такси уже здесь,– я быстро надела босоножки, и мы вышли из комнаты. За столом вахтёра всё ещё сидела Катька и, когда мы проходили мимо, лихо мне подмигнула и поздравила. Я покачала головой, вот, девчонки конспираторши и заговорщики! Украсили комнату, я уверена, что Катьку они подговорили, а теперь ещё и оказалось, что в ресторане Романа Витальевича, отца Виолетты, столик заказали. У Романа Витальевича сеть дорогих ресторанов и обед там обходится очень дорого, и я бы не пошла, но девчонки это предусмотрели, поэтому ничего мне и не сказала, а стол-то уже заказан, так, что отмазаться в любом случае не получилось бы.

К ресторану мы подъехали, когда уже стемнело. Может, мне шампанское в голову ударило, но я всю дорогу смеялась над дуратскими шутками подруг и была впервые за долгое время счастлива. Вот он тот самый вкус свободы, о котором я мечтала уже очень многие годы.

Машина остановилась, Виолка расплатилась со словами: «Моя была инициатива, значит, я и плачу», я покачала головой, но улыбнулась. Мы прошли в ресторан, в холле по бокам стены были полностью зеркальные, поэтому я остановилась и посмотрела на себя.