Kitobni o'qish: «Сделка на смерть»
Дар имуги
Перевод с английского Екатерины Егоровой
Иллюстрация на обложку A.Smirny
© 2022 by Sophie Kim. First published in the United States under the title THE LAST OF THE TALONS: The Talons series #1. This translation published by arrangement with Entangled Publishing, LLC through RightsMix LLC. All rights reserved
© ООО «РОСМЭН», 2024
Глава 1
На протяжении долгих веков Храм руин оставался заброшен и необитаем, поскольку существовало негласное правило, согласно которому ни единая живая душа не должна была проникнуть внутрь сумрачной пагоды. По легенде, там обитали ужасные зубастые твари – порождения ночи, готовые наброситься на любого, ступившего на порог. Если кто-то думал, что боги придут им на помощь, они ошибались. И все же я невольно творила про себя молитву, когда моему взору предстал этот про́клятый храм, который Конранд Калмин сделал целью нашего ограбления.
Я совсем не удивилась, что ответом на мои молитвы была тишина. Даже боги покинули нас, утомившись от людских проблем. Их больше не было рядом с нами. Никого… Даже токкэби не удостаивали своим вниманием королевство Сунпо. Я была одна. Совсем одна. Как и всегда…
Вспомнив, кто именно станет жертвой моего сегодняшнего преступления, я невольно вздрогнула. Но, может, то, что я совсем одна, даже к лучшему?
У меня живот скрутило от волнения. Стоя на соседнем от храма строении, я посмотрела на багровую крышу святилища – она поблескивала в свете месяца. Кроваво-красные колонны и чернильно-черное навершие тянулись ввысь, будто намеревались достать до еле видимых звезд, мерцающих над королевством.
Я пробиралась через каждую расщелину полуразрушенной территории Восточного континента мимо постоялых дворов, домов, нищих лачуг. Если бы эти испытания выпали не на мою долю, то обо всем происходящем я узнала бы из рассказов Сана или близняшек. Но ни Сан, ни близняшки никогда не были в этом храме.
Покусывая нижнюю губу, я проверила, на месте ли кинжал. Он был, как обычно, на поясе. Я взглянула на покатую черепичную крышу перед собой, убеждая себя в том, что все должно пройти гладко.
Ради Ынби…
Я бежала так быстро, что всё вокруг словно смазалось, и леденящий ветер хлестал меня по лицу. Потом ощутила чувство невесомости, все мое нутро сжалось, и я начала падать вниз.
Багровая крыша пагоды становилась все ближе и ближе.
Я ухватилась одной рукой за изогнутую красную черепицу. Стараясь не замечать, что левая нога ноет от ужасной боли, вызванной порезом от кинжала, подавляя боль и стоны, я попыталась взглянуть на кронштейны пагоды, находящиеся внизу. Они располагались в четырех метрах под провалом в крыше.
«Не так уж и высоко», – подумала я.
Мои сапоги с грохотом попадали на землю. Следующий прыжок – и я уже пролетом ниже. Еще момент – и я перелетела через конструкцию, похожую на перила, и приземлилась на деревянный пол.
Нельзя было терять ни минуты. Драгоценный приз Калмина все еще ждал меня.
Увидев окно, через которое можно пролезть внутрь, я дотронулась до него пальцем. Размер был подходящий. Что, естественно, не могло не радовать.
Я с размаху ударила по стеклу в надежде, что оно поддастся. Но окно не разбилось, а лишь треснуло. Я стиснула зубы. Такое тонкое стекло должно было сразу расколоться, не могло возникнуть никаких проблем. Но, по-видимому, годы работы на Калмина, невыносимые условия и постоянное недоедание высосали из меня все силы… и, кажется, сделали меня еще злее.
С дикой яростью я вонзила лезвие кинжала в стекло, и тысячи осколков полетели вниз.
– Наконец-то! – пробормотала я.
Стряхивая с волос стеклянные крошки, я всмотрелась в открывшийся вход в Храм руин, но ничего не видела в непроглядной темноте.
Несложно поверить, что когда-то храм был местом поклонения Крысолову – токкэби, который пользовался в народе дурной славой. Он правил Тремя королевствами Восточного континента. А когда боги покинули нас, он стал владыкой и мира смертных, и мира токкэби…
Проклиная всё и вся, я ухватилась за подоконник и перекинула через него ноги. Хоть и было темно, но мне казалось, что прямо подо мной находится пол. Чуть оттолкнувшись, я прыгнула с края подоконника вниз.
Проклятия наполнили храм, когда я поняла, что пол подо мной есть, только… пятнадцатью метрами ниже. Я падала сквозь тьму, еле уворачиваясь от встречных преград, чтобы не повредить голову.
Приземлившись наконец и сделав кувырок, чтобы смягчить удар, я представила, как пронзаю Калмина огромным мечом. Боги, как же я мечтала, чтобы его закинуло в глубины Чосына1 за то, что послал меня сюда! Будь он проклят за то, что в обмен на мои страдания хотел получить свой маленький утешительный приз.
Острая боль пронзила мою ногу, когда я попыталась встать и достать зажигалку из кармана. Мне все же удалось зажечь ее, и мерцающий свет осветил пространство вокруг.
Однако Храм руин оказался совсем не таким, каким я его себе представляла…
Я ожидала увидеть дворец с закручивающимися спиралью винтовыми лестницами, обставленный роскошной мебелью, весь насквозь пропитанный зловещим предчувствием. В действительности же пространство больше походило на просторную комнату. К моему удивлению, тут было пусто, если не считать огромного слоя пыли на моей одежде и маленького черного сундука, стоявшего в центре комнаты.
Никаких призраков, только тишина и небольшой сундук, – я едва удержалась от недоверчивого смешка.
Храм руин оказался не более чем обыкновенной пустой комнатой. Это можно было считать доказательством того, что токкэби уделяют мало внимания своим владениям здесь. Да и зачем? Бессмертным и без того есть чем заняться в их собственном царстве Кёльчхон.
Немного прихрамывая, я подошла к сундуку, в котором, как предполагалось, лежал гобелен – то самое сокровище, что Калмин так отчаянно желал получить. Я сдула с него толстый слой пыли и еле сдержала чих от поднявшегося облака.
На сундуке висел черный, как копоть, замок с выгравированными серебряными надписями. Я не сразу распознала знаки, но, возможно, это был древний язык времен правления богов. Судя по виду, замок не представлял для меня большой проблемы, я взломала уже сотни, а то и тысячи замков.
И все же что-то меня останавливало.
Ведь я заявилась к самим токкэби, чтобы украсть то, что по праву принадлежит им… Что, если после этой кражи меня настигнет гнев Крысолова? Вдруг он выманит меня мелодией своей волшебной флейты и расправится со мной так же, как и со многими другими?
Какое-то странное чувство удовлетворения закралось в мою душу.
Если Крысолов явится, я расскажу, что идея отправить меня сюда принадлежит Калмину и его шайке Чернокровых. И если я сгину, то только вместе с ними.
Улыбаясь собственным мыслям, я плавно ввела кончик клинка в замочную скважину, потом повернула… Да! Получилось!
Замок открылся с мелодичным щелчком, и я медленно подняла крышку. Едва свет упал на содержимое сундука, я поняла, почему из-за этого гобелена столько шума. Он был великолепен!
В свете пламени гобелен сверкал множеством красок – между стежками были вшиты маленькие мерцающие драгоценные камни. Их были тысячи!
Резко втянув в себя воздух, я подняла гобелен дрожащими руками. Он был не тяжелее маленького ребенка, да и выглядел не больше придверного коврика.
Я вдруг почувствовала, как мелкие камушки впиваются в плотную ткань моих перчаток, и тут сердце начало бешено колотиться. Боги… Все эти драгоценности были из царства Кёльчхон, которое токкэби надежно скрыли от человеческих глаз, и даже драгоценности из королевства Октари на Южном континенте не могли сравниться с ними. От одного только прикосновения к этим камням голова шла кругом, а в памяти возникал образ кудрявой девчушки с небольшой щербинкой между зубами и заразительным смехом – Ынби…
Интересно, какие последствия ждут меня, если я решусь взять гобелен и сбежать? Возможно, с помощью этих камней я смогу освободить людей в горах Йэпак. Нет, не смогу… Калмин отдаст приказ убить мою сестру задолго до того, как я доберусь до ее школы. У меня сжималось горло каждый раз, когда я представляла свободную и беззаботную жизнь вместе со своей сестрой. Сунув гобелен под мышку, я закрыла опустевший сундук, да так, что громыхнуло по всему заброшенному храму.
Если Калмин хочет заполучить эти сокровища, он их получит. Как и всегда…
Пробираясь ночными улицами королевства Сунпо, я не могла избавиться от мысли, что темноволосая богиня Луны Даллим внимательно наблюдает за мной.
Глава 2
– Прекрасно, – сказал Калмин, медленно отходя от стола красного дерева, где лежал сверкающий гобелен.
Рядом с ним стояла его помощница и правая рука, Асина. Несмотря на холодный взгляд, даже она не смогла скрыть благоговения, охватившего ее при виде гобелена.
Я тоже покосилась на вещицу и только тут поняла, что все это время была озабочена лишь тем, как украсть гобелен, и почти не замечала, насколько он прекрасен.
На ткани был изображен сад, полный света и мерцающей синевы. Между пестрыми цветами и травинками затаилась оранжевая змея с блестящими глазами-камушками; на безоблачном небе парила белая птица, окруженная маленькими полумесяцами из кусочков серебра, которые отбрасывали неземное сияние на сад внизу.
Я выдохнула. Калмин оказался прав… Гобелен действительно был великолепен. Им можно было любоваться вечно. Возможно, этот сад принадлежал богу цветов Халлаккунги. В легендах он описывался как вечноцветущий и живой. Я невольно заулыбалась, представляя себе Халлаккунги стоящим среди лотосов и хризантем.
Я смутно различала слова, которые произносил Калмин, его голос звучал приглушенно, будто из-под воды. Но я старалась не вникать, все мое внимание было приковано к маленьким красивым камням и завораживающему лунному свету.
Треск…
Внезапная вспышка боли заставила меня пошатнуться – щеку словно обожгло. Я осторожно прикоснулась к ней и в ярости сплюнула на пол.
Асина, проклятая тварь, дала мне пощечину.
Мое лицо перекосилось от гнева. Но эта стройная, наголо стриженная женщина не выказывала абсолютно никаких эмоций. Ее круглые, словно рыбьи, глаза смотрели с холодным отвращением. Правая рука подрагивала, словно готовясь вновь ударить.
– Советую тебе слушать внимательнее, – надменно произнесла она.
Я выпрямилась, но тут же заметила предостерегающий взгляд Калмина.
Конранд Калмин отличался безжалостностью и жестокостью. У него были волосы цвета ржавчины, кожа – как только что выпавший снег, а глаза – темные, хитрые, расчетливые…
«Боги, дайте мне сил», – взмолилась я про себя. Даже такой хладнокровной убийце, как я, требовалось самообладание, чтобы стойко выдержать его пристальный взгляд.
Ему было около тридцати лет. Поговаривали, что он из обеспеченной семьи, проживающей в суровом ледяном королевстве Бригвалла на Северном континенте. Также ходила легенда, что Калмин родился с ножом в руках и сразу убил свою мать, потом отца, а затем и акушерку.
В былые времена я с насмешкой относилась к этой истории, но теперь, после знакомства с этим человеком и работы на него… Что ж, мне стало ясно, как зародилась эта сказка.
– Ты что, не слушала меня? – прошептал он, склоняясь ко мне.
Задрожав, я стиснула зубы до боли, до скрипа.
Я слышала его голос каждый день, но так и не привыкла к его издевке над языком моего континента. Мелодичные, выразительные слова звучали в его устах сухо и отрывисто. Видно было, что ему доставляет нездоровое удовольствие потешаться над нашим языком. По большому счету, я могла бы стерпеть такого рода насмешку, но все мое лицо начало гореть адским пламенем.
«Вот же ублюдок», – подумала я.
– Отвечай! – Его тон, жесткий и острый, как отточенное лезвие, заставил забыть о тошнотворно сладких речах, которые звучали секунду назад. – Ты не слушала меня, Син Лина? – В едком вопросе звенела опасность.
Впившись ногтями себе в ладонь, я еле выдавила:
– Слушала.
– А-а-а… – изогнув тонкую бровь, протянул Калмин. – Ты не в том положении, чтобы лгать мне! Ты и сама понимаешь это. – Он наклонил голову, и его змеиные глаза сверкнули зеленым светом. – Скажи мне, кто ты?
Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не попортить его белоснежное личико, пока кроваво-красные губы произносили слова, которые не смогла выговорить я.
– Ты – Жнец, лучший убийца Сунпо, и тебе удалось самое впечатляющее ограбление.
Мертвая, холодная улыбка не сходила с его лица.
Глубокая тишина накрыла все вокруг. Мое сердце замерло, а ум пытался зацепиться за каждое сказанное им слово.
Ограбление. Весь мир замер после этого слова, все вокруг окрасилось в красный цвет.
Красный, потому что именно этот цвет я видела в Доме Когтей, когда все пошло не по плану. Цвет, который сочился из тел членов моей банды, моей семьи. Красный, потому что это был последний цвет, который я увидела до того, как к моему лицу грубо прижали тряпку – тяжелую, пропитанную горьким запахом снотворного, – и все медленно начало погружаться во тьму.
С огромным усилием мне удалось преодолеть желание перемахнуть через стол, тем самым поставив под угрозу все, что у меня осталось.
Калмин с Асиной обменялись взглядами. И у меня внутри все сжалось.
У меня получится!
Но только моя рука потянулась к кинжалу, как я вспомнила об Ынби… Ынби, с ее веснушками и яркими глазами.
Ынби с ее безмерной любовью к сладкому и смехом, похожим на звон колокольчиков.
Ынби. Моя Ынби. Такая невинная, такая милая, не тронутая жаждой крови. Она еще маленький чувствительный ребенок, не познавший вкуса этой жизни.
У нее есть шанс стать той, кем я никогда не стану.
– Будь хорошей девочкой, ладно? – Калмин медленно обошел стол. – Завтра ты встретишься с одним из моих октарианских покупателей в Фингертрапе и передашь ему драгоценности в обмен на деньги. Если он откажется, убей его. – Калмин вперил в меня взгляд, от которого бросало в дрожь. – Если он будет колебаться, убей его. И если он попытается дать тебе меньше оговоренной суммы…
– Дай угадаю… – ледяным тоном перебила я, глядя на подсматривающую за нами луну. Интересно, слышит ли богиня Даллим, давно покинувшая чертоги нашего смертного мира, мои непрекращающиеся молитвы? – Убить его.
– Я найду других, более выгодных покупателей. Октарианцы всегда жаждут камней, и у них есть на это деньги. А это – это драгоценности Токкэби, и я не возьму за них меньше, чем они стоят на самом деле. Похоже, даже тебя заинтересовал гобелен. – Что-то в его голосе заставило мое сердце уйти в пятки. И что бы ни случилось дальше, это точно было не к добру. – Я позволю тебе самой изрезать его. Твой кинжал ведь все еще у тебя?
– Изрезать? – растерялась я. – Но зачем?
Изображение красивого сада, кропотливые мелкие стежки – это не то, что нужно октарианским покупателям. Им нужны были лишь камни, а не искусство.
– Так сделай это сам, – высокомерно сказала я.
– Лина-Лина… – с пугающим смехом произнес он. – Если драгоценности не будут отделены от гобелена, я не смогу получить свои деньги. А если я не получу свои деньги, то для тебя все обернется очень плохо. Как и для твоей сестры.
Хоть я и привыкла уже слышать эту угрозу, каждый раз меня бросало от нее в дрожь.
Калмин указал на свой стол.
– Проследи, чтобы все было сделано к восходу солнца, – сказал он, переводя взгляд на Асину. – Проследи за ней.
На ее лице появилось выражение раздражения и досады, и я испытала от этого злорадное удовольствие. Делано улыбнувшись Асине, я решила растянуть уничтожение гобелена на всю оставшуюся ночь.
Спустя несколько часов кропотливой работы у меня адски заболели глаза.
Асина чуть было не уснула в кресле Калмина, но быстро пришла в себя с первыми лучами солнца и снова стала буравить меня пронзительным взглядом.
На гобелен были нашиты сотни драгоценных камней, и все они теперь лежали на охапке разорванных нитей. Прекрасный сад превратился в россыпь разноцветных камушков. У меня сжалось сердце. Я понимала, что это неправильно, совершенно неправильно… Но что мне оставалось делать?
Не могла же я пожертвовать жизнью сестры ради гобелена.
– Все.
Закончив работу, я поднялась и, не дожидаясь ответа Асины, вышла за дверь.
Я ожидала, что она потребует убрать за собой все обрывки, но, к моему удивлению, женщина не стала этого делать. Я без помех прошла узкими коридорами, которые уже год как являлись моей тюрьмой.
Стены были увешаны бесценными фресками и картинами, взятыми, а точнее, украденными из всех музеев этого континента.
Я вошла в свою жалкую комнатушку, не обратив никакого внимания на Чернокрового, стоявшего в нескольких метрах от моей двери. Я не знала, кто занимал эту комнату до меня, но, видимо, кто-то тут жил, ведь Чернокровые постоянно брали заложников.
В моей спальне было пусто и голо. Только рваное одеяло на полу, ящик с одеждой и ведро с мутной водой для умывания. На стене висело небольшое зеркало, давно потрескавшееся.
Переодеваясь, я старалась не смотреться в него. Что можно было увидеть в этом заляпанном стекле, кроме бледного лица, на котором отражалось чувство вины и отчаяния?
Кроме того, я не хотела, глядя на свое отражение, пересчитывать собственные ребра; не хотела, распуская длинную косу, видеть грязные, сальные волосы.
Умываясь, я чувствовала, как похудело лицо, острый нос заострился еще больше, а скулы стали выпирать еще сильнее.
Но так было не всегда…
Я была такой не всегда…
Год назад я была сильной и подтянутой, а моя кожа не выглядела болезненно-бледной. Я всегда отличалась худобой, но тем не менее у моего тела были изгибы, причем там, где надо. Я могла без проблем пробежать несколько километров, не сбивая дыхания, одним движением обезоружить человека в три раза крупнее меня и следом швырнуть его на землю. Конечно, я хотела бы поменять кое-что в своей внешности, например маленький рост или острый кончик носа. Вроде бы мелочь, но это бесило меня…
Теперь же я стала худой как скелет, да еще и с глубокими темными кругами под глазами. И дело было не только в голоде. Я прошла через боль, горе и потери… Но больше всего на моем состоянии сказалось чувство вины.
Чувство вины, которое не покидало ни на секунду, не уходило никогда. Ни-ког-да…
Сил на то, чтобы снять оставшуюся одежду, у меня не осталось, и я шумно плюхнулась на свою жалкую постель. Левая нога до сих пор ныла… Это было и раньше, но после моего возвращения она болела пуще прежнего. Если подумать, это была травма, которую я заслужила.
Боль постепенно стихала, и я медленно закрыла глаза…
Каждую ночь в мою голову проникала Мысль.
Мое тело будто онемело, холодный пот проступил на лбу и руках.
Это ужасное изворотливое нечто, которое получало удовольствие оттого, что проникало во все потаенные глубины моего сознания.
Удивительно, но я даже не пыталась бороться с Мыслью, хотя знала, что будет дальше. Я крепко сжала одеяло и ждала, просто ждала…
«Что они подумают о тебе? – В каждом слове этой твари звучало обвинение… – Чертова, чертова предательница! Это все твоя вина! Твоя вина! Они лежат в земле, а ты все еще дышишь, помогая монстру, отправившему их всех в могилу! Больная, извращенная жалкая тварь!»
Мысль сдавливала мои легкие все сильнее и сильнее, мне слышался жестокий смех, я задыхалась и ничего не могла с этим поделать, оставалось только хвататься за горло и бороться за глоток воздуха. Слезы, обжигая, текли по щекам, дрожь охватила все мое тело.
«Сан… Чара… Юнхо… Крис… Сан… Чара… Юнхо… Крииис…» – шептала Мысль.
Черные пятна перед глазами начали разрастаться. Я медленно теряла сознание…
«Сан… Чара… Юнхо… Крииис…»
Издав последний звук, Мысль растворилась в том же уголке моего сознания, откуда пришла, оставив после себя лишь слабое эхо скрежещущего дьявольского смеха.
Я судорожно начала глотать воздух, все мое тело трясло. Иногда Мысль показывала мне видения погибших Когтей, находящихся в мире тьмы, где не было ничего живого. Она показывала мне иной мир – преисподнюю, которую мы называли Чосын… Иногда я видела их призраками – размытыми и полупрозрачными человеческими телами, слабо мерцающими отголосками прожитых жизней.
Мысль приходила ко мне во сне, когда я балансировала на грани сознания и забвения. Так продолжалось уже целый год, и я ничего не могла с этим поделать. Мне не удавалось избавиться от нее, ведь она была проявлением моей собственной вины.
Острый, раскаленный нож ненависти к самой себе не переставал терзать мою грудь.
Глава 3
Поспав всего два часа, я уже стояла посреди рынка Сунпо в Фингертрапе. Этот рынок, главная торговая площадь города, находился рядом с Монетным двором – богатым районом, где устроили свое логово Чернокровые.
Прислонившись плечом к холодной стене, с тяжелым рюкзаком за плечами, я наблюдала за утренней жизнью рынка. Женщины в ханбоках2 – кто в стареньких и потрепанных, а кто в пышных и нарядных, – как одна, старательно перепрыгивали через лужи, разлившиеся посреди улочек. Сквозь толпу пробирались мужчины в небольших бамбуковых шляпках – они везли на осликах рыбу для продажи.
Скумбрию и лосося привозили из Города рыб, расположенного в восточной части Сунпо и известного своими гаванями на берегу моря Ёнвангук3. Тут не было нехватки продовольствия, в том числе и рыбы: жители здешних краев, отделенных хребтом Йэпак от других двух королевств, умело пользовались своими природными ресурсами. Я всматривалась в каждого рыбака, в каждое обветренное лицо, но никто не подходил под описание человека, которого я искала.
По словам Калмина, мне нужен был седовласый мужчина лет пятидесяти, с висячими усами. Таких в Сунпо, и особенно в Октари, было пруд пруди.
Ожидая, я теребила в руках одну-единственную сигарету, оставшуюся с того самого дня, когда меня схватили.
С тех пор как я пристрастилась к курению, Сан предупреждал меня, какие могут быть последствия от вдыхания дыма листьев халджи. Но… Сейчас его не было рядом, не так ли? А значит, самое подходящее время, чтобы закурить…
Все тело ломило от желания побыстрее почувствовать дым и жгучую горечь халджи. Я зажала сигарету между зубами, уже нащупала зажигалку, как вдруг… Вдруг я услышала слова Сана и невольно нахмурилась.
«Лина, это же вредно для твоего здоровья! – И тут я почувствовала его присутствие рядом с собой. Как и в ту ночь… – Тебе следует остановиться!»
Но меня, естественно, это не остановило. Закатив глаза, я выпустила дым прямо ему в лицо.
«Лицемер! Сколько выкуриваешь ты сам? Двенадцать в день?»
Лицо Сана стала чернее тучи.
«Так я и не горжусь этим. Зря я тогда дал тебе ту первую пачку».
Я смотрела на него, прислонившись спиной к черепице. Свет богини Луны Даллим ярко освещал его лицо, каштановые кудри, шрамы на руках от многолетней шпионской работы и ношения оружия. Он сидел на коленях, крепко сжимая кулаки, – привычка, которая проявлялась не так часто.
«Я беспокоюсь за тебя, Ли, – тихо сказал Сан. – Ты похожа на дымящую трубу… Если бы я знал, что так будет, никогда не предложил бы…»
Он замолчал. На мгновение между нами, двумя Когтями, воцарилось молчание. Убийца и шпион…
«Не беспокойся обо мне, я в полном порядке».
В большей или меньшей степени это было правдой. Вопреки словам Сана, легкие у меня были чистые, а дыхание – свободным.
«Это пока что», – сказал голос внутри меня. Но я не обратила на него внимания.
«Честно говоря, я не верю тебе. Я просто не могу поверить в это. Ты слишком молода… Слишком молода, чтобы быть Жнецом», – тяжело сказал он.
Его слова резанули меня.
«Сан, ты старше меня всего на три года… И четыре месяца назад не считал меня слишком юной», – выпалила я раньше, чем успела подумать.
В воспоминании всплыли шелковистые белые простыни и рука Сана, накрывающая мою собственную. Бутылка шампанского на прикроватном столике и опрокинутый бокал, из которого падают золотистые капли прямо на разбросанную на полу одежду.
Сан растерянно заморгал.
Да, четыре месяца назад.
«Я уже говорил тебе, что это было ошибкой».
Он делал все, чтобы не встретиться со мной взглядом, но в свете луны на его лице было прекрасно видно сожаление.
Мне стало интересно, наблюдает ли богиня Луны за нами сверху, следит ли она за тем, как мое сердце снова и снова пытается выпрыгнуть из груди.
Я заставила себя улыбнуться: «Как же забавно называть это ошибкой…»
Сан покраснел: «Лина, пожалуйста, завязывай с этим. Если курение скажется на твоем здоровье, я буду винить себя. Так что прошу, бросай».
Я промолчала. При взгляде на него у меня кольнуло сердце.
Не то чтобы я его любила… не в привычном понимании этого слова. Я убеждала себя, что мне все равно. Но то, что он назвал это ошибкой, говорило о многом… Значит, он сожалел о той ночи. Сожалел о поцелуе, который, казалось, обжигал мою кожу.
Это был для меня не первый раз. Но это случилось, и мне это понравилось. А ему, видимо, нет, раз он назвал это ошибкой.
«Я брошу, если и ты бросишь», – после долгого молчания заявила я.
Потом, не обращая внимания на страдальческое выражение его лица, соскользнула с крыши, аккуратно приземлилась на землю и исчезла в ночи.
Не знаю, как долго еще Сан просидел там, наблюдая за луной богини Даллим. Да я и не хотела этого знать. И похоже, уже никогда не узнаю.
Все так же прислонившись к стене, я положила сигарету обратно в карман.
Сохраню ее на потом, решила я. Приберегу на тот случай, когда приспичит настолько, что появится ощущение, будто тысячи муравьев бегают по моему горлу.
Отбросив мысли о Сане, я снова стала наблюдать за рынком.
Продавцы суетились перед прилавками, заваленными всяким добром, размахивали товарами перед покупателями, заполнившими торговые ряды.
– Фрукты прямиком из королевства Бонсё! – кричал мужчина, поднимая в ладонях хурму. – Хурма и груши из знаменитых садов Бонсё!
Фрукты были такие спелые, такие прекрасные, словно сама Чачхонби благословила урожай Бонсё.
В Сунпо редко попадали какие-либо товары из Бонсё. Ведь королевству на дальней оконечности Восточного континента не было никакого дела до нашего захудалого местечка в южной его части. Тем более для того, чтобы попасть сюда, требовалось переплыть море Ёнвангук или пройти опасными тропами в горах Йэпак.
Кроме того, у королевства Бонсё хватало собственных забот, чтобы еще помнить о нас, – королевская семья изо всех сил пыталась устранить опасность, нависшую над их династией.
Но в тот день к нам все-таки прибыли фрукты из Бонсё, и я подозревала, что это была благодарность за помощь со стороны криминальных группировок Сунпо в улаживании споров внутри королевской семьи Чон.
– Ракушки из глубин моря Ёнвангук, – кричал другой продавец. – Засоленные водоросли! Сушеная скумбрия!
– Меха из лесов Вюсан! Легкие и плотные, обязательно согреют вас!
Торговля с Вюсаном, в отличие от Бонсё, была достаточно активной, и товары оттуда всегда присутствовали на нашем рынке. Суровые, хмурые жители Вюсана не боялись пробираться горными тропами или плыть по морю примерно каждые шесть лун, а то и чаще, если это сулило им хороший заработок.
– Мясо из лесов Вюсан! Крупные куски! Вкусное, свежее!
Так и не найдя усатого мужчину, подходившего под описание Калмина, я устремила взгляд на прилавок между лавкой мехов и цветочной будкой, где маняще поблескивали глазурью еще теплые сахарные булочки. Женщина за прилавком мило улыбалась продавцу меха из Вюсана, который надкусывал слойку с вареньем. У меня потекли слюнки, и в животе заурчало.
Зная мою любовь к сладкому, Юнхо всегда следил, чтобы мне на завтрак подавали выпечку и газированный сок личи. Чара и Крис завидовали, а я в глубине души получала от этого детское удовольствие. Может, у меня и не было длинных стройных ног или красивого носа, зато всегда было припасено пять сахарных булочек с глазурью, которые так и просились в рот.
Без лишних раздумий я отошла от стены и двинулась в глубь рынка, ловко уворачиваясь от смеющихся мужчин, уже глотнувших дешевого рисового вина, и густо нарумяненных женщин, идущих под руку. Мои пальцы незаметно сняли с прилавка липкую сахарную булочку, после чего я вновь слилась с толпой, чувствуя, как тает во рту сладкое, рассыпчатое тесто.
Давно я не ела ничего, кроме несвежего риса и испорченных овощей. Я сунула в рот еще кусочек, и мои глаза наполнились горячими слезами. Кристаллики сахара похрустывали на моих зубах, и я представляла, как можно жить другой, нормальной человеческой жизнью.
– О, боги. – Я вздрогнула от звука этого гнусавого голоса. – Неужто Калмин забывает кормить своих маленьких шлюх?
Я выхватила кинжал из ножен, но стоящий передо мной человек лишь фыркнул, почесывая щетинистый подбородок.
Седеющие волосы, длинные усы… и октарианский акцент.
– Долго же вы добирались, – буркнула я, откусывая от булочки, но по-прежнему сжимая в руке кинжал. – Я торчу здесь уже почти полдня.
– Сейчас еще не полдень, – с раздражением сказал октарианец. – Кроме того, путь из Октари занял у меня… – Видя, что мне нет никакого дела до его объяснений, он демонстративно кашлянул. – Драгоценности, будьте добры.
– Деньги вперед.
Я доела булочку и вытерла руки о штаны, борясь с желанием слизнуть с пальцев сладкую глазурь и остатки крошек и утешаясь мыслью, что еще разок пройду мимо прилавка со сдобой. И еще. И еще.
Мужчина усмехнулся:
– Откуда мне знать, что ты не убежишь с моими драгоценностями? – Он снова почесал подбородок. – Откуда мне знать, что Калмину вообще удалось проникнуть в Храм руин? Откуда мне знать, что твоя сумка не пуста?
Закатив глаза, я все-таки приоткрыла рюкзак, давая ему возможность взглянуть на яркие драгоценности, и сразу застегнула.
– Сначала оплата, – потребовала я голосом, от которого мужчина вздрогнул.
Голосом Жнеца, Убийцы из Сунпо…
Я выбрала себе имя Жнец много лет назад в честь легендарных посланников Чосына – демонов, пожинавших души людей и доставлявших их богу смерти Ёмре. Мне нравилось думать, что я чем-то похожа на них, хотя знать это наверняка не мог никто, – посланники Чосына исчезли вместе с богами, оставив таких, как я, продолжать их дело.
Покупатель быстро достал из кармана чек и протянул мне. Я принялась его рассматривать, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, несмотря на размер указанной суммы. Не доверяя никому, я внимательно вчитывалась во все детали.
Мужчину звали Дои Арата. Как и было обещано, он выписал чек в местной валюте на имя Конранда Калмина. Я спрятала листок и бросила рюкзак с камнями к ногам Араты. Тот кинулся на него, жадно прижал к себе.
– Наслаждайся своими камнями, – проговорила я с отвращением.
Но я была рада, что избавилась от тяжкого груза. Три человека ждали моего возвращения на территорию Чернокровых, но сейчас меня это не волновало.
Я снова нырнула в толпу, волнами перетекающую по рынку. Имею полное право потратить пару драгоценных минут на то, чтобы стащить еще одну-две булочки. Я чудом увернулась от женщины, балансирующей с бочонком сухого риса на голове, но часть зерен все равно просыпалась мне на голову. Пока я смахивала их, на меня случайно налетела подвыпившая девушка моего возраста. В руке у нее была бутылка с пахучей жидкостью.
