Kitobni o'qish: «Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов. Грегори Цукерман. Саммари»

Оригинальное название:

The Man Who Solved the Market: How Jim Simons Launched the Quant Revolution

Автор:

Gregory Zuckerman

www.smartreading.ru

Невидимый властелин

Вероятно, это самая необычная история успеха из тех, которые вы читали. Ее героя называют самым успешным инвестором всех времен.

Однако это не Уоррен Баффет.

Средняя годовая доходность его хедж-фонда уже несколько десятилетий не ниже 66 %, прибыль исчисляется десятками миллиардов долларов. Это абсолютный мировой рекорд. Однако фонд называется не Bridgewater Associates.

Его владелец не только миллиардер (что закономерно), но и «самый умный из миллиардеров» (так думают в Financial Times, и, дочитав эту историю, вы, вероятно, тоже будете так думать).

И не только «самый умный», но и опровергнувший ехидную присказку «Если ты такой умный, почему ты такой бедный?». Он пришел в мир инвестиций из науки, был крупным математиком (если вы сколько-нибудь интересовались ею, то знаете про теорию Черна – Саймонса; так вот, это тот самый Саймонс). И именно математика помогла ему обогатиться.

Штат его хедж-фонда (карты на стол: это Renaissance Technologies LLC) насчитывает лишь три сотни человек, но это ученые с мировыми именами. Более того, некоторые из них напрямую причастны к крупнейшим политическим событиям XXI века.

Итак, не хотите ли узнать историю Джеймса Саймонса – человека, бросившего дерзкий вызов непредсказуемому финансовому рынку?

Вот она.

Математик, криптограф, трейдер

Числа – это не игрушки?

Будущий миллиардер, кажется, уже в детстве знал, что будет миллиардером. Джеймс Саймонс появился на свет в 1938 году в семье выходцев из России (но не будем преувеличивать «русский след», в нашей истории и без того немало конспирологии). Марсия Кантор все свое время посвящала домашним делам, в том числе воспитанию единственного сына. Отец, Мэтью Саймонс, был коммерческим директором киностудии 20th Century Fox.

Эта должность не помешала Мэтью соблазниться предложением тестя – стать компаньоном в управлении обувной фабрикой. Такова первая и неудачная попытка семейства Саймонсов разбогатеть: хоть Мэтью и посвятил фабрике несколько лет жизни, ему не досталось доли, о которой был договор. Лучше бы он остался на киностудии. Отец поделился своим разочарованием с сыном: «Занимайся тем, к чему душа лежит, не стремись оправдать чужие ожидания». Саймонс запомнит это на всю жизнь.

Каким он был ребенком? Должно быть, все будущие выдающиеся математики похожи друг на друга. Им интереснее с числами, чем с людьми. Они видят мир иначе. Как-то раз четырехлетний Джим ехал с отцом в машине, и тот сообщил, что топливо скоро кончится, нужно искать заправку. Джима это удивило: разве нельзя использовать оставшуюся треть бензина, от которой потом тоже останется треть, а от той трети еще треть – и так до бесконечности? Человечеству этот парадокс известен тысячи лет как апория «Ахилл и черепаха». Маленький Джим додумался до нее сам. Вот какие игры его интересовали.

Неудивительно поэтому, что на совет их семейного доктора пойти в будущем по его стопам Джим возразил: «Буду математиком». «Она не принесет тебе доход», – иронически улыбнулся доктор. Ну-ну.

Оторванным от жизни занудой он тоже не был. Дружил со сверстниками, в том числе из семей побогаче. Их статус не ускользал от внимания Джима, хотя любовь к математике и желание жить в более престижном районе в его голове пока не связывались.

Он окончил неплохую частную школу, и это событие было отмечено путешествием по стране в компании приятеля Харпеля. Америка разная: в своем Массачусетсе Джим не сталкивался с законами «для цветных», по крайней мере не обращал на это внимания, а теперь обратил.

Среди своих

Куда поступать любителю математики, если не в Массачусетский технологический? Джим так и сделал, причем оказался сразу на втором курсе. Однако такой интеллектуальный трюк удался ему лишь единожды. Математика не собиралась сдаваться так просто и сразу напугала Джима курсами по абстрактной алгебре. Потребовалась не одна бессонная ночь с учебником, чтобы в ней разобраться, но Джим разобрался.

Отличить настоящего математика от того, кто просто увлекся этой наукой на время, легко: если гармония найденного решения вызывает трепет, вы – настоящий математик. Джиму это чувство было прекрасно знакомо. Его любовь к вычислениям не была надуманной. В MIT он был неслучайным человеком. Он видел разницу между рядовыми и перспективными математическими задачами. А также между перспективными и прорывными.

Чем он занимался в университете помимо математики? Не слишком многим. Физкультуры точно старался избегать (в отличие от покера). Когда нужно было выбирать спортивную дисциплину, остановился на стрельбе из лука. Древние китайцы только ее признавали честным соревнованием: тут почти все зависит от мастерства стрелка. Джиму просто не хотелось возиться в раздевалке.

Джим окончил университет в 1958 году с твердым желанием совершить нечто выдающееся. Первым выдающимся предприятием стало новое путешествие – на этот раз в компании трех приятелей-студентов в Буэнос-Айрес на мотоциклах, через всю Америку. В одном мексиканском городке они так разволновали своим растрепанным видом местных жителей, что те собрались учинить расправу. Джима и компанию спасли полицейские. На их стороне был закон и тот факт, что мэр городка сохранил теплые воспоминания о своем студенчестве. Однако двинуться в путь им все равно пришлось под покровом ночи. Через несколько месяцев они были на месте.

Взломщики

Первые годы после MIT – это изучение искривленного многомерного пространства, а заодно пространства личных отношений. Ключевыми событиями жизни Саймонса стали защита диссертации по дифференциальной геометрии и женитьба на Барбаре Блуштейн, с которой он дружил со студенческих времен. Подаренные на свадьбу $5000 Саймонс вложил во фьючерсы на соевые бобы, и весьма удачно. Это воодушевило будущего короля трейдинга.

Защитив диссертацию, он стал преподавателем в MIT, а потом в Гарварде, встроился в размеренный темп академической жизни: лекции, семинары, коллоквиумы. Это было знакомо и привычно, но не обеспечивало Саймонса необходимой ему порцией адреналина.

Его спасла холодная война.

В 1964 году Саймонс перестает быть преподавателем и становится сотрудником Отделения исследований коммуникаций Института анализа обороны. Это секретная должность, приравнявшая Саймонса к бойцам невидимого фронта сражения с СССР. Противостояние шло в сферах радиоволн – со времени смерти Сталина у американских связистов не случалось больших достижений в изучении вражеских кодов.

О том, что происходило в стенах Отделения, ни Саймонс, ни мы, разумеется, не имеем права сообщать. Скажем лишь, что новому сотруднику удалось добиться немаловажных успехов – в том числе в понимании общего устройства советской шифровки. Зная будущее Саймонса, нельзя не провести аналогию между взломом чужого кода и взломом финансового рынка. Ключевые навыки приобретались уже тогда?

В закрытых лабораториях царит особая атмосфера. В сущности, это интеллектуальный рай, обнаружение способа удовлетворять личное любопытство за государственный счет, как говорил один советский коллега

Саймонса. Саймонс и его коллеги посвящали все свое время тому, что любили и ценили больше всего, – обсуждению своих идей. Как говорил еще один тогдашний его коллега Ленни Баум, «плохие идеи – хорошо, отличные идеи – ужасно хорошо, отсутствие идей – просто ужас». Саймонс и тут продемонстрировал талант отличать лучшие идеи от остальных: коллеги говорили, что он умел находить иголку в стоге сена.

Кроме того, в их руках были самые продвинутые интеллектуальные инструменты своего времени. Только правительство тогда могло позволить себе компьютеры. Но если они могут вычислять все на свете, то и работу биржи анализировать способны? Саймонс задумывался об этом все чаще.

Прорыв и фиаско

Он почти решил создать компанию по машинному управлению биржевой торговлей и даже придумал для нее название (iStar), но чистая наука пока была важнее. В 1968 году вышла статья Саймонса о минимальных поверхностях в римановых многообразиях, за которую его поныне чтят все геометры мира.

Другой (с грифом «Совершенно секретно») работой была коллективная статья «Вероятностные модели и прогнозирование конъюнктуры фондового рынка». В ней Саймонс сформулировал идею, которая станет для него важнейшей: неважно, почему рынок ведет себя именно так, важно знать, что делать в предлагаемой ситуации. Это похоже на любимую Саймонсом карточную игру, замечает Цукерман: «Подобно тому как игрок в покер угадывает настроение противника, обращая внимание на принятые им решения, инвестор может определить состояние рынка, анализируя колебания цен на акции».

Благодаря этому озарению Саймонс мог бы стать миллиардером лет на десять раньше, но тут его уволили.

Стоял 1967 год. США вторглись во Вьетнам. Страну начало лихорадить. Саймонс не сдержался и сделал несколько публичных антивоенных заявлений. А в одном интервью и вовсе заявил, что его занятия в секретной лаборатории не имеют ничего общего с делами Министерства обороны – он проводит там сугубо научные, далекие от государственных интересов исследования.