Kitobni o'qish: «Ошибки разработчиков видеоигр. От идеи до провала», sahifa 4

Учитывайте при планировании ваши личностные качества: склонны ли вы к синдрому самозванца? Если да, то эффект «прячущей руки» вам не так страшен, а если же нет – тогда в обязательном порядке используйте модульную разработку, в ходе которой игра разделяется на независимые друг от друга элементы. Не поддавайтесь эвристике доступности, воспринимая неординарные вещи как нечто обыденное: количество историй успеха, с которыми знакомы лично вы, никоим образом не отражает действительности. При прогнозировании положительного результата учитывайте, что такие планы вполне могли быть надиктованы вам «эффектом Ирвина», и тщательно взвешивайте причины, которые позволили вам сделать вывод об обязательном успехе своего начинания.

Ошибка 5
Переоценивать игровой опыт

Негативные отзывы

Какую бы игру вы ни делали, едва ли вы сядете за ее создание с целью получить несколько сотен сугубо отрицательных отзывов, прослыть чудовищной бездарностью и удивиться тому, что количество возвратов вашего продукта окажется сопоставимо с количеством проданных копий. Даже если вы разрабатываете игры только ради прибыли, а не ради самовыражения, столкнуться с негативом и грязью вам захочется в последнюю очередь: между хорошими продажами и положительными отзывами есть очевидная связь. Чтобы хорошо продаваться, ваш проект должен нравиться игрокам.

Я не представляю ситуации, в которой у разработчика нет мотивации сделать хороший продукт, порадовать покупателей и зарекомендовать себя как опытного специалиста среди коллег. Минимизация количества негативных отзывов – это очевидная цель для каждого из нас. Негативные отзывы – наш враг. А врага нужно знать в лицо.

Я настойчиво рекомендую заняться на досуге чтением негативных обзоров к другим играм в Steam, чтобы осознать, за что вы сами можете получить по шапке. Не стоит выбирать продукты, добившиеся ошеломительного успеха и имеющие 3–5 % отрицательных обзоров среди массива восхваляющих их гениальность текстов. Вчитываясь в негатив, направленный в сторону какой-нибудь Signalis, у которой на момент написания этой книги было 96 % положительных обзоров из шести тысяч, вы просто совершите «ошибку выжившего» (это понятие было сформировано во время Второй мировой войны, когда вернувшимся на базу самолетам укрепляли лишь поврежденные части, в то время как укреплять нужно было места, куда вражеские снаряды как раз не попали: ведь те самолеты, которые получили урон именно в этих местах, вообще на базу не вернулись).

Читайте отзывы к играм, которые или не стали популярными (т. е. имеют меньше тысячи обзоров в целом), или вовсе с треском провалились. Содержимое отрицательных отзывов можно условно разделить на несколько категорий, но в текущей главе мы поговорим только об одной из них.

Раздражение

Нас сейчас не интересуют обзоры, в которых игроки шутят, ругаются на баги или просто сходят с ума. Мы поговорим про тот тип игроков, которые остались недовольны продуктом, потому что не поняли, как в него играть. Разумеется, прямым текстом «я ничего не понял» никто не напишет, потому что оставивший негативный обзор игрок обыкновенно твердо убежден, что играл в ваш продукт так, как задумывалось.

Чтобы вы поняли мой посыл, давайте отвлечемся и поговорим про шахматы.

Шахматы – это гениальная игра, предоставляющая нашему мышлению огромный простор для поиска оригинальных решений и для развития находчивости. Легко можно представить себе людей, которые получают удовольствие от шахмат. Я и сам очень люблю и уважаю эту игру.

Но попробуйте поиграть в шахматы с кем-нибудь, кто не знает правил. Он не понимает, почему ему нельзя подвинуть пешку на четыре клетки по диагонали или перепрыгнуть ладьей через ферзя. Он будет удивлен окончанию партии, в которой его короля обступили вражеские фигуры, ибо он понятия не имеет, что такое мат и почему его короля не могут просто съесть.

Получит ли человек, не наученный правилам игры в шахматы, удовольствие от процесса, в котором он испытывает только недоумение и преодолевает фрустрацию? Конечно, нет. Так же дела обстоят и с видеоиграми: никто из нас не делает абсурдно плохих проектов нарочно, но игроки вполне могут пытаться преодолеть выставленные вами препятствия абсолютно не тем способом, которым планировалось. Тогда они не испытают ничего, кроме раздражения от своих провалов и неудач.

Обратите внимание на стримеров в момент, когда они решают завязать с прохождением той или иной игры: чаще всего на экране будет лежать мертвый персонаж и гореть надпись Game over. Многие отзывы написаны игроками в ярости и раздражении после того, как сотни попыток пройти особо злополучное место не привели к положительным результатам. Сколько мы видели видеороликов, в которых разгневанные игроки бросают контроллеры в мониторы, разбивают свои консоли или просто истошно орут на экран? Получают ли они удовольствие от игры в этот момент? Едва ли. У них абсолютно не выходит играть так, как задумывал автор, но поверьте: в большинстве случаев в этом нет их вины.

Понятность

Чтобы объяснить ситуацию, в которой одной из причин негативных обзоров является неспособность игроков разобраться в игровом процессе, но при этом и не заклеймить их дураками, я приведу несколько примеров. Они необходимы для того, чтобы у вас не возникло желания свалить всю вину за нервные срывы некоторых стримеров лишь на их собственную глупость. Всё обстоит как раз-таки наоборот: в злости и провалах игрока чаще всего виноват разработчик.

Игроки, которые не поняли, как играть в вашу игру, – не тупые. Запомните этот тезис и не вздумайте трактовать мои слова так, будто я пытаюсь оскорбить аудиторию, которая нас тут всех кормит или будет кормить в будущем.

Существует такая игра, как Pascal’s Wager, – на мой взгляд, весьма неплохой продукт, вдохновленный, по словам разработчиков, игрой Bloodborne, но привнесший в нее линейный сюжет со срежиссированными кат-сценами, диалогами и несколькими играбельными персонажами, среди которых есть весьма уникальная героиня-монахиня. Один из отзывов гласит: «Есть монашка и она… ДА она расходует хп при атаках – мне надо говорить НАСКОЛЬКО это *безумно*?!» (авторская пунктуация и орфография сохранены).

Действительно, если при игре за монахиню в Pascal’s Wager начать бездумно размахивать оружием, то ее уровень здоровья быстро начнет стремиться к нулю. Это раздосадовало далеко не одного игрока, и многие явно испытали трудности с прохождением игровых уровней за героя с такой своеобразной особенностью.

Но были бы они так расстроены, если бы углубились в чтение о способностях монахини и наткнулись бы там на описание навыка, позволяющего ей восстанавливать здоровье с помощью специальной последовательности ударов? Лично я прошел всю игру, выбрав именно монахиню в качестве основного героя, ибо освоение этого умения сделало ее почти бессмертной. Любой пропущенный удар с лихвой компенсировался удачной комбинацией, восстанавливающей шкалу HP.

Кто же виноват в сложившейся ситуации? Игрок, который не полез читать описание способностей, или игра, которая никоим образом его туда не направила и даже не попыталась объяснить, что навыки монахини отличаются от навыков других персонажей?

К очень непопулярному продукту под названием Exorcist Fairy (рис. 4) один из игроков оставил лаконичный обзор с пальцем вниз и написал следующее: «У персонажа не хватает маны, чтобы открыть ворота». Я увидел его обзор до того, как пройти эту замечательную игрушку, и, когда я сам добрался до этих ворот, я сопоставил время в игре и точно понял, про какое место он говорит. Персонаж в Exorcist Fairy способен выпускать молнии, которые заряжают рычаги, поднимающие ворота. Чем дольше мы удерживаем кнопку, тем больше молний выпускаем и тем сильнее заряжается рычаг. Но молнии расходуют ману, и в некоторых ситуациях она успевает кончиться до того, как рычаг зарядится достаточно, чтобы открыть проход в следующую локацию.

В чем игрок не прав? Казалось бы, ситуация, в которой для открытия двери не хватает маны, в игре действительно присутствует, и выглядит это как недоработка. Но дело в том, что жанр Exorcist Fairy – это метроидвания, подразумевающая исследование большой и запутанной карты в поисках усилений для своего персонажа. Увеличение запаса маны, позволяющее выпустить достаточное количество молний, – как раз одно из таких усилений. Чтобы открыть эту злосчастную дверь, игроку нужно было вернуться на несколько локаций назад, в отмеченном на карте месте применить одну из своих способностей и подобрать предмет, увеличивающий количество маны. Тогда проблема с рычагом исчезнет, и мы сможем выпустить достаточное количество молний, чтобы открыть желанную дверь.

Но объяснила ли это игра? Нет. Как и в примере с Pascal’s Wager, авторы Exorcist Fairy не удосужились разжевывать механику, подразумевающую необходимость собирать усиления.

Если вы сели играть в шахматы с человеком, который не знает правил, именно вы будете виноваты в том, что он в итоге окажется рассержен и расстроен. Это вы не объяснили ему, как надо играть, или, что более вероятно, переоценили его игровой опыт, посчитав, что он и без вас знает обо всех правилах этой чудесной игры.

Рис. 4. Exorcist fairy. Разработчик 青岛三脚猫工作室, 2021

Человек, игравший во все части Dark Souls, хорошо осведомлен о том, что огромная часть информации о правилах игры и об игровом мире зарыта во всяких меню и в описаниях предметов. Отталкиваясь от такого базового правила соулс-игр, разработчики Pascal’s Wager не сочли нужным прямым текстом объяснять все особенности управления монахиней. Их собственный игровой опыт подсказывал им, что игрок первым делом самостоятельно полезет читать описания всей экипировки и всех ее способностей. Игровой же опыт человека, не разобравшегося со способностью восстанавливать здоровье своему персонажу и оставившего негативный отзыв, явно отличался от опыта разработчиков. С таким относительно базовым правилом игры в продукты подобного жанра он был не знаком. И в этом определенно нет его вины.

Точно такая же ситуация сложилась и с Exorcist Fairy: поиск усилений, которые необходимо применить в ранее посещенных местах, – это ключевой элемент любой метроидвании. Тупики на карте в играх подобного жанра – дело самое обыкновенное, и, чтобы такой тупик преодолеть, всегда необходимо побегать по уровням в поисках новых предметов экипировки, улучшений и способностей. Автор того злосчастного обзора был лишен подобного игрового опыта и оттого счел ситуацию с воротами патовой. Разработчики же, будучи знакомыми с канонами жанра, не удосужились эти каноны лишний раз объяснить.

Таких примеров можно привести еще великое множество. Игра Rez, представляющая собой рельсовый шутер, в котором мы, двигаясь по прямой линии, отстреливаем полчища врагов, получила негативный обзор от человека, пожаловавшегося на необходимость абсурдно часто и быстро нажимать на кнопку выстрела. Однако большинство игр подобного, ныне уже устаревшего, жанра подразумевало, что игрок зажмет кнопку, выделит до десяти врагов и отпустит ее – тогда персонаж выстрелит десять раз и все выстрелы распределятся по выделенным целям. Молотить по кнопке абсолютно не обязательно: это сделает Rez очень сложным и скучным проектом, а игрока оставит недовольным.

Я играл во множество небольших независимых игр с itch.io, сделанных новичками «на коленке», и участвовал в качестве жюри в огромном количестве игровых джемов, где мне приходилось разбирать проекты, созданные людьми без опыта за неделю, а иногда и за три дня. Я люблю оригинальность и находчивость в этих играх, а также то, что от меня как игрока требуется недюжинное усилие, чтобы в них разобраться. Мозг иной раз скрипит и болит в попытке понять правила очередного непопулярного продукта. Но мало того что сами правила игрового процесса иногда превращаются в головоломку, решение которой мне приносит удовольствие, – я еще и набираюсь опыта, позволяющего мне делать уже собственные игры чуть более дружелюбными.

Основной критерий, по которому эти крошечные игры можно отнести к разряду «отвратительных» и «непроходимых», почти всегда заключается в степени их «понятности». Подход к объяснению механик у новичков очень неуклюж. Если при игре в «Ведьмака 3» трудно не разобраться, какие кнопки нажимать для бега, атаки или взаимодействия (ибо назначения этих кнопок постоянно находятся в нижнем правом углу экрана), то в играх, сделанных на джем, иной раз приходится методично простукивать по всей клавиатуре, чтобы найти задействованные в игровом процессе клавиши, а потом долго разбираться, в какой момент эти действия нужно применять.

Наблюдение за игроками

Как же так получается, что разработчики создают нечто, что будет непонятно многим игрокам? Мы же с вами сами когда-то учились играть в игры. Самостоятельно нарабатывали игровой опыт, запоминали моменты в других проектах, вынуждавшие нас искать прохождение в интернете, иной раз злились, сидя за компьютером или игровой приставкой. Но теперь мы сами порождаем игры, которым предстоит мучить игроков, вместо того чтобы радовать их. И, что самое удивительное, мы-то сами прекрасно понимаем, как в нашу игру нужно играть, чтобы получить от нее удовольствие. Оттого вплоть до самого выхода проекта в свет мы можем не осознавать, что создали нечто, в чем невозможно разобраться.

Чтобы успеть выяснить, что ваша игра является крайне малопонятным произведением, не обязательно тянуть до выпуска: можно понять это еще на стадии зарождения первого играбельного прототипа. Но многие разработчики упускают эту возможность, демонстрируя свою игру не так, как это следует делать.

Когда у вас на руках появляется первый прототип, не стоит сразу скидывать его друзьям в переписке и ждать от них ответа. Ответ-то будет, вот только сколько бы абзацев текста ни написал ваш товарищ, он не предоставит вам и одной десятой доли информации, которую продемонстрирует запись его игрового процесса. Чтобы верно оценить критику, нужно сначала понять, КАК именно ваш друг вел себя в вашей игре.

Лучшим способом, разумеется, будет даже не видеозапись, а ваше непосредственное присутствие рядом в тот момент, когда он играет первый раз. Ни в коем случае не давайте никаких пояснительных комментариев и регулярно спрашивайте, по какой именно причине ваш товарищ принял решение действовать тем или иным способом. Поверьте, это позволит вам лучше понять ваших будущих игроков. Сбрасывание ссылки на сборку игры в каком-нибудь чате и ожидание ответной реакции к таким умопомрачительным результатам не приведет.

Разумеется, есть еще более действенный способ осознать свои недоработки – и это шоукейсы. Шоукейсы являются частью многих мероприятий – косплей-фестивалей, сходок разработчиков, различных развлекательных мероприятий. Присутствие в кругу вашего общения других разработчиков поможет вам собрать больше информации о том, где в вашем городе можно выставить игру на всеобщее обозрение. Нет никакого смысла нести туда сборку, лишенную обучения. Я не сомневаюсь, что вы сможете доходчиво объяснить любому случайному прохожему, что именно нужно делать в вашей игре, но это не имеет значения – важно, чтобы игра сама была способна донести до игрока свои правила в понятном всем виде без присутствия разработчика рядом.

Правильная демонстрация

При демонстрации своего продукта за ноутбуком стоит придерживаться нескольких принципов. Во-первых, ни в коем случае не говорите игроку, что ему нужно делать. Внимательно следите за ситуациями, в которых он впадает в ступор и не может найти нужного решения. Полученный опыт используйте для того, чтобы откорректировать проблемные места.

Во-вторых, поведение игрока и время его нахождения в игре гораздо важнее его слов. Однажды игрок провел в Reflection of Mine полтора часа, изучив каждый уголок моей демоверсии, но в итоге сказал, что моя игра из рук вон плоха. Другой же поиграл пять минут и высказал восторженное мнение, что Reflection of Mine – это шедевр. Разумеется, оба этих игрока меня обманули.

Третья важная вещь заключается в том, что игроки на шоукейсах готовы встретиться с багами и недоработками, и многие элементы вашей игры будут ошибочно приняты за некого рода сбой. У посетителя это вызовет восторг, но при этом сильно изменит его поведение в игре, что приведет к весьма печальному результату. Лучше делать вид, что вы выставляете полностью готовый продукт, прошедший все возможные тесты, ибо вам сейчас нужен не тестировщик, а непосредственно сам игрок.

И напоследок, раз уж мы говорим о шоукейсах, я отвлекусь от контекста обучения в видеоиграх и выскажу мнение об оформлении своего стенда: я не рекомендую заморачиваться с печатью больших и крутых постеров и использовать продвинутые мониторы и технику. Если это бизнес-конференция, уделите больше внимания запоминающейся визитке. Кто-то размещает на ней свою фотографию, ибо понимает, что после любой конференции количество собранных визиток представляет собой сплошную однородную и безликую массу из контактов людей, которых невозможно вспомнить. Я оставил на своей визитке большое количество пустого места, чтобы на ней можно было ручкой написать причины, по которым у меня ее взяли. Ручка у меня тоже всегда с собой, и я контролирую процесс записи, дабы берущий точно не забыл, кто я вообще такой. Если же вы демонстрируете игру на развлекательном мероприятии, то какая-нибудь бесплатная наклейка с логотипом вашей игры станет для пользователя приятным сувениром, при взгляде на который он будет регулярно вспоминать о существовании этой игры.

Уделяйте повышенное внимание понятности вашей игры и обучению в ней. Обращайте внимание на то, как игроки ведут себя в созданной вами вселенной, и фиксируйте каждое место, где что-то пошло не так: в любую игру можно играть абсолютно неожиданным для разработчика образом. Обращайте внимание на то, как другие игры объясняют свои механики и мешают игрокам предпринимать сумасшедшие действия.

Ошибка 6
Говорить на чужом языке

Комбинация видов искусства

Абсолютно любой вид искусства можно воспринимать как своего рода язык, на котором автор говорит со зрителем. В устной речи мы используем с этой целью интонации, в то время как на письме мы лишены этого потрясающего инструмента, позволяющего менять тон высказывания, но зато способны более грамотно и структурированно строить предложения, нежели это получается «на ходу». У художников есть одни способы и приемы, позволяющие вызывать эмоции и доносить мысли, у режиссеров – другие, у музыкантов – третьи, а у разработчиков видеоигр вообще всё перемешано в одну сложную систему и представляет собой комбинацию из трюков, которые вышеперечисленные мастера своих дел вырабатывали десятками, сотнями и тысячами лет.

В чем-то все варианты того, как мы можем рассмешить зрителя или, напротив, довести его до слез, схожи. Но, используя только литературные или только художественные фокусы, толковой игры не сделать. В распоряжении режиссера, который хочет напугать зрителя, имеются ракурсы камеры, звуковое сопровождение и игра актеров. Если же зловещий эффект стремится создать художник, то его преимущество будет заключаться в том, что внимание зрителя дольше приковано к «одному кадру». На нем можно рассказать историю, используя совсем другие приемы. Вот мы видим, например, картину, на которой мальчик заходит в магазин (рис. 5). Чем дольше мы на нее смотрим, тем больше пугающих деталей обнаруживаем: под прилавком мы усматриваем очертания трупа, в кассовом аппарате лежат отнюдь не купюры с монетками, в руках у продавца – банка с ядом, а дверь в подсобку приоткрыта и демонстрирует нам весьма зловещий вид. В кино такое едва ли сработало бы: зритель попросту не успел бы разглядеть перегруженный деталями кадр, и внимание на таких устрашающих мелочах пришлось бы акцентировать разными ракурсами.

Рис. 5. Candy Shop. © Nikolai Lockertsen, artstation.com/nikolailockertsen

В видеоигре мы способны использовать оба подхода, подсветив нужные элементы или зафиксировав камеру в одном положении и обращаясь с кадром как художник с картиной.

Ваша видеоигра – это ваш способ общаться с игроком. Игры – это своего рода особый язык, и, что самое страшное, у вашего собеседника нет словаря. Поймет ли он вашу игру, разберется ли в игровом процессе и правильно ли растолкует идеи – целиком зависит от вашей осведомленности о том, как мозг каждого из нас в принципе трактует произведения искусства.

Предыдущий опыт

В попытках расшифровать ваш проект игрок будет использовать выводы и знания, сформулированные в его «дефолт-системе мозга», которую американские исследователи открыли только в 2001 году. В ней задействовано множество участков нашего серого вещества, и участки эти отвечают за пространственное мышление, эмоции и цели. Именно дефолт-система формирует внутреннюю модель мира. Для этого она использует базу из наших долговременных воспоминаний.

Пример: встреча со случайным прохожим на улице, информация о котором отсутствует в нашей дефолт-системе, воспринимается совсем не так, как встреча со старым закадычным другом, чей образ в вашей голове оброс уже огромным количеством эмоций и воспоминаний. Ваш друг – это уже не просто случайная человеческая особь, это устоявшийся образ, имеющий в вашем сознании определенный вес.

Видеоигры строятся из элементов, которые уже имеют некое значение для игрока еще до того, как он запустил ваш проект. Взять, к примеру, красные бочки. Накопленный опыт, обработанный дефолт-системой мозга, сформулировал стереотип, подразумевающий, что за выстрелом в такую бочку обязательно последует взрыв. Или взять полоску здоровья вашего героя: мало для какого игрока станет открытием, что игра закончится, когда длина полоски достигнет нуля.

Игрок не будет обдумывать каждый отдельный элемент вашего проекта. Он не будет воспринимать его как нечто, что не зависит от его предыдущего опыта. Мыслительный процесс для нашего мозга – вещь тяжелая и трудоемкая, оттого при осмыслении новых объектов он сам себе облегчает работу, строя свои выводы на фундаменте наших воспоминаний и стереотипов.

Возвращаясь к примеру со случайным прохожим: еще до попытки осмыслить образ незнакомого человека ваш мозг может уже начать судить о нем по половой принадлежности, по цвету кожи или по манере одеваться. Новый образ мы будем трактовать, используя старые данные.

Именно мозг подталкивает нас к тому, чтобы больше внимания обращать на что-то знакомое и отдавать предпочтение одним и тем же жанрам: если вы всю жизни играли в одни слэшеры, мозгу потребуется немало усилий, чтобы начать погружение в стратегии, популярные элементы которых ему попросту незнакомы.

Отсюда и стремление разделять видеоигры на жанры. Каждый жанр подразумевает определенный набор стереотипов и определенную модель поведения игрока, которая способна привести его к победе. Строгая приверженность жанру делает новую игру понятнее для пользователей, но при этом создает и тесные рамки для создателя. Выход за эти рамки вынуждает игрока использовать другие стереотипы для понимания происходящего, а если этих стереотипов в его мозге не сформировано, он попросту не разберется, что нужно делать.

Я видел, как игроки, незнакомые с жанром метроидвании, проклинают всё и вся, пытаясь найти выход из лабиринта Metroid Prime. Я читал, как в комментариях они выражают убежденность в том, что игра была бы лучше, будь она линейной. Такую жалобу можно трактовать так: «В моей дефолт-системе мозга не сформировалось нужных представлений о стереотипе поведения в метроидваниях. У меня неправильные ожидания относительно результатов моих действий (двигаясь в одном направлении, я никак не ожидаю, что упрусь в тупик), и разрушение этих ожиданий для меня болезненно».

Такая позиция не делает игрока тупым или «неправильным». Из-за иных воспоминаний, иного опыта и привычки получать удовольствие иным способом этот игрок так и не смог понять всей прелести Metroid Prime. Игра раскрывалась в полной мере перед теми, кто уже имел некий стереотип поведения в играх подобного жанра и получал от своих действий тот отклик, который он ожидал. Нашему мозгу ничего не приносит столько удовольствия, сколько удачная попытка предугадать будущее, однако об этой важной особенности мы поговорим позже.

Символы и образы

Абсолютно каждый элемент в вашей игре – это своего рода символ. Это часть языка, на котором вы говорите с игроком. Способность истолковать этот символ определяется опытом и воспоминаниями пользователя.

Чтобы привести буквальный пример, я отдалюсь от видеоигр и попрошу вас вспомнить интерфейс, которым вы пользуетесь при отправке электронных писем через сервис вроде Gmail. Желая прикрепить файл, мы тут же наводим мышку на кнопку в виде скрепки, потому что этот символ уже давно трактуется нашим сознанием как нечто, ведущее к открытию окна для выбора нужной картинки или документа. Но человеку, незнакомому с электронной почтой, потребуется некоторое время и определенные мыслительные усилия, чтобы научиться верно трактовать эту незнакомую иконку.

В Castlevania: Symphony of the Night первая встреча с Марией сразу воспринимается как нечто, что предшествует диалогу, а не битве. Весь образ Марии собран из легко читаемых символов: светлые волосы, ярко-зеленое одеяние, отсутствие оружия в руках и весьма хрупкая фигура. Каждый элемент в ее образе способствует пониманию того, что она не представляет угрозы. Мария нам не соперник. Символы, из которых она состоит, не обдумываются игроком по отдельности, потому что хотя бы один из них уже когда-то был им осмыслен. На почве этого осмысления рождается стереотип, позволяющий сделать выводы о персонаже.

В свою очередь встреча со Смертью тут же приводит игрока в состояние боевой готовности: внушительных размеров коса в руках, устрашающий череп вместо лица, темные тона огромного изорванного плаща – всё это символы, позволяющие мгновенно распознать в Смерти нечто опасное и злобное.

Иной раз такую особенность мышления можно использовать совсем иначе. В Dragon’s Crown есть босс, представляющий собой крошечного белого кролика. Игрок испытывает совершенно уникальные эмоции, когда это милое существо неожиданно выбивает из него весь дух одним успешным комбо. Для тех, кто не знаком с творчеством комик-группы «Монти Пайтон», это окажется забавным сюрпризом. Контраст между ожиданиями и внешним видом соперника делает эту ситуацию комичной. Если же у игры нет цели рассмешить пользователя и в ней неожиданно сложным становится враг, в образе которого не читается той угрозы, которую он представляет, это приведет лишь к разочарованию и недоумению. Такие же эмоции вызовет и обратная ситуация с огромных размеров боссом, сплошь утыканным шипами и демонстрирующим свою силу в заставке, где он в одиночку крушил целые замки: если игрок его убьет с пары-тройки ударов, то ни о каком восторге со стороны играющего речи быть не может.

Сверхзадача

Видеоигра, как и любой вид искусства, имеет свою сверхзадачу, которая может заключаться или в донесении смыслов и высказываний, или в том, чтобы вызвать у игрока любую из многообразия возможных эмоций: напугать его, рассмешить, повеселить, заставить плакать или просто получать удовольствие.

Игры являются весьма сложной интеллектуальной конструкцией: ни один другой вид искусства не состоит из такого количества элементов. Общее впечатление игрока о вашем продукте строится из музыки, графики, элементов окружения, озвучки, текста и т. д. В этом, с одной стороны, вся прелесть видеоигр: эмоцию-то ведь вызвать несложно. Например, в ужастиках можно просто в неожиданный момент с оглушительным ревом вывалить на игрока крупный план какой-нибудь изуродованной рожи. Напугает ли это? Бесспорно. Но как вы думаете, почему «скримеры» не особо радуют тех игроков, которые даже преследовали цель испугаться? Почему это считается вульгарным и дешевым приемом?

Дело в том, что, помимо шума и орущей рожи, в игре есть еще масса других интеллектуальных объектов со своими взаимосвязями, и когда каждый объект работает на одну и ту же сверхзадачу – в нашем случае на вызов эмоции, – тогда и результат будет куда более пронизывающим и глубоким.

Для того чтобы напугать игрока «скримером», достаточно всего двух элементов – рожи и шума. А представьте, насколько слаженный конструкт должна представлять собой игра, чтобы игрок трясся в ужасе, просто прогуливаясь под мирную музыку по залитой солнцем цветущей поляне, на которой поет и танцует маленькая девочка в голубом платье? Сколько составляющих этой картины должны гармонично предстать перед игроком в нужном контексте, чтобы вызвать страх? Это вам не «скример»: для того чтобы напугать играющего такой сценой, гораздо больше элементов и символов в ней должны тяготеть к одной цели и представать перед игроком именно в том контексте, который нужен автору. Сотни составляющих играют друг на друга, предоставляя пользователю более глубокий и уникальный опыт, вызывающий у него дофаминовый восторг. Чем больше образов из дефолт-системы мозга окажется задействовано в восприятии, тем сильнее эффект.

Радость от победы над боссом будет практически нулевой, если его образ, окружение, ситуация и навыки не будут работать на ощущение того, что эта тварь сильнее игрока и что победа над ней – это не избиение младенца, а настоящий подвиг.

Восторг от решения головоломки потеряется, если забрать у игрока веру в то, что это он сам пришел к оригинальному выходу из ситуации, а не игра его туда привела за руку по прямым и скучным рельсам.

Единая конструкция

Чем слаженнее работает конструкция из сотни игровых элементов, тем больше у игрока будет веры в происходящее. Однажды мне показали скриншот уровня, который назывался «Грибная шахта» (рис. 6). На заднем и переднем планах росли огромные и красивые грибы, а на среднем, на котором находился протагонист, возвышались суровые скалы с вырытыми в них высокими тоннелями. Само по себе изображение было выполнено на очень хорошем уровне, но вот его элементы словно бы работали на разные цели: камни не говорили ничего, кроме как «по нам можно ходить», а грибы явно выполняли сугубо декоративную функцию.

Рис. 6. Meat, Stay Still. Manul3D, TBA

Игрок едва ли задумается, по какой именно причине эта локация показалась ему скучной и фальшивой, ибо он даже не осознает тех вопросов, которые крутились в дефолт-системе его мозга: почему мы видим камни только на среднем плане, в то время как за спиной у нас – сплошные грибные заросли? Какой был смысл людям копать эту шахту, если вон, в двух шагах, – целое поле грибов! И на чем, кстати, эти грибы растут? Вся земля ведь покрыта сплошными камнями!