Kitobni o'qish: «Комната правды»

Shrift:

#SHINSO WO OHANASHI SHIMASU by Shinichiro Yuki

Original Japanese edition published by SHINCHOSHA Publishing Co., Ltd.

This Russian language edition is published by arrangement with SHINCHOSHA Publishing Co., Ltd., Tokyo in care of Tuttle-Mori Agency, Inc., Tokyo Co., Ltd

* * *

«События развиваются максимально непредвиденно, и удивление не пропадает. Мир этих историй буквально сбивает с ног. В этом настоящая крутизна Синъитиро Юки!»
Мисима Масаюки, «Keibunsha Saijoten»

«Талантливая личность, за которой стоит следить! Взлет Синъитиро Юки не остановить! Автор мастерски использует магию тайны, сплетает воедино и внезапность, и ужас, и эмоции – и все вместе они вырисовывают, проявляют очертания неконтролируемого современного мира. Раскрытые тайны, с жестокостью демонстрирующие время и людей, как в отполированном до совершенства зеркале, – доказательство того, что это мастерски написанный шедевр».
Удагава Такуя, «Tokiwa Shobō»

«Чувствуешь, что непременно произойдет что-то нехорошее, даже тело стремится к такому исходу».
Сайто Кадзуя, «Kinokuniya»

Трешстороннее интервью

В вагоне звучит объявление: «Следующая станция – “Синдзюку”». Я рассеянно рассматриваю рекламу, взгляд падает на яркий заголовок еженедельника: «Преступником оказался шестиклассник! Новая схема мошенничества». Об этом деле сейчас много говорят по телевизору. При слове «шестиклассник» мне вспоминается лицо одного мальчика. Взгляд испуганный, словно умоляющий о чем-то. Он тоже учился в шестом классе. Интересно, о чем он тогда думал? Какие мысли были в его голове? Не представляю…

* * *

Все началось вечером две недели назад.

– Большое спасибо! Будем на связи.

У входной двери застыла в поклоне мать, рядом с ней стоит застенчивая шестиклассница.

– И вам спасибо! Подберем для вашей дочери лучшего репетитора.

Учтиво поклонившись, я покидаю их дом. Прежде чем повернуть за угол, оглядываюсь – мать и дочь все еще на месте, тепло меня провожают. Мать снова кланяется, а девочка машет рукой напоследок. Лучшее доказательство того, что все прошло гладко.

Оказавшись на главной улице, я звоню в офис, чтобы отчитаться. Срываю и выбрасываю на обочину фальшивую улыбку – мать и дочь этого не видят.

– Благодарим за звонок! С вами говорит «Домашний репетитор», – раздается в трубке сразу после того, как прерываются гудки.

Это директор, господин Миядзоно. В этом году будет восемь лет, как он окончил университет. Тогда же открыл репетиторское агентство, готовящее к вступительным экзаменам в среднюю школу. То ли он не стремится расширять бизнес, то ли есть еще какая-то причина, но в офисе нет других сотрудников, кроме него. Вот почему на все входящие звонки отвечает сам Миядзоно.

– Добрый день, говорит Катагири.

– А, это ты, Гири-тян?¹ Я уж думал, кто-то с жалобой… Что ж, во-первых, спасибо за работу. Длинный был день… Ну, как мамаша? Кремень?

Выяснив, что звоню я, Миядзоно вернулся к своему обычному фривольно-разгильдяйскому тону. Эта его черта одновременно и добавляет ему очарования, и приносит неприятности.

– Было довольно сложно, но я быстро все уладил. Два занятия в неделю по сто двадцать минут.

– Мерси. Буд-сделано. Все-таки ты гений продаж, Гири-тян!

Бизнес-модель «Домашнего репетитора» проста. Разложить флаеры там, где крупные подготовительные курсы проводят пробные экзамены. Отправить менеджеров по продажам в семьи, которые откликнулись на объявление. Подсветить проблемы, с которыми столкнется ребенок, подчеркнуть необходимость частного репетитора. Если родители просят прислать учителя, можно перейти на следующий уровень – из списка зарегистрированных у нас студентов выбрать того, кто подходит под требования, и отправить в качестве репетитора.

– Им подойдут понедельник, среда и пятница, надо выбрать два дня. Репетитор нужен добрый, желательно женщина.

– Девочке подавай «доброту», а ведь это большая редкость в нашем мире.

– Точно. Поэтому начинайте искать прямо сейчас.

Разумеется, искусство менеджера по продажам является здесь ключевым. Необходимо обсудить проблемы, с которыми сталкивается та или иная семья, будь то методика обучения или детско-родительские отношения, чтобы в конце указать путь, по которому им предстоит в дальнейшем пройти. Конечно, путь этот так или иначе ведет к выводу, что нужно нанять репетитора, но если вывод этот не будет ясным и логичным, они не заключат контракт. Вступительные экзамены в среднюю школу – важное событие, от которого зависит судьба ребенка. Такие решения не принимают с бухты-барахты. Все зависит от того, сможет ли менеджер по продажам завоевать доверие родителей и самих экзаменуемых.

Интересно, что все сотрудники отдела продаж, от которых так много зависит, – это студенты на подработке. В общей сложности нас четверо. Все мы выпускники престижных средних школ, перспективных для поступления. Миядзоно считает, что «взрослые в строгих костюмах для этой цели не подойдут», а вот «студенту проще найти общий язык», мы «как старшие братья и сестры, близкие по возрасту», да и «трудовые затраты ниже».

Я начал работать здесь, когда учился на первом курсе, осенью. Изначально пришел на собеседование на вакансию репетитора. Но при виде моего резюме Миядзоно воскликнул:

– Выпускник средней школы «Адзабу», одной из трех лучших токийских частных школ для мальчиков, студент Токийского университета! Потрясающее резюме! Ты понравишься родителям, которые думают о вступительных экзаменах в среднюю школу. Ты, Катагири, именно тот, кто нам нужен в отдел продаж!

Я был заинтригован и охотно согласился.

Даже сейчас, учась на третьем курсе, я рад, что работаю здесь. Пусть доход нестабильный, лишь процент от продаж, зато в хорошие месяцы выходит в районе двухсот тысяч йен – отличная подработка для студента. Но больше всего в работе с разными семьями мне нравится ежедневное соперничество с пресловутыми кёику-мамами² и папами. На сегодняшний день на моем счету больше трехсот проектов. В нашем агентстве я «старичок». Вот и сегодня я убедил мать, решившую было, что репетитор все-таки не нужен, подписать с нами контракт.

– Кстати, Гири-тян, ты свободен в четверг вечером? – неожиданно спрашивает Миядзоно. Видимо, он договорился с потенциальным клиентом.

– Да, планов особых нет.

– Хорошо. Встреча с новым клиентом в Син-Юригаоке, начало в семнадцать часов. Я на тебя надеюсь, как обычно.

– Мальчик или девочка?

– Мальчик, шестой класс. Облажался на пробном государственном экзамене в сентябре, и родители решили подсобить парню. По телефону мать показалась мне спокойной и рассудительной, поэтому действуй по обычной схеме, проблем быть не должно. Они метят в «большую тройку», так что для этой семьи ты лучший пример для подражания.

Судя по всему, рядовой случай, ничего примечательного. Новый рывок после неудачной попытки. Если учесть, что вступительные экзамены уже в феврале, сейчас, в октябре, поздно нанимать репетитора. К тому же экзаменационная война за поступление в среднюю школу с каждым годом становится жестче. Я слышал, что сейчас многие родители уже в первом классе начальной школы зачисляют ребенка на престижные подготовительные курсы, чтобы просто застолбить место. Учитывая эти новые реалии, уже слишком поздно, но семьи все равно часто обращаются к нам после летних каникул в отчаянной попытке исправить положение после провального первого пробного экзамена. Удивительно, каждый год одно и то же…

– В общем, жди от меня письмо с адресом, телефоном и прочей инфой. Глянешь, как будет время.

На этом звонок завершается, и вскоре на мой смартфон приходит электронное письмо.

«Ю Яно, 12 лет. Хотят встретиться в четверг в 17 ч. Учится в Токио, в частной начальной школе. Не хотят идти по обычной схеме “начальная – средняя – старшая школа”, хотят в среднюю школу уровнем выше (“большая тройка”). Подготовительные курсы – с 3-го класса начальной школы. Переживают, что плохо сдал летний экзамен. Любимый предмет – родной язык, дополнительно занимается фортепиано и плаванием. Отец работает за границей».

Неструктурированное, небрежное письмо. Видно, что он просто отправил свои заметки, которые делал, пока говорил с родителями по телефону. Имя ребенка написано иероглифом. Как он читается? Может, Ю? А может, и нет. «Неужели нельзя было подписать?» – мысленно ворчу я, задаваясь самыми обычными вопросами перед самым обычным собеседованием.

Наступает половина пятого условленного дня. Полчаса назад я прибыл на нужную станцию и теперь брожу по кварталу. Мне важно все, что может впоследствии стать предметом разговора: магазины и учреждения поблизости, площадки в ближайшем парке, местная начальная школа. Впрочем, он учится в Токио, в частной школе, так что, пожалуй, нет смысла присматриваться к здешней школе. Тем не менее подобная информация помогает сократить дистанцию с собеседником, а небольшие идеи для беседы не раз обеспечивали мне неожиданный прорыв.

Син-Юригаока – спальный пригород на севере префектуры Канагава возле станции «Син-Юригаока», через которую проходит скоростной экспресс линии Одакю. Полчаса – и ты на Синдзюку или на Сибуе. В привокзальном универмаге есть все необходимое, жить здесь удобно, если не считать слегка холмистой местности. Тишина и обыденность – таким стало мое первое впечатление. На местной информационной доске среди листовок о мероприятиях в муниципальном центре, объявлений районной ассоциации и анонса фестиваля в местной средней школе висит большой плакат, оповещающий об увеличении количества случаев краж со взломом. Видимо, здесь все же не так безопасно, как кажется на первый взгляд.

Дом Яно стоит на углу самого обыкновенного жилого квартала. Двухэтажный дом без сада, в светлых тонах. Не большой и не маленький. На парковке – «Тойота Краун». Типичное жилище офисного служащего среднего звена. На табличке написано: «Яно Синъити, Мари, Ю». Похоже, он единственный ребенок. Сиденье припаркованного у входа детского велосипеда покрыто пылью. Неужели так занят подготовкой к вступительным экзаменам, что не до прогулок? Единственное, что немного смутило, – это мусор на дорожке перед домом. Осмотревшись, я замечаю на мусорном баке неподалеку прозрачный дырявый мешок. Должно быть, вороны постарались. Надо было хозяевам набросить сетку на мусорный бак…

Но почему здесь так тихо? Похоже, никого. Когда ждут гостя, обычно слышны хоть какие-то приготовления.

Я решаю не спеша прогуляться вокруг дома. Большое окно, судя по всему, гостиной занавешено шторами. В доме Яно стоит пугающая тишина. Подойдя к задней стене дома, я вижу, что дверь – по-видимому, черный ход – слегка приоткрыта. Весьма опрометчиво.

В этот момент в доме внезапно раздается крик, или, правильнее сказать, пронзительный вопль. Я не разбираю, что кричат, но голос определенно женский.

Мать?..

Вступительные экзамены в среднюю школу часто сопровождаются войнами детей с родителями, особенно с матерями. «Когда ты начнешь заниматься?» «Что это за оценки?» «Почему ты даже этого не знаешь?» «Никаких развлечений, пока не закончишь!» «Запрещаю тебе играть в игры!» Нечто подобное можно увидеть в любой семье; пожалуй, я даже назвал бы это «традицией». Похоже, в семье Яно творится то же самое.

Я возвращаюсь к входной двери, делаю глубокий вдох и жму на дверной звонок. Рановато, но ничего. Неловко бродить по окрестностям, словно шпион, да и если мать в истерике, Ю можно только посочувствовать.

Тишина… Примерно через минуту я снова жму на звонок. Никаких признаков того, что кто-то сейчас выйдет. На всякий случай проверяю письмо от Миядзоно. Все точно, встреча в 17 часов. К тому же я отчетливо слышал голос – значит, они дома. Кричу «простите!» – никакого ответа. Кажется, что дом наблюдает за мной, затаив дыхание.

Поскольку дело не движется с мертвой точки, я решаю позвонить на домашний номер семьи Яно. Может быть, сломался домофон? Или, увидев меня на мониторе, они не поняли, что я из «Домашнего репетитора», и сделали вид, что их нет дома? Я достаю смартфон и собираюсь нажать кнопку вызова.

– Здравствуйте, вы кто? – внезапно доносится из домофона женский голос.

Я на мгновение изумляюсь, но быстро убираю телефон и отвечаю:

– Я Катагири из «Домашнего репетитора». У нас с вами назначена встреча на семнадцать часов.

– Ах, разве? Прошу прощения, господин Катагири! Вы у нас впервые?

«Разумеется! Что она несет, если сама оставляла заявку?» – думаю я, стараясь не подать виду лицом или голосом.

– Да, это мой первый визит. Для начала хотелось бы обсудить разные вопросы, включая то, нужен ли вам в принципе репетитор.

– А-а-а… Теперь вспомнила. За последнее время я обзвонила столько репетиторских агентств, что немного запуталась… Простите, мне нужно прибраться. Дадите десять минут?

– Ну… ладно… В принципе я не возражаю…

Что сказал Миядзоно? По телефону мать показалась ему спокойной и рассудительной. Его выводам определенно нельзя доверять! Ладно, спишем на ее рассеянность то, что она не знает, с кем из агентов и на какое время назначила встречу. Зато я узнал важную информацию – в этом проекте у меня есть конкуренты. А значит, придется постараться сильнее обычного. Интересно, получится ли у нас прийти к решению сегодня, на месте, не дожидаясь ее встреч с другими агентами? Задачка не из простых.

Проходит больше двадцати минут ожидания. Наконец входная дверь открывается.

– Извините, что заставила ждать.

На пороге появляется женщина, одетая в джинсы, трикотажный свитер и кухонный фартук. Ей около сорока. Среднего телосложения, светлая кожа, большие глаза нервно поблескивают. Каштановые волосы стянуты сзади резинкой. Должно быть, она только что мыла посуду, потому что на руках у нее резиновые перчатки. Из-за спины выглядывает очень сильно загорелый, практически черный мальчик в рубашке с короткими рукавами и шортах. Волосы, подстриженные коротко, как у юного бейсболиста, немного влажные. Только что из душа? Не очень-то он похож на ученика, готовящегося к экзаменам…

– Здравствуйте.

Меня ведут в гостиную, и там я сразу оглядываюсь. Для успешной сделки важна любая деталь. Жилье расскажет вам то, о чем умалчивают хозяева.

На первый взгляд беспорядка нет, но комната плотно заставлена разными вещами. В глаза бросается большая, дюймов сорок, «плазма». Если смотреть такую вблизи, можно испортить зрение. Рядом небрежно брошена сумка для гольфа – видимо, хобби отца. Напротив – пианино. Крышка закрыта, на ней что-то лежит. Похоже, на нем давно не играли. По внешним признакам семья явно обеспеченная. Неудивительно, что после начальной школы они хотят отправить ребенка в частное заведение. Я перевожу взгляд дальше и замечаю на столе беспорядочную стопку бумаг. Наверное, документы, касающиеся поступления в среднюю школу. Вот что бывает, если вовремя их не подшивать. Странно, что в комнате нет ни одной семейной фотографии. Возможно, супруги не очень ладят. Тогда лучше воздержаться от необдуманных замечаний.

– Пожалуйста, ступайте осторожно. Хорошо, что вы в тапочках – сын только что разбил вазу. Уборка отняла много времени…

Вот оно что! Теперь понятно. Резиновые перчатки, вероятно, тоже для уборки. Должно быть, и пронзительный крик тоже был из-за разбитой вазы. Бегло взглянув на паркет, я вижу, что он слегка влажный, но осколков не видно.

Мы садимся друг напротив друга. Я заговариваю первым:

– Давайте начнем. Меня зовут Катагири, я из агентства «Домашний репетитор». Работаю там уже некоторое время, но вообще-то еще учусь – на третьем курсе Токийского университета.

Представляюсь как обычно. Мать с сыном кивают в ответ. Всё как всегда, в штатном режиме. Казалось бы, всё в порядке, но меня не оставляет странное чувство.

– Я работаю в компании третий год. За это время встретился с большим количеством семей и провел множество консультаций. Вы можете спрашивать меня обо всем, что вас беспокоит.

Интересно, они вообще меня слышат? Особенно мать. Вроде бы она впечатлена моим рассказом. Но при этом выглядит отстраненной. Видно, что мои слова не находят в ней отклика. Интересно, почему? Раньше я с таким не сталкивался.

– Десять лет назад я тоже был школьником и так же сдавал вступительные экзамены. Мы с родителями часто ругались, ссорились; бывало, я ненавидел учебу. Но преодолел эти трудности и в итоге смог поступить в среднюю школу «Адзабу». Я пережил взлеты и падения, поэтому надеюсь, что как старший товарищ смогу быть вам полезен в вопросе поступления в среднюю школу.

– Вот как…

Моя альма-матер, средняя школа «Адзабу», входит в тройку лучших токийских частных школ для мальчиков. Если они, как мне передали, стремятся попасть в школу «большой тройки», то почему так вяло реагируют? Может, их интересует не «Адзабу», а две другие школы, «Кайсэй» и «Мусаси»? Но даже если и так, все равно что-то тут не то. Обычно после упоминания моей школы следует дежурный комплимент: «О, “Адзабу” – это потрясающе!»

Преодолевая сомнения, я завершаю краткий рассказ о себе, нашем агентстве и цели моего сегодняшнего визита и наконец перехожу непосредственно к собеседованию:

– Это все, что я хотел рассказать о себе и нашем агентстве. А теперь позвольте задать вам несколько вопросов. Прежде всего – тебя зовут Ю, верно?

Мальчик, который напряженно, с плотно сжатыми губами слушал мой рассказ, вздрагивает и смотрит на мать.

В ответ та удивленно сдвигает брови:

– Тебя спрашивают! Отвечай самостоятельно!

Тон резкий и требовательный. Он дал некоторое представление о детско-родительских отношениях в семье Яно. Зацикленная на образовании мать и сын, съеживающийся под ее взглядом. Типичная конфигурация.

– Ну же, быстрее!

В ответ мальчик поворачивается и слегка кивает: «Да».

– Простите! Он такой застенчивый…

– Ну, любой на его месте переживал бы – ни с того ни с сего является какой-то парень… – пытаюсь пошутить я, но Ю лишь испуганно дергает плечами.

Похоже, ему часто делают замечания…

Я собираюсь задать следующий вопрос, но тут мать внезапно вспоминает:

– Как я могла забыть! Нужно подать чай! Господин Катагири, будете чай?

– Да, – отвечаю я, не в силах отвести взгляд от ее рук, когда женщина направляется в кухню.

Она все еще в резиновых перчатках. Вряд ли она о них забыла… Получается, носит их специально?

Мать вскоре возвращается. На подносе стоят три чашки, резиновые перчатки по-прежнему на ней.

– Ох, простите… Странно выглядит, да? – Она заметила мой взгляд, на мгновение задержавшийся на ее руках. – На днях обожгла руки, готовя ужин. Не хочу пугать вас ожогами.

Вот оно что…

Я продолжаю собеседование, мысленно коря себя за бестактность:

– Для начала расскажи, чем ты занимаешься помимо учебы. Я понял, что ты ходишь на плавание и играешь на фортепиано. Как давно ты этим занимаешься?

Я снова пытаюсь втянуть Ю в разговор, но он по-прежнему упорно молчит.

– Опять ты за свое?

Даже после этих слов матери он не заговаривает. Теряя самообладание, она повышает тон:

– Я начинаю по-настоящему злиться! Невежливо молчать, когда господин Катагири спрашивает!

– Ну что вы, мама, не говорите так…

– Если он уже в шестом классе так себя ведет, что будет дальше? Уверена, что вы, господин Катагири, знаете по опыту работы, что дети сейчас пошли такие самостоятельные, что взрослые только диву даются!

– Ну… да, это так, но…

«Не стоит недооценивать их, считая детьми, – сказал Миядзоно, когда я только устроился на работу. – Шестиклассники взрослее, чем мы думаем».

В одной из семей, где я был с визитом, девочка во время собеседования постоянно трогала меня ногой под столом. И когда в конце я спросил у ребенка, есть ли у нее вопросы, в ответ получил томное «у вас есть девушка?» и «это вы будете моим репетитором?».

И это еще милые шалости. Недавно по телевизору рассказывали о мошенничестве среди младшеклассников. Про любовные связи и говорить не приходится. Один неверный шаг – и сядешь в тюрьму. Взрослые в детской маске. По сравнению с этим молчаливо-застенчивое поведение Ю выглядит куда более детским.

– Послушай, Ю-кун³, а сыграй мне что-нибудь! – делаю я последнюю попытку сократить дистанцию. – Я тоже когда-то учился играть на фортепиано. Хочу послушать, как ты играешь…

– Прекрасно! Ты ведь как раз разучивал мелодию, да?

Несмотря на подзуживание матери, Ю таращит глаза и изо всех сил мотает головой. Его взгляд полон необычайной решимости.

– Как так? – снова спрашивает мать, но Ю не собирается сдаваться. Напротив, впервые за этот день он четко выражает свою позицию: «Нет, ни за что!»

– Если ты сейчас же не прекратишь…

– П-прости, что внезапно обратился к тебе с такой неожиданной просьбой. Что ж, побеседую тогда с твоей мамой… Почему вы решили сдавать вступительные экзамены в среднюю школу?

Нужно срочно сменить тему! Попытки задавать вопросы Ю никуда не приведут, а материнский гнев на глазах набирает обороты.

– Ну как же… Я ведь хочу, чтобы он усердно учился следующие шесть лет в хороших условиях.

– Но почему вы решили сменить школу, если можно просто подняться, как по лесенке, из начальной школы в среднюю и потом в старшую? Думаю, оставить все как есть – это тоже хороший вариант.

– Как по лесенке, да?.. Вы правы, но я подумала, что лучше нам найти условия получше.

– Ты с этим согласен, Ю-кун?

Я поворачиваю голову и встречаюсь с Ю взглядом. Он смотрит серьезно, будто пытается что-то мне сказать.

– Или это желание твоих родителей? – Я не удерживаюсь и отвожу глаза первым.

– Изначально это была наша идея, но Ю с ней согласен, да?

Проследив за взглядом матери, я снова смотрю на Ю. Он все еще строго глядит на меня. Что это с ним? Хочет мне что-то сообщить? «На самом деле я не хочу сдавать экзамен. Мне просто велели это сделать. Ну же, учитель, пойми это, пожалуйста!»

– Ваш муж, который сейчас работает за границей, знает, по какому вопросу вы к нам обратились?

Даже если отношения в паре не очень, я должен об этом спросить, да и вряд ли этот вопрос забросит меня на минное поле.

Но мать подозрительно поднимает брови.

– Работает за границей?

– А что, это не так?

– Не помню, чтобы я настолько подробно описала нашу ситуацию по телефону…

– Мне так передали.

– Вот как?

Мать смеется, будто с облегчением, но лицо Ю, сидящего рядом с ней, странно напрягается.

– Вы сказали, что с третьего класса ваш сын посещает подготовительные курсы. Что это за курсы?

От этого вопроса мать хмурится и слегка наклоняет голову.

– Или вы не говорили этого по телефону?

– Хм… Жаль, что сотрудник, ответивший на звонок, не удосужился передать вам название подготовительных курсов.

Я перебираю свои воспоминания. Вряд ли я упустил или забыл что-то из прочитанного. Уверен, что названия подготовительных курсов там не было. Ох, господин Миядзоно, вам следует быть повнимательнее к таким вещам!

– Простите, могу ли я спросить вас об этом еще раз?

– С чего вдруг? Я их уже называла.

– Правда?

– Как я могу доверять агентству, где даже информацию не могут передать должным образом?

– Вы правы.

– Уходите!

Я не могу скрыть своего изумления от столь внезапного развития событий.

– Но… постойте… Это уж…

– Уходите, прошу вас! Я не буду нанимать у вас репетитора!

Конечно же она права. Нельзя доверять агентству, где сотрудники забывают передать друг другу информацию, полученную по телефону. Вполне разумный аргумент. Любая, даже самая банальная мелочь может оказаться фатальной при сравнении с конкурентами. И все же подобное наказание – чересчур. Особенно после двадцатиминутного ожидания!

Я ищу встречные аргументы, когда Ю совершенно неожиданно говорит:

– Не уходите!

Это было произнесено настолько тихо, что я не сразу разбираю, что именно он сказал, но это определенно был его голос.

– Что ты сказал?

– Не уходите, господин Катагири! Расскажите подробнее о «Домашнем репетиторе»…

Ю смотрит на меня с мольбой. Но почему? О чем бы я его ни спрашивал, он почти не отвечал; так почему сейчас просит бросить ему спасательную шлюпку? Что, черт возьми, происходит?!

* * *

В итоге меня не выгоняют. Мать, у которой на мгновение, казалось, кровь прилила к голове, больше не просит меня уйти. Похоже, слова Ю заставили ее передумать.

Настроение паршивое, но топтаться на месте времени нет.

– Что ж… Простите, не хочу наступать на больную мозоль, но могу ли я взглянуть на результаты пробного экзамена?

Мать с сыном переглядываются.

– Хотелось бы увидеть какие-то материалы, чтобы понять динамику успеваемости.

– Где же они могут быть?.. – Мать смотрит в потолок, подперев подбородок рукой. – Пойду поищу. Ю, иди за мной.

Они вместе выходят из гостиной. Сразу же слышится хлопанье дверей. Похоже, они обыскивают дом вдоль и поперек, и от этого мне немного не по себе. Табель с оценками – один из главных документов экзаменуемого. Как можно не знать, где он лежит? Неужели, чтобы его найти, надо перевернуть весь дом? И что тогда зарыто в гигантской куче бумаг на столе?

Я перевожу взгляд на стопку бумаг. В самом низу корешком ко мне лежит книга, похожая на учебник для подготовительных курсов. Присмотревшись, я понимаю, что это Nichinoken⁴. Видимо, туда Ю и ходит. Хотя прямо они об этом не сказали, это определенно так. Над учебником торчит лист бумаги, похожий на табель успеваемости. «Так вот же он!» Я подцепляю его и легонько тяну. Только бы не порвать! Я тяну медленно и осторожно. Наконец появляются слова «Открытый пробный экзамен для учеников 5-го класса начальной школы, август». Получается, это прошлогодний? Я тут же убираю пальцы.

В этот момент мать и сын возвращаются в комнату.

– Простите, не помню, куда положила, не могу найти… У меня такой бардак!

– Вот как?

И все-таки странно. Если подумать, она ведь связалась с нами из-за плохих результатов пробного экзамена в сентябре. А теперь не может найти сентябрьский табель? Он должен быть чуть ли не первым, что мне захотели бы показать: «Вы только посмотрите на это!»

Мы продолжаем бессмысленное общение. В какие дни недели Ю посещает дополнительные курсы, как занимается дома в те дни, когда курсов нет, что делает в выходные и праздники… Ни на один вопрос я не получаю четкого ответа. Ю по-прежнему молчит, а его мать все повторяет что-то вроде «попытаюсь припомнить», «этим у нас занимается муж», «почему мама должна за тебя отвечать?», «ответь самостоятельно». Все, что я понял, – это что мать легко выходит из себя и что Ю ее боится, только эти две вещи. Мы явно не на той стадии, чтобы объяснять им преимущества частного репетитора. До этого пока далеко.

– Простите, могу я воспользоваться уборной?

Мне не выдержать этой двойной блокады. Нужно сменить обстановку. С этой мыслью я привстаю с места.

– Стойте! Нельзя!

Мать вскакивает с таким громким криком, что стопка бумаг на столе разлетается в разные стороны.

– Нельзя, подождите, прошу вас!

Опешив, я в растерянности сажусь.

– В чем дело?

В просьбе воспользоваться туалетом нет ничего бестактного. Тогда откуда такой протест? К тому же мать еще и выглядит странно. Глаза налились кровью, тяжело дышит…

Придя в себя, она садится на место, виновато глядя в пол.

– Простите… Я так резко закричала…

– Да нет, ничего…

– Я забыла, что туалет забился и сломался. Подумала, если не предупрежу вас, вы воспользуетесь им, выйдет нехорошо, вот и…

– В самом деле?

– Если вам очень-очень нужно, рядом есть парк.

– Не настолько, всё в порядке.

Позывы к мочеиспусканию я выдержу. Чего мне точно не вынести, так это странного дискомфорта, которым полнится этот дом.

Вернув на стол разлетевшиеся по полу документы, я решаю приступить к пробному занятию. Его цель – не только оценить способности ребенка, о которых невозможно судить по одному лишь табелю успеваемости, но и чтобы семья получила представление о том, как проходят занятия. Если ребенок подумает: «Ух ты, не ожидал, что это так интересно!» – это сильно приблизит нас к подписанию контракта. Любой родитель поддержит своего ребенка, когда тот мотивирован на учебу.

– Ну что ж, приступим. Где ты обычно занимаешься, Ю-кун?

– В своей комнате…

Ю указывает на второй этаж, но мать прерывает его:

– Нет, господин Катагири. Занимайтесь, пожалуйста, здесь. Я тоже хочу посмотреть, как проходят занятия.

– Понимаю, но тогда не получится реальной атмосферы занятий.

– Занимайтесь, пожалуйста, здесь, – повторяет она с безапелляционным нажимом в голосе.

Но и я просто так не сдамся.

– Ю-кун, тебе будет сложно заниматься под наблюдением мамы, не так ли?

Ю несколько раз кивает, но мать гнет свою линию:

– Родители решают, подписывать контракт или нет. Сегодня вы будете заниматься в моем присутствии.

Непреклонная позиция. Железная воля. Очень сложно вести занятие в присутствии матери, но против такого упрямства не попрешь. Если она снова попросит меня уйти, на этот раз мне и правда останется только попрощаться.

– Хорошо. Что ж, сегодня позанимаемся здесь.

При этих словах плечи Ю поникают. Похоже, он ожидал, что сможет хоть ненадолго избавиться от присутствия матери. Берет в руку механический карандаш.

Я снова сажусь на стул и дружески ему улыбаюсь.

– Кстати, Ю-кун, ты любишь гулять?

Перед началом занятий желательно «растопить лед». Поговорить о чем-то кроме учебы, чтобы ученик немного расслабился.

– По дороге сюда я видел парк.

– Угу…

– Что любишь делать на улице?

– Играть в футбол, бейсбол. С ребятами из школы.

– Ого! А в какую секцию планируешь записаться в средней школе?

Болтая ни о чем, я достаю из портфеля распечатки с заданиями. Три задачи по математике, от простой к более сложным.

– Ну ладно. Итак, для начала попробуй решить первую задачу. Подсказок не будет!

Классическая задачка. Есть два вида монет: 100 и 50 иен. Известна общая сумма и общее количество монет. Сколько монет каждого номинала есть? Если шестиклассник в октябре не может решить такую задачу, это красный флаг. Плавно движется механический карандаш, мать искоса наблюдает, я молча сижу перед ними. Комната наполнена странным напряжением.

Наконец карандаш останавливается. Я смотрю в бланк. Вычисления обрываются на середине.

– Похоже, ответ пока не готов.

Если допустить, что все монеты имеют номинал 100 иен, то общая сумма будет на 250 иен больше. Делим ее на разницу между 100 и 50 иенами – и получаем результат.

– Ну, в чем у тебя затруднение?

Механический карандаш в руке Ю неподвижен, словно его заморозили.

– Что тут непонятного? – раздражается мать. – Это же проще простого! Смотри, двести пятьдесят…

– Остановись, мама.

Голос звучит неожиданно громко. Мать, пытавшаяся вырвать механический карандаш из пальцев Ю, изумленно таращит глаза.

1.Слог «-тян» – примерный аналог уменьшительно-ласкательных суффиксов в русском языке. Указывает на близость и неофициальность отношений. Используется людьми равного социального положения или возраста, старшими по отношению к младшим, с которыми складываются близкие отношения. В основном употребляется маленькими детьми, близкими подругами, взрослыми по отношению к детям, молодыми людьми по отношению к своим девушкам.

2.Кёику-мама (яп.) – букв. «образовательная мама», зацикленная на образовании ребенка. – Здесь и далее примечания переводчика.

3.Именной суффикс «-кун» обычно используется по отношению к лицам мужского пола людьми равного социального положения, чаще всего приятелями, одноклассниками, коллегами, при обращении старших к младшим, а также при обращении начальника к подчиненному.

4.Nichinoken – крупнейшие в Японии курсы подготовки к вступительным экзаменам в среднюю школу.

Bepul matn qismi tugad.