Kitobni o'qish: «Не лунна»

Утро вновь наступало, безмятежное, оглядывая жителей этого мира в их спальнях, за занавешенными окнами. Струящийся свет выхватывал из самых отдаленных ночных уголков мирные лики полностью отдавшихся сну людей. Кое-кто вставал уже в семь, занимался своими животными, выходил на улицу… Другие не осознавали наступления нового дня часов до девяти. Впрочем, встать позже было уже дурным тоном.

В девять часов город просыпался окончательно и начинал проживать нежнейшие спокойные часы в своих семьях. Священное отношение к совместным завтракам было настолько сильным и устойчивым явлением, что даже какой-нибудь одиночка умильно накрывал у себя на балконе стол, мурлыкая себе под нос и радостно разговаривая со всеми чайными предметами. Когда-то Алексей был таким одиночкой. Он сиживал на балконе при солнечных лучах (согласно погодной безопасности в связи с уровнем солнечной активности небо большую часть суток было затянуто тенью); рядом сидел рыжий кот и не уставал наблюдать прекрасную гравитационную картину: когда хозяин ставил отпитую чашку совсем близко от пачки печенья, пачка немного приподнималась над столом. Алексей прихлопывал ее рукой…

В десять часов ждали курьеров с рекомендованными продуктами, ароматерапевтическими цветочными композициями и информативно-лучистой водой.

В одиннадцать начинали работу медосмотры, куда четко являлись с трехдневной периодичностью. Разумеется, курьеры и медработники с началом своего утра, после выгула собак, отправлялись к 10 часам на работу. Остальные начинали трудовые будни с 12:45.

В двенадцать часов работники обычно уже надевали свои повседневные вещи на выход и удалялись по своим профессиональным службам. Учащиеся отправлялись на прослушивание новых тем.

Одни шли на работу пешком, используя оставшиеся 30 или 40 минут для прогулки с самым невозмутимым видом и распахнутой душой. Другие в это время неслись над городом со скоростью 300 км в час, потратив то прогулочное время на утренний осмотр своего авто. Граждане, не имеющие личного транспорта, перемещались по пассажирской линии, в то время как над их головами проносились вдаль сияющие капсулы разноцветных ретроседанов. Транспортная Радуга переживала тогда этапы своих гениальных улучшений. Семь ярусов движения позволяли увеличивать скорость, не встречаться на поворотах с кольцевой линией, тем самым столкновения и травматизм на дорогах практически был исключен. Кроме того в эпоху нашей новой гравитации двум автомобилям было затруднительно притереться, они скорее отталкивались при чрезмерном приближении. Но в таких условиях участились случаи именно пешеходного травматизма на соответственно низких скоростях..

… Алексей вставал в восемь. Вытягивал руки в стороны и доставал до стен; перед ним светилось окно и нисходила воображаемая дорожка в хорошо обустроенный двор, закрытый со всех сторон высокими домами. Ступив на пол, он отталкивал кровать ногой, и она мягко уезжала в недра пространства под лоджией. Оставалось на виду лишь надголовье, которое сразу представлялось удобной скамейкой, ступенькой, полкой – в общем, прекрасной широкой панелью для разных занятий.

Первого августа 2119 года Алексей дышал той жизнью, о которой тщились напрягать своё воображение его юные предки. Он задвинул кровать и сидел полчаса на пороге лоджии, осмысливая свою ночь и записывая свои сны. Ему исполнялось 37 лет, он имел изящное телосложение, тонкие черты лица, очаровательные ямочки на щеках, а глаза, светло-выцветшие, поглядывали по сторонам бегло и устало. Пока Елисей был маленький, он неизменно являлся по утрам с расчёской и прорежал густые Алексеевы волосы, всё время хохоча над полушуткой-полуправдой: «А твоя причёска больше тебя самого!!» Алексей и теперь улыбнулся, вспомнив об этом… Он бы наверное никогда не задумался о своём внешнем виде, о своём облике, оценивая себя как молодого или как уже не молодого, стареющего, если бы не существовало Лёни, если бы Елисей не вырос таким, как есть. Но теперь в обоих Алексей гляделся как в зеркало – точно три брата! Больше, чем три брата. Семнадцати лет отроду и тот, и другой выглядели практически как сам Алексей (какие-то детали отличий не так уж бросались в глаза). Сейчас глядя на их молодость, Алексей давал себе отчет, что не изменился за все эти годы совершенно: он был молод, замечательно молод внешне, вырастив двух парней. «Подумать только, – звучала в его голове история знакомой преподавательницы, – прошло 12 лет, мои самые первые ученики выросли, а я не изменилась! Если нас сейчас поставить рядом, то нам всем 22!» Алексей верил. Он видел это вокруг себя.