Kitobni o'qish: «Клональ»

1.

Паром шел своим курсом. Нос судна целеустремленно разрезал холодную воду Северной Атлантики. И слева, и справа громоздились обнаженные шхеры, равнодушные к пронизывающему соленому ветру, к жадному до тепла солнцу, к скулящим стаям чаек. Отсюда, с верхней палубы, еще можно было разглядеть очертания покинутой полчаса назад каменной глыбы Ньюфаундленда. Резкий порыв северного ветра снова заставил меня вздрогнуть: «Какого черта, я здесь делаю?» – выругался я в тысячный раз за последние сутки. Застегнув под горло молнию ветровки, рука инстинктивно потянулась в боковой карман за сигаретой. «Успею, пока не вернулась». Закинул в рот ядовитую палочку, повернулся спиной к ветру. Чиркнул зажигалкой. Осечка. Снова. Снова осечка.

– Тут не курят, – произнес голос за спиной.

Я оглянулся. На длинной деревянной лавке, расположенной вдоль борта, сидел мужчина. Созерцая собственное раздражение и остров на горизонте, я не заметил, как один из пассажиров поднялся на верхнюю палубу.

– Признаться, я бы и сам закурил, – добродушно продолжил он, пристально вглядываясь в мое лицо.

– В чем проблема? – спросил я, очередной раз, чиркая зажигалкой. Пламя на миг вспыхнуло, но злой ветер тут же огонек погасил. – Угостить?

Я протянул незнакомцу пачку.

– Спасибо, – поблагодарил он, но угощаться не спешил, с отчаянным сожалением глядя на пачку. – Вы иностранец? Откуда вы?

– Так сильно заметно? – ответил я вопросом на вопрос.

– Да, – признался мужчина. – У нас в Канаде принято соблюдать законы.

Он кивком указал на табличку с перечеркнутой сигаретой. Так и не закурив, я убрал сигареты в карман.

– Извините.

– Что вы? – улыбнулся незнакомец. – Извинятся пока не за что. Вы же так и не зажгли сигарету.

– Ну, я был готов это сделать, – сказал я, отворачиваясь к борту. – Дурацкая привычка.

– Вы тоже пытайтесь бросить? – спросил он, продолжая широко улыбаться.

– Тоже, – подтвердил я. – Моя девушка … моя жена настаивает. И правильно, я думаю.

– А, – вставал незнакомец, демонстрируя свои белоснежные, ровные зубы. – Вы молодожены? Я так и думал. А ваша молодая супруга, та прелестная девушка с камерой.

Он указал на корму. Я кивнул, подтверждая его догадку.

Молодой человек имел вид офисного клерка, одетого по местной моде. Дутая синяя куртка, из-под которой виднелась темно коричневая рубашка и строгий фиолетовый галстук. Открытое, скуластое лицо с продолговатыми цепкими глазами, ровный нос и тонкие губы. Гладко выбритые щеки казались немного впалыми. Головного убора на нем не было, и ветер уже успел изрядно растрепать тщательно уложенные в боковой пробор волосы. В том, что мы ровесники, сомнений не было. Ему явно не больше тридцати.

– Митч Батлер, – мужчина протянул руку.

– Андрью Семак, – я пожал его крепкую ладонь.

– Туристы? – поинтересовался Митч. – Медовый месяц?

– Да, – ответил я, раздраженнее, чем допускают приличия. Подлог жены снова заколол меня своей обидой. – Для меня да, для супруги и да, и нет.

Мужчина снова засмеялся:

– Первая ссора? Вот поэтому я холостяк.

Я не нашел что ответить. Повисла неловкая пауза, которую можно было расценить как нечаянную обиду. Напрашивалась необходимость сменить тему.

– Еще раз извините за сигарету, – сказал я. – Поверьте, я не хотел вас …

– Забудь, – махнул он рукой. – Я второй год пытаюсь бросить. Но все равно, срываюсь, время от времени. Пять минут назад ты меня чуть не искусил.

– Поверьте, мистер Батлер, я не нарочно.

– Митч, просто Митч, – сказал он и снова протянул мне руку.

– Дрью, – я повторно ответил на рукопожатье.

– Красиво, – задумчиво сказал он через минуту.

– Да? – я передернулся. – Холод собачий. На самом деле сейчас мы должны были распаковывать чемоданы в Майами.

– Можно спросить? Что произошло? – деликатно поинтересовался Митч, повернувшись спиной к борту и упершись в широченный леер.

Я взглянул на него, пытаясь оценить степень заинтересованности. Условный индикатор болтался между показателем «Не интересно» и «Со скуки поддерживаю разговор».

«В конце концов, надо это из себя вывалить» – подумал я, и начал:

– Ехать в Майами было совместным решением. Хотя она и предлагала это, – поворотом головы я указал на окружающий пейзаж, – но, не настаивала. Если бы настояла, мы бы дома поругались и … бог знает, чем бы все закончилось. По крайней мере, это было бы честно.

Я снова извлек пачку сигарет, посмотрел на нее и вернул в карман.

– Пересадка в Торонто на ее совести. Мне, признаться, было не по себе. Свадьба, мальчишник. И в самолете немного перебрал. В общем, очнулся, когда стюардесса объявила посадку в Гандере. Какой Гандер? А, она мне: «Дорогой, все в порядке! Обещаю, будет классно. Прости».

Я замолчал, уставившись в красоты за бортом. Собеседник почувствовал, что меня необходимо подбодрить:

– Уверен, она хотела как лучше …

– Лучше для кого? – перебил я его.

Он не успел ответить. К нам подошла она – моя очаровательна обманщица.

– Еще дуешься? – она шуточно хлопнула меня по плечу своим кулачком, имитируя замедленный апперкот боксера. – Посмотри, какая красота! Уууу!

Вероника издала протяжный, высокий вопль, который приглушенно повис в окружающих нас тяжелых пределах океанского холода.

То ли услышав ее клич, то ли приветствуя знакомого кита, капитан парома дал один длинный, и три коротких гудка.

– Мэм, вам его не перекричать, – Митч улыбнулся.

Супруга вопросительно на него посмотрела. Я поклялся больше никогда с ней не разговаривать, но тут такие обстоятельства.

– Дорогая, это Митч Батлер. Митч, это Вероника, – сказав я, и демонстративно отвернулся.

Краем глаза заметил, они пожали друг другу руки.

– Я с вами полностью согласен, Вероника. Такой красоты нигде больше нет, – продолжил Батлер. – Суровая, холодная, не ласковая, но красота. Вообще, считаю не правильным охарактеризовывать красоту. Она либо есть, либо ее нет.

– Пожалуй, да, – ответила супруга. – Местные привыкают к этой красоте. Для вас это просто дом.

– О, нет, мэм, – Митч замахал руками, – я не ньюфи. Я из Оттавы.

– Столичный франт? – Вероника звонко засмеялась. – И что вы делайте на краю земли?

– Я агент КККП, – заметив наши вопросительные взгляды, Митч пояснил, – национальный отдел канадской королевской полиции. Звучит пафосно, знаю. Для вас, американцев, это аналог ФБР.

– Мы не …, – начал, было, я оправдываться, но Вероника меня перебила, отвлекшись от пролистывания недавно сделанных кадров на камере.

Фотоаппарат стал моим свадебным подарком. Учитывая полный комплект разнообразных профессиональных объективов, фильтров, линз, штативов и прочего, неизвестного мне оборудования, он обошелся в целое состояние. Внушительная сумка, в которой все это хранилось, напоминала саквояж средневекового врача. Или палача. Но оно того стоило. Вероника до сих пор пребывала в восторге, и ни на секунду не выпускала камеру из рук.

– Скажите, а правда, что полиция в Канаде до сих пор называется конной?

– Да. Это дань традиции, – коротко ответил мужчина.

Было заметно, развивать эту тему ему не хотелось. Причина очевидна, шутки про канадскую полицию на лошадях обросли длинной, косматой бородой. Признаться, я с трудом сдержался от желания поделиться анекдотом об участии двух канадских полицейских кляч и белки-летуньи в антитеррористической операции.

– А вы, мэм? – сменил уязвимую тему Митч. – Признаться, северный остров странное место для медового месяца.

Он сочувственно, как бы извиняясь, посмотрел на меня. «Похоже, – успел я подумать, – Батлер не плохой парень!»

– О, – охотно начала Вероника. – Как раз в этом ничего странного. Мы, – она посмотрела на меня, и, на секунду высунутым языком оценив мое выражение обидчивой высокомерности, продолжила. – Мы решили совместить приятное с полезным. Дело в том, что я журналист, фоторепортер. Правда, начинающий. Неделю назад мне поступило предложение от Нэйшнл Джео на серию иллюстраций к статье о тупиках. Это северные птички, с таким необычным тупым клювиком, – Вероника провела ладонью перед лицом. Жест должен был наглядно обозначить степень тупости птичьего клюва. – Сами понимаете, издание серьезное, для портофольо – просто подарок. А сроки сжаты.

– Вероника, – не выдержал я, – мы это обсуждали. Твоя карьера важна, не спорю. Но замуж ты не каждый год выходишь? Или я для тебя временное явление?

– Перестань, бублик, – ласково начала она, примирительно поправив на мне ворот куртки.

Энергия из нее так и била. От открывающихся красот и перспектив, от предвкушения любимой работы, от недавнего замужества и бог знает от чего еще, она светилась. Видя это счастье, я забывал об нелепых обидах. Действительно, какая разница в Майами или Ньюфи, в тропиках или Арктике, главное, что рядом с ней. Да, черт подери, я ее люблю. Сильно, очень сильно. И готов простить ей все. Вы скажите тряпка? Наверно. Да ну и что? Главное чтобы моя косуля вот так, как сейчас, светилась от счастья.

Ее от природы стервозная женская интуиция безошибочно обнаружила мои смятения. Ника сладко улыбнулась и чмокнула меня в щеку. Затем, как ни в чем не бывало, продолжила про своих птичек:

– Во время охоты тупики плавают под водой, вот так, с помощью крыльев, – она запорхала руками и побежала по палубе, имитируя подводный полет северной птички, – а ноги они используют как руль. Плавают быстро, и могут достигать больших глубин. Дыхание на минуту задерживают. – Вероника надула щеки, наполнив их воздухом. Через несколько секунд выдохнула, и продолжила свой рассказ. – Обычно, тупики съедают, пойманных рыбок, не выныривая. Но в здешних водах добыча слишком крупная для них. Редакторы Нэйшнл хотят фото едящих Фратеркула Арктика – тупик по латыни. Вот.

Устало выдохнув, Вероника закончила свои энергичный рассказ. Затем отдышалась, поправила на голове легкую вязаную шапочку и обняла меня за талию. Во время ее рассказа Митч не переставал улыбаться. А когда она, надув щеки, парадировала ныряние тупика, громко захохотал. Да, непосредственность Вероники очарует кого угодно. Я всегда говорил, она актриса, но слишком умна для настоящей карьеры на этом поприще. Признаться, я тоже не выдержал и улыбнулся, увидев ее надутые, в еле заметных веснушках, щеки и подчеркнуто серьезное выражение глаз, важной, напыщенной птицы.

– Браво, – продолжая хохотать, захлопал в ладоши Батлер. – Я ни разу в жизни не видел тупика, но теперь увидев, без сомнений узнаю.

– Классно, – ответила Вероника, и повернула ко мне свое веселое лицо. – А ты, бублик, узнаешь?

Я изо всех сил старался удержать серьезную мину. Но, когда она снова надула щеки и округлила глаза, я не выдержал и расхохотался.

– Боюсь, теперь в каждой птички буду узнавать тебя.

– Кофе? – спросил Митч, когда мы немного успокоились.– За такую лекцию я просто обязан предложить.

Не ожидаясь ответа, он спустился палубой ниже, где еще во время погрузки я заметил кофе аппарат. Как только его силуэт исчез, Вероника сказала:

– Правда, милый. Прости меня. Для меня это очень важно.

Она сказала это по-русски. Вместо ответа я ее поцеловал и прижалась к себе. Северный ветер продолжал обдувать нас со всех сторон, а холодные, такие же, как и все кругом, солнечные лучи бегали по лицам. Так мы простояли минуту, пока капитан снова не погудел. С верхней палубы, на которой мы стояли, была видна его рубка. В широком капитанском иллюминаторе я увидел суровое, продутое всеми ветрами лицо. Он улыбался, и приветливо помахал рукой. Я помахал в ответ, и шепнул по-русски в бесценное ушко, спрятанное под красную вязаную шапочку:

– Я тебя люблю!

– Стоп, – она меня оттолкнула. Погрозила пальчиком и промурлыкала, – Говорить только по-английски. С тебя шоколадка.

– Фак, – выругался я. Действительно. Я и забыл о нашем шуточном споре, – Погоди. Ты первая начала.

– Не считается, – сразу выпалила она, – во-первых, шепотом, во- вторых я девочка.

Оба аргумента железобетонные. Я улыбнулся и снова ее обнял.

В дверях появился Митч, обнимая ладонями три картонных стаканчика.

– Я подумал, мы все пьем кофе по-американски, – сказал он, устраивая стаканчики на сидение.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Действительно, кофе был как нельзя кстати.

– А чем ты занимаешься, Дрью? – спросил Батлер, опив глоток.

– Я финансовый аналитик. Банально. Но мне нравится моя работа.

Мы стояли, прислонившись к борту. Вероника ковырялась в своей огромной, дорогущей камере.

– Ребята! – крикнула она. – Сейчас вылетит птичка.

Щелкнул затвор фотоаппарата. Наши с Митчем физиономии на фоне проплывающих мимо шхер, остались в силиконовой памяти цифры.

– Будущее прячется в прошлом, а между ними тонкая граница – настоящее. Анализируя прошлое можно увидеть реальный рубеж настоящего. И предугадать будущее. Это можно сделать только сейчас, в этот момент, – меня понесло. О своей профессии могу говорить часами.

– Да? – спросил Митч. – И какие ближайшие прогнозы по финансам?

– Ничего хорошего. Парни с Уолл-Стрит, как всегда, отымеют пять шестых всего человечества.

Мы засмеялись.

– А ты? – спросил я Батлера. – Или служба это секрет?

Вместо ответа Митч улыбнулся, отпил кофе. Потом, лицо его сделалось серьезным, и, он сказал, пристально глядя в глаза:

– Будь внимательным, и береги ее. Я не хочу, чтобы на острове с вами что-то случилось.

Я попытался отшутиться:

– А что с нами может случиться на острове с какой-то тысячей обитателей? Тем более под охраной королевской конной полиции.

Но Батлеру весело не было.

– От острова до Ньюфаундленда 15 миль ледяной Атлантики, а до материка вообще… – он попытался в уме подсчитать, но оставил эту затею. – В случае беды, на помощь рассчитывать не стоит. Только на себя.

– Ребята! – окликнула нас Вероника.

Тут же затрещал затвор камеры.

2.

Оставшийся путь до унылого причала на острове Фого меня тревожили недобрые предчувствия. Из головы не выходили предостережения агента. «Может это издержки профессий? – думал я. – Его профессия преувеличивать опасность, моя – анализировать». Разрозненные крупицы информации всегда можно сложить в ясную картину. Но, в отличие от игрушечных пазл, жизнь дает универсальные исходники, из которых возможно собрать что угодно. Зачастую получившееся полотно не имеет ничего общего с реальностью. Иногда искаженно целенаправленно. Я сам так часто делаю, когда это выгодно конторе. В этом конкретном случае с путешествием на остров, мне некого обманывать, кроме самого себя. Отбросив эмоции, предвзятость и банальное беспокойство, которая могло оказаться умышленно навязанным, я выделил два момента.

Во-первых, об острове Фого реально мало информации. Сидя в аэропорту Гандера, как гусь пыжась от обиды, раздраженно ожидая, пока Вероника получит багаж и оформит прокат авто, я заглянул в сеть. Кроме данных о площади, населении, плотность и прочей муры, да парочки статей из разряда «А знайте ли вы?» – ничего. Ни упоминаний в новостях, ни ссылок на место и обстоятельства. Ни громких преступлений, катастроф, скандалов. Ничего. Ньюфаундленд сам по себе не просто край земли, а отдаленная провинция конца географии. А остров Фого последняя грань земного шара, где, судя по всему, вообще ничего не происходит. Странно. Ведь на планете не осталось мест, которых обошла стороной «всемирная паутина». В нете пишут все и обо всем, по причине и без. Зачастую надуманные поводы для веб- публикации не ценнее возни в процессе высасывании воздуха из пальца. А тут ничего. Прямо бойкот. На онлайн картах, в спутниковом режиме отсутствует изображения доброй половины острова. Вместо картинок с фьордами, озерцами, пересеченного пейзажа с высоты птичьего полета, экран планшета показывал мозаику пикселей. Сначала я списал это на плохую связь. Но несколько перезагрузок так и не дали четких картинок. Их просто не оказалось. Для Канады, позиционирующей себя как эпицентр прогресса на службе обывателей, это могло показаться как минимум странным. Даже сейчас, вглядываясь в, на первый взгляд, гладкое плато, возвышающегося над беспокойной поверхностью океана, противоречия материализовывались. Остров представлял собой огромную скалу. Обманчиво ровная поверхность оказалась густо утыканной серыми и острыми валунами. Среди них, кое-где проступала редкая зелень, по большей части мох. Но при резких порывах ветра зелень приходила в движение. Именно по колыханию можно было определить, что это на самом деле трава, какой-то северный, холодоустойчивый сорт. В реальности остров выглядел намного мрачнее, чем на редких фотографиях из интернета. Может это была истиной причиной информационного бойкота?

Во-вторых, болтливый полицейский. И не просто полицейский, а федеральный агент. С чего вдруг такая забота? Нет, без сомнений, Митч Батлер хороший парень и наверняка неплохой агент. Но откровение представителя спецслужб, да еще с случайными, мало знакомыми людьми, непростительна для карьеры. В конце концов, существует понятие тайны. Хотя ничего такого он мне и не рассказал. Важен сам факт.

Итак, увязав ауру некой загадочности, или точнее информационный заслон острова Фого, и прибытие агента полиции, можно сделать простой вывод: здесь что-то произошло. Очевидное умозаключение генерирует вопрос пока не имеющий ответа: что именно произошло? Впрочем, не надо исключать и вероятность спекулятивной лжи: Митч просто съехавший с рельс псих, пытающийся преувеличить свою значимость в этом безумном мире. Документы мы у него не проверяли.

Но последнее предположение вскоре пришлось удалить из списка версий. Стоило парому встать к терминалу острова, как на причал выехал полицейский джип. Из него вышел крупнолицый пузан в синей полицейской куртке с нашивками и в нелепой для этих ветров шляпе. Он пожал агенту Батлеру руку, перехватил у него небольшую спортивную сумку и понес ее к машине. Тем временем Митч помахал нам, указывая на парковку у причала.

Вероника аккуратно выкатила арендованную Тойоту с борта парома на покрытый трещинами бетонный причал. Батлер ждал нас на парковке, у полицейского джипа.

– Привет, ребята!

– Да, сэр, – сказала Вероника притворным басов, приложила ладонь ко лбу, и резко взмахнула ей вверх. В ее представлении именно так военные отдавали честь.

Митч улыбнулся.

– Вы в какой гостинице остановились? Может, как-то вечерком встретимся, пропустим по стаканчику? Если я вам не надоел.

– Нет, сэр. Как скажите, сэр! – продолжала паясничать супруга тем же притворным басом. – Мы расквартировались в таверне «Усталая пушка», сэр. Говорят, там отличные конюшни для полицейских лошадей, сэр.

Шутка на гране фола, но Батлер рассмеялся, веселым, немного натянутым смехом. Остроты о конной полиции наверняка его достали.

– Отличный выбор, – произнес он, немного успокоившись.

Вероника поманила его пальцем. Агент наклонился над водительской дверцей. Вероника, покосившись на меня, заговорила громким, заговорческим шепотом:

– Надеюсь, сэр, «Усталая пушка» это не про моего мужа.

Батлер взорвался от смеха. На этот раз искренним. Если бы не джип за спиной, он бы наверняка повалился в конвульсиях на асфальт.

– Я все слышу, – запротестовал я.

– Извини, Дрью, – пересиливая хохот, вставил Митч, – я не смог удержаться. Мэм, – продолжил он, не без усилий придав лицу серьезное выражение, – любая пушка, это боевая единица. Она не может устать, при условии правильной эксплуатации.

– Уверяю вас, сэр, это в моих интересах, – отсалютовала Вероника и тронула автомобиль. Тойота послушно поехала по грунтовой дороге.

Огромная туча наглухо закупорила солнечный диск. Общаясь с Митчем, мы сразу и не заметили, как стало темно. Казалось вот-вот и начнется холодный дождь. Выехав на холм, с удивлением обнаружили, грозная туча, далеко в океане, а потемнело только потому, что жадное до тепла солнце уже касалось кромки горизонта. На севере вечера короткие.

– Может, я сяду за руль? – предложил я жене. – Ты наверно устала?

– Нет. Я справлюсь. Ты пока отдыхай. Ночью у меня на тебя большие планы, – она посмотрела на меня и хитро улыбнулась.

Азартные, жизнерадостные глаза Ники, серые как закат в Арктике, светились огоньками святого Эльма. Такие же загадочные и такие же притягательные. Как же я ее люблю!

Гостиница, которую выбрала Вероника, на самом деле называлась «Тихая пушка».

– Просто для медового месяца «Усталая» звучит смешнее, – равнодушно оправдалась она.

По мне, ошибка в название была в другом слове. Из этого словосочетания, следовало бы убрать слово «Гостиница». Деревянное двухэтажное строение с редкими окнами и крутой, двухскатной крышей, покрашенной в ядовито желтый цвет. В то время как фасад оставался ветхо серым. Единственное преимущество, это великолепный пейзаж. Здание, если можно было его так назвать, находилось на невысоком утесе у самого берега залива, на южной стороне острова. Дощатая тропа уходила от парковки со стороны входа прямо вниз по утесу, к ангару и небольшому пирсу. Выглядело это живописно, достойно кисти художника.

У входа стояли два автомобиля. Новенький пикап – грузовичок от Форда, и усталый Шевроле Экспресс. На белом борту буса красовалась нанесенная строгим газетным шрифтом яркая надписью «Телекоммуникационные системы Клональ». Ох, если бы я тогда уделил должное внимание этому названию!

– Добрый вечер! – поздоровалась с нами не молодая, ухоженная женщина.

Редкие волосы, выкрашенные временем в седой цвет с голубоватым оттенком, явно не соответствовал ее возрасту. Неглубокие морщинки успели прорыть гладкую кожу лица только вокруг губ и у голубых потухших глаз. Впрочем, еле заметный макияж вполне мог скрывать истинные последствия прожитого. А ослепительно белая улыбка даже очаровывала своей непосредственностью. Так или иначе, если бы не седина, женщине можно было дать не больше сорока пяти. На коричневой в синюю клетку рубашке висел бейдж – Миссис Хелена Брьюнсвик – рецепционер.

– Добрый вечер, Хелена, – ответил я, мельком взглянув на нагрудный знак.

Вероника осталась снаружи. Как всегда, ковырялась с камерой, пытаясь увековечить угрюмый полярный закат. Заинтригованный ночными планами молодой супруги, я взял заселение на себя.

– У нас заказан номер в вашей гостинице. Номер брони … – я стал разворачивать распечатку сайта.

– Не утруждайтесь, – дружелюбно сказала женщина. – Вы должно быть мистер и миссис Семак.

– Точно, – улыбнулся я в ответ.

– Добро пожаловать, – услышал я за спиной звонкий, писклявый голос.

Обернувшись, обнаружил, его обладательницу: невысокая, круглолицая афроамериканка. Женщина улыбалась во все тридцать два ослепительно белых зуба.

– Я, Джейн Питерс, – она протянула мне руку. – Рада вас видеть на нашем острове. Как добрались?

Мой немного растерянный взгляд вернулся к рецепционерке. Продолжая улыбаться, она кивнула. Ее реакция, движения, показались мне заторможенными. Я списал это на возраст.

– Спасибо, – ответил я, не скрывая растерянность. – Неплохо.

– Я рада, – негритянка действительно выглядела беспечально. – Мистер Семак, на правах советника мэра по туризму, разрешите поблагодарить вас, и вашу супругу, за решение посетить остров Фого. Мы прилагаем немало усилий для привлечения туристов, и постараемся сделать ваш отдых незабываемых.

«Да уж, – подумал я, – старайтесь. В нете только с пятой попытки нашел ваш гребаный остров!» В слух же произнес:

– Да. Здесь удивительные места. Заранее благодарю.

Джейн, после каждого моего слова, кивала головой. Когда я закончил, она еще пару раз, по инерции кивнула, и тут же заговорила:

– Обычно туристы, приезжающей на наш остров, останавливаются в другой гостинице. В отеле «Фого». Это современной здание, с развитой инфраструктурой: ресторан, бары, боулинг. Уютные, комфортные номера исключительно с видом на море…

Бла-бла-бла, все как по буклету. Женщина напомнила мне робота, или скорее электронный гид. Дослушав женщину, я ответил:

– Спасибо. Но эту гостиницу выбрала моя супруга, а я в таких вещах полагаюсь исключительно на ее предпочтения.

Тут до меня дошло! Мисс Питерс пытается увести клиента прямо из-под носа персонала «Тихой пушки». Я обернулся к рецепционерке. Немолодая женщина застыла с наглухо приколоченной к лицу белоснежной улыбкой. Мне показалось, ее выключили. Вместо Хелен, уловив мои сомнения, заговорила афроамериканка:

– Хорошо, мистер Семак. Я поговорю с вашей супругой. По поводу «Тихой пушки» не беспокойтесь. На острове Фого все гостиницы принадлежат муниципалитету, поэтому, этически, тем более финансово, вы никого не обидите. Кстати о финансах. Условия в отеле «Фого» намного лучше, да что там, они лучшие на острове. И, в качестве компенсации за беспокойство, на номер в отеле «Фого» мэрия сохранит вам цену вашей интернет брони на номер в «Тихой пушке». Вы не доплатите ни цента, а получите …

– Спасибо, – не выдержал я монотонного бурчание этого человека – машины. – Вопрос к супруге. А вот, кстати, и она.

В дверях стояла Вероника. Она взяла на прицел камеры чернокожую представительницу заботливой местной власти. Щелкнул затвор, и Вероника опустила камеру, приветливо улыбнувшись хозяевам.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Добро пожаловать на Фого, миссис Семак! – запищала госпожа Питерс.

Краем глаза я заметил как из-за стоики, в знак приветствия, кивнула Хелен.

– Я, Джейн Питерс, советник мэра по туризму. Как вам наш остров? – повторила негритянка вопрос заданный минутой раньше мне.

– Великолепно. Такой нетронутой, девственной красоты я никогда не встречала. А закат? Это просто находка для фотографа. Мне безумно здесь нравится.

Вероника сняла шапочку, бросила ее на стойку, и расправила пышные темно каштановые волосы.

– Я рада, – с искренней радостью произнесла Джейн. – Миссис Семак …

– Можно просто Ника, – супруга протянула даме руку.

Пожав ладонь, сказала:

– Джей. Ника, скажите, почему вы выбрали именно эту гостиницу?

Супруга коротко задумалась:

– Ну … не знаю. Название понравилось, – Вероника кинула на меня хитрый взгляд. Я в ответ улыбнулся.

– А в чем проблема? – поинтересовалась она.

– Никаких проблем, – Джейн вскинула свои белые ладоши. – Отличный выбор. У нас на острове все гостиницы особенные. Но для туристов больше подошел бы отель «Фого» на северном побережье, в восемнадцати милях по центральной дороге. Гостиница, которую я вам предлагаю …

У Вероники была такая же реакция, что и у меня. Она посмотрела на рецепционерку, потом на меня. Я лишь пожал плечами.

Тем временем госпожа Питерс закончила зачитывать буклетную информацию и проникновенно добавила:

– Между нами, – она немного наклонилась вперед, придавая своей фразе панибратскую искренность, – эта гостиница для местных рыбаков. Иногда случается, что океан прибивает кого-то к острову. А туристы, даже те, кто обожает рыбалку, ну, приличные джентльмены, останавливаются в отеле «Фого». Оттуда рукой подать до лесного Авенг ручья и устья в залив. Рыбалка фантастическая. Вы рыбак, мистер Семак?

– Нет, – честно ответил я.

– Порыбачите в тех местах раз, и поймете настоящую страсть.

И не давая нам продохнуть, продолжила:

– Я вас могла бы отвести прямо сейчас. Насчет багажа не беспокойтесь. У меня пикап. А ваш автомобиль я попрошу перегнать помощника шерифа. Кстати, единственная заправка на острове рядом с гостиницей «Фого».

Ее реклама становилась навязчивой. В конце концов, мне было все равно. Я уже был готов согласиться, но путешествие на этот остров инициатива Вероники. Пусть сама разгребает. Именно это и означало мое очередное пожатие плечами, в момент, когда она на меня снова посмотрела.

– Спасибо Джей, – сказала Вероника. – Вы очень гостеприимны и заботливы. Но мы останемся здесь в «Усталой», – супруга вновь бросила на меня свой фирменный хулиганский взгляд, – простите «Тихой пушке». По крайней мере, сегодня. Признаться, мы устали с дороги, и сил на переезд нет. А завтра, обещаю, мы подумаем над вашим предложением.

– Ну что ж, – сдалась госпожа Питерс, – решения наших гостей приоритет администрации. Если передумайте, или возникнут другие вопросы, вот моя карточка, – она протянула визитку, продолжая доброжелательно улыбаться. – Приятного отдыха.

– Спасибо, – почти синхронно, ответили мы.

Миссис Брьюнсвик, все это время простоявшая у стойки в монашеском смирении, достала и положила перед собой ключ, с огромным деревянным поплавком.

– Я осмелилась предположить, – вежливо начала она, – что вам больше понравится номер с окном на запад. Я знаю, вам хотелось с видом на залив, но, если вы успели заметить, задняя стена дома, та, что у утеса, глухая. Все из-за южных ветров. Летом они почти не чувствуются, но зимой очень суровы. Случается, что срывает ставни, не говоря уже про окна. На всем острове вряд ли вы увидите дом с окнами на юг. Смею вас заверить, из вашего окна видна часть залива. И в целом вид великолепный. Завтра вы сами в этом убедитесь. К сожалению, мой супруг, помимо прочего выполняющий роль портье, сейчас в море. Поэтому, мистер Семак, с багажом придется сладить самому. Лестница справа, – она вскинула руку, указывая на проем с лакированной деревянной лестницей.

Выговаривая все это женщина, почти не моргая, смотрела мимо нас на противоположенную стену. В стене было небольшое окно, и, в начале, я подумал, что она вглядывается в него. Даже несколько раз проследил за ее глазами, но в окне было темно. Что она там увидела?

– Окай, – сказал я, взяв под руку Веронику, – я проведу супругу и вернусь за багажом.

Хелен перевела взгляд на меня и коротко кивнула.

Как только мы оказались на втором этаже, Ника сказала:

– Странные они все какие-то. Ты не заметил?

– Заметил, – согласился я, но посчитал ненужным преждевременно выказывать терзающее меня беспокойство. Правильнее было отшутиться. – У «Усталой пушки» усталые артиллеристы.

Жена хихикнула. Оглядев номер, она довольно кивнула:

– Не плохо.

Широкая квадратная комната, в которую уместилась огромная двухместная кровать, старинный гардероб, викторианское трюмо и два кресла у кофейного столика. Довершал убранство небольшой камин у северной стены. В номере было одно окно, и как было обещано оно выходило на запад.

Вероника встала за кресло. Ее глаза сделались пустыми, а улыбка на лице дебильной. Положив руки на спинку, она заговорила монотонным голосом:

– Мой муж сейчас в море, поэтому, мистер Семак, с багажом придется сладить самому. И поторопитесь, пока ваша пушка не устала совсем.

Я рассмеялся.

– Тебе еще что-то надо внизу? – спросил я сквозь смех.

– Да, – ответила жена, – вот такенный, – она развела руки в стороны, – стейк, жаренного под глазурью кабанчика, ведро картошки фри и малюсенький ломтик хлеба. Я не хочу поправиться после свадьбы.

Я снова рассмеялся.

– Понял, мэм.

Но внизу никого не оказалось. Тусклый свет бил из двух абажуров закрепленных прямо над стойкой регистрации. Я огляделся. Справа от лестницы, у которой я застыл, в полумраке разглядел деревянную дверь с внушительными окошками в матовых, рифленых стеклах. Судя по всему, там была столовая. Я заглянул. Никого. Ничего не оставалось как пройти к стойке и терпеливо дождаться хозяйку. В нависшей тишине, прерываемой только моим дыханием и глухими ударами сердца, я различил монотонное бурчание чьих-то голосов. Прислушавшись, я понял. Они звучали из-за дверей с надписью «Для персонала», слева от регистрации. Я подошел ближе, и узнал писклявый голос чернокожей женщины.