Kitobni o'qish: «Ревизор: возвращение в СССР 6»

Глава 1

22 апреля 1971 г. Святославль

– Объясни подробнее, Пётр, какие аресты? – спросил Ахмад сотрудника изумленно.

– Так моя тетя, значит, с магазина шла и увидела, как вашего заместителя из дома в наручниках выводят и в машину милицейскую сажают, – начал сбивчиво и торопливо рассказывать Петр, поминутно оглядываясь. Видно было, что мужик не на шутку взволнован происходящим.

– А про кого еще знаешь? – спросил Ахмад.

– Из второго цеха еще работников арестовали. Не знаю, кого именно, – продолжил перечислять Петр, – а еще из охраны кого-то, но я точно не знаю. Слышал, как рассказывали. Пока к вам шел, столкнулся с Павлом из третьего цеха. Сейчас полгорода, такое впечатление, по улицам бегает!

Ахмад еще несколько минут поговорил с сотрудником, поблагодарил за информацию, после чего попрощался, и тот пошел домой.

А мы собрались на кухне, немного ошарашенно переглядываясь.

– Так, похоже, что ОБХСС таки вышла на след преступников, – озвучил очевидный вывод Ахмад.

Я согласно кивнул.

– Да, раз аресты пошли, значит предварительную информацию уже собрали и схему выявили.

– И что теперь будет? – озабоченно спросила мама.

Думаю, ее больше беспокоил не сам факт хищений на заводе, а то, как это скажется на Ахмаде и их свадебных планах.

– Сейчас будет много суматохи, – мрачно сказал мой будущий отчим. – Головы полетят. Директору, мне, другим начальникам подразделений тяжко придется. Много объяснений давать нужно будет, как так получилось, что не досмотрели, допустили хищения социалистической собственности. Накажут точно, но вот как именно, это уже время покажет. Смотря кто и в чем замешан.

– Так вы же не причём с директором! – возмущенно воскликнула мама. – Вас за что наказывать?

– Мы руководители, – сурово заметил Ахмад, – должны отвечать за своих подчиненных. Иначе что мы за начальники такие!

Мама вздохнула и расстроенно замолчала, думая о своих планах.

Я сидел и размышлял, где мне лучше быстро раздобыть информацию по заводу. К Терентьевым сейчас соваться смысла нет. Если в городе аресты, то братья явно в самой гуще событий и сейчас заняты. К Ивану или в отделение милиции тоже без толку обращаться. Милиция точно также сейчас загружена. Да и опасно там появляться. Заметит кто, пойдут слухи. Либо что меня вызвали по этому делу, и я замешан в хищениях, либо что я милиции помог кучу народу арестовать. А у них всех в городе друзья и родственники. Нет, спасибо, оба варианта так себе. Значит, узнать что-то подробно я смогу только завтра, когда на работу приду.

– Мне завтра в школу идти, – решил встрять я, – или лучше на завод сразу?

– Иди с утра на завод, – подумав, ответил Ахмад, – к Шанцеву с тобой пойдем. Надо разузнать подробно, что да как. Кого именно арестовали. У него и узнаем, что дальше делать.

Я довольно кивнул и попросил маму написать мне записку в школу на день по семейным обстоятельствам. Мама кивнула. Засуетилась, пошла искать бумагу и ручку. Вот и хорошо. Пусть займется делом, немного от переживаний отвлечется.

– Надо ее занять чем-то на вечер, – обратился к отчиму, незаметно качнув головой в сторону мамы.

– Сделаем, не переживай, – тот понимающе улыбнулся, – Аришка подолгу не спит, скоро проснется, не до завода Поле будет. Даст ей жару!

Мама вернулась с листом бумаги и быстро накатала мне объяснительную в школу. Аккуратно сложил ее и положил в портфель. Славке надо не забыть отдать, чтобы Кириешке завтра передал.

Посидел еще немного у своих и пошел к другу на ночевку.

Славка, едва я успел зайти, сразу закидал меня вопросами про аресты на заводе. Оказывается, все уже все знали. Слухи распространились по городу как пожар и, похоже, обросли по пути многочисленными «свидетельствами очевидцев». Славка полушепотом сообщил мне, что директора завода выволокли из дома в наручниках, а собаку его застрелили. И дальше в том же духе шли душещипательные подробности происходящих в городе арестов.

– Откуда информация, друг? – поинтересовался я у Славки, довольно скептически восприняв большую часть сообщенных им «подробностей».

– Соседка наша прибежала, рассказала, – ответил Славка гордо, – она с бабушкой дружит, общаются постоянно. Поэтому сразу к нам пришла, как разузнала все.

– Понятно, – я кивнул.

Ну да, как же, Шанцева арестовали!

Ситуация обычная. Маленький город, событий не особо много. Если происходит что-то действительно серьезное, то каждый стремится рассказать информацию как можно большему числу людей, приукрасив ее, чтобы выглядела попривлекательнее.

– Знаешь, как такой источник информации называется? – спросил друга.

– Как? – Славка заинтересованно смотрел на меня.

– «ОБС», – ответил я ему и пояснил, – расшифровывается как «одна бабка сказала». Доверия такой информации немного.

– Бабушка Никитичну хорошо знает, – обиженно возразил Славка, – говорит, ей можно верить.

– А-а! Ну раз бабушка ее знает, тогда это называется «ОБСДП», – рассмеялся я, – то есть «одна бабка сказала, другая подтвердила».

Друг насупился, глядя на меня недовольно.

– Слав, не обижайся, я тоже люблю хорошие истории. Особенно у костра и в отличной компании. Но на будущее запомни, все такие сведения и «свидетельства очевидцев» на веру сразу принимать нельзя, все нужно проверять. Люди любят приукрашивать и дополнять то, что видели, чтобы выглядеть круче в чужих глазах. Ты рискуешь сам попасть в неловкую ситуацию, когда расскажешь серьезному человеку какую-нибудь ерунду, которую тебе с важным видом кто-то наплетет.

Славка все еще дулся, но все же неохотно кивнул, соглашаясь со мной.

– А что касается завода, – продолжил я, – я завтра с утра туда иду и узнаю всю информацию из первых рук. Достоверную информацию, заметь. Все, что будет можно, тебе расскажу. Договорились?

– Конечно. Спасибо! – друг заметно повеселел.

– И еще просьба, – добавил я, доставая из портфеля и отдавая ему мамину объяснительную, – вот записка, передай завтра Кириешке. Мне на работе с самого утра быть сказали.

Уже лежа в постели, вспомнил о другом важном деле. Вся эта суета с арестами на заводе, которая, несомненно, поставит на уши на какое-то время не только сам завод, но и весь наш город, конечно, будоражила воображение. Но отвлечься от нее было необходимо. Мне же завтра к Сатчану идти по поводу новых инициатив, что помогут ему сделать карьеру и вернуться в столицу!

И вот перед этим разговором мне следовало хорошенько подумать. Потому как у меня был выбор, с какими именно предложениями к нему заявляться.

Из советских инициатив, что можно было ему предложить, я наскреб три. Первая – высадить тысячи деревьев где-нибудь на окраине города таким образом, чтобы получилось какое-нибудь знаковое слово по нынешним временам. КПСС, Ленин, Комсомол, ВКПБ – что-нибудь такое. Да, это не новинка – много кто уже успел так отличиться, но все равно, такую масштабную идеологическую вещь в Москве вынуждены будут заметить, и как-то Сатчана за такой реализованный проект отблагодарить. Сможет ли Сатчан ее организовать? Да, без сомнений. Я вот вообще посмотрю на чиновника в СССР, который посмеет возразить подобной инициативе комсомола. Могут же потом совсем другие люди прийти и спросить, что именно он имеет против КПСС, Ленина или комсомольской организации. Такие, знаете ли, человечки – похожие друг на друга, незаметные, в одинаковых костюмах.

Вторая инициатива – организовать какой-нибудь конкурс. Комсомолок-передовиц труда, комсомольцев-передовиков. Конкретная тематика – уже мелочь при принципиальном интересе заказчика.

Третья вещь – организовать масштабные игры на местах боевой славы Советской армии. Возить молодежь разыгрывать битвы, в которых коричневая чума будет позорно драпать с поля боя под натиском советских воинов. Несомненно, это будет замечено в Москве и оценено.

А когда я перестал вспоминать про инициативы советского комсомола и обратился к опыту двадцать первого века, то первым делом мне, конечно, пришла в голову идея «Бессмертного полка». И вот это на фоне всего остального выглядело как мегабомба!

С точки зрения прагматики это был мощный козырь, который стоило не отдавать Сатчану, а придержать в рукаве до тех времен, когда я сам войду в силу, и смогу застолбить ее авторство за собой, попытавшись заработать на этом дивиденды.

Но, с другой стороны, мне авторство идеи «Бессмертного полка» тоже на самом деле не принадлежит. Это святое. Да и воровать нехорошо, даже идеи из будущего. Я поэтому и не готов присваивать себе еще не написанные песни, или книги – своим трудом всего добьюсь.

Кроме того, «Бессмертный полк» это мощная вещь, что прямо сейчас нужна Советскому Союзу. Мало ли, получится, используя ее, напомнить гражданам СССР их родственников, погибших за страну, и меньше будет желающих в восьмидесятых делить общую страну на отдельные страны, когда Горбачев даст такую возможность?

Да и нужно быть реалистом. Допустим, придержу я эту идею. И сам ее выдвину через несколько лет, будучи, к примеру, комсоргом в МГУ. Если сложится с этим. Каковы шансы, что меня не отодвинут в сторону вышестоящие комсомольские начальники, когда осознают потенциал идеи, и не присвоят себе авторство? Не сказал бы, что шансы мои велики, в Москве такие акулы ловят рыбу, что только держись!

Но, даже если повезет, и заслугу за реализацию мне удастся сохранить за собой, то это не оставит передо мной другого пути, как карьера в комсомоле, и потом в КПСС. Никто не поймет, если автор такого грандиозного проекта вдруг пойдет работать в народное хозяйство. А теперь надо спросить себя честно – а хочу ли я делать сногсшибательную карьеру в комсомоле или в партии? Среди людей, что будут поддакивать Горбачеву, когда он начнет разрушать великую страну? Не будет ли меня тошнить при виде ответственных товарищей, которых я, мягко говоря, не уважаю? Ой, будет! Нет, такого счастья мне даром не надо, за любые деньги, привилегии и продпайки.

И была еще одна идея, которая тоже была неоднозначна как по потенциалу, так и по последствиям. Я ее назвал смело – комсомольский аудит. Смысл в чем – присылать спецов от комсомола для аудита промышленных предприятий. Оценить качество менеджмента, качество продукции, поискать, нет ли хищений. И привлекательная идея же, я сам могу этим заниматься.

Но и подводных камней я видел тоже массу. Как там говорил Остап Бендер Балаганову? «Дальше ваши рыжие кудри примелькаются, и вас просто начнут бить». Ясное дело, кому же такое понравится, особенно, если на заводе будут масштабные хищения. Этак однажды машина с такой вот ревизорской командой может быть проутюжена грузовиком, полным песка. Чтобы уж наверняка всех наповал. Как с Петром Машеровым лет через десять получится. Если я не вмешаюсь, конечно – классный он мужик был, по всем отзывам. Может, если помочь ему выжить, то он вместо Горбачева генсеком станет, и СССР не погибнет?

Но ладно, куда-то меня совсем далеко занесло. Возвращаюсь к идее комсомольского аудита. А с ним, получается, палка о двух концах. И предложить эту идею охота Сатчану, поскольку, если ему понравится, смогу скоро заниматься любимым делом, и помирать молодым неохота…

Решил, что завтра все же еще на свежую голову подумаю. Утро вечера мудрёнее!

Утром, проснувшись, решился. Пусть Сатчан делает свою карьеру за мой счет, я не против. Главное, что идея «Бессмертного полка» с его-то связями точно не погибнет и начнет победное шествие по всей стране.

Ахмада утром встретил прямо у проходной. Выглядел он невыспавшимся – небось с мамой полночи обсуждали, что теперь будет. Завод выглядел необычно – люди притихли. Ни улыбок, ни расслабленных курильщиков на каждом углу, как раньше. Все передвигались исключительно бодрым шагом с хмурыми лицами – такого я раньше тут не видел. Остро ощущалось напряжение, буквально витавшее в воздухе.

Сразу пошли с Ахмадом к Шанцеву. В приемной было пусто, что было необычно для этого времени.

– У него все это время из ОБХСС сидят, – доверительно снизив голос, сказала нам секретарша, – вот никто и не хочет по любым делам заходить, все откладывают, пока терпит. А вы заходите, вас он велел сразу пустить, как придете!

Шанцев тоже сидел хмурым и в помятой одежде. Напротив него расположился Николай Тереньтев. Он что-то говорил директору, когда мы открыли дверь, но сразу замолк.

– Все свои, продолжайте! – кивнул ему директор.

А вот Терентьев хоть явно и не выспался, находился в разительном контрасте с Шанцевым – он был в превосходном настроении. Губы так и расплывались в улыбке. Ну да, и за Ваську-негра отомстит, чего и я хотел, и хищение раскроет его команда такое крупное, что все медали получат и внеочередные повышения. Можно понять, что есть основания для радости.

Терентьев в нашем присутствии рассказал Шанцеву, что двенадцать человек уже арестовано, и часть уже дает признательные показания.

– Помогла, значит, слежка? – спросил я, улучив момент, когда он замолк.

– Да, долго следили без толку, уже устали, а вот позавчера, наконец, сработало! Поехал грузовичок совсем в другую сторону от всех направлений, куда ему могло быть надо по заводским делам. Проследили, вышли на заброшенный склад в пятнадцати километрах от города. Там засаду устроили, и ночью всех, кто заявился, и взяли. Повезло – склад почти доверху был наполнен листовым железом, его пару недель собирали, не меньше, и подельники на четырех грузовиках приехали все забирать. Все тут же рассказали – сколько в месяц в среднем вывозили, с кем на механическом заводе в контакте были – так что вчера вечером мы уже шли по конкретным адресам, пока информация не дошла и не ударились в бега. По цепочке выясняем теперь, кто отвозил, кто пропускал, кто выписывал накладные, составляем список подозреваемых.

– То есть, всех, кто был в сговоре, уже арестовали? – спросил Шанцев, – на свободе только невиновные?

– Тут спешить не стоит, вряд ли всех задержали, и вряд ли все, кто уже задержан, виновны. – покачал головой Тереньтев. – Среди задержанных могут оказаться невинные люди, следственные мероприятия ещё проводятся, поэтому не делайте скоропалительных выводов и не списывайте сразу арестованных сотрудников со счетов. Вполне может оказаться, что часть из них ни в чем не замешана, их просто оговорили. Они будут впоследствии освобождены. Поймите, мы сейчас вынуждены действовать подобным образом, чтобы никого не упустить, потому что преступная схема очень сложная. В ней замешаны сотрудники разных подразделений завода, поэтому очень важно, чтобы все виновные понесли наказание.

Шанцев понимал. Ахмад понимал. А я как понимал! Потому как в силу собственного опыта сталкивался с подобным десятки раз. Наверняка чаще, чем все присутствующие вместе взятые. Включая и сотрудника ОБХСС – молодой он еще.

Директор кивнул, соглашаясь, что такой подход правильный.

– Так, теперь о том, что от вас потребуется, – сказал Терентьев, – на заводе обязательно в ближайшее время нужно организовать инвентаризационную комиссию для того, чтобы пересчитать всю продукцию. Абсолютно всю и готовую, и сырье, которое имеется в наличии на заводе, тоже. Сверить с документами по той продукции, которая поступала, которая отгружалась для того, чтобы составить полную картину, в каком состоянии находится имущество завода.

Понятное дело – иначе улики не собрать в полном объёме. Чего-то такого я и ожидал. Да, работенка предстоит аховая. Надо еще правильно состав комиссии подобрать, чтобы кто-то из жуликов в нее ненароком не попал.

– Ахмад Нурланович, – обратился сразу Шанцев к начальнику экономического отдела, – займитесь прямо сейчас, пожалуйста, этим вопросом. Надо определить состав комиссии и порядок работ. Как только будете готовы, докладывайте, будем готовить приказ. Павел, вы будете помогать Ахмаду, скооперируйтесь с Ириной Викторовной, она хорошо разбирается в процедуре.

Мы с Ахмадом кивнули и, попрощавшись, вышли из кабинета директора. Кусок работы нам нарезали, можно и делом заняться.

Придя в бухгалтерию, тут же заперлись в кабинете главбуха, ввели ее в курс дела и начали прикидывать, кого можно включить в комиссию.

Неожиданно в самый разгар обсуждения на столе Ирины Викторовны зазвонил телефон. Она сняла трубку, послушала минуту немного удивленно, после чего протянула ее мне:

– Павел, это вас.

Я недоуменно посмотрел на главбуха, и взял у нее телефонную трубку. Тут же услышал встревоженный голос мамы.

– Паша, тут Юля вся заплаканная пришла вместе со Славой. Говорит, что Игната арестовали!

Глава 2

23 апреля 1971 г. Святославль

И только тут я вспомнил, что Аристарх и Игнат обещались прийти посмотреть на лестницу еще до начала лакокрасочных работ, но так и не появились. А я так замотался с делами, что и не вспомнил. Блин! Неужели Игната тогда уже задержали? Нет, не может быть. Аресты только вчера начались. Значит, в тот раз у них просто не получилось прийти.

Так, и что же делать? Я вот уже Игната и с Юлькой познакомил, а его раз – и в кандалы. Верю ли я, что он виновен? Нет, пожалуй, нет. Не сходится. По обстановке у него дома так не скажешь, там сразу видно, что человек живет на одну зарплату. Хитёр и не светит деньги? Был бы он постарше, да побит жизнью, я может и поверил бы. Но молодой парень, с моей точки зрения достаточно простой – нет, не верю, что он живет скромно, а у самого где-то тысяч пять припрятано, или десять. Не удержался бы, он бы как тот же Митрофан, про которого рассказывал, форсил бы по ресторанам с красивыми девчонками. Так что явно мужик попал в жернова следственной машины и его надо выручать.

Попытался успокоить маму, попросил передать и Юльке со Славкой, что буду разбираться.

Извинился перед Ириной Викторовной и Ахмадом и отпросился – они слышали весь разговор, так что отнеслись с пониманием. Побежал к Шанцеву, надеясь застать там Николая Терентьева. Но его там уже не оказалось. Секретарша сказала, что они с Шанцевым вышли куда-то одетые.

Побежал на территорию искать кого-нибудь из знакомых ментов, узнать, за что Игната задержали.

Увидев у второго цеха Ивана Николаева и младшего Терентьева, я ринулся со всех ног к ним. Они очень удачно вышли покурить, а то где бы я их искал. Но, подойдя поближе, замедлил шаг. Тот еще вопрос – как с ними пообщаться так, чтобы все не поняли, что я с ними давно знаком? Милиционеров тут, мягко говоря, сейчас не любят и боятся. И мне нет резона палиться.

К счастью, они тоже люди понятливые. Рассчитывая на это, прошел перед ними метрах в пяти, делая вид, что незнаком, но взглядом указал на рощицу перед заводской баней. Пошел туда. Аккуратно обернувшись, увидел, что они идут за мной. Когда скрылись от посторонних взглядов среди толстых берез, пришло время пообщаться.

– Здорово, мужики! – обернулся и поздоровался с ними за руку по очереди. – Поздравляю! Молодцы, такое дело раскрутили.

Парни стояли довольные, но сохраняли сосредоточенные лица.

– Я только хотел поинтересоваться, за что Игната Петипа взяли? – прямо спросил я. – Иван, ты же его наверняка знаешь, он племянник Аристарха.

– Шапочно знаком… – буркнул Иван.

– А я хорошо знаком! – заявил я. – Дома у него был. Там и намёка нет, что парень не по средствам живёт. – Однако видя, что Иван не проникся применил запрещённый приём. – Как ты Веронике объяснять будешь, что её двоюродного дядьку арестовал?

Иван переглянулся с Александром Терентьевым.

– Понимаешь, – сдался он и быстро заговорил, – рабочий здешний Митрофан Ворона показания дал, что знать ничего не знает, только указания Игната выполнял.

– Врёт паскуда! – воскликнул я. – Ты видел этого Митрофана? Без слёз не глянешь и работал подсобником. А Игнат? Комсомолец, сварщик прекрасный. И Митрофана этого недолюбливал, открыто критиковал за образ жизни на широкую ногу и нежелание нормально общаться в трудовом коллективе. Вот он и мстит ему.

– Ладно. Не кипишуй. Следствие разберется. Не виноват – отпустим. – остановил меня Александр. – Тут полно виновных, невиновный нам не нужен.

Стало понятно, что больше для Игната я сейчас сделать ничего не могу. Попрощался и пошёл в бухгалтерию, там меня уже, наверное, заждались.

* * *

Рыжий и Геннадьич, что шли из помывочной, но остановились, услышав впереди среди деревьев очень интересный разговор на повышенных тонах, в котором промелькнуло знакомое имя, многозначительно переглянулись.

– Слышал? – спросил седой рабочий приятеля. – Явно менты с кем-то общались. И догадываюсь с кем – по голосу узнал – тот паренек, что в бухгалтерии работает и Ваське морду бил. Надо же, как бухгалтерия за сварщика нашего бьётся, – удивлённо покачал он головой.

– Да… И среди конторских нормальные люди встречаются. – подтвердил Геннадьич, и оба приятеля, выждав с минуту, чтобы милиционеры не догадались, что они слышали разговор, пошли дальше.

* * *

Вернувшись, заглянул к Ирине Викторовне, Ахмад был ещё там.

Они уже прикинули план мероприятий. И составляли список членов комиссии. Пока что в неё решили включить сотрудников бухгалтерии и экономического отдела.

– С одной стороны, чем больше людей, тем лучше. Меньше на каждого работы придется. А с другой… кому сейчас можно доверять? – проговорил с досадой Ахмад.

Я понимал, почему он периодически кривится. Ругает себя, что за собственным замом-прохиндеем ничего такого не заметил. Понятно, есть с чего расстраиваться!

Повисло напряжённое молчание.

Ирина Викторовна, взяв список, вышла из кабинета, оставив дверь нараспашку и передала список Изольде.

– Инвентаризационная комиссия в приказ, – сказала она ей.

Я так понял, что совещание закончилось.

Мы с Ахмадом вышли, и я уселся за свой стол.

– Кстати, – вспомнил я, – случайно, не слышали, для чего металл в таком количестве с завода похищали? Куда его сбывали?

– Железо кровельное куда? – усмехнулся Ахмад.

– А-ааа, тогда понятно. Тогда да. Это хороший был бизнес, – согласился я.

Даже очень хороший. При существующем-то дефиците стройматериалов. Отвези на сотню километров от завода, чтобы никаких следов найти не могли, и продавай небольшими партиями по селам всем, кто строится. С руками оторвут, и цену сбивать даже не будут. Железная крыша в деревне еще с довоенных времен – предмет большого престижа!

– Теперь ясно, чего они так засуетились, что даже на покушение решились, – проговорил я. – Будем надеяться, что никого из мерзавцев на свободе не осталось.

– Всё может быть… Я сейчас ничему не удивлюсь, – махнул рукой Ахмад. – Эх, на своего зама никогда бы не подумал…

– А на кого покушались? – растерянно смотрела на нас с Ахмадом главбух, появившись в проеме двери.

УПС! Шанцев её не посвятил в то, что на Васю-негра напали? Ну да, в принципе, и не должен был, наверное. Нельзя мне в шпионы идти, проколюсь тут же. Когда среди хороших людей нахожусь, расслабляюсь. С другой стороны, и так уже устал, что приходится постоянно шестнадцатилетним парнем притворяться и ни слова никому нельзя сказать, что 58 лет прожил. Слишком много того, что приходится скрывать по полной программе, вот и прокалываюсь по мелочам.

Изольда, читавшая до этого список, тоже напряженно уставилась на меня, ожидая ответа.

– Так на тройняшку, я металл имел в виду! Простите, неудачно выразился, – придумал я на ходу. – Хотели и её тоже в ход пустить.

Проболтался – выкручивайся, подумал я, заметив ухмыляющийся взгляд Ахмада. Он оценил, как я ловко отбрехался.

– Ой, а меня тоже включили? – испуганно спросила Изольда, изучив список комиссии. – Это точно не опасно?

– Изольда Марковна, – усмехнулся я. – Не бойтесь. Кругом милиция. Нас в обиду не дадут.

– У меня сын, – запричитала Изольда. – У меня человек появился впервые за столько лет. Я не хочу. Я боюсь.

– Ну, Изольда Марковна, вы всегда принимали участие во всех комиссиях, а сейчас сливаетесь. Только подозрения вызовете… – сказал Ахмад.

– У кого? – вытаращив глаза, перебила она его.

– Ясно у кого! – сказал Ахмад, выразительно махнув рукой на дверь. – У следствия! Всё хорошо, вы член комиссии, она большая и никакой опасности нет. Расслабьтесь и работайте.

– Расслабьтесь и работайте, – передразнила его главбух. – Весь город на ушах!

– Ну, так получилось, – развёл руками Ахмад. – Что ж теперь делать? Тоже на уши становиться?

– А когда начнем? – спросил я. Пока велась эта словесная баталия, я помалкивал, но что-то выяснение отношений затянулось. Решил перевести разговор в деловое русло.

– А собственно, что тянуть? – спохватился Ахмад. – Давай я тебя, пока что, со своими сотрудниками познакомлю, которых в комиссию включу. Ирина Викторовна у Шанцева приказ подпишет и приступим.

На том и порешили. Прошли с Ахмадом в его отдел.

– Ну, Апполинарию и Петра ты знаешь, – начал представлять мне своих сотрудников Ахмад. – Тигран Арамович Мелкумян и Жанна Амоевна Хачикян.

Тигран Арамович выглядел как типичный армянин, было ему на вид лет сорок. Среднего роста, полноватый, лысеющий, с хитрым прищуром улыбающихся глаз. Сразу как-то вызывал симпатию. Умеют это некоторые делать, даже совсем не выглядя, как киногерои! Может, потому, что походил на типичного дядюшку, что есть у каждого?

– Тигран, – просто представился он, пожимая мне руку, а я никак не мог отвести взгляда от идеальных стрелок на его брюках.

Как он это делает? Джинсы в прошлой жизни и бабушка в этой, конечно, здорово меня расслабили, давно я не гладил брюк. Хотя, я не один такой. Брюки Жанны, к примеру, вообще не имели стрелок.

Жанна Хачикян лет двадцати пяти на армянку не похожа была от слова совсем. Огромный нос с горбиной, я бы сказал, а не с горбинкой и пышная рыжая шевелюра, как у Анжелы Дэвис, делали её образ комичным. Просто клоун!

Не сумев сдержать улыбки, поприветствовал её. Она совсем не обиделась, видимо, привыкла к такой реакции на свой внешний вид.

– Что, нравлюсь? – улыбаясь во весь рот, спросила она и повернулась ко мне в профиль. Показала мне свой нос во всей красе, комично вздёрнув его, и сама же рассмеялась.

Вот, молодец, не унывает.

– Да уж, от каких же предков тебе такое счастье досталось? – спросил я.

– От предков!.. – прыснула она со смеху. – Это дядя Тигран меня маленькую уронил! Мордой в асфальт.

Тигран смутился. А я с интересом переводил взгляд с одного на другого. Значит, они родственники. Как я про дядюшку угадал!

– Ну, хорошо, нос от дяди Тиграна, – рассмеялся я. – а причёска?

– От парикмахера, – хитро улыбнулась Жанна. – Это химия.

– А рыжий цвет?

– Хна.

Во даёт! Она намеренно довела свой облик до абсурда и совершенно гармонично в нём смотрелась. Интересная личность. Нестандартная для этого времени. Решиться необычно выглядеть в советской провинции – дорогого стоит. Даже страшно представить, как ее заводские кумушки заклевывают в разговорах, наверное, икает постоянно.

Закончил со знакомством, побежал на рабочее место. Пока приказа про комиссию нет, надо делом заниматься. Потом может не оказаться времени. А Изольда не обязана меня постоянно выручать, да и ее саму в эту комиссию включат. Не будет у нее времени.

Кстати, только подумав про Изольду, вспомнил про ее фразу, что она нашла себе мужчину. Ну, дай бог, все у нее сложится! Нашли мы с ней общий язык, и теперь работать стало достаточно комфортно.

Несмотря на всю эту суету, нашел время и чтобы зайти к Сатчану. Все же договаривались, да я и сам заинтересован в результате. Галия обрадовалась при виде меня, но я отметил, что она напряжена. Ну да, сейчас весь завод стоит на ушах!

– Один он? – кивнул я на дверь после объятий и поцелуя.

– Да, заходи, только учти, что он на нервах. Ему уже сверху звонили, там недовольны этими арестами, ругали, что мало занимался воспитательной и профилактической работой на заводе. Мол, комсомол свою роль не выполнил.

Я задумался. Большой житейский опыт свидетельствовал, что к злому начальнику лучше не соваться, а прийти в другое время. С другой стороны, моя ситуация не была типичной. Прямым начальником Сатчан мне не был, а то, что он сейчас еще в более сложной ситуации, чем раньше, мне только на пользу. Тем выше будет ценность моих советов. Да и обещал, что зайду, несолидно нарушать обещание. Решившись, я постучал в дверь.

– Заходите! – услышал голос Сатчана. Ну да, даже по интонации одного этого слова стало понятно, что прежней расслабленности и в помине нет.

Зайдя внутрь, остановился в дверях:

– Договаривались встретиться по инициативам. Актуально, или в связи со всей этой беготнёй…

– Заходи, заходи! – сказал вспотевший впервые на моей памяти Сатчан, галстук которого свисал влево вместо безукоризненной прямой стрелки, как обычно, пригласил меня жестом присаживаться, – что эта беготня – все, что можно было просрать, уже просрали. Теперь только принимать последствия…

Ну, значит, я правильно оценил ситуацию – теперь я ему еще больше нужен. Это хорошо.

– Итак, первое предложение – комсомольский аудит. – начал я излагать. – Предлагаю сформировать группу понимающих в работе заводов комсомольцев, включая меня, и начать проверять промышленные предприятия. Там можно много чего накопать, всяких нарушений, очень хорошо для отчетов…

– Идея хорошая, но это уже есть, – сказал Сатчан, прервав меня, – называется «Комсомольский прожектор». Сотрудничество с органами народного контроля, да. Кстати, я тоже участвовал, у меня даже и значок есть. Сейчас покажу.

Порывшись в ящике стола, достал и положил на стол значок. Ленин, как водится, с надписью «ВЛКСМ» понизу, а под ним надпись «Комсомольский прожектор».

Да, никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу! Я и понятия не имел, что такое движение существовало. Впрочем, понятно почему – в прошлой жизни я был членом комсомола, но на руководящие должности не лез, и просто платил членские взносы. На жизнь зарабатывал, и дальше комсомольского субботника и участия в демонстрациях в дела комсомола не влезал. Вот откуда бы я и узнал? Блин, неудобно-то как! Пришел комсорга жизни учить, а на самом деле рассказал ему бородатый анекдот.

– Ты не тушуйся так! – заметил флегматично Сатчан, – никаких претензий – напротив, я доволен, что ты сам, по сути, с нуля придумал то, что изобрели только девять лет назад. Это серьезная заявка!

Нет, решительно, этот парень умеет работать с людьми. Снимаю шляпу! Сатчан только что вырос в моих глазах.

– Можно еще из деревьев надпись сделать «Ленин», «КПСС» или «ВЛКСМ», – продолжил я, – такое уже делали, но мимо этого, ясное дело, центральная пресса не пройдет. И корреспондента пришлют, и фото сделают, и передовицу опубликуют в одной из самых серьезных газет. Региональной прессой не ограничится.

– А вот это уже интересно! – сказал Сатчан, – впрочем, и по «Комсомольскому прожектору» идея правильная, здесь этим никто серьезно не занимается, только для галочки. А можно же развернуться как следует. Как ни жаль, можно было и прямо здесь, на заводе, развернуться, если бы знать раньше, что тут целая сеть расхитителей обосновалась. Был бы огромный плюс!