Kitobni o'qish: «Ревизор: возвращение в СССР 27»
Глава 1
***
Святославль.
Иван направился обратно на улицу Ленина. Его встретил старый заброшенный дом. Сени оказались закрыты на палку, гладкая палка была продета через два кольца и больше ничего. Осторожно ступая в сенях, он прислушивался к скрипу половиц и вспоминал, какая труха оказалась под ними у Либкиндов. Входная дверь в хату была закрыта на простенький навесной замок. Легко открыв его отмычкой, Иван ощутил разочарование. Это кому же в голову придёт прятать тут свои тысячи? – подумал он.
Но сдаться и уйти вот так просто? Нет, он добросовестно отработает этот адрес.
Рука нащупала в кармане фонарь. Без света будет тяжко что-то найти в такой темноте, – подумал он и решил, что занавесит окно одеялом и включит свет.
Но окон в старой хате оказалось три. Три небольших окна с тонкими занавесками до середины окна. Прежде, чем включать свет, надо было завесить их чем-то плотным. Эх, гвоздей и молоток взять не догадался, – с досадой подумал Иван.
К счастью, нащупал натянутую веревку над каждым из окон. Раньше, на них, видимо, шторки висели. Он нашёл в старом шкафу на полках какие-то то ли платки, то ли шали, накинул на веревки поплотнее, включил фонарь и осмотрелся. В доме давно никто не жил, пахло плесенью. Стены оклеены обоями в тридцать три слоя, кое-где уже отставшими от стены, а потолок белой бумагой. Печь тоже давным-давно не топлена. Дом долго не протянет, – подумал Иван, заметив в одном из углов тёмное пятно с подтёками. – Если тут где-то и есть тайник, то, скорее всего, где-нибудь в подвале. Как не хочется туда лезть! Подломится ступенька сгнившей лестницы, рухнешь туда, сломаешь что-нибудь, и никто не найдёт. Ори, не ори, никто не услышит.
Если только Ваганович однажды не придёт проверить дом покойного друга… Наткнется на скелет, обтянутый кожей, в подвале. Будет у него все в полном ажуре, как у пиратов было принято. Они, судя по книжкам, мертвеца оставляли сокровище охранять.
Ивану вспомнилась сберкнижка под телефоном. Судя по всему, Ваганович сторонник именно таких простых решений, – подумал он, и стал заново осматриваться по сторонам.
Он заглянул ещё раз в топку печи, пошуровал кочергой под топкой. Заглянул в выдвижной ящик стола. Проверил старый сервант – ничего.
Тут его внимание привлекли два больших чугунка на печи, стоявших друг на друге почти под самым потолком. Иван снял верхний – пусто. Потянул на себя, наклонив второй и оттуда выпал какой-то сверток. Ну-ка, ну-ка! – обрадовался он.
Но в свертке оказались лишь старые фотографии… Эх, какое разочарование! Но с другой стороны, понятно – это уже слишком неосторожно было бы. То же самое первым делом сделал бы любой грабитель…
Решившись, Иван полез все же в подвал. Лестница, на удивление, порадовала. Металлическая! Ничего на ней не сломаешь.
На обыск подвала ушло минут пятнадцать. И Иван был точно уверен, что ничего не пропустил. Стены обиты большими асбестоцементными плитами, Иван подергал каждую, сидели они крепко. Полки были пустыми. Пол вообще земляной, крепко утоптанный. Иван тщательно поработал над ним куском арматуры, вбивая его в грунт куском кирпича, ежась от капавших с потолка за шиворот капель воды, но ничего твёрдого так и не нашел.
Разочарованный, поднялся наверх. Ну что же, остался только чердак.
Чердачный люк был неподалеку от печки, лестница нашлась в сенях. Убрав люк, Иван почувствовал, что азарт вернулся. Он ожидал, что его всего засыплет скопившейся пылью, но нет, пыли почти не было. На чердак кто-то явно недавно лазил.
Забравшись на чердак, спешить не стал, обвел все вокруг фонариком. Окна на нем не было, скрываться нужды не было. Чердак, как чердак, неутепленный, единственный момент – не было на нем груд всякого барахла, как оно обычно бывает. Тщательный осмотр дал результаты – в пыли на полу он рассмотрел свежие следы. Они вели от люка вправо, к печной трубе. И около нее обрывались. Следов было много, по дощатому полу целая тропинка была, по сути, вытоптана.
Деньги в трубе? Очень неосторожно, если так. А вдруг кто-то заберется в дом, да печь затопит? Даже Ваганович не должен был совершить такую оплошность…
Но все же Иван ощупал и осмотрел трубу. Но так и не нашел ни одного плохо лежащего кирпича.
Нет, не то.
Нагнувшись, он уделил внимание доскам пола сразу за печной трубой. Тем более, что рассмотрел помимо обычных следов обуви еще и округлые следы, словно кто-то становился тут часто на колени.
Иван дернул следующую за заляпанными следами доску, на которой никаких отпечатков не было. Она неожиданно легко поддалась. Прямо под ней на шлаке лежал толстый и аккуратный газетный свёрток, перетянутый белой бельевой резинкой. Иван с замиранием сердца заглянул в него. Ну, вот и всё…
Он взял газетный свёрток под мышку, и направился к лестнице с чердака.
Вернул лестницу на место, выключил фонарь. Уже собираясь уходить, он вспомнил об окнах и снял с них шали.
Ну, вот и всё! – подумал он, вешая обратно старый замок на входную дверь. Обыскивал он все в перчатках, так что отпечатков пальцев оставить нигде не мог…
Выйдя на улицу, еще раз огляделся. Улица в этом месте была пустынна, ближайший фонарь на перекрёстке метрах в сорока, здесь от него вообще никакого толка. В доме напротив никого нет. В соседних домах окна выходят на улицу… Иван прошёл сотню метров, остановился, достал сигареты, прикурил…
Иван наклонил голову, уткнувшись носом в воротник и пошёл прочь в сторону центра города. Дойдя до Огарёва, он посмотрел назад, прежде чем перейти улицу и, не заметив ничего необычного, пошёл в сторону Первомайской.
А все же в этот раз умно Ваганович спрятал деньги. Их нашел бы только тот, кто как он, знал бы, что они там могут быть. Обычный вор, поднявшись на чердак, и обнаружив, что он пустой, тут же слез бы обратно, да начал паковать чугунки, чтобы потом продать кому-нибудь за пару рублей. Хоть что-то украсть же надо…
Пока он шёл к дому Шанцева, его не покидало ощущение нереальности всего происходящего. Он не мог поверить, что сделал это и никак не мог понять, почему ему кажется, что это невозможно?
Я провёл большую работу, – рассуждал сам с собой Иван. – И целенаправленно шел к этому результату. Я потратил много времени и сил. Мои старания увенчались успехом. Пока искал заначку Вагановича, у меня и сомнений не было, что её найду. А сейчас, когда она у меня за пазухой, я не могу поверить в это… Что за бред?
Шанцеву о своих сомнениях он, естественно, рассказывать не собирался. Наоборот, как только Александр Викторович подошёл к калитке и впустил его во двор, отогнав собак, он сделал спокойное лицо и, улыбнувшись, поздоровался. А когда они уединились в гостиной, он спокойно и деловито выложил перед Шанцевым на журнальный столик толстый газетный свёрток.
– Ты их нашёл! – потрясённо прошептал Шанцев. – Ну, молоток! И сколько там?
– Не знаю, не смотрел, – ответил Иван. – Общая находка, решил, что с вами надо считать.
Шанцев уважительно кивнул, и вскрыл свёрток. Там оказались сторублёвки и пачка книжек на предъявителя. Они принялись пересчитывать наличные, и насчитали тридцать пять тысяч за три раза. Первый раз считал Шанцев, тут же за ним считал Иван. Первый раз Иван ошибся, так что пересчитал всю стопку заново за первым секретарем. Потом они просмотрели сберкнижки. Они все были на предъявителя, две открыты в местных Святославских сберкассах, а остальные в Брянске. Тоже на тридцать пять тысяч рублей в общей сложности.
– Итого семьдесят тысяч рублей, – потрясённо подвёл итог Шанцев. – Вот тебе и скромный коммунист… Иван, придётся тебе ехать в Брянск. –Пододвинул он к нему сберкнижки. Возьмёшь с них, как и договаривались, двадцать пять процентов, это семнадцать тысяч пятьсот рублей. А остальное… Что делать с остальным?
– Вы хотели в детский дом какой-нибудь анонимно перевести, – напомнил ему Иван.
– У нас у своих детей в музыкальной школе ремонта не было со времён царя гороха, – нервно забарабанил Александр Викторович костяшками пальцев по журнальному столику. – И потом, Ваганович же это всё у нашего города украл, значит, на Святославль и надо потратить.
– Согласен, – кивнул Иван и собрал со столика все сберкнижки.
– Ты молодец. Хорошее дело сделал. – запоздало похвалил его Шанцев. – И настоящий профессионал. Не зря тебя Павел рекомендовал.
***
Москва. Квартира Ивлевых.
Когда мы вернулись домой из Мытищ, к Брагиным было идти уже поздно. Ну, завтра, всё равно, надо появиться в университете, узнать, достаточно ли желающих во вторую бригаду нашего стройотряда. Вот, заодно передам ему пузырь от бати.
Но отец какой щепетильный. Костян ему помог, и он его тут же отблагодарил, не поленился же специально заехать…
Во вторник в университете, первым делом, подошёл к Костяну.
– Слушай, тут отец неожиданно вчера приехал, – начал я и открыл перед ним портфель, чтобы он увидел бутылку коньяка. – очень просил тебе передать.
– Да ну, что он? – удивился Брагин. – С ума сошёл, что ли? Я же сам, от души помочь хотел…
– Ну, Костян, я родителей уважаю, с ними не спорю, так что бери, – сделал я грустное лицо. Ну, не ехать же мне к отцу возвращать эту несчастную бутылку.
Уговорил все же…
***
Москва. МГУ.
– Ираклий, – подсел к нему за парту Алексей Сандалов. – Тут такое дело, я подумал, что тебе сподручнее будет вторую бригаду принять. За те же половину ставки ты будешь вести переговоры с заказчиками, обеспечивать бригаду работой, учить их и контролировать.
У Ираклия глаза сначала радостно загорелись, но тут же потухли.
– Но Павел же тебе это предложил! – возразил он.
– Ну, предложил. А я что, не могу отказаться?
– Нет. Конечно, можешь! Но мне как-то неудобно.
– Кончай, – удивлённо посмотрел на него Алексей. – Что за глупости? Ты наш друг. Работать по состоянию здоровья ещё не можешь. А опыта у тебя столько же, сколько у нас у всех. Так почему бы именно тебе не возглавить вторую бригаду?
– Спасибо, конечно, – растерянно посмотрел на него Ираклий.
– Так, вон Паша пришёл. Пошли всё с ним самим обсудим, – решительно поднялся с места Алексей.
***
Брагину ничего другого не оставалось, как переложить к себе в портфель батину благодарность.
– Привет! – подошли ко мне Лёха с Ираклием.
– Здорово, парни, – поздоровался я с ними. – Ну как у нас дела? Записался ещё кто-нибудь во вторую бригаду?
– Да. У нас уже не то что комплект, а с лишком уже желающих, – ответил Лёха. – Тут ещё такое дело. Я подумал, что вторую бригаду должен Ираклий взять на себя. Ему самое то этим заниматься, пока не восстановится окончательно.
– О, блин, хорошая идея… Я-то думал, что ты еще слишком слаб для такого, но раз уже так себя неплохо чувствуешь, то могу только порадоваться за тебя! – воскликнул я весело и хлопнул по плечу Ираклия, который стоял почему-то со смущённым видом. – А что ты голову повесил?
– Да неудобно мне… Ты же Леше предложил вначале… – сказал Ираклий.
– Ну, брось ты это – неудобно, – покровительственным жестом похлопал Лёха Ираклия по плечу, и тут же сделал объявление:
– Товарищи! Вторую бригаду стройотряда возглавляет Ираклий. Все вопросы к нему.
– Так, значит, набрали бригаду? – уточнил ещё раз я.
– Да-да, – кивнул Ираклий, – ещё вчера укомплектовали… Только Мартин, умник наш, своих привёл и сам хочет поменяться бригадами.
– Не понял, кого своих? – удивился я.
– Из землячества, – ответил, нахмурившись, Ираклий, – ещё и девчонку свою Илму…
– Девушку взяли в стройотряд? – спросил я.
– Двоих! – скривил он недовольное лицо. – Подружку Илмы ещё привёл, Лилли зовут, и шестерых парней, вообще не запомнил, как зовут… А наши, Козловский и Пыняев, пойдут в первую бригаду.
– Здорово вы придумали, – кивнул я.
– Вот и я о том же.
– А кроме немцев кто ещё?
– Пашка Ильин попросился, Лёха взял его, – с удручённым видом ответил Ираклий. – На всю бригаду только мы с ним вдвоём не немцы.
– А ты, кстати, зря расстраиваешься. Немцы педантичны и аккуратны до безобразия. Тебя ещё тошнить начнёт от их пунктуальности. Это, может, самые классные работники! За ними смотреть не надо, они сами всё сделают, как надо. Тем более, там Мартин будет. Он теперь у них большая шишка в их комсомоле, и уж точно никому спуску не даст из своих! Ну, ты же его сам знаешь…
– Серьёзно? – удивлённо посмотрел на меня Ираклий.
– Увидишь, – уверенно ответил я. – Так, ну, раз ты за главного, то нам с тобой сегодня надо на объект съездить, с заказчиком тебя познакомлю.
– А, хорошо! Когда?
– После занятий… У тебя же нет свободного посещения.
Мы договорились с ним, что встретимся у проходной обувной фабрики.
***
Москва. Институт Бурденко.
– Мам, ну, как можно было не заметить беременность!? – ходила взад-вперёд по ординаторской Инна, бросая на неё возмущённые взгляды. А та ревела навзрыд. – Ты это специально, что ли? Чтобы аборт было поздно делать?
– Ахмад, в любом случае, не разрешил бы, – сквозь рыдания ответила Аполлинария.
– Причём здесь Ахмад? Своя голова для чего? – негодовала Инна. – Вот, что ты наделала?! Что ты теперь будешь делать?
– Рожа-аать, – со слезами ответила ей мать.
– В твоём возрасте? Ты с ума сошла?
– Ин, а какие ещё есть варианты? – вступила в разговор её коллега и подруга Нина Афиногенова. – Поезд уже ушёл. Теперь только рожать. Или ты специально мать доводишь? – с укором смотрела она на подругу.
– Нет! С чего ты взяла? – тут же осеклась Инна. – Я, просто, боюсь! Что теперь будет?
– Ну так, мама ещё больше тебя боится, – возразила ей Нина. – А тут ещё ты бегаешь, истеришь…
– Мам, прости, – тут же кинулась к ней Инна и тоже начала в голос реветь.
– Это что тут такое? – вошла в ординаторскую Серафима Михайловна и остановилась в испуге. – Что случилось, девоньки?!
– Да всё нормально, – уверенно ответила Нина. – Сейчас успокоятся.
– Мало мне было двух братьев дошкольников, так ещё и младенец теперь будет! – смеясь и плача одновременно, ответила Инна.
– О, поздравляю, – потрясённо проговорила Серафима Михайловна. – Ребёночек в таком возрасте – это подарок судьбы, награда за все испытания.
– Правда? – подняла голову, всхлипывая, Аполлинария.
– Ну, конечно! Чего рыдать-то? Радоваться надо! – уверенно заявила доктор. – Как говорят, первый ребёнок – это последняя игрушка, а первый внук – это первый ребёнок. А у вас ещё и силы есть ребёнка вырастить, и юношеский эгоизм вы давно уже переросли. У таких родителей дети самые счастливые вырастают.
– Правда? – почти успокоилась Аполлинария.
– Ну, конечно! – улыбнулась ей пожилая доктор.
– Ага! Значит, меня вырастили в юношеском эгоизме?! – поставила руки в бока, смеясь, Инна.
– Тебя бабушка больше жизни любила! – возразила ей, улыбаясь, мать.
***
Москва. МГУ.
– Кажется, здесь, – сказал один студент другому. – И к кому из них подойти?
– Да какая разница? Они все, небось, в стройотряде работают, – ответил ему второй. – Быть у колодца и не напиться?
– Это да. У них все парни в группе при деньгах… Ты бы видел, как они в общаге питаются! Не в каждом ресторане такие свежие продукты прямо с рынка…
– А летом и девчонки у них по сколько заработали?! Пошли! А то перерыв закончится, – ответил ему приятель и неуверенно шагнул в аудиторию. – Простите, а насчёт стройотряда это к кому?
***
Уехал после первой пары. Надо доехать до таксопарка, у Бортко с Захаровым на него большие планы. Потом познакомить Ираклия с главным инженером обувной фабрики. Остаток дня сегодня предстоит провести в спецхране, а вечер и ночь за оформлением записки для Межуева. Сам виноват, затянул, а завтра крайний срок записку Пархоменко сдавать.
Приехал в таксопарк, благо от метро недалеко, это теперь будет ещё один мой объект, ездить придётся регулярно. Спросил, где кабинет директора и пошёл к нему на второй этаж. Директор сразу меня не узнал. Бывает, давно та проверка была. Принял меня если не с распростёртыми объятиями, то, во всяком случае, без откровенного удивления.
Пришлось ему напомнить, что мы уже знакомы:
– Вообще-то, мы с вами однажды уже встречались, – дружески улыбнулся я, – помните, проверка «Комсомольского прожектора»?
Вот тогда он меня вспомнил. Улыбка поблекла, и он тут же позвонил своему заму.
– Артём, подойди быстренько, – велел он ему, – к нам куратор из горкома приехал.
И сел, старательно делая вид, что все в полном порядке. А лицо-то покраснело.
Приготовился к встрече с родственником. Надеюсь, он уже настроился на мирное сосуществование.
Епихин стремительно распахнул дверь кабинета и замер на пороге от неожиданности, потрясённо таращась на меня. Так-так… Значит, ему не сказали, кто именно от Захарова и Бортко придет.
– Добрый день, Артём Геннадьевич, – проговорил я и протянул ему руку, демонстрируя настрой на мирный лад.
– Здрасте, – кивнул он растерянно и пожал мне руку.
– Прикройте, пожалуйста, дверь, – попросил я. Что-то он совсем растерялся…
– Сколько лет вашему таксопарку? – поинтересовался я.
– О, – махнул рукой директор, – в прошлому году четверть века отметили.
– Солидно, – покивал я. – И сколько машин у нас?
– Шестьсот.
– Впечатляет… Может, пройдёмся? Покажете своё предприятие?
Они оба с готовностью поднялись и повели меня сначала по зданию. Показали, где сидят диспетчера. Их оказалось всего две в смене. Я был очень удивлён, думал, их тут целый коллцентр.
Прошлись мы по ремзоне. Она у них, кстати, очень серьёзная. Своя покрасочная камера, могут легко своими силами восстановить машину после аварии.
– Я так-то, в принципе, еще помню, что тут у вас и как, – сказал я им и прошёлся, вкратце, по схемам с автозапчастями, торговлей алкоголем, взаиморасчётами внутри таксопарка, ремонтом машин, не имеющих отношения к таксопарку и прочим премудростям.
Они только переглядывались между собой. Мне оставалось уточнить некоторые детали, вроде конкретной прибыли от той или иной схемы. Неохотно, но они назвали мне цифры…
Особое внимание уделили разговору о запчастях. Это, конечно, золотая жила и кормится с неё весь таксомоторный парк от руководства до рядовых водителей и автослесарей.
– Что насчёт крупных узлов и агрегатов? – поинтересовался я. – Уверен, что на парк в шестьсот машин вы должны их прилично получать? Мы не планируем, ни в коем случае, ущемлять ваших людей и отбирать у них часть заработков. Есть мысль организовать дополнительный источник доходов, собирая машины на продажу из запчастей. Ещё мне нужны будут от вас цифры: по новым машинам, по списываемым машинам, после аварий и по срокам службы или пробегу, на что вы там ориентируетесь при списании?.. Так? Что ещё? По кузовам и двигателям… Новые поступления. Реальное количество аварий, требующих замены кузова и двигателя. Все цифры за один период, допустим, за год или квартал.
– Хорошо, подготовим, – ответил директор, опять переглядываясь с Епихиным. Замучили они своими переглядываниями. – А когда это надо?
– Чем быстрее, тем лучше, – ответил я. – А скажите, как мне быстро вызвать такси? Есть какой-то особый телефон?
– Нет. Зачем? Звоните в диспетчерскую, называете себя и заказываете, – ответил директор.
– Так просто? – не поверил я. – Они что же, всех нужных людей знают и помнят?
– Наши диспетчера тысячу двести водителей поимённо помнят и все улицы Москвы, – гордо ответил Волошин.
– Слов нет, – искренне восхитился я.
Договорились, что я заеду через пару дней, позвоню перед этим. А они пока что мне цифры подготовят. Надо прикинуть возможности таксопарка. Попросил всё-таки проводить меня к диспетчерам и представить им, а то мне как-то не верилось, что они меня запомнят.
Попрощались с ними, и я уехал на обувную фабрику.
Глава 2
***
Москва. Таксомоторный парк.
Проводив куратора, директор таксопарка Волошин повернулся к своему заместителю.
– Вот, скажи мне, Артём, откуда такие волкодавы берутся? – спросил он удивлённо. – Прибыль, убытки, клиенты… Я в его возрасте думал только о том, чтоб девчонку соседскую за титьки подержать… А «Волги» собирать из запчастей на продажу! Как мы, два старых дурака, до этого сами не додумались?! Это же и деньги совсем другие, а связи какие! Если ты можешь нужному человеку в любое время новую «Волгу» продать, то ты представляешь, какое уважение к тебе будет?
– Это не мы, Степан Архипович, сможем людям в любое время «Волгу» продать, а они, – задумчиво возразил ему Епихин. – Количество поступлений, списаний, аварий… Мимо этого, теперь, – кивнул он в ту сторону, куда ушёл молодой куратор, – мышь не проскочит…
***
Встретились с Ираклием у проходной, и я повёл его к Маркину.
– Михаил Дмитриевич, вот, прошу любить и жаловать, – пустил я вперёд Ираклия, – бригадир нашей интернациональной бригады.
– А в каком смысле интернациональной бригады? – спросил Маркин, познакомившись с Ираклием.
– В прямом, – улыбнулся он. – Немцы будут у вас работать.
– Серьёзно? И как вы будете с ними общаться? – потрясённо уставился на нас главный инженер.
– По-русски, – поспешил успокоить я его. – Они же все в МГУ учатся, русский хорошо знают. С руководством я всё согласовал. Так что, принимайте, Михаил Дмитриевич, людей, и вперёд!
– Очень хорошо! – опомнился наконец Маркин. – Сколько у вас людей?
– Десять, – гордо ответил Ираклий.
– Вообще отлично! – не скрывая радости, воскликнул он. – Пойдёмте, тогда, поговорим на месте?
– Да, конечно, – кивнул друг.
– Не буду вам мешать, – встрял я. – Поеду, хорошо? Столько дел ещё…
– Конечно. Спасибо, Павел! – ответил довольный Маркин, шагнул ко мне, крепко пожал руку, и я попрощался с ними.
***
Италия. Милан. Офис рекламного агентства «Мария Феличе».
Мария Боччи принимала гостей из Больцано с размахом и старалась, чтобы каждый день занятий был насыщенным и интересным. Но ей становилось с каждым днём всё труднее и труднее придумывать, чем занять своих клиентов.
Ещё до встречи с женой и невесткой своего самого крупного клиента, Мария расписала программу занятий и сразу решила пойти на хитрость. Она заявила, что девушке надо перед конкурсом позаботиться о режиме труда и отдыха, чтобы хорошо выглядеть. Она решила сказать им, что заниматься можно не более четырёх часов в день. Ей это надо было, чтобы растянуть программу обучения и оправдать её стоимость, искусственно раздув сроки.
Ей казалось, что это будут просто лёгкие деньги… Только заработок на обучении, и все. До того, пока она не познакомилась с Дианой.
С первых же минут Марию потрясла её самобытная и естественная красота. Потрясающий живой взгляд. Эта девушка создана для обложек глянцевых журналов, – сразу подумала Мария и пригласила фотографа, который в тот же день сделал несколько шикарных портретов Дианы. Мария была в восторге.
Стать агентом такого самородка дорогого стоит! – подумала она. – Можно будет больше ничем не заниматься… Осталось уговорить эту девушку стать профессиональной моделью и заключить с ней многолетний контракт…
А научить она её всему научит, не зря же она всю молодость провела на подиуме и за его кулисами. Чтобы свекровь девушки не скучала, Мария тоже подключила её к занятиям.
Первые два дня Мария была счастлива. Но очень быстро выяснилось, что Диана и так уже достаточно многое знает и умеет, и её нечему учить те долгие дни и недели, на которые рассчитывала Мария.
Их тренировки проходов и дефиле заключались в том, что они вдвоём с Дианой с двух сторон сопровождали Нуралайн, демонстрируя профессионально отточенные движения, которые та старалась повторить. Однако, Нуралайн быстро уставала и, собственно, делать больше было нечего. Марии приходилось напрягать всю свою память и фантазию и посвящать Диану в секреты профессии, рассказывая, например, как и чем присыпать ступни, чтобы они не выскальзывали из открытых босоножек на шпильке.
– Диана, а если не секрет, – спросила как-то Мария, – где вы научились так профессионально двигаться?
– В школе, в драмкружке. На занятиях по сценическому движению и пластике, – соврала та.
В кружок, на самом деле, ходила Светка Герасимович, а Диана посетила первое занятие и ушла. Ей там было скучно. Вот во дворе она никогда не скучала! Хулиганили вместе с братом или подружками на полную катушку! Но не отвечать же, что ее учила профессионалка, приставленная к ней КГБ?
Исчерпав весь свой запас профессиональных хитростей, Мария предложила Диане и Нуралайн съездить в Монако и примериться к месту, где будет проходить конкурс.
Гостьи с удовольствием согласились, и Наралайн легко согласовала с мужем дополнительные траты на поездку. Однако, её пришлось временно отложить. Тарек попросил их приехать в Больцано, и поприсутствовать на фуршете, который он устраивает для прессы и заказчиков.
– Берите с собой и Марию, – попросил жену Тарек, – Было бы здорово, если бы они с Дианой вместе продемонстрировали наши новые модели гостям. А потом, из Больцано, сразу полетите в Монако.
Услышав про фуршет для прессы на пятьдесят гостей, Мария подумала, а почему бы и нет? В конце концов, хозяйская невестка не считает для себя зазорным демонстрировать гостям продукцию свёкра, так что же ей-то стесняться? Опять же, будет шанс мелькнуть в газетах… Главное, вручить каждому из журналистов свою визитку, чтобы они не перепутали ни ее имя и фамилию, ни название ее агентства. А то они этим печально известны…
А когда Нуралайн вручила ей, по указанию Тарека, чек на кругленькую сумму за поездку в Больцано и Монако, все её сомнения тут же рассеялись вовсе, и она отправилась паковать чемоданы, поражаясь своей удачливости.
***
Москва. Трикотажная фабрика «Луч».
– Не скучно тебе, Юр? Всю жизнь эти носки, чулки, теперь ещё эти колготки?.. – сочувственно спросил Некрасов главного инженера фабрики. – Тебя не тошнит ещё от всего от этого?
– Дим, а какие варианты? – посмотрел тот на своего райкомовского куратора. – И потом, грех жаловаться. В кабинетике сижу, мешки на горбу не таскаю, денежки потихоньку капают…
– Ничего себе, потихоньку, – мысленно крякнул Некрасов. Он даже представить себе не мог, какие суммы вращаются вокруг, пока его не взяли в долю. – Не скромничай… Или ты на любовниц всё тратишь?
– Да какие любовницы? Откуда?
– Ты что? Серьёзно? У тебя, на такой должности, и вдруг нет любовницы? – деланно удивился Некрасов, сознательно нагнетая атмосферу. – А почему?
– Да как ты себе это представляешь? – с недоумением посмотрел на него Головин. – Я женатый человек. У меня семья, дети…
– Одно другому не мешает, – сделал вид, что искренне удивился Некрасов.
– Да брось! Это надо встретиться с ней где-то в ресторане, ну, ладно, столик я ещё забронирую через знакомого. Потом её надо куда-то в гостиницу отвезти на пару часов, потому что ночью мне надо быть дома. В гостиницах у меня знакомых нет. И как? Это не столик в ресторане, тут трояком не отделаешься. Тут только швейцару надо дать чирик, чтобы он тебя к портье допустил, а сколько тот запросит, могу себе только представить…
– Любовь требует жертв, – начал смеяться Некрасов. – Ты просто, батенька, ленив! И потом, зачем идти в такую шикарную гостиницу? Можно же и попроще что-то найти.
– Ага. С общим туалетом и душем на этаже? – брезгливо сморщил нос Головин. – Спасибо. Я уж лучше как-нибудь дома, с женой…
– А можно и по-другому, – хитро посмотрел на него Некрасов. – У меня вот, молоденькая любовница с отдельной квартирой.
– Правда, что ли? – с сомнением посмотрел на него Головин. – И откуда у неё квартира?
– Снимает. Студентка.
– И откуда у неё деньги?
– Я даю.
– Интересно…
– Конечно интересно, – мысленно усмехнулся Некрасов. – Хочешь с такой же познакомиться? Точно знаю, что она с одним нашим товарищем встречалась, но он сейчас уехал…
– И ты думаешь, что…?
По заблестевшим глазам Головина Некрасов понял, что тот клюнул. Отлично! Первый шаг к выполнению задания Володина по Регине сделан…
***
Остаток дня провёл в спецхране. Приехав домой, застал у нас Женю Брагину. Пока ужинал, они с Галиёй занимались детьми у нас в спальне и, судя по тому, что Загит пришёл ко мне на кухню, секретничали.
– Ну, раз нас на помощь не привлекают, можно пойти, пока, поработать, – сказал я ему и отправился к себе в кабинет.
***
– Понимаешь, я уже и сама не рада, – продолжала Женя делиться с подругой. – Думала, мы их познакомим и всё. Дальше, как говорится, сами… Паша твой сказал, что Мише как раз такие девушки, как наша Каринка нравятся. Мы с девчонками ещё переживали, понравится ли он ей. А видишь, как получилось? Он на неё ноль внимания, а она влюбилась…
– Да уж, ситуация… – озадаченно проговорила Галия.
– Главное, я не знаю, что теперь делать? – развела руками Женя. – Она каждый день просит организовать какие-нибудь посиделки, в гости его пригласить. А как мы пригласим, если только недавно приглашали? И Костя не хочет так часто посиделки устраивать, говорит, подозрительно будет… Да и к чему нам так часто гостей звать, мы же не гостиница. Может, вы соберёте небольшую компанию у себя? И Мишу пригласите? И нас с Костей. А я, как будто до этого уже с Кариной договорилась встретиться, и приду с ней вместе… Скажу ей, мол, у нас уже были, давай к моим друзьям сходим, они неожиданно позвали в гости.
– Ну, давай, почему нет? – согласилась Галия. – Поговорю с Пашей. Только в эти выходные мы уезжаем. Только через выходные получится.
– Ну, хоть так… Пока не буду ей ничего говорить, а то вдруг что-то не получится. Вы сначала Мишу пригласите, ладно? А то если он не придет, то нет смысла это затевать вообще. Каринка придет, его не увидит, и будет дергаться.
– А, хорошо, конечно, – кивнула ей Галия и девчонки продолжили делать близнецам массаж в четыре руки.
– Скажи, – задумчиво произнесла Женя через некоторое время, – а вы так и хотели, двоих ребятишек сразу?
– Ты что!? – рассмеялась Галия. – Мы, вообще, не планировали! Случайно получилось.
– Знаешь, я тоже так хочу… Учёба учёбой, а, говорят, рожать лучше, пока молодая.
– Ну, в общем-то, правильно говорят, – ответила Галия, вспомнив, как Ксюша переживала, пока не забеременела. – Но и спешки никакой в нашем возрасте ещё нет.
***
Успел допечатать в пьесе на нескольких листах специфические цыганские словечки и оформить несколько дополнительных листов, как зазвонил телефон и вскоре ко мне заглянул Загит.
– Паш, там тебя Инна просит, – сообщил он и я поспешил в прихожую.
Наверное, хочет сказать, что всё нормально и они переезжают.
– Ну что, можно поздравить? – спросил я, не здороваясь. – Уже переезжаете?
– А? Да… Переезжаем, – почему-то унылым голосом ответила она.
– В двухкомнатный блок? – уточнил я. А то мало ли не вышло… Может, потому и таким тусклым голосом со мной говорит?
– В двухкомнатный, в двухкомнатный… Паш… Мама беременна.
– И?
– Что, и? – возмущённо спросила она. – Ты что, знал?
