Kitobni o'qish: «Если бы она ела золото»

Shrift:

* * *

Я родился гражданином мира, и мои наклонности всегда приводили меня туда, где я смогу пополнить свои знания людей, и у меня никогда не было притязания держаться общества избранных, отвергать одних и давать предпочтение другим, делить их на своих и врагов. Это научило меня выбирать жизненные ориентиры и не связывать свои удачи и промахи с непогодой, везением, капризами начальства, настроением властей и прочими условностями.

Вот только госпожа Судьба – особа непредсказуемая, наверное, поэтому у меня с ней вечный спор. Представьте сами: сельский мальчик двенадцати лет приглянулся заслуженному тренеру и, едва переступил за восемнадцать, как по волшебству, оказался в столичном спортивном клубе. И вполне к лицу смотрелась форма главной команды, но вдруг – резкое падение зрения, угроза слепоты, противопоказания нагрузок, и меня отправили по месту основной службы на Дальний Восток. Но нельзя заниматься спортом – можно тренировать. И я окончил кафедру института физкультуры, меня пригласили на пост тренера в Магадан. И что? Команду расформировали за отсутствием финансирования. Самое время вспомнить о втором высшем образовании – медицинском, и работа в областном врачебно- физкультурном диспансере как бы напрашивалась сама. Но, как говорил Конфуций, «Не дай вам бог жить в эпоху перемен»! Рухнула страна, диспансер попал под ликвидацию. Я отправился искать себя по белу свету. Китай, Индия, Таиланд, Камбоджа – это мои практически пешие маршруты. Но без такого было бы невозможно понимать и доносить до людей мои знания и умения. Я создал свою систему здорового образа жизни, избавления больного человека от тяжёлых и «неизлечимых» болезней, восстановления сил и утраченного здоровья, омоложения организма в любом возрасте. Я создал свою школу народной медицины, где нет понятия «неизлечимых» болезней. Более трёх тысяч моих учеников помогают людям моими методами, без химических лекарств и без скальпеля. Полученные результаты сравнивают с чудесами. Но я так не думаю. Дай свободу доктору, избавь его от догм и страхов – и большинство коллег сделают не хуже.

Слабый ищет легкого исцеления.
Сильный, отважный завоёвывает
второе дыхание
и нуждается лишь в добром совете.
Для мудрого же есть только один путь —
вверх по спирали познания,
где с каждым витком он испытывает
отчуждение от прошлого,
а значит, рождается заново.

Произведение не содержит клеветнических материалов, оскорбительной информации, разглашения недопустимых законодатель- ством тайн, запрещённой пропаганды, нецензурных выражений и иных утверждений, нарушающих законодательство.
Вся информация основана на размышлениях автора. Фотографии и рисунки взяты из личного альбома автора.
Имена героев изменены автором. Любые совпадения – это всего лишь случайность.

Пролог
(документальный рассказ)

Массы готовы проклинать неправедных судей, которые своими приговорами давали возможность преступникам скрыться от правосудия и назначали суровые наказания невиновным ни в чем.

По узкому и длинному коридору, заставленному скрипучей и затертой от времени и интенсивного пользования старой мебелью, неуклюже передвигая свое отяжелевшее от стыда и усталости тело, сутулясь и не совсем понимая, куда и зачем, шел средних лет и среднего роста человек. Одет он был в темный деловой костюм, подогнанный без излишеств. Грустные и усталые глаза прятались за затемненными стеклами очков в тонкой металлической оправе. Ему казалось, что клиенты мировых судей, сидящие и стоящие в этом узком проходе, смотрят исключительно на него. Среди них много знакомых и просто знающих его, они пытаются разгадать, что он натворил такого нелицеприятного, что его тоже занесло в это неприятное местечко. Ему казалось, что его позору не будет конца, как и этому длинному, дурно пахнущему коридору. Проход настолько узок, что двигаться можно только в одну сторону и, чтобы пропустить встречного, надо остановиться, стать боком, и только таким способом, обнимая друг друга, разойтись. Приближающийся цокот женских каблуков побудил его слегка поднять взгляд. Так близко, что почувствовал её теплое дыхание… Он увидел перед собой красивое женское лицо, темные, аккуратно уложенные на плечах волосы. Она поздоровалась с ним, он ответил.

Наконец он увидел перед собой дверь, и оказался на какой-то узкой безлюдной площадке. Еще несколько ступенек вниз – и уже на другой лестничной площадке машинально невидящим взором уставился в окно. Вспоминалось красивое женское лицо, приятный парфюм.

«Кто она? Откуда я ее так близко знаю»?

– Каким ветром тебя сюда занесло? Кого-то защищаешь или сам судишься? – услышал он, и в замешательстве посмотрел на протянутую руку.

Сообразив, что его давний приятель Алексей пытается с ним поздороваться, ответил рукопожатием.

Алексей – профессиональный адвокат, грамотен и напорист, чем и неудобен для ловких хитросплетений судей и прокуроров. Им, как известно, более близки сговорчивые проворные жулики.

– Что-то много вопросов сразу, я и не знаю, на который из них ответить, – по обыкновению он пытался пошутить.

– Расскажи все по порядку, может, чем-то и я помогу. Заодно узнаю, что так тебя расстроило, – продолжал адвокат.

– Да так, ничего особенного. Я, наверное, в таких делах ничего не понимаю, а чувствую, что за моей спиной что-то замышляют. А знаешь, как противно, когда тебя за человека не считают? Я к такому не привык.

– Да, я смотрю, ты в судебных делах совсем не разбираешься.

– Честно говоря, я и не хочу в них разбираться, наверное, поэтому меня можно за нос водить сколько угодно. Но я в этом участвовать не хочу. Пусть они стараются, сколько хотят.

– А какое у тебя дело?

– А какими они могут быть?

– Ну, во-первых, дела бывают гражданские или уголовные.

– А к какой категории относится развод?

Алексей улыбнулся. Кажется, он понимал, что приятель не притворяется. Он как-то изучающим взглядом посмотрел на него сверху вниз, потом снизу вверх, будто оценивая, за сколько можно купить или продать одежду приятеля или его самого с потрохами.

– Если ты в этом деле ничего не смыслишь, или уступи во всем, или нанимай хорошего адвоката, если у тебя есть интерес. Дай хорошую взятку, чтобы перекупить судью, потому что другая сторона тоже захочет перекупить.

– Погоди, Алексей! – рассердился собеседник. – Ты это о чем? Какие взятки? Зачем перекупить судью? Разве нельзя просто расходиться по закону? Я не хочу развода, потому что у нас дети, надо их вырастить, дать образование, обеспечить будущее. Но это с ней надо договориться. Никто не решит судьбу наших детей, кроме нас самих. По-моему все что-то теряют при разводе. Что еще можно купить?

– Ты спрашиваешь, что можно купить? Я тебе отвечу – деньги, машины, квартиры, дачи и еще много чего. Насколько я помню, все это у тебя есть?

– Было, – улыбнулся собеседник, – у меня остается только квартира. А деньги, бизнес, машины и все остальное я отдал добровольно.

– А зачем ей две машины, две квартиры и все остальное?

– Она сама предложила такой расклад – оставить мне квартиру, а все остальное ей. Я согласился.

– Если бы она ела золото, ты бы ее кормил золотом? – саркастически улыбнулся адвокат.

– То есть как это? – напряжение сошло с его лица, и он улыбнулся.

– Я балдею! – закатился адвокат. – Сколько мне приходилось участвовать в таких делах, мужики отдают все, а бабы хапают подчистую, никого не спрашивают, надо им это или не надо. Она у тебя и квартиру отберет, попомни мои слова.

– Да ладно, Алексей! Зачем ей моя старая квартира? За те деньги, которые я ей оставил, она две такие квартиры за год может купить.

– Ты спросил, я ответил. Женщины не спрашивают, что и зачем надо. Они забирают все!

Часть первая

Мог ли босоногий мальчик, пробегая по скалам и террасам грузинского высокогорья, представить в своих фантазиях, как выглядит Колымская земля? Впрочем, давайте всё по порядку.

Глава I. Сергей

Мой друг уехал в Магадан.
Снимите шляпу, снимите шляпу.

Наконец после утомительных кружений и турбулентных перепадов шасси реактивного Ту-154 вцепились в бетон посадочной полосы. Самолёт замедлил ход, периодически заставляя уставших за восемь часов полёта пассажиров клевать носом в спинку переднего кресла, зарулил куда-то, пару раз качнулся и прекратил надоедливое сопение кондиционеров.

– Наш самолёт совершил посадку в аэропорту «Сокол» города Магадана, температура за бортом одиннадцать градусов, дождь, – звучало по бортовому радио.

«Странно, – подумалось Андрею, – прошло несколько часов, а уже минули сутки. Здесь по-настоящему прохладно, можно немного отдышаться от столичной жары».

Но его впечатления круто изменились, как только он вступил на обильно политый холодным дождём трап. Тут же вспомнил о куртке-ветровке, которую друг так настойчиво советовал брать с собой в самолёт.

В годы рассвета советского спорта Андрей был одним из сильнейших борцов-шестидесятников. Теперь он – государственный тренер, работает со сборными, имеет свою спортивную школу по подготовке подрастающей молодёжи, такой, о которой в песнях поют, – «Придут честолюбивые дублёры». На этот раз по пути в Японию он выкроил пару дней, чтобы навестить друга, который когда-то отказался от перспектив цивилизованного мира, карьеры и столичных привилегий и по каким-то непонятным причинам уехал в далёкий Магадан. О жизни на северах Андрей интересовался мало, знал только то, о чём можно прочитать в печатных изданиях, да слышал то, о чём говорили. А ещё – из нечастых рассказов друга о рыбалке, охоте, реках, морях и красивой природе. Друга с интересом слушали, но он почему-то не упоминал, что даже в середине лета бывает так холодно.

– Андрюха, спускайся веселей, – услышал он, едва ступив на скользкий, обильно политый холодным дождём металлический трап.

Там внизу, под раскрытым большим чёрным зонтом стоял человек, держа в руке какую-то тёплую одежду. Ещё мгновение, и крепкие объятия друга подхватили его и повели к машине. Теперь исходящее из открытых дверей «Волги» тепло казалось приятным, в отличие от столичной надоедливой жары.

– Хорошо у вас тут, – заметил столичный гость, усаживаясь в удобное кресло в прогретом салоне. – И не замёрзнешь в ожидании, прямо у трапа тебя встречает машина.

– Не всегда и не всем так можно, – поддержал шутку друг, – у нас тут есть друзья. Север, понимаешь, брат? Тут без друзей пропасть можно, поэтому их надо иметь везде.

– Насколько я помню, недостатка в друзьях ты никогда не испытывал. Тебя и сейчас наши там помнят.

– А хочешь, Андрюха, на рыбалку поедем? Я там тебя с замечательными друзьями познакомлю, – неожиданно друг перешёл на тему, которая изначально в его планы не входила.

Он даже не понимал, как некстати возникла это идея. Какая рыбалка здесь, у трапа самолёта?

– А удочка для меня найдётся? – пошутил Андрей. Выдержав паузу, изменил интонацию: – Не получится рыбалка, я только на пару дней.

Тем временем «Волга», вальяжно вырулив за территорию аэропорта, вышла на основную трассу и направилась в сторону города.

– На пару дней, Андрюха, к нам никто не едет. Это север, брат! Здесь ты можешь задержаться и надолго, потому что самолёты иногда неделями не могут подняться, а другой дороги нет.

– Серёга, ты совсем не изменился, как был безнадёжным оптимистом, так и остался, и шутки у тебя такие же, – заметил друг.

– По-моему, все не меняются. Вот ты тоже, Андрюха. Каким я тебя знал в те годы, такой ты и есть сейчас. Психологи говорят, что характер человека формируется в первые три года жизни, а потом человек учится управлять своим поведением. В принципе, зачем меняться? Это там, в столице надо гоняться за всякой ерундой. А здесь оптимизм и чувство юмора никому не вредили, да и живём мы на краю света, торопиться некуда.

Мокрая лента асфальта, извиваясь между покрытых зеленью сопок, то выходила на открытый простор, то снова пряталась за очередной поворот, чтобы открыть панораму красот северной природы.

– Ты посмотри, Андрюха, какая красота! – Сергей не давал столичному гостю скучать, указывая пальцем на живописные склоны. – Запоминай, фотографируй, показывай столичным друзьям, пускай завидуют. А может, понравится, и останешься, здесь тоже хорошие тренеры нужны. Народ у нас спортивный, олимпийцев стране даём.

– Про боксёров знаю, про лыжников слышал. Но что-то про борцов слышать не приходилось.

– Если у нас будет такой тренер, конечно, будут и чемпионы.

– А ты сам?

– У меня, Андрюха, всё в прошлом.

– Серёга, ты же был лучшим из нас, что с тобой случилось?

– Сколько лет прошло, Андрюха! А был я таким же, как и все, не лучше, не хуже. Только пахал, как вол колхозный, больше всех, оставался после тренировки и продолжал работать. Ещё и в футбол играл за «Динамо».

– А мы думали, ты качаешься по тренировочному плану. А почему вол, а не бык колхозный? – рассмеялся Андрей.

– Ну, я по гороскопу Телец, что означает бык, – подыграл Сергей.

– А чем вол отличается от быка?

– Не знаю, наверное, тем, что вол и живёт для того, чтобы пахать, а бык ходит в стаде коров, смотрит, кого бы пригласить на интим.

Снова друзья расхохотались.

За разговором время быстро проходит. Друзья и не заметили, как стали мелькать признаки приближающегося города. Преодолев небольшой подъём, машина качнулась, приняв правее. Скрипя тормозами, она остановилась, впереди открылась панорама города.

– Это и есть столица Колымского края? – поинтересовался гость.

– Ты посмотри, Андрюха, какая красота! Сан-Франциско по сравнению с этим – просто дикие прерии.

– А где ваше море? – поинтересовался гость. – Я помню, ты рассказывал, что Магадан со всех сторон окружён морями.

– Да, так и есть, Андрюха, здесь кругом море. Магадан как бы на полуострове стоит. Вон там, видишь, слева – бухта Гертнера. Там мы зимой корюшку ловим. Много корюшки. А прямо по курсу – бухта Нагаева, глубоководная, судоходная. Даже подлодки там прячутся.

– «Нагаевской бухты-барахты» – об этом Высоцкий пел?

– Именно так. Бухта ещё и богата всякой рыбой, крабов там ловим, – Сергей хвалил свои рыбацкие угодья, даже не опасаясь выглядеть занудливым, и как бы между прочим выдал: – Я, Андрюха, никуда тебя не отпущу, пока не покажу настоящую рыбалку, пока не отведаешь настоящей рыбацкой ухи. Там на материке такого не увидишь.

– Ты так увлечённо хвалишь свою рыбалку, что мне и в самом деле захотелось попробовать, но, боюсь, не получится, я только на пару дней.

– Знаешь, Андрюха! Если с дороги ты не очень устал, мы можем организовать прямо сейчас что-нибудь увлекательное. Коль у тебя мало времени, чего зря терять?

– В принципе, я совсем не устал. Давай, организовывай.

– Сейчас мы поедем к морякам и рыбакам, а они профессионалы своего дела, наверняка чем-нибудь удивят.

Они стояли на возвышении, откуда город виден как на ладони. Центральная улица, казалось, начинается у самых ног, проходит через весь город, деля его на две половины, и теряется у самого моря. Выехав на эту улицу, они плавно спустились к центру и стали подниматься к площади телевышки, описав круг, направились к бухте Нагаева. По ходу Сергей рассказывал гостю о местных значимых и памятных местах и событиях.

– Видишь, сколько холмов мы проехали? – спросил Сергей.

– А что, их надо было считать? – поддержал шутку гость.

– Что их считать? – засмеялся Сергей. – Как и в Москве, их тоже семь.

– Что ты этим хочешь сказать?

– А то, что столицу давно пора перевести в Магадан.

– Точно! – пошутил гость. – Я тоже слышал, уже и дачу для Брежнева строят, где он по крышам голубей будет гонять.

– В каждой шутке есть доля шутки, – поддержал Сергей. – Думаю, многим сейчас не мешало бы пожить в Магадане, чтобы по достоинству могли оценить подвиги советского народа.

Тем временем «Волга», вальяжно перевалив очередной холм, оставила телевышку слева и направилась к морю. Казалось, дорога ведёт прямо в морскую пучину, глаза стали автоматически искать береговые сооружения, но «Волга» резко повернула влево и опять поднялась в сторону небольшой высоты. Снова поворот вправо – и как будто попадаешь на другую планету. Хотя в Магадане строить небоскрёбы никто и не думал, основная масса жилых домов ограничивается пятью-шестью этажами, очень редко можно встретить дома в девять этажей, но на этой улице об этажности речи не шло. Грязная, разбитая проезжая часть без тротуаров, серая грязь и пыль на просевших от времени скособоченных крышах одноэтажных сооружений, вросшие в землю стены, редкие двухэтажные деревянные бараки. Впереди снова открылась панорама Нагаевской бухты, казалось, на этом заканчивается город, потому что дорога, повернув влево, идёт по пустырю мимо городского кладбища и упирается на этот раз не в море, а в сопку. Но снова поворот вправо – и с высоты очередного холма, там, внизу, открылась панорама другой части города.

– Это знаменитый Марчекан, – Сергей продолжал знакомить гостя с местными достопримечательностями.

– Это конец города или мы дальше поедем? – шутил гость.

– Это, Андрюха, знаменитый Марчекан, и этим всё сказано! Дальше, конечно, тоже не пустырь и не глухая тайга. Там военные со своими тайнами и секретами. Но мы туда не поедем.

– А чем Марчекан знаменит, кроме песен Высоцкого?

– Это окраина города, где размещены и рыбный порт, и военные, и даже подлодки можно увидеть. Казалось бы, здесь должны быть ухоженные улицы и скверы, но эти проезды и назвать-то улицами нельзя. А вот живописные, богатые природными дарами склоны Марчеканской сопки отделяют бухту Нагаева от Охотского моря, врезаясь на десятки километров между этими гигантскими водоёмами – это тоже достопримечательности. Но есть нечто главное – именно с этого места начинался город Магадан.

– А когда начали строить Магадан? А что здесь было раньше?

– Раньше, Андрюха, здесь не было ничего, глухая тайга, топи и болота, но молодой Советской республике нужно было золото, а здесь его было много. Во все годы Магадан давал стране больше половины добычи золота. Вот и приезжали строить молодой город со всей страны.

– А разве не зеки строили Магадан?

– Что ты, Андрюха! Магадан строила вдохновенная молодёжь, комсомольцы, которые впервые в жизни понимали, что строить надо для себя, а не ишачить на ненавистного хозяина. Люди добровольно ехали и знали, что в лютые морозы и в пургу строить будут города и посёлки в дикой тайге, где для жизни нет никаких условий, будут жить в ситцевых палатках и землянках. Разумеется, дорог тоже не было никаких, самолётов тоже не было. А всё начиналось вот с этого берега, куда пароходами доставляли и людей, и грузы всякие, а дальше тайга, топи и болота. Марчекан знаменит как точка отсчёта, откуда начиналось рождение Колымского края и, на мой взгляд, и по справедливости, должен претендовать на статус центра Колымы, а ещё должен процветать и быть ухоженным и красивым. Но на протяжении всего своего существования был и остаётся, и, наверное, останется всегда окраиной со всеми, присущими по статусу, трущобами и нищетой. Времена меняются, меняются моды, а Марчекан в своём капризном упрямстве остаётся той часть города, где рядом с низенькими домиками и лачугами можно увидеть наспех сколоченное жильё из фанеры, разобранных ящиков и других подручных материалов. В таких примитивных жилищах и проживают люди, чаще всего бездельники, не желающие прикладывать руки к чему-либо, чтобы прокормиться самому и прокормить семью, если таковая у них имеется. Портовый посёлок, расположенный на берегу судоходной бухты, богатой рыбой и всевозможными морепродуктами, казалось бы, мог рассчитывать на процветание и развитие, но он традиционно привлекал со всех концов любителей быстрых заработков. Здесь дислоцировался крупнейший рыболовный колхоз – Северо-восточный рыболовецкий флот со своими многочисленными сейнерами и траулерами, морскими и береговыми заводами по обработке рыбы, где постоянно требовались специалисты по морскому делу, и вообще, просто рабочие руки. Известно, что рыбе в морях-океанах приволье и простор, гоняться за ней – пустая трата времени, поэтому человек научился искать её в местах их сезонного скопления. К примеру, знаменитой тихоокеанской селёдки в районе лова в период нереста видимо-невидимо, а в остальное время – пойди, попробуй найти её. Вот и магаданские рыбаки в сезон спешили выдать стране деликатесного продукта по три-четыре государственных плана, чтобы обеспечить и население большой страны, и ещё чтобы хватило для поставок на экспорт. Но сезонная работа, в свою очередь, имеет свою специфику и ко всем предъявляет свои требования. Когда по полгода в морях-океанах мужик кроме холода и голода да ещё холодной рыбы и каторжного труда ничего не видит, трудно удержаться в человеческом обличии и не сорваться на берегу с наступлением того момента, когда деньги трут карманы, а душа праздника просит. Вот и наши рыбаки-моряки чаще всего, в большинстве своём, дальше береговых интересов не уходили. Здесь и торговля всевозможными продуктами и товарами, и кабаки, где под задушевные песни Мишки Шуфутинского льются рекой и водка, и слёзы. Здесь же водятся и красавицы, которых привлекают не только изголодавшиеся по женской ласке молодые парни, главное, у этих парней водятся деньги, и они совсем не прочь пустить их на развлечения. Конечно, за полгода каторжных условий можно умом тронуться. И ребята пили, гуляли, щедро угощали друзей и подруг, пока в карманах было полно. Но каковой бы ни была длина морского рубля, если вовремя их не наращивать, вскоре они закончатся. А вместе с этим резко сокращается и число друзей закадычных, и подруг «преданных». Кому хватило ума, а главное – воли, чтобы вернуться на работу, заработать на дорогу, навсегда оставить эту затею с морями, вернулись домой. Но многие завязли, утратив всё, в том числе и человеческое обличие, затерялись в трущобах и лачугах и теперь лишь иногда выползают из своих убежищ в поисках пищи, а чаще выпивки. Наверное, и через сто лет в этих улочках и переулках можно будет увидеть необычных, грязно одетых и дурно пахнущих мужчин и женщин с разбитыми физиономиями и синеющими глазами.

Пока Сергей рассказывал гостю эту грустную историю, «Волга», описав новый поворот, направилась к бухте Нагаева.

– Это и есть ваше море? – интересовался гость. – Что-то оно совсем узкое, Каспийское гораздо больше, а тут ещё и горы со всех сторон.

– Не обижай знаменитую, в песнях воспетую нашу Нагаевскую бухту! – Сергей продолжал поддерживать настроение. – Она перед тобой, Андрюха, а ещё у нас нет гор, у нас есть сопки.

– А это что у вас, подлодки стоят? – удивлялся гость, увидев чёрные силуэты на воде.

– Ну почему стоят? – продолжал шутить Сергей. – Они здесь службу несут, граница рядом, вон там Америка.

Тем временем «Волга», петляя и скрипя тормозами, обойдя ямы и разбитое бетонное покрытие, по пыльной дороге подкатила к железным воротам с окрашенными чёрной краской якорями. По геральдической символике безошибочно можно было догадаться, что многоэтажное здание за этим железным забором принадлежит морскому порту, там же находится и рыболовецкий флот. Ворота распахнулись и пропустили машину, даже не проверяли документов. Очевидно, авторитет черной «Волги» сомнений ни у кого не вызывал. На черных «Волгах», как известно, ездит только начальство. А с начальством, понятное дело, лучше не спорить.

– Здесь самое большое рыболовное хозяйство и мои большие друзья. Ты ещё не передумал насчёт рыбалки? – продолжал Сергей, когда они вышли из машины и направились в сторону парадной.

– Я представления не имею, как будет выглядеть ваша рыбалка, но мне становится всё интересней, – заметил Андрей. – А ещё, я и приехал, чтобы с тобой пообщаться, а тут такая возможность и отдохнуть нормально, и порыбачить, и поговорить наедине.

– Я буду рад, Андрюха, если тебе всё понравится. А в морях бывал раньше, не укачивает?

– Не знаю. А что, мы на море поедем?

– Не знаю, Андрюха. Посмотрим, что они нам предложат. Я с ними ходил на морскую рыбалку. Мне очень понравилось.

Пока друзья поднимались по лестнице на второй этаж, встречались разные люди, и с ними все здоровались. Андрей подумал, что его друг здесь работает, поэтому его все знают. Они прошли по коридору и открыли дверь в небольшой тамбур, очевидно, предназначенный для секретаря, но в приёмной никого не было. Они открыли дверь в кабинет. За большим столом в начальственном кресле сидел горбоносый человек и о чём-то оживлённо разговаривал с двумя мужчинами. Сергей поднял руку, многозначительно махнул, приветствуя и одновременно давая понять, что они подождут. Наконец важное производственное совещание завершилось, горбоносый выбрался из-за своего начальственного стола и лично почтил посетителей рукопожатием.

– Познакомьтесь, это Анатолий Иванович, самый большой начальник всего рыбного царства, – представил Сергей, – а это Андрей, мой друг.

– Давно хотел познакомиться со светилами советского спорта, – ответил Анатолий Иванович, пожимая руку гостя. – Много читал о нём, видел по телевизору, рад и лично познакомиться.

Анатолий Иванович предложил гостям присесть и сам вернулся на своё начальственное место.

– Чай будете? – спросил начальник.

– Давай, если не жалко, – пошутил Сергей, потом повернулся к Андрею: – А ты боялся, что чаю не успеем попить.

– Как там столица поживает? – начал разговор Анатолий Иванович, как бывший спортсмен, он интересовался спортивной жизнью.

– Ничего нового, – отвечал Андрей в том же ключе. – Работаю так же, тренером сборной.

– А к нам каким ветром?

– Вообще-то ехал в Японию, попутно выкроил пару дней, чтобы с другом повидаться.

– В Японии сейчас хорошо! – хвалил Анатолий Иванович страну, где ему приходилось побывать.

– Я так понимаю, – хитровато прищурился Анатолий Иванович, – вы не против покататься по морям? У нас тут судно после ремонта выходит, надо двигатель обкатать. Если хотите, завтра с утра можем вас забрать.

– А ты что, Анатолий Иванович, мысли умеешь читать? – Сергей старался поддерживать дружелюбную атмосферу.

– Да тут и читать нечего, – улыбнулся Анатолий Иванович. – От такого предложения никто не отказывается, а тебя я знаю и догадываюсь, зачем ты человека прямо с трапа самолёта ко мне привёз.

– Согласен, – улыбнулся Сергей. – Разумеется, твоё приглашение с удовольствием принимается. – Потом повернулся к другу: – Как, Андрюха, для тебя не утомительно будет?

– Я и не представляю, как это будет выглядеть, – улыбнулся гость, – но мне становится всё интересней.

– Ладно, поехали домой, тебе отдохнуть с дороги надо, у Анатолия Ивановича, наверное, тоже дел полно, – подытожил Сергей и обратился к хозяину кабинета: – Вечером заходите с супругой, посидим, встретим друга.

– Зайдём обязательно, но раньше восьми не получится.

– Хорошо, будем рады.

Море холодное всё же,
Все моря в мире похожи.

Ранним утром следующего дня на небольшом рыболовном судне, отчалив от берега, они направились к выходу из бухты, а дальше в открытое море. «Но наше северное лето – карикатура южных зим», наверное, поэтому, собираясь в поход, а тем более по северным морям, никто и никогда не забывает брать тёплую одежду. Ведь никто не знает, когда покажется северное палящее солнце, и не может угадать, когда затянет небо и сорвётся леденящий ветер. Ближе к полудню путешественники начали освобождаться сначала от тёплых курток, а потом и вовсе разделись, подставляясь солнцу оголёнными частями тела. Механики берегли новый двигатель, судно двигалось медленно, да и спешить не было никакой надобности. Полный штиль, обжигающее солнце, приятная компания – всё это как минимум располагало к хорошему настроению и комфорту. Анатолий Иванович по праву хозяина всё время находил разные темы для общения с гостями, рассказывал истории о событиях, связанных с памятными местами, называл имена знаменитых мореплавателей.

– Смотрите, вон там, видите, синие сопки? – указывал пальцем Анатолий Иванович. – Это остров Завьялова, мы направляемся туда, там хорошая рыбалка. Порыбачим, отдохнём, а утром в обратный путь. Там у нас есть рыбзавод, но мы подойдём к другому берегу.

– А эту скалу называют Каменный венец, – пытался блеснуть своими познаниям и Сергей. – Её видно со всех сторон.

– Сейчас мы проходим мимо мыса Чирикова, – продолжал Анатолий Иванович. – Там главный маяк, его видно и с юга, и с севера.

– Юг – это Владивосток, север – Чукотка, – Сергей пытался показать, что в морском деле он тоже кое в чём преуспел.

– Всё правильно, – кивнул Анатолий Иванович и, постаравшись не задеть его самолюбия, заметил: – Только на юге есть порт Находка, а Владивосток не является морским портом.

– Смотри, – крикнул Андрей, который до этого момента не проронил почти ни слова, а только затвором своего фотоаппарата щёлкал налево и направо. – Это, наверное, кит с огромной чёрной спиной.

– Это синий кит, – пояснил Анатолий Иванович, – здесь они нечасто встречаются. Но ты свой фотоаппарат далеко не прячь, мы уже вышли в открытое море, где касатки целыми стаями встречаются.

Не успел он закончить фразу, как к ним стали приближаться три огромных черных плавника. Занимая параллельно курс, морские гиганты долго сопровождали их, казалось, специально позируя для съёмок. Очевидно, это была семья. Двое располагались по краям, опекая третью, маленькую, которая всё время держалась посередине. Как по команде, время от времени все трое выныривали на поверхность воды, шумно выдыхая, выпускали фонтаны и издавали громкий звук. Казалось, специально позируют кругленькими глазками и белыми боками. Эти морские гиганты, овеянные легендами об их неимоверных способностях, давно привлекали внимание своим грозным видом и умением охотиться. Учёный мир пытается разгадать причины их необычного интеллекта в дружбе с человеком. Они могут подплывать к лодке, которая в несколько раз уступает им размерами, позволяют рыбаку погладить себя по спине. А ещё при ловле палтуса касатки «воруют» рыбку с крючка, откусывая тело и оставляли на крючке только голову рыбы. Прозрачная вода Охотского моря позволяет наблюдать, но рыбаки не спешат менять место. Пусть ворует, это так зрелищно! Они так азартно охотятся на морского зверя, что от разорванных нерп и тюленей разлетаются клочья.

Весь день солнце палило так, что палуба нагрелась, как на сковородке. Судно хоть и двигалось медленно, но и дообеденного времени хватило, чтобы добраться к назначенному месту. В глубокой бухте бросили якорь, гостям раздали снасти для рыбалки и сказали, что к вечеру следующего дня вернутся в родной порт. Немногочисленную команду составляли капитан, судовой механик, моторист и боцман. Для описания клёва не хватит никакой фантазии. Едва опускалась блесна на глубину нескольких метров, как тут же натягивалась леска и крупные экземпляры ерша, трески или минтая оказывались на палубе. По совету боцмана, который с ними присутствовал, как старший товарищ, хорошо знающий морское дело, они подвешивали груз потяжелее, чтобы снасти уходили поглубже, где и рыба водится покрупнее. К обеду на палубе настроили какое-то замысловатое оборудование, и ароматы ухи заполнили пространство. Андрей, увлёкшись рыбалкой, втянулся так, что, когда его позвали на обед, долго ещё продолжал крутить катушку спиннинга. Он подошёл последним с миной на лице, как у ребёнка, которого отвлекли от любимой игрушки.