Kitobni o'qish: «Возвращение к истоку»
ГЛАВА 1
Дым
― Внимание всем ― стоп машины.
Короткая колонна двигалась со средней скоростью сорок километров в час, приспосабливаясь к условиям сложного горного рельефа. Поступивший по общему каналу ВИУС приказ командира группы заставил пилота сорокапятитонного боевого робота «Спринтер», шагавшего в авангарде, сбросить темп. Сопротивляясь инерции массивного тела, «Спринтер» сделал еще несколько гигантских шагов и только потом замер. Там, где стальные лапы человекоподобного робота прошлись по каменной россыпи, устилавшей дно ущелья, остались заметные следы из вдавленного и раздробленного щебня. Следом, в полусотне метров позади и в десяти метрах над землей, парил «Толстяк» ― могучий грузовой винтокрыл. Замыкал движение второй боевой робот ― «Миссионер», тоже гуман, массой в пятьдесят пять тонн. Последними, подстраиваясь под ход медлительных гигантов, замерли в воздухе «мэры» ― юркие гравилеты мобильной разведки ― четыре одноместных аппарата с минимальной броней и легким вооружением. Приданные колонне больше для порядка, чем по необходимости, «мэры» следовали по флангам «Толстяка».
Тяжелее и медлительнее всех, естественно, останавливался грузовоз. Внешне могучая машина представляла собой сваренную из металлических ферм платформу размером двадцать на тридцать пять метров; ее многочисленные подвески для грузов, крепившиеся к раме, напоминали сложно сплетенную многоярусную сеть. Задача грузовоза ― забрать военную технику, доставленную с орбиты в космопорт Пустоши. Стабилизировалось это семидесятитонное «чудо» в воздухе с помощью заключенных в кольцевые каналы четырех девятиметровых многолопастных винтов, которые располагались сверху по краям прямоугольника. Два вертикальных рулевых винта такого же типа в хвостовой части, но меньшего диаметра, отвечали за маневренность и направление. А основную подъемную силу создавал антигравитационный привод, способный поднять четыреста тонн полезной нагрузки, не считая массы самого винтокрыла. Спереди грузовоза, вынесенный на специальной раме, крепился остроносый легкобронированный модуль кабины, в которой, кроме пилота и командира группы, находилось четыре техника, они должны были принять роботов в космопорте.
Дым (а вне боевого дежурства ― старший лейтенант Гунза Кипер) проверил показания бортового радара сразу после приказа капитана Хогана, еще до полной остановки своего «Спринтера», но подозрительных меток на экранах не обнаружил ― и в воздухе, и на местности вокруг было чисто.
За пять километров до выхода из ущелья обрывистые горные склоны, испятнанные островками зелени на фоне серых скальных образований, начинали расходиться вширь, открывая просторное окно в Туманную долину. Если продолжить путь дальше, то километров через семь колонна достигнет лазурных вод озера Нежного. Внимание пилота на долю секунды отвлекла дыра старого искусственного туннеля, чернеющая слева на скальном склоне. Туннель длиной пятнадцать километров соединял ущелье с окраиной местной столицы ― Ляо, пробивая насквозь основание горной гряды и значительно сокращая расстояние до города. Местными жителями туннель давно не использовался, а военные нашли ему применение, оборудовав в удобном бетонном жерле вспомогательный автоматический пост «Кротос», в просторечье ― «крот». Звенья охранной цепочки, состоявшей из таких «кротов», размещались через каждые пять километров вдоль всего пути до базы, «крот-5» был последним в цепи, дальше ущелье не охранялось, там уже начиналась гражданская территория. Дым невольно усмехнулся. Мысленно, естественно. Когда твое тело дремлет в уютной темноте КоЖи ― кокона жизнеобеспечения боевого робота, и визуальные данные поступают прямиком в бодрствующий мозг, соединенный с искусственным интеллектом машины в единое целое ― на мимике ничего не отразится. По ассоциации вспомнилось, что на историческом сайте местной планетной сети есть подробное описание «героической» вылазки защитников Ляо из гор в город для разведки боем. Дым хмыкнул. Как-то полистал этот сайт от скуки, во время очередного дежурства на базе. До какой же степени нужно быть оторванным от общего течения жизни остального цивилизованного мира, если мелкая стычка с жалкой бандитской группировкой представляется местным населением как эпохальное событие в их общине. Они так и меряют свою затхлую историю ― до Рейда и после Рейда. Типа, с того момента жизнь круто изменилась.
Впрочем, это их дело.
Пилот «Спринтера» историей планеты мало интересовался. Гораздо больше его привлекали местные девушки, а через четыре дня как раз намечалась очередная законная увольнительная в Туманную долину. Вот это ― актуально. Дым заранее спланировал, как проведет время. На этот раз он отправится не в Ляо, изучать сервис ночных баров, а на побережье озера Нежного, в курортную зону. С командиром базы он уже договорился. Нареканий по службе у него нет, он опытный, дисциплинированный пилот на хорошем счету, так что прима-полковник Алеха Чертый пошел ему навстречу. Естественно, еще на базе придется переодеться во все гражданское, на побережье он появится как один из многих отдыхающих и вряд ли привлечет много внимания. Со знакомой девушкой из Ляо он уже договорился, сексапильная цыпочка, дочка одного из членов Совета Старейшин Ляо, местного органа самоуправления. Она обещала снять симпатичный домик к его приезду. Так что Дым собирался оторваться по полной программе ― пять дней сексуальных забав с приправой из белого пляжа, лазурной воды и все еще яркого осеннего солнца. Отличная разрядка после серых будней службы ― горные патрули, виртуальные тактические тренинги, тренажерный зал физической подготовки… Беспокоило лишь одно ― его, кажется, угораздило в эту цыпочку влюбиться. Впрочем, не в первый раз. Бывало и раньше, пройдет и сейчас. Цыпочки пошли привередливые, их терпения хватало лишь на несколько встреч, разделенных промежутками в две-три недели ― специфика службы, их устраивали более регулярные партнеры. Да уж, в сумасшедшее нынешнее время, когда жизненный темп искусственно подстегивался информационными технологиями, запустившими щупальца во все сферы бытия ― работа, быт, досуг, все торопились жить, даже в таком захолустье, как Пустошь…
В общем, все вокруг дышало первозданным спокойствием, никаких признаков противника, ни единого живого существа. Но даже будь здесь какие-нибудь животные, давно бы уже разбежались от мощного гула винтокрыла, который и сейчас, зависнув неподвижно, продолжал исправно молотить воздух всеми шестью винтами.
Дым еще раз бегло изучил показания системы диагностики и контроля повреждений всей техники колонны, благодаря ВИУС стекавшиеся на виртуальные экраны «Спринтера» в виде наглядных графиков, диаграмм и цифровых таблиц. Состояние всех машин колонны находилось в пределах нормы. Но если уж случилась непредвиденная остановка, значит, на то были веские причины.
– Дым, дай разведракету над квадратом 56–30, ― последовал следующий приказ. Лицо капитана Хогана на «визитке», висевшей под верхним срезом главного визуального окна в череде прочих «визиток» остального личного состава колонны, выражало легкую озабоченность, подтверждая нехорошие предчувствия пилота «Спринтера». Впрочем, Хоган тот еще тип, он даже во сне выглядит озабоченным.
С правого плеча «Спринтера» из глубокого гнезда, расположенного рядом с хлыстом радарной антенны, ушла в небо разведракета, оставляя за собой быстро исчезающий белесый след. На километровой высоте ракета взорвалась ― практически без пламени, рассеявшись в синеющем небе невидимым с такого расстояния облаком микроскопической электронной «мошкары». Чем быстрее воздушные течения растащат облако во все стороны, тем лучше для устойчивой работы. В идеале время действия «мошкары» пять-семь часов, зона охвата до десяти километров. Но для того чтобы начали поступать первые видеоданные, обычно хватает от десяти до тридцати секунд.
Лишь выполнив приказ, пилот «Спринтера» счел нужным поинтересоваться:
– Что происходит, Хоган?
В небольшом коллективе базы «Зеро», насчитывавшем всего три десятка военных и шестерых ученых, все знали друг друга как облупленных. Как-то так сложилось, что в неформальной обстановке все офицеры базы, пилоты, техники старались придерживаться приятельских отношений. Примерно как в большой дружной семье. Во время несения службы ― сохраняли необходимый минимум официальной дистанции между должностями и званиями. Немного иначе дело обстояло с пилотами ИБээРов. Неизвестно, откуда пошло веяние, но друг друга они нередко окликали по утвержденным командиром базы позывным даже в свободное от службы время. Тем более ― на боевом дежурстве. Если учесть, что любой выход на военном роботе всегда приравнивался к боевому, какую бы задачу ни выполнял пилот, то неудивительно, что клички приросли к пилотам базы намертво, заменив имена. И если товарищ вне службы вдруг обращался к тебе по званию и полному имени, к примеру старший лейтенант Гунза Кипер, то в отношениях с ним у Дыма явно намечались проблемы личного характера.
– Небольшая заминка, Дым. Проведем разведку местности по запросу с базы, затем двинемся дальше.
– Странно, ― вклинилась в разговор Огонек, пилот «Миссионера». ― Это не наша задача.
– Причины есть, ― ответил Хоган. ― «Аргус» засек в нашем квадрате всплески энергетической активности неизвестного происхождения. А мы ближе всех, точнее, кроме нас, здесь вообще никого нет.
– Понятно, крайними оказались, ― проворчала Огонек, состроив на «визитке» недовольную рожицу. ― А нам еще полчаса до космопорта топать. Из графика выбьемся.
– Не нам, а капитану, ― поправил Дым. ― Мы с тобой будем ждать возвращения «Толстяка» на выходе из ущелья. Или ты уже забыла, что местные очень не любят, когда их шоссейные дороги уродуются лапами наших стальных милашек?
– Не умничай, Дым. Постой… Капитан, а почему «Аргус» сам не определил, в чем дело? Эта чертова спутниковая система наблюдения стоит столько, сколько мне за всю жизнь не заработать, вот пусть и отдувается…
– Да в том-то и дело, Огонек, ― с легким беспокойством ответил капитан Хоган. ― Сразу после выдачи информации «Аргус» заткнулся. Все шестнадцать спутников орбитальной сети. Если бы это случилось только на базе, можно было бы списать на неполадки приемной аппаратуры. Но антенны «Толстяка» тоже не ловят сигналы со спутников. Да и у вас обоих, вижу, то же самое. Благодаря ВИУС ― войсковой информационно-управляющей системе, предназначенной для оперативного взаимодействия, объединявшей бортовые системы связи и компьютеры всей техники колонны в общую сеть, ― Хогану незачем было задавать лишние вопросы. Вся необходимая оперативная информация тут же отражалась на командном пульте «Толстяка». Зная, что на боевых роботах стоит мощная аппаратура, позволявшая без посредников принимать сигналы со спутниковой сети, капитан Хоган раньше пилотов обнаружил, что приемники ИБээРов тоже работают вхолостую. Так как после получения приказа с базы знал, на что обращать внимание в первую очередь.
– Только не говорите мне, что все это очень похоже на стандартный прием при нападении противника ― первым делом вывести из строя средства глобальной связи. ― Будь робот Дыма способен пожимать плечами, он бы так и сделал, но в КоЖи тело пилота осталось расслабленным и спокойным, так что недоумение пришлось выражать лишь голосом, точнее его программной имитацией. ― Кому мы тут могли понадобиться, в этом захолустье?
– Наивный, ― усмехнулась Огонек. ― А ученые на базе, по-твоему, что, пирожки пекут или кое-какими исследованиями занимаются?
– Рано еще строить беспочвенные предположения.
Дым предпочитал думать, что происходящее и в самом деле лишь простое недоразумение. Увольнительную он не хотел пропустить ни в коем случае, иначе местная девчонка пошлет его куда подальше и придется искать новую подругу, а Дым предпочитал постоянные отношения, хотя бы на ближайшие полгода.
– Может, мы наблюдаем какое-нибудь природное явление…
– Ага, как же, супергроза, отрезавшая от нас спутники? ― съехидничала Огонек. ― Что-то я не припомню подобных случаев, да и по прогнозу ничего такого не предсказывалось, небо совершенно чистое… А вообще, наконец-то.
– Что ― наконец-то? ― переспросил Дым.
– Я уж собралась после окончания этого контракта переводиться куда-нибудь в другое место, где повеселее, а то за два года ни одной стычки, скоро извилины от рутины заплесневеют…
– Горазда же ты врать, Огонек. Это твой последний контракт, сама говорила. Без Специализации пилотов больше не берут, а ты ведь не собираешься изменять своим убеждениям и перекраивать мозги безвозвратно?
– А ну притихните оба, не засоряйте эфир, ― перебил их капитан. ― И советую посмотреть на карту.
Пока Огонек препиралась с Дымом, Хоган изучал на виртуальном мониторе хранившуюся в памяти бортового компьютера карту квадрата, над которым они подвесили ракету. Один из участков заинтересовал его больше других, и капитан увеличил его для наглядности: в окружении скальных массивов на нем красовался кратер древнего вулкана. Застывшая внутри лава тысячи, а может и миллионы, лет назад образовала среди отвесных краев котлована глубиной в полтора километра ровное плато диаметром около двух километров ― кальдеру. Ущелье, по которому они двигались, соединялось с плато широким проломом в гребне, примерно в километре впереди.
– Если нам предстоит столкнуться с неизвестным противником, то именно здесь очень неплохое место для засады, ― задумчиво прокомментировал Хоган. ― Как бы не пришлось прямо сейчас разворачиваться и топать обратно, под защиту базы. Если еще не поздно.
– И ты туда же, кэп, события торопишь.
Дыму предположения командира группы не понравились куда больше, чем треп Огонька. По натуре он был в определенной степени суеверен и считал, что неприятности обязательно случаются именно тогда, когда начинаешь о них говорить вслух. За двадцатилетний срок службы в вооруженных силах Коалиции Независимости он наблюдал немало таких совпадений. И ничем хорошим это не заканчивалось. Да и мысль о том, что его отпуск прямо сейчас может накрыться медным тазом, все больше портила ему настроение.
– А ты что, предпочитаешь спокойные армейские будни до самой пенсии? ― съязвила Огонек. ― Тогда что ты здесь делаешь? Я, например, давно мечтаю смыться отсюда и не скрываю, что военная служба мне осточертела, но от драки не откажусь… Что это, черт побери, такое?! Вы тоже это видите или у меня массовая миграция глюков в оперативке?
Дым сразу понял, к чему относится последняя реплика Огонька ― в ВИУС наконец пошла информация от «мошкары», визуальные данные отразились на виртуальной панели, служившей пилоту глазами. И даже в коконе робота, несмотря на спящее тело и включенные эмофильтры, у него, что называется, перехватило дух. Нехорошо так перехватило. Крепко. До нервной дрожи.
– Пора уносить ноги, капитан. Накаркали, черти.
ГЛАВА 2
Сомаха
Какая-то добрая душа очень кстати расставила возле проходной пластиковые кресла. Мы с Зайдой оккупировали их без зазрения совести, не спрашивая ничьего разрешения. И уже с полчаса законно занимались ничегонеделаньем. Пока высланная с федеральной базы «Зеро» группа военных не доберется до космопорта и не освободит от своего груза наш челнок, забитый техникой под завязку, от нас ничего не зависело. Затем условия контракта будут выполнены, и мы со спокойной совестью отчалим обратно на борт «Забулдыги» ― нашего торгового корабля-внешника.
Молчаливый пассажир, которого мы подцепили на Сокте вместе с заказом, скрылся в сопровождении двух особистов в административном здании ― они отловили его прямо у трапа, не успел Петр шагнуть с трапа на бетонку. Определенно недаром получали зарплату. Нас это не касалось. Порядок есть порядок, раз подписал контракт с военной базой, обязан зарегистрироваться и пройти проверку. Лайнус, наш пилот, испарился в направлении бара, расположенном в том же здании, воспользовался вынужденной задержкой. Ну а мы с Зайдой услуги местного сервиса дружно проигнорировали, решили наслаждаться видами и запахами природы. Торопиться нам некуда, товар доставлен в целости и сохранности, точно в срок, теперь дело за заказчиком ― прима-полковником Алехой Чертым.
Погода, кстати, стояла замечательная.
Я люблю осень больше, чем другие времена года. Тем более осень на планете, где я родился и вырос. Прозрачный прохладный воздух, ясное и яркое солнце, отблески лучей на золотой листве деревьев, готовившихся к долгому зимнему сну. Зима бодрит морозом, но унылое низкое небо навевает тоску, давит на сознание, весна лихорадит оттепелями и запахами пробуждающейся природы, удушливая жара лета иссушает мозг даже в комнате с кондиционированной прохладой. Я люблю осень. Осень меня умиротворяет. Даже витавшие вокруг искусственные запахи ― техники, оборудования, пластика, запах нагретых теплым ласковым солнцем поверхностей ― не перебивали мощный аромат осени, долетавший из-за ограждения космопорта.
Именно поэтому мы с Зайдой бездельничали с таким удовольствием, предпочтя открытое небо и свежий воздух пропахшему пластиком пассажирскому отсеку челнока.
Используя сервисные возможности лоцмана, я лениво шарился по местной информационной сети, просматривая текущие новости на виртуалке. Изучал положение дел. Просто так, по привычке. Как типичный представитель нашей цивилизации, я не умею долго обходиться без определенной дозы свежей информации и пополнял копилку в лоцмане, где только возможно, зачастую даже не особо вникая в смысл. Ну и определенное любопытство, не буду скрывать, тоже имелось ― как тут, на Пустоши, обстоят дела? Я долго отсутствовал. Заодно, используя систему спутникового наблюдения «Аргус», не забывал поглядывать на дорогу, ведущую к космопорту: мы кое-кого ждали и кроме военных.
А изменений, надо признать, здесь было много.
Во-первых, раньше, семь лет назад, космопортом на Пустоши называлась голая забетонированная площадка, способная принять не больше двух челноков одновременно, приземлявшихся исключительно на собственной тяге. Сейчас площадь посадочного поля увеличилась в несколько раз, а в центре красовались четыре полноценных терминала, оборудованных антигравитационными системами транспортных колодцев, помогавших как посадке, так и взлету кораблей. На одном из них ― естественно, в данный момент выключенном ― и «сидел» наш челнок класса «макси»: грузная, пузатая посудина, напоминающая перекормленную сигару со сложенными подкрылками, которую ради шутки водрузили на шесть посадочных опор. Специальное покрытие корпуса впитывало солнечный свет, пополняя запасы бортовых энергоэлементов.
Но я отвлекся. Я ведь говорил о космопорте, а изменения коснулись не только посадочного поля. Во-вторых, вместо таможенной будки, представлявшей раньше всю административную часть, теперь стояло полноценное здание со всеми необходимыми службами ― администрация, диспетчерская, таможня с оборудованным по последнему слову техники турникетом, комната отдыха, кабинет службы безопасности, бар, даже небольшая гостиница на десять комнат… Да много чего, нет смысла перечислять. Ремонтный ангар, возведенный в стороне от главного здания, тоже «подрос», как и складские помещения, плюс появилась масса более мелких построек для различных вспомогательных служб. На стоянке за проходной располагался пункт проката, оснащенный десятком грайверов. Новенькие, сияющие нарядным желтым окрасом, машины предназначались для проката приезжим за умеренную плату. Для полетов такие машины непригодны, мощности их антигравитационных толкателей хватает лишь на отрыв днища машины от поверхности земли на метр-полтора, зато они на порядок дешевле глайдеров, у которых потолок высоты триста-пятьсот метров, в зависимости от модификации. Но грайверы все же существенно дороже обычных трассеров ― машин на воздушной подушке, которыми колония на Пустоши пробавлялась раньше. Так что я сделал закономерный вывод, что, несмотря на весьма существенную потерю основного источника прибыли, который позволял благоденствовать общине в прошлом, ― Хрусталитов, дела у местного населения идут неплохо. Все эти характерные детали красноречиво свидетельствовали о бурно развивающейся местной инфраструктуре и крепнущих торговых связях с другими планетами. Время перемен. Военный конфликт, сопровождавшийся «разрушением жилого городского фонда и гибелью мирных жителей», как это отражалось в новостях тех лет, как бы цинично это ни звучало, пошел общине на пользу.
И еще, дорогу к Ляо, местной столице, ― прямой как выстрел тридцатикилометровый отрезок ― закатали в новенькое, идеально ровное полотно из серо-зеленого пластобетона. За этой дорогой, сидя в кресле возле проходной, я и наблюдал ― с высоты орбитального полета, подстроив изображение до комфортного разрешения, одновременно любуясь осенними пейзажами вокруг трассы ― пожелтевшими полями и желто-багряными рощами. Благо сервис местной сети предоставлял подобные услуги. В данный момент по бетонке в нашу сторону бодро пылил старенький темно-синий трассер с открытым верхом, и ехать ему оставалось всего ничего, километров пять. Привычки неистребимы. Родители так и не сменили модель машины за эти годы. Не поддались новшествам…
На самом деле на космопорте трасса не заканчивалась: огибая его, она уходила дальше в центр Туманной долины, плавно сворачивая на север. И километров через сорок упиралась в береговую линию большого озера, разветвляясь и охватывая природный водоем гигантской вилкой с двух сторон. Озеро Нежное ― курортный центр общины, с множеством мелких поселков по берегам и уютных гостиниц для приезжих из других концов долины. Сейчас, в свете новой политики общины, отказавшейся от изоляции, ― и для гостей с других планет. Я любил там бывать с друзьями… когда-то. Но тех друзей уже нет.
Транспорт с военными должен появиться с этого направления. Спутниковое наблюдение за сектором гор, где расположилась закрытая военная исследовательская база, выведено из общего доступа, как и вся их техника. Так что машину заказчиков мы увидим только тогда, когда они уже доберутся до ворот космопорта, если, конечно, не будем выглядывать их намеренно. Ситуация меня несколько забавляла. Я и так знал, где находится эта «секретная» база, для которой мы привезли военный заказ. Любопытно. Весьма любопытно. Что же они там накопали, раз за семь лет эту базу не только не законсервировали, но, напротив, пополняют свежей техникой, усиливая оборону? Я был уверен на все сто, что Хрусталиты погибли. Собственными глазами видел, как исчезли в пламени обваливающиеся своды Чертога… Но дыма-то без огня не бывает. Хотя, возможно, исследовательскую часть базы давно свернули, оставив лишь военную составляющую. И решили усилить, чтобы не простаивало зря то, что уже отстроено. Все-таки Пустошь ― развивающаяся колония Коалиции. И времена изоляции для нее, как ни крути, прошли. Насколько я знаю, Совет Старейшин Пустоши даже настаивал на том, чтобы военные силы Коалиции разместили свою базу на этой планете и впредь «оградили население от бандитских нападений». Еще бы. Самим содержать даже небольшую армию ― весьма накладно. Пусть этим занимается «чужой дядя», у которого уже есть все необходимое ― техника, вооружение, обученные специалисты.
Н-да… Столько лет ноги моей не было на Пустоши. Вроде немалый срок. Но стоило вернуться, и воспоминания тех дней тоже вернулись. Наверное, проживи я эти годы здесь, они бы надежнее стерлись из памяти, а так, среди картин и впечатлений иных миров, мое прошлое лишь слегка обтрепалось, но не потеряло красок. И все же воспоминания изменились. Они меня больше не беспокоили. Как поговаривала Зайда, если не очиститься от прошлого, которое отравляет тебе жизнь, то и будущее у тебя будет не лучше. Я давно уже испытывал лишь легкое сожаление. И из этого состояния меня вряд ли что выведет на моей бывшей родине. Ключевое слово ― «бывшей».
К месту говоря, я абсолютно не опасался, что меня кто-то узнает…
– Ну и что чувствуешь?
Неожиданный вопрос вывел меня из состояния внутреннего созерцания, заставив перевести взгляд на бикаэлку. Всем своим видом выражая этакую ленивую скуку, Зайда, тем не менее, краем глаза приглядывала за квадратом на посадочном поле, в центре которого разместился «макси». Других кораблей на поле не было, подозрительные личности вокруг тоже не шастали, но она приглядывала по привычке, въевшейся в сознание за несколько десятков лет работы на внешнике. Немудрено ― именно она по должности отвечала за безопасность людей и имущества с «Забулдыги».
– Любопытство, ― ответил я, улыбаясь как можно безмятежнее. ― Я чувствую любопытство. И все.
– Как это ― все? ― Зайда скептически приподняла брови. ― А как насчет трепета в груди, щемящего узнавания, обостренной вспышки ностальгии и радости от возвращения? К примеру, не хочешь сбегать пометить территорию, как в сопливом детстве?
– Вот за что ты мне всегда нравишься, Зайда, ― за неизменное чувство юмора. Никогда не упускаешь возможности позубоскалить на мой счет.
– Стараюсь, племяш, стараюсь. Как свалился на мою голову, так и стараюсь.
Зайда отвернулась, снова уставившись бдительным оком на челнок.
С тех пор как по всем документам я превратился в ее сводного племянника ― полукровку-бикаэльца, она не оставляла насмешливо-покровительственный тон. Я видел, что ей откровенно нравится эта игра; с собственными детьми у Зайды как-то не сложилось, и сфабрикованное родство доставляло ей определенное удовольствие, хоть как-то реализуя дремавшие в глубине души этой сильной и волевой женщины материнские инстинкты. Что ж, я не против. У нас с ней отличное взаимопонимание, и ее опека никогда не бывает назойливой, она всегда тонко чувствует момент, когда следует остановиться.
«А ведь она совсем не изменилась за эти годы», ― неожиданно понял я, продолжая разглядывать Зайду в профиль, разглядывать так, словно видел ее впервые. Наверное, именно возвращение на Полтергейст заставило меня взглянуть на нее по-новому, как и на все вокруг. Как и всякая бикаэлка, Зайда обладала невероятным для обычных людей ростом, даже сейчас, сидя, она выше меня на голову. Двести тридцать восемь сантиметров ― не шутка. Добавьте к росту мощное телосложение, причем ни грамма жира, сплошные мускулы, и вы получите примерное представление об ее физическом облике. Черты лица немного тяжеловаты, но весьма выразительны, рыжевато-шоколадную кожу ― «фирменный» цвет бикаэлок, покрывает золотистая роспись затейливой татуировки. Густые иссиня-черные волосы заплетены в короткие, до плеч, косы, по две с каждой стороны они подковой огибают уши. Когда Зайда поворачивает голову, особым образом распушенные кончики кос с тихим шелестом чиркают по плечам ― это ее фишка.
А ведь она и одета почти так же, как и семь лет назад, вдруг дошло до меня, ― в безрукавку с массой карманов и кармашков, исполняющую роль разгрузочного жилета, да плотные бриджи, все ― из синтекожи. Под жилетом она носила нательный топик с воротом под горло и короткими, до локтей, рукавами, на ногах ― ботинки военного образца. Вся одежда сшита на заказ, на ее фигуре сидит как влитая, выгодно подчеркивая безупречные формы. И все же кое-что изменилось ― раньше она предпочитала серебристо-серый или серо-стальной цвета, сейчас же вся одежда ― насыщенно-черного цвета. А топик ― белый. Для контраста. Зайда ― удивительная женщина. Но когда бок о бок живешь с ней год за годом, удивительное становится обыденным. Мне всего тридцать один, но, глядя в зеркало, я с трудом узнаю в себе того пацана, каким был семь лет назад. Впрочем, последний раз свое истинное лицо я видел в зеркале полтора года назад. Зато Зайде уже шестьдесят восемь, а выглядит она максимум на тридцать пять, ну, может, на сорок, и на ее лице не прибавилось и морщинки с момента нашего знакомства, состоявшегося еще в моем детстве.
Внимание отвлек какой-то сбой в сети, я перестал видеть трассу, ведущую к космопорту, изображение на окне «виртуалки», отвечавшем за отслеживание движения, сменилось рекламными роликами о местной сельскохозяйственной продукции. Мысленной командой пришлось отсечь баннер, просочившийся в виртуальность лоцмана сквозь защитные программные блоки, одновременно я занес его в черный список ― больше подобная «услуга» не появится.
Зайда сбой сети тоже заметила.
– Однако сервис здесь по-прежнему не на высоте, ― прокомментировала она.
– Все равно пора встречать, они уже рядом.
Она поднялась, выпрямившись во весь рост, потянулась, разминаясь. Кивнула:
– Тогда пошли.
– Пошли, ― я тоже встал.
– Точно не передумал?
– Нет. Хочу взглянуть им в глаза.
– Не вижу смысла, но дело твое.
Она подхватила небольшой кейс, стоявший у ее ног, и мы отправились в зал к таможенному турникету. Местные таможенники ― двое молодых парней за стойкой возле напичканного сканирующей электроникой турникета ― заметили наше приближение и тут же напустили на себя деловую озабоченность, стараясь незаметно одернуть мешковатую зеленую форму. «Людям определенно нечем заняться, ― насмешливо подумал я, ― так что шерстить нас будут минут десять, не меньше, если только Зайда их не осадит. А она это сделает запросто, с ней переливание из пустого в порожнее не проходит».
