Kitobni o'qish: «С кратким визитом (сборник)»

Shrift:

* * *

С кратким визитом
Открытый роман

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
Св. Апостол Павел, Первое Послание к коринфянам. Глава 13, с. 12

Пакет

Седиков не сразу сообразил, откуда идут настойчивые гудки: от телефонного аппарата, переговорного устройства подъезда? Или от звонка в квартиру? Чертыхнувшись, он несколько секунд стоял в нерешительности, пока наконец не понял, что названивают из подъезда. Сигнал переговорного устройства был чуть басовитее других. И с приятной хрипотцой. Как подсевший голос взволнованной женщины.

– Экспресс-доставка! Вам ценный пакет.

– Сейчас открою.

Седиков нажал на кнопку электронного звонка и услышал, как загудел зуммер открывающейся двери подъезда. Август Николаевич помчался в ванную, чтобы смыть с лица пену и надеть халат. Но с половины дороги вернулся – снизу опять перезвонили.

– Я же открыл дверь! – сердито сказал Седиков, сняв трубку.

– Август Николаевич, у меня запарка, – доложил курьер. – Я засунул конверт в почтовый ящик.

– А расписаться не надо?

Но вопрос повис в воздухе – курьер уже отключился. А Седиков наконец смыл с лица пену, торопливо натянул джинсы и пуловер и, не вызывая лифта – благо жил на третьем этаже, – спустился в вестибюль. К почтовым ящикам. Ценные письма, решил он, нельзя надолго оставлять без присмотра. Даже в таком респектабельном доме, в каком он обитал уже более тридцати лет.

В вестибюле не было ни души, а на будке вахтера висел замок. Седиков похвалил себя за расторопность – без дежурного какой-нибудь блудливый парнишка мог бы тут же опустошить почтовый ящик. И – прощай ценное послание. Если это действительно послание, а не пакет с рекламой стиральных порошков или приглашение заглянуть в автомагазин и выиграть новенькую тачку. «Рено» или «фольксваген».

Пакет оказался на месте. Обычный продолговатый конверт без почтовых штемпелей. Не слишком толстый, но увесистый. Поднимаясь на лифте, Август Николаевич внимательно рассмотрел его. Чистенький, не залапанный. Его имя, отчество и фамилия оттиснуты золотыми выпуклыми буквами. Словно адресата приглашали на званый обед и – из особого уважения – вложили в конверт меню и карту вин.

– Интересно, интересно, – пробормотал Седиков, не обнаружив обратного адреса. И перевернул конверт – с обратной стороны он был девственно-чист.

«Реклама, – подумал Август Николаевич. – Опять реклама. Мальчишка меня надул. Только зачем? Сунул бы молча конверт в почтовый ящик, как делают все рекламные ходоки, и отправился дальше. Ни номера дома, ни номера квартиры. И не стал бы перезванивать, предупреждать, что ценный – именно ценный! – пакет он положил в почтовый ящик. Ведь нет на конверте ни номера дома, ни номера квартиры! Да и пакет с рекламой не выглядел бы столь парадно. Золотое тиснение имени адресата – не слишком ли накладно для рекламы стиральных порошков?»

– Странно, странно…

Август Николаевич приблизил конверт к уху и осторожно потряс. Мысль о «порошке» вызвала в нем ассоциацию со зловещими конвертами, начиненными спорами сибирской язвы и повергшими в шок всю Америку. Но в его конверте ничего не шуршало и не пересыпалось. Непохоже, чтобы это был привет от неуловимого Бен Ладена или косящих под него американских фашистов, со спорами сибирской язвы. Напротив. Конверт наводил на мысли о чем-то нежном и интимном. От него исходил слабый аромат дорогих духов или туалетной воды.

Дома Седиков положил конверт на стол и еще раз изучил его. Но ничего нового не обнаружил.

Были случаи, вспомнил он, когда в почтовые отправления закладывали пластит. Кому-то из американских дипломатов оторвало руку. Или голову? Мысль об оторванной голове не прибавила Августу Николаевичу осторожности. «Да что я, в самом деле, тут рассусоливаю, – рассердился он и, взяв конверт в руки, попробовал его согнуть. – Скоро на работу, а я еще не побрился!»

Конверт не без усилий поддался. «И ладненько, значит, там не железяки, не бомба, – решил Седиков. – Не взорвется». И только когда отрезал ножницами узенькую боковую полоску, к нему пришла запоздалая мысль: а может, пластит сгибается так упруго?

Пластита, слава богу, в конверте не оказалось. Только еще один конверт, а в нем пачка новеньких стодолларовых купюр. Ровно сто штук. Август Николаевич, забыв о том, что может опоздать на собрание акционеров энергетического пула, где он имел полтора процента акций, дважды пересчитал деньги.

«Десять тысяч баксов, а какая маленькая пачка», – подумал он и сел на стул. Сел непроизвольно, не отдавая себе отчета в том, что колени у него стали мягкими. Он, не последний в Москве бизнесмен, никогда бы – даже под страхом жестокой кары – не признался себе, что при виде этих денег, не таких уж и больших, пережил мимолетную физическую слабость.

Август Николаевич еще раз внимательно оглядел конверты, но ничего нового не обнаружил. На первом – три слова: Августу Николаевичу Седикову. Второй конверт – без единого штришка. Ни обратного адреса, ни почтового штемпеля. И никакого сопроводительного письма. Наверняка произошла какая-то ошибка.

«Что ж, баксы весьма кстати, – подумал он. – Если бы предназначались мне. Что стоило отправителю написать на конверте еще и мой адрес? А так… Сколько в Москве Седиковых? – Он тут же успокоил себя: – Но Август, наверное, один».

Седиков начал перебирать в памяти возможные источники, из которых могли поступить деньги, но все ограничилось разорившимся в 1998 году «Инкомбанком». Там у Седикова хранились пять тысяч долларов. Но в девяносто девятом Август Николаевич с трудом выцарапал оттуда смешную сумму в рублях, менее одной трети вклада. Ни родственникам, ни знакомым он денег не одалживал, за ссудами в банки не обращался. Лихорадочно пытаясь найти правдоподобное объяснение появлению конверта с баксами, Седиков одновременно прикидывал, на какие цели мог бы употребить нежданный-негаданный «презент». Например, пригласить на дачу приличного садовода-дизайнера. Съездить наконец с женой на Лазурный Берег, а не на опостылевший Кипр.

«Тьфу! – попытался он остановить разыгравшееся воображение. – Тьфу-тьфу-тьфу! Разинул рот, на чужой каравай. В любую минуту зазвонит телефон и какой-нибудь клерк из „почтовой рассылки“ заявит, что произошла ошибка – перепутали имя, вложили деньги не в тот конверт… Мало ли причин для путаницы?»

Разглядывая конверт, Август Николаевич обратил внимание еще на одну деталь: никаких четких указаний на то, что его переслали через экспресс-доставку, не было. Совсем недавно Седиков получил солидный конверт от Общества с ограниченной ответственностью, которое именовало себя «Служба почтовой рассылки» и предлагало «любые почтовые услуги». Может быть, ее имел в виду посыльный?

Фирма новая, подумал Август Николаевич, пока они там всё наладят, любые сбои возможны. И даже присылка чужих баксов? Он усмехнулся и покачал головой. Вряд ли, вряд ли.

Седиков решил взять деньги с собой в офис. Зачем тревожить жену и дочь? Еще начнут строить планы, куда пристроить «залётные» баксы. Пускай они полежат в сейфе, пока все не разъяснится.

Приняв такое решение, он положил пакет в карман пиджака и отправился в ванную комнату заканчивать бритье.

Процесс бритья всегда помогал Августу Николаевичу расслабиться и приобрести прекрасное расположение духа, даже – хотя он и не признавался себе в этом – самоутвердиться. Он испытывал удовольствие, когда, размягчив суточную щетину горячим компрессом, наносил на нее толстый слой душистого геля, ощущал первое прикосновение жиллетовской «козьей ножки» к лицу – сначала к верхней губе, всегда справа. Это была его маленькая дань суевериям. Примета удачи. Закончив бритье, Седиков обязательно проводил ладонью по одной щеке, потом по другой, шутливо сдвигал брови, подмигивал своему отражению.

Закончив с туалетом, Седиков позвонил в офис. Предупредил секретаршу, что задержится минут на двадцать, а потом с удовольствием позавтракал. Две чашки крепкого ароматного кофе, яйцо в «мешочек» и бутерброд с сыром. О полученных деньгах Седиков теперь думал спокойно, даже чуть отстраненно. Дескать, забавная история приключилась. Но когда надел пиджак и ощутил во внутреннем кармане, напротив сердца, плотный, упругий пакет, снова забеспокоился. Ему вдруг пришла в голову мысль: а если это провокация? Какой-то недоброжелатель прислал баксы ему, а в прокуратуру – письмо о том, что Седиков взяточник. Деньги помечены несмываемой, невидимой краской – Август Николаевич не раз видел по телику, как в инфракрасных лучах начинают светиться загребущие руки хапуг. А его руки? Он же несколько раз пересчитал эту чертову «капусту».

Седиков несколько минут столбом стоял в прихожей, не зная, на что решиться. Нет, на службу тащиться с баксами нельзя. Спрятать дома? Засунуть куда-нибудь на антресоли в коробку с елочными игрушками или в связку старых обоев? Смешно. Найдут и там. И скажут – прячешь, значит, есть причины.

Седиков вернулся в гостиную, выложил пакет на стол. Потом достал справочник «Вся Москва», нашел фирму «Служба почтовой рассылки» и стал названивать по указанным телефонам. По одному номеру ответил вежливый мужской голос и объяснил, что фирма экспресс-доставкой пока не занимается, курьеров по городу не посылает. И больше ориентируется на организации и рекламные агентства, а не на частных лиц.

«Остается только звонить в милицию, – подумал Седиков, положив трубку. – Или пойти в прокуратуру и показать пакет». Ни то ни другое Августу Николаевичу делать не хотелось. Свяжись с ментовкой, этих баксов уже не видать как своих ушей. А ведь чем черт не шутит… Показывать деньги прокурору тоже опасно – на конверте указаны его фамилия, имя и отчество, и что ни рассказывай, у чиновника останутся сомнения. Подумает, если это и не взятка за какие-то услуги, то прелюдия к ней. Седиков так и оставил пакет на столе. Жена с дочкой на даче, в город в ближайшее время не собирались, нагрянут с обыском из прокуратуры – проще объясняться: утром пакет принесли, вскрыл, увидел деньги. Решил, что произошла ошибка. Разбираться было некогда. Торопился на работу. Ну а если нагрянут воры, и того лучше. Заберут баксы – снимут камень с души. Если нет – со временем все образуется.

Не образовалось.

Через две недели, когда Седиков с большой пользой для себя вложил нежданно-негаданно свалившееся на него богатство в дело, ему принесли новый пакет. С пятьюдесятью тысячами долларов.

«Денежка к денежке, – радостно подумал Август, пересчитав купюры – пятьсот новеньких, один к одному, гринов. – Вот только…» Это «только» испортило ему настроение. Всю ночь Седиков промучился в поисках верного решения.

Частный сыщик

У частного сыщика Владимира Фризе никогда не было привычки складывать рублик к рублику. Он не мечтал стать миллионером, ради сомнительного удовольствия почувствовать себя хозяином жизни. А так как в последние годы деньги заводились довольно часто, Фризе не отказывал себе ни в чем, он тратил и не старался «наварить» проценты. Имел классный автомобиль – белый БМВ, регулярно пополнял гардероб, отдавал должное хорошим напиткам и еде. В рестораны заглядывал редко, несмотря на то, что любил иногда окунуться в праздничную кабацкую атмосферу. Но всегда находилась какая-нибудь мелочь – долгое ожидание заказа, жуликоватость официанта, котлета марешаль, приготовленная из обыкновенной куры, а не из дичи, как положено, – портившая Фризе настроение. Пропадал кайф, на который он рассчитывал, отправляясь в ресторан со своей очередной приятельницей.

Несколько удачных расследований, которые Владимир предпринял по поручению крупных финансистов, принесли ему не только деньги, но и славу успешного сыщика, которому можно довериться. Правда, эта слава не выходила за пределы узкого круга лиц: с одной стороны – влиятельных клиентов, с другой – их обидчиков, которые несли урон от деятельности Фризе. Эти господа, а если их уже не было в живых, их сообщники, только и ждали удобного случая, чтобы расквитаться с Длинным. Длинным звали Фризе и близкие друзья, и враги. Хотя на фоне современных акселератов при росте сто восемьдесят девять сантиметров Владимир уже не выглядел великаном.

Из-за нескольких киллерских наездов сыщику даже пришлось продать свою уютную, доставшуюся от родителей дачу на Николиной Горе. Фризе посчитал, что уж лучше родительский дом окажется в чужих руках, чем дожидаться, когда «враги сожгут родную хату» и на месте пепелища какой-нибудь «новорусский» построит аляповатый замок.

Желающих воспользоваться услугами частного сыщика у нас не слишком много. Даже тот, кто не верит в силы милиции, по привычке идет в ближайшее отделение заявить об ограблении квартиры или нападении хулиганов, К частному детективу обращаются за услугами деликатного свойства. Или в том случае, когда стражи порядка категорически отказываются помогать заявителю – например, искать пропавшего «перса». Владимир Фризе никогда не выслеживал чужих жен и не охотился на пропавших котов. Правда, за одним исключением, но в этом случае в бега пустилась кошка Мурка, любимица одной из подруг Владимира Петровича. Это дело Фризе завалил, Мурка исчезла бесследно. Но легкую досаду, которую испытывал сыщик, перевесило чувство удовлетворения оттого, что теперь в нежном сердце приятельницы воцарился лишь он один. Впрочем, прошло время, и Владимир стал вспоминать неудачные поиски Мурки с еще большим сожалением.

Клиентами частного детектива Фризе становились люди, по тем или иным причинам не желающие милицейского догляда и огласки. Обращались они обычно по рекомендации тех, кто уже воспользовался услугами Владимира. И почти никогда – обнаружив лаконичное объявление в газете: «В. П. Фризе, детектив. 246—14–91».

Тем более удивительным показался сыщику утренний звонок.

– Это детектив Фризе?

– Это детектив Фризе, – согласился сонным голосом Владимир.

Он был совой и день, когда его будили раньше десяти, считал пропавшим.

– Я по объявлению. – Голос у позвонившего звучал мягко и осторожно. Как будто он сделал один шаг по болоту и теперь высматривает, куда бы поставить ногу при следующем шаге.

Фризе промолчал. Звонок по объявлению не предвещал ничего интересного.

– Мне нужна помощь сыщика. Свободного от государственной службы профессионала.

– Вам кто-то меня рекомендовал? – спросил Владимир, стараясь, чтобы голос звучал серьезно. «Свободный профессионал» вызвал у него улыбку. Ну прямо как свободный радикал!

– Нет. В газете «Экстра» ваше объявление?

– Мое. Так в чем проблема?

– Скажу при личной встрече. Я предлагаю…

– Матримониальные дела?

Абонент несколько секунд молчал, и Фризе уже собрался перевести вопрос на общедоступный язык. Но, оказывается, потенциальному клиенту это словечко было знакомо. Наверное, он просто решал, не обругать ли сыщика за нахальство. Решил не склочничать.

– Нет. Ни за женой, ни за дочерью следить не надо. Предлагаю встретиться у «Кофейного клуба». На Маросейке. Знаете?

– Знаю.

– В двенадцать. Успеете?

– Успею. У вас в правой руке будет газета «Экстра»?

– Я буду в светлом костюме. Зовут меня Август Николаевич. – Посчитав, что все вопросы уточнены, абонент отключился.

Оригинал, подумал Фризе. В июле каждый второй мужик в светлом костюме. А что за имечко ему придумали родители! Веспасиан Август – вспомнился сыщику римский император. Но может быть, позвонивший назвался Августом для маскировки?

Поблизости от входа в кафе Фризе не заметил ни одного мужчины в светлом костюме. Там вообще не было ни души. А на дверях висела табличка «Санитарный час».

Владимир несколько раз прошелся по тротуару, не упуская из вида вход в кафе, минут пять постоял, подставив лицо полуденному солнцу. Потом оглядел противоположную сторону улицы – проверил, не устроил ли там наблюдательный пункт осторожный Август Николаевич. Ни одного мужчины в светлом костюме там не было.

«Ну и ладно, – подумал сыщик. – Мне повезло, что меня надули в хорошую погоду. Лил бы дождь…»

– Вы Фризе? – раздался у него за спиной мягкий баритон.

Владимир обернулся. Перед ним стоял высокий мужчина лет сорока. Шатен. Загорелый, гладкий. Фризе подумал, что человек этот, наверное, хорошо заботится о своем здоровье.

Мужчина слегка запыхался и одет был вовсе не в светлый костюм, а в курточку из тончайшей замши сливочного цвета. Брюки на нем были рыжие, как шевелюра у коверного.

– А в чем, собственно, дело?

– Я Август Николаевич. Простите за опоздание. Повсюду заторы…

– Что это на вас надето?

– Курточка… – растерянно ответил мужчина и, взявшись за полы, развел их в стороны. Вышло смешно.

Только сейчас Владимир повнимательнее рассмотрел его лицо: очень приличный нос с маленькой ястребиной горбинкой, высокий лоб, массивный уверенный подбородок. Вполне мужественное открытое лицо. Вот только большие голубые глаза подкачали. Они были очень тревожными. Не любил Фризе тревожных глаз. От людей с такими глазами можно ожидать чего угодно.

– Симпатичная курточка. А что вы мне сказали по телефону?

– Назначил встречу на полдень. У «Кофейного клуба». Ой… Я забыл надеть светлый костюм! Простите великодушно.

– Хорошо, что у входа в клуб шаром покати. И ни одного светлого костюма, – проворчал сыщик и протянул рассеянному кандидату в клиенты руку: – Владимир Петрович..

– Август Николаевич. Можно просто Август.

– И где же мы погуторим? – спросил Фризе. – В «Кофейном клубе» санитарный час. Наверное, травят тараканов.

– Ну что вы, Владимир Петрович! Какие тараканы! Это очень респектабельное заведение. Идемте. Я замолвлю словечко.

Но даже «сезам» ему не пришлось произносить Едва они подошли к кафе, двери распахнулись, и на пороге возник улыбающийся швейцар – молодой громоздкий парень в малиновом цилиндре и униформе, вдоль и поперек расшитой галунами.

– Прошу, Август Николаевич! Сегодня миндальные пирожные – объедение.

– А рыбную солянку не приготовили? – поинтересовался Фризе.

Швейцар хихикнул, успев в то же время окинуть его внимательным взглядом.

Бармен, устроившись у стойки на высоком табурете, ел из глубокой тарелки какой-то приправленный томатом супчик. Заметив посетителей, он мгновенно соскользнул с сиденья и подошел к Седикову:

– Здравствуйте, Август Николаевич!

– Привет, Аркадий! – Седиков пожал бармену руку. – Вот, заглянули с приятелем кофейком побаловаться.

Бармен, высокий, с приплюснутым малайским носом, молодой мужчина, приветливо улыбнулся Фризе.

– Сейчас приготовлю ваш любимый, Август Николаевич!

– Не торопись, доешь суп, а то остынет. Мы никуда не спешим, – сказал Седиков. – Так ведь, Владимир Петрович?

– Если и спешим, то очень медленно.

Аркадий уже направился к недоеденному супу, когда Седиков окликнул его:

– А как?.. – он показал глазами на бар.

– В ажуре, Август Николаевич. Набираем.

– А вы тут свой человек, – сказал Фризе, когда они сели за столик в уютном уголке, рядом с огромным окном на улицу.

– Конечно, свой. Я владелец «Кофейного клуба».

– Поздравляю. Классное заведение. Кстати, а что за сорт кофе готовят здесь для хозяина?

– Мокко. Мокко с острова Ямайка. Вы не против?

– Не против. – Фризе усмехнулся и подумал: «Похоже, с Августом мы поладим». Он тоже любил мокко – ароматный, мягкий, с легким привкусом начинающего бродить вина. Не всем нравится именно этот привкус. Но мокко с острова Ямайка Владимир никогда не пробовал.

Ответив на вопрос, Август Николаевич замолчал. Рассеянно постукивал пальцами по темной дубовой столешнице и смотрел не на Фризе, а в окно. Улица была залита солнцем и забита пешеходами и автомобилями. Пешеходы двигались, а машины стояли.

«Ждет, когда бармен принесет кофе, – подумал сыщик. – Не хочет, чтобы тот услышал, о чем мы пришли побалакать? Незачем было тогда затеваться с кофе. Прогулялись бы по улице и все обсудили».

Но приглядевшись к клиенту, он понял, что Август Николаевич просто никак не может решиться и выложить незнакомому человеку свои проблемы. Когда разговаривал по телефону – не сомневался, а пришло время исповедоваться глаза в глаза, сник. «Не понравился я владельцу кофейного заведения, что ли?»

– Выпьем по чашечке и разбежимся?

– Почему же? – чересчур энергично выпалил Август Николаевич. Фризе показалось, что он даже вздрогнул от неожиданности. Владимир понял, что не ошибся в своих предположениях.

В это время бармен поставил на стол красивый мельхиоровый поднос с двумя крошечными кофейниками, кувшинчиком со сливками и тарелкой с миндальными пирожными. Руки у Аркадия были затянуты в тонкие белые перчатки. «Надо же! – восхитился Фризе. – Как в славной доброй Англии тетки Агаты».

– Еще что-нибудь?

– Спасибо, дружище. Пока ничего.

Бармен удалился. Август Николаевич налил себе кофе, достал из кармана крохотный цилиндрик и отправил в чашку пару таблеток заменителя сахара. Протянул цилиндрик Фризе, но тот демонстративно положил в чашку кусок сахара, налил сливок и взялся за пирожное. Оно и вправду оказалось очень вкусным.

Чашка кофе придала Августу Николаевичу смелости, и он наконец решился:

– Второй раз в этом месяце мне приносят домой деньги. Сначала был конверт с десятью тысячами долларов. Во втором оказалось уже пятьдесят. Тысяч, естественно.

Фризе молчал.

– Отправитель неизвестен. Курьер – тоже. Когда это произошло впервые, позвонил из подъезда парень. Голос почти детский. Сказал: вам срочный пакет. Экспресс-доставка. Спуститесь вниз.

– И вы спустились?

– Спустился. Курьера уже не было, а конверт с баксами лежал в моем почтовом ящике. Я решил подождать несколько дней. Думал, объявится отправитель. Никто не позвонил, не пришел. Провокация? – В голосе Седикова сквозила тревога. – А что оставалось думать?

– Старый должник вспомнил о своих обязательствах.

– Я не даю в долг. И не одалживаюсь. Берешь чужие, отдаешь свои. Можно растерять не только знакомых, но и друзей.

– Как же вы поступили? – Фризе стало чисто по-человечески интересно, что предпринял этот респектабельный, старательно прячущий беспокойство бизнесмен.

– Я решил набраться терпения и ждать. Хозяин таких денег рано или поздно объявится. Позвонит или нагрянет в гости. Или обратится в эту «Экспресс…» как ее там!

– В «Экспресс-доставку»? – уточнил Владимир. – Появилась недавно такая форма услуги.

– Ну да, ну да. Знаю! Конверт я не прятал, держал на письменном столе. Но вскоре принесли еще пакет. Потолще.

– И тем же способом?

– Да. Опять позвонили снизу. Теперь уже девушка. Голос был молодой.

– А пакет, как и в первый раз, положили в почтовый ящик?

– Да.

– Окна вашей квартиры…

– Выходят на улицу. Я тут же проверил: из подъезда никто не вышел. Ни мужчина, ни женщина, – уточнил он. – Никто не выходил за те пять минут, что я торчал у окна.

– Машины у подъезда не было?

– Да полно! Там все забито тачками. И днем, и ночью. Я выждал, а потом помчался вниз. Охотников пошарить в чужих почтовых ящиках – пруд пруди.

– Вы были уверены, что принесли баксы?

Седиков насупился. Молча налил из кофейника очередную порцию кофе. Теперь уже не сыпал в него таблетки, не налил сливок. Сделал несколько маленьких глотков, поставил чашку и только тогда ответил:

– У меня было предчувствие. Девушка сказала: «К вам курьер „Экспресс-доставки“. Спуститесь за пакетом». Как в первый раз.

– Пакет должен был быть толстым. Вы сохранили конверт?

– Возьметесь?

– Я дорого стою.

– Увидев ваш прикид, я сказал себе: услуги этого сыщика влетят мне в копеечку. Штаны и рубашка от Армани… – Август Николаевич взмахнул ладонью. Получилось это у него как-то бесшабашно. – Расплачусь с вами «залетными» баксами. Десяти тысяч хватит?

– Фальшивых или меченых?

– Они настоящие. Я взял сотенную и между делом сгонял в Тверскую область. Обменял. Всё тип-топ.

– Рискованно.

– Чего теперь жалеть? Дело сделано. Беретесь?

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Отвечу, если стану вашим клиентом. Вы, наверное, заключаете с клиентом договор?

– Да.

– Я бы не хотел указывать полную сумму гонорара.

– Как скажете. – Заявление Седикова избавляло Фризе от необходимости делать такое же предложение. Еще несколько лет назад Владимир решил, что начнет выполнять свои обязанности перед государством – платить налоги полностью – только после того, как государство выполнит перед ним свои. Вернет похищенный в девяносто втором году вклад в сберкассу. А вклад был немалым.

Некоторое время они молчали. Август Николаевич внимательно, хозяйским взглядом изучал меню, а Фризе не удержался и взял из вазочки еще одно пирожное.

– Ну так вот… – Седиков отложил в сторону меню. – Отвечаю на вопрос – конверты я сохранил. Близнецы. Сами убедитесь. Последние баксы я даже не пересчитывал. – Поняв, что сморозил глупость, Август Николаевич нахмурился. – Ну… я хотел сказать, что они находятся в том же конверте. Так что сами оцените, большой пакет или маленький. Кстати, в первый момент конверт сильно попахивал…

«Ну еще бы! – внутренне усмехнулся сыщик. – Дельце-то тоже с душком».

– …попахивал очень приличными духами, – продолжил фразу Седиков. – Вовсе не знакомый мне парфюм.

– А вы дока в парфюмерных делах?

– Разбираюсь маленько, – недовольным голосом ответил Август Николаевич. – Моя дочка какими только духами меня не истязала! Все ищет свой неповторимый аромат.

– Успешно?

Седиков даже не посчитал нужным ответить.

– Согласен, – улыбнулся Фризе. – Парфюмерная тема нас никуда не выведет. А дочерью вы, наверное, гордитесь? У вас все как в лучших домах. Даже бармен подает кофе в белых перчатках.

Но владелец «Кофейного клуба» не был настроен на ироническую волну:

– Я еще не закончил с парфюмерной темой. Второй пакет, как я уже докладывал вам, принесла женщина. Звонила женщина, – уточнил он. – Я и подумал: когда деньги принесли впервые, мальчишка был только передатчиком. Ну, вы сами понимаете.

Фризе хотел возразить, но Седиков продолжил:

– Но аромат в обоих случаях был одинаковым. Духи какие-то… Как бы выразиться поточнее… Мужественные, что ли…

– Мужские?

– Даже не знаю. Наверное, психолог мог бы определить тип женщины, которая предпочитает такой парфюм.

– Или мужчины. Все смешалось, как в том, известном нам доме. – Владимиру надоело мусолить парфюмерную тему, и он надеялся, что теперь-то собеседник ее закроет. Но не тут-то было.

– Впрочем, такие тонкости по плечу лишь крупным специалистам.

Фризе так и подмывало спросить: «Вроде вашей дочери»? – но он удержался. Вместо этого спросил:

– Дадите понюхать?

Когда на следующий день Седиков передал сыщику конверты, они еще сохраняли очень слабый незнакомый аромат. Владимир подивился стойкости духов. И странной их особенности: парфюм был одновременно и нежный, обволакивающий, и резкий, вызывающий. «Как они этого добились?» – подумал Фризе. Но углубляться в парфюмерную проблему не стал.

– А что касается белых перчаток Аркадия, это что-то новое. – Оказывается, Седиков не забыл реплику Фризе. – Наверное, вы произвели на него глубокое впечатление, и он решил не ударить в грязь лицом. Сейчас спрошу.

– Ради бога, не надо. Зачем смущать человека? Вдруг у него прыщик на пальце вскочил? – тихо, почти шепотом сказал сыщик. Но для себя сделал заметку: «Может быть, Аркадий за свои пальчики беспокоится? Он, видно, тертый калач и сразу признал во мне сыскаря».

Владимир украдкой бросил взгляд на стойку бара. Тарелка, из которой Аркадий ел свой аппетитный супчик, когда они с Седиковым вошли в «Кофейный клуб», была уже убрана.

Верный привычке никогда не оставлять без внимания даже самый слабый тревожный звоночек, сыщик воспользовался моментом, когда Август отправился туда, куда и царь пешком ходит, и стянул с соседнего стола пепельницу с надписью «Мокко». Подумал – не вечно же бармен ходит в перчатках! А когда дома он педантично обследовал ее, то не обнаружил ни одного отпечатка пальцев. Кроме своих, разумеется.

– Как вы думаете, Владимир Петрович, есть шансы распутать эту странную историю? Тревожит она меня. Очень тревожит.

Фризе бросил на Августа Николаевича укоризненный взгляд.

– Ну да, ну да. Вы же не маг, не кудесник! Скажите, в вашей практике не случались подобные казусы?

– Нет. До сих пор приходилось разыскивать только похищенные денежки. Может, начнем действовать?

– Начнем.

«Не проще ли было бы обсуждать все эти проблемы дома? – подумал сыщик. – И не шептаться на глазах у персонала своего кафе?» Но тут же он нашел оправдание для Седикова. Чего ради приглашать к себе домой незнакомого человека, если ты не уверен, возьмется ли тот за дело? Наше время не располагает к доверительности. А еще у Фризе мелькнула мысль: соврав про то, что не пересчитывал доллары, Август Николаевич даже не покраснел.

Похоже, что Седиков и дальше собирался продолжать переговоры тут же, за столиком уютного кафе. Его собственного «Кофейного клуба». Он удобно устроился в кресле и, лениво отщипывая кусочки миндального пирожного, отправлял их в рот. Тревога, в первые минуты свидания засевшая в голубых глазах, улетучилась. Лицо приобрело благодушное выражение. Как будто переложив на плечи сыщика свои проблемы, Август Николаевич и вовсе перестал из-за них переживать.

Владимир не разделял оптимизма своего клиента. Работа приучила его к осторожности.

– Ну что ж, по коням? Продолжим разговор на свежем воздухе, а потом у вас дома.

– Почему? Здесь уютно, не жарко. Все свои.

– Это меня и беспокоит. Некоторые мои вопросы могут вам не понравиться. Зачем «своим» видеть, как шеф сердится? Если вы не против, заедем на Воробьевы горы – там роза ветров прекрасная, умиротворяющий пейзаж. Потом к вам домой, проведем рекогносцировку «на местности».

– Это необходимо?

– Место преступления нельзя оставлять без осмотра.

– Вы что! Моя квартира – место преступления?

– Шучу, – решил успокоить Августа Николаевича Фризе. – Но побывать у вас в гостях мне нужно. Для дела. Кстати, за кофе и пирожные расплачивается фирма?

Сыщик поднялся с кресла. Август Николаевич с неохотой последовал его примеру, оставив последний вопрос без ответа.

Бармен Аркадий, не упускавший хозяина и его гостя из поля зрения, тут же вышел из-за стойки:

– Вам понравились наши пирожные, Владимир Петрович?

– Прекрасные. Давно таких вкусных не ел.

Лицо бармена расплылось в довольной улыбке, а Фризе подумал: «Шустрый молодой человек. Запомнил, как меня зовут, с первого раза».

– Я вернусь после пяти, – проинформировал бармена Седиков. – Кстати, запасы не пора пополнять?

– Текила кончилась. – Аркадий сморщил лицо, словно ему на язык попало нечто непотребное. – Не пойму, с чего это на нее так запали? Особенно молодые дамы. Начитались детективов? – Он как-то по-особенному, проникновенно взглянул на Владимира, и сыщик опять подумал: «Ох, не прост этот брат Аркадий! Знает меня, что ли?»