Kitobni o'qish: «Бумеранг для бомбилы»

Бумеранг для бомбилы*

*Человек, промышляющий нелегальным извозом (жарг.).

Маленькая девочка с синими бантиками. Он даже не заметил, косы у нее были или хвостики. В памяти остались только цвет, молнией резанувший по глазам, и лицо. Детское, искаженное от ужаса неизбежности лицо. Оно приближалось к лобовому стеклу автомобиля неимоверно быстро – мгновения, растворившиеся в вечности.

В тот момент в голове водителя вдруг возник образ семьи: жена, маленькая дочь, оголтелый подросток-сын. И тюрьма. Ему ясно представились мрачные казематы, забитые до отказа злобными уголовниками.

«Я ведь еще молодой мужик, – мелькнуло у него в голове, – мне немногим больше тридцати! Черт меня дернул опохмелиться и сесть за руль после вчерашней попойки».

Он еще не успел толком осознать свои мысли, а нога уже лихорадочно вдавила в пол педаль акселератора.

Водитель даже не оглянулся, не говоря о том, чтобы остановиться. Он решил, что девочке уже не помочь, а садиться в тюрьму ему не хотелось.

***

Память неумолима. Этот кровавый эпизод остался с ним навсегда, словно бездумно набитая в юности татуировка, которую не смоешь никаким раствором. Девочка с синими бантиками являлась ему в ночных кошмарах, будто приступ хронической болезни, временами поглощающий разум и душу. Затем внезапно отпускало, воспоминания забирались в глубины подсознания и сидели там до поры, противно дребезжа старым растрескавшимся колокольчиком.

Сейчас мужчина трудился в престижной организации, возил важного чиновника. Для него наступила совершенно другая жизнь, не то, что раньше, когда он занимался «бомбежкой», подвозя привередливых пассажиров и торгуясь за каждую копейку. Хотя и тогда не все было плохо. Случались дни, когда за несколько часов он мог срубить столько деньжат, сколько при других обстоятельствах приходилось зарабатывать неделю, а то и больше.

Впрочем, и теперь он частенько подхалтуривал на служебной машине, благо автомобиль на выходные и праздники оставался в его распоряжении.

В один из таких дней к нему подсел пожилой человек. Легкий акцент выдавал в нем иностранца. В его руке красовалась трость, увенчанная массивным набалдашником в виде короны. На вишневом древке золотом проступали замысловатые масонские символы.

***

Старая помещичья усадьба была разрушена практически до основания. Лишь кое-где еще возвышались убогие строения, а чуть в стороне сияла чистотой и великолепием отреставрированная церковь.

Вот в эти отдаленные края богом забытой российской глубинки и привез владельца диковинной трости предприимчивый бомбила. Они ехали всю ночь и уже к рассвету стояли к востоку от церкви, наблюдая, как багровый диск величаво поднимается над горизонтом, предвещая очередной жаркий день несомненно удавшегося лета.

Старик лениво потянулся, обратившись лицом к солнцу, и поднял к небу руки. Внезапно он вскрикнул, упал на одно колено, прижал руку к груди так, как это делают люди при внезапной боли в сердце и замер, опершись на трость. Через несколько долгих мгновений он шевельнулся и поднял голову.

– Да, да, молодой человек, – осторожно проговорил пассажир. – Три инфаркта это уже не шутка. – Он неторопливо запустил руку во внутренний карман пиджака и достал белую пластмассовую коробочку с нитроглицерином. Открутив крышку, старик опрокинул контейнер на ладонь, сказал: «Негусто» и, положив единственную оставшуюся капсулу в рот, снова замолчал.

– Кажется, отпустило, – наконец произнес он, поднимаясь на ноги. Затем, отряхнув пыльное колено, посмотрел на водителя: – Хотел один со всем справиться, да, видимо, не судьба. Мне придется просить вас об одолжении. – Пассажир не отрывал взгляда от собеседника, словно пытаясь понять, можно ли ему доверить нечто важное. – Я вынужден посвятить вас в свою тайну, но при условии, что об этом никто и никогда не узнает. Я хорошо заплачу. Вы готовы стать сейфом для чужих секретов? – Он измученно улыбнулся и задумался, а затем, немного помедлив, произнес: – Я расскажу вам предысторию, а уж вы, думаю, сами поймете, что к чему.

***

– Мои предки жили в городке Сан-Реми де Прованс, на самом юге Франции. В те далекие времена в Европе царил хаос. Эпоха революционных бурь и народных восстаний изрядно потрепала многие государства устойчивого, как тогда казалось, цивилизованного мира. Головы бунтарей летели направо и налево. И среди всей этой неразберихи существовала лишь одна организация, в которой все оставалось относительно спокойно, благодаря дисциплине и благородству состоявших в ней людей. Это была и есть, скорее, не организация, в теперешнем понимании, а прочная заботливая семья или, если хотите, братство. В нашем случае – братство вольных каменщиков.

– Увидев вашу трость, я сразу понял, что вы так или иначе связаны с масонами.

– А вам доводилось сталкиваться с подобными вещами? – спросил старик, с удивлением взглянув на собеседника.

– Нет. Просто я иногда читаю книжки, – с сарказмом ответил водитель. – В том числе и о масонах.

– Ну полно, полно. Умоляю вас, не обижайтесь. Я не хотел вас оскорбить. В действительности эта трость досталась мне от умершего родственника… – Старик вдруг прервал рассказ на полуслове и спросил, озабоченно посмотрев на спутника: – Скажите, у вас есть шанцевый инструмент? – Он пристально взглянул на машину, словно пытаясь увидеть сквозь выкрашенный металл ее скрытое содержимое.