Kitobni o'qish: «Тихие прикосновения»
«Не верящий не имеет»
КСВ22
Гл.1 Звездопад
В том в далеком году детства, в один из призрачно-темных вечеров конца августа, когда казалось, что потемневшая тишина осязаема как теплый мягкий бархат, папа не стал заставлять их, Мета и Вари идти ложиться спать. Сегодня папа повел их на веранду смотреть, как падают звезды:
– Эта ночь особенная, ребята! Волшебная ночь падающих звезд! Мы вместе посмотрим, как они будут падать к нам, на нашу Аутландию. У дождевых тучек сегодня волшебным образом выходной и их не видно, а на веранде я для вас положил покрывала и подушки в ваши кресла-качалки. Мыс мамой дадим вам сладкого горячего какао! Мет, Вари идем?
Папа много работал, и обычно в это время мама укладывала их спать, а папа приходил с работы, когда они уже почти спали. Он подкрадывался к ним и по очереди их целовал, но сегодня он приехал, пораньше пообещав вчера им смотреть падающие звезды.
– Смотрим звезды!!!! – закричали они. Вари как всегда сдержанно и очень внимательно посмотрела на отца, а Мет просто обрадовался новой затее и начал скакать и носится вокруг него, выпрашивая бинокль. Он уже знал, что в него видно близко все, что очень далеко. Один раз папа показал ему, как смотреть через бинокль на почти невидимые деревья на горизонте, на дома и море вдалеке.
Сегодня папа усадил их на веранду в качалки и принес им совсем новые бинокли из дома.
Бинокли были тяжелыми. А чтобы смотреть, нужно еще и крепко удерживать его руками перед глазами. Зато на маленьком внутренним мониторчике бинокля он смог вчера увидеть очень близко, как Вари пошла к лесу за их озером одна и он сказал об этом папе. Папа побежал за ней, а он смотрел на мониторчике, как папа вел ее назад за руку. Вари была хорошей сестрой, но очень упрямой девочкой. Она не бегала как он и не кричала, если ей что-то было нужно. Она просто направлено, не отвлекаясь на что-либо, стараясь незаметно получить привлекшую ее вещь. Пока Вари не получала ее, она не успокаивалась. Только мама умела уговаривать ее изменить решение, а с папой она просто соглашалась на время, а потом все равно шла и по-тихому добивалась своего. Мет очень любил Вари. Такой сестры ни у кого не было. Он специально в садике наблюдал за другими девочками и пришел к выводу, что его сестра самая умная, упрямая и уверенная.
Вот и в лес она тогда пошла специально и теперь пока не попадет туда, зачем ей нужно, не перестанет пытаться. А сейчас Вари лежала рядом с ним в своей качалке и задирая голову, смотрела на россыпи звезд в черном небе. А он, пыхтя от усердия и тяжести, смотрел в монитор бинокля. Звезды были на нем ярче и почти рядом.
– Вон смотрите!!! – вдруг крикнул папа и вытянул руку в сторону белой искры прочертившей наискосок световую линию бегущую с неба в лес на том берегу озера. Правда, еще дальше за озером был большой залив, но это было очень далеко от них и ему хотелось, чтобы звездочка упала в их лес. Мет бросил бинокль и уставился на исчезающий световой след в черноте космоса. Вари взмахнула ручками в восторге.
– Одна … – заныл разочарованно Мет.
– Нет! Вон еще! И вон!! И … – снова закричал папа и замолк.
По черному небу, часто-часто замелькали полоски летящих к земле искорок. Мет снова уставился в бинокль, напряженно стараясь увидеть в него близко быстро пролетающие и исчезающие искры. Вари усердно развела руки, насколько смогла, стараясь поймать все звезды на небе. Вари замерла с раскинутыми руками, не вместив все пролетающие звездочки.
– Мы проходим через звездный поток! – сказал папа непонятные слова, как будто их огромная необъятная Аутландия плыла в потоке черных вод космоса, из которых выпрыгивали, сверкая рыбы-звезды.
Мет старался поймать в бинокль "быстрые" звезды, но видел только вспышки, что ослепляли и исчезали на мониторе. Хоть это было достаточно долго, ему удалось всего пару раз увидеть близко яркое «пламя летящей звезды» на мониторе. Потом сразу стало темно. Он покрутил бинокль из стороны в сторону, ища полоски звездного света, но они больше не пролетали. Он стал опускать бинокль, ощутив, как сводит у него руки от усталости и вдруг в мониторе что-то ярко вспыхнуло как луч его фонарика и погасло! Он быстро поднял бинокль ища всполох летящей звезды, но небо было черным, как и раньше, а Вари сидела вытянув руку в сторону леса за озером и смотря на него, сказала:
– Там!
Он посмотрел туда и увидел, как за кромкой деревьев гасло уходя сияние, словно там уезжала машина, светя фарами из-за деревьев.
– Та-ааам!!! – требовательно повторила Вари, указывая Мету за озеро.
–Папа-папа!!! – Мет стал звать, но не увидел его на веранде. Тогда он резко вскочив, побежал в дом, и чуть не столкнулся с ним несущим поднос с кружками парящего горячего какао.
– Ой!!! Осторожно Мет!!! – сказал папа, уворачиваясь от Мета уже разогнавшегося на коротком отрезке веранды до "сверхсветовой скорости ", как папа говорил.
– Все ребята! Падающие звезды на сегодня кончились! Не замерзли? Пьем горячее какао и идем ложиться спать. – продолжил папа, но увидев как Вари все еще напряженно указывала на потемневший лес за озерком, спросил:
– Что милая?
– Тааа-аам!!!!!
– Что там?
– Там!!!! Там!!! Там, папа !!! Там светилось!!! – уже закричал Мет помогая, Вари. Папа хотел ответить, но тут от заболоченного берега озерка раздался сильный всплеск.
– Ого! Ты крупную рыбу вспугнул Мет! Не знал, что у нас тут есть крупная рыба. Надо проверить … Завтра! Хотите завтра пойдем ловить эту огромную рыбу?
– Да-да-да!!!! – закричал и запрыгал Мет по веранде в радостном предвкушении ловли "огромной рыбы". Он ловил в аквариуме магазина с папой рыбу и и раков и понимал, чем предлагает папа заняться завтра. А Варя удивленно смотрела на них, и не опуская руку, сказала как глупым, растяжное, но твердое:
– Таа-аяяаа-аяяям!!!!
Папа решил, что она тоже согласна порыбачить завтра, раз показывает в сторону озера. Потом они пили обжигающее сладкое какао! Мет даже вспотел. Вари тоже пила, но настырно смотря в темноту за озеро. Мет стал думать, что за вспышка ярко вспыхнула ему в бинокле и на что Вари так смотрела.
–"Может она видела, то, что я не успел?" – думал он, засыпая и улыбаясь папе подошедшему, поправить ему одеяло и поцеловать его.
Утром Мет проснулся от яркого солнца, светящего из окна прямо ему в глаз. Мет натянул одеяло на голову и вспомнил, что он видел, проснувшись среди ночи. Он проснулся в темноте и лежал с закрытыми глазами. Было тихо. Он постепенно открыл глаза. В окно спальни, освещая края кроватей и пушистый «луг» ковра на полу, подсвечивал ночной прожектор на стене дома за окном. К прожектору ночью прилетали ночные бабочки. Той ночью тоже кружило несколько крупных. Папа называл их бражниками. Мет смотрел как один, огромный подлетел к окну и сел на стекло.
"Цык-цык-цык-цыки-цыки-цык …" – ножками по стеклу застучал большой бражник, как будто просился войти. Заворочалась Вари в своей кроватке справа от окна. Бражник перестал стучаться, но стал наливаться изнутри светом прожектора. Казалось, что у него внутри разгорается лампочка все больше и больше, пока свет не стал выливаться лучом из его тела в сторону спящей Вари. Лучик, как летящая звездочка на небе, попал прямо в Вари, и ярко вспыхнув, ударившись об ее крепкий лоб, исчез, рассыпавшись искрами по всей комнате. Мет вздрогнул, в комнате потемнело. На стекле не было светящегося огромного бражника. За окном все еще подсвечивал в комнату прожектор, но бабочки уже не мелькали вокруг него. Вари перевернулась на другой бок и сладко засопела:
–Баа-аська …
Мета эта сцена почему-то не удивила, ему только сильнее захотелось спать. Утром он вспомнил все, но не мог понять, снилось ему это во сне или он все-таки просыпался среди ночи. Вари утром проснулась, лежала и смотрела, молча в окно. Она часто так делала, просто лежала и мочала о чем-то своем. Мет немного подумал об этом, пока мама не стала их звать на завтрак, а папа крикнул громко на весь дом:
– А кто первый позавтракает, тому я дам самую уловистую удочку и он поймает самую большую рыбу, что хотела помешать нам, смотреть на звезды вчера вечером!!!
«Вчера! Рыбалка!!!» – Мет тут же слетел вниз прямо в мамин теплый живот и ласковые руки. Его поцеловали и усадили завтракать. Вари еще только грохотала по ступеням, переваливаясь через них как утка. Мет быстро глотал горячую кашу и трепетал в ожидании «особой уловистой» удочки.
Потом они сидели на мостике над озером и смотрели как ярке блики на волнах играли с поплавками заброшенных папой удочек. Солнце палило еще по-летнему, обжигая кожу. Мет сразу замечал, когда красная палочка его поплавка начинала дергаться, и шепотом звал папу. Папа ловко и резко подсекал и вытаскивал «добычу». Мет так "поймал" двух любознательных лягушек, которые все равно ускакали из его ведра назад в озеро. А Вари просто клевала носом. На ее поплавке по очереди красовались все стрекозки-красавки их пруда, пока папа не спросил ее:
– А где твой поплавок милая?
А Вари ответила:
– Риба!!!
А папа потянул ее удочку, а та вдруг выгнулась дугой, а папа напрягся.
– Зацеп что ли? – удивился он потянув сильнее. Медленно он выуживал что-то тяжелое и валкое из озера, пока на поверхности не показалась огромная рыбья тупая морда с толстыми губами и торчащими в стороны усиками! Вокруг рыбины обвились водоросли, мешая ей уплыть в глубину.
– Карп! Вари! Ты карпа поймала! – закричал радостно папа.
Вари резко взвизгнула, обняв себя ручками, а Мет вспомнив, что ему говорил папа о выуживании большой рыбы, стремглав сбегал в дом и принес папе большой сачок "подсачник" на длинной палке. Тут уж папа подсунул подсачник под торчащую из тины черную спину карпа и натянув сетку сачка на рыбину вместе с водорослями, потащил всю эту кучу к берегу. Только выволочив на берег огромную рыбину с блестящей золотой чешуей на черных боках, папа выдохнул:
– Ура!!!! Вари и Мет поймали золотого карпа!!!
Мет тоже считал, что он помог ее поймать и потому искренне радовался. Они все кричали и поздравляли друг друга. Карп антрацитово-черный со спины, был с ярко блестящей крупной золотой чешуей по бокам. Карп, переваливаясь с боку на бок в сачке, пускал золотые блики по траве и разевал свой огромный рот с золотыми губами. Папа дал им подолгу подержать тяжелую рыбу. Мет запомнил, какими прохладными была его скользкие бока и как под золотой чешуей волнами перекатывались ее мышцы. Потом они шумной радостно-орущей командой отнесли маме на кухне черно-золотую рыбину, и мама обязалась сготовить к обеду из нее уху.
Мет радовался, когда увидел на обед в своей тарелке терпко пахнущей ухи, большой кусок вареной рыбы. Чешуя уже не была такой золотой, но все равно поблескивала золотом. Запах ухи просто заставил его скушать весь мягкий белый кусок, вспоминая какой «золотой на черном» она была. Это был самый прекрасный день тем давним летом.
Пока не наступил вечер.
А вечером, когда солнце начало прятаться за лес, в наступающей с озера прохладе к ним "на уху" приехали в гости знакомые. Детей у знакомых не было и Мет с Вари развлекали себя сами, после короткого совместного ужина снова из ухи из золотого карпа, что они поймали днем. Их хвалили, но родители остались за столом с гостями разговаривать, а их отправили за дом в свой "детский уголок", построенный папой. Мет качался с Вари на качели, толкаясь свешенной к земле ногой. Ярко светила Луна выползшая из-за леса на луг за их домом. Ветерок мягкими порывами гонял по лугу округлые волны отблесков лунного света на зарослях травы. Раскачиваясь и поскрипывая, качель поднимала их вверх к лунному свету и опускала вниз в темноту луга. Мет сверху замечает среди лунных отблесков на лугу узкую темную полоску тропинки, которой раньше он не видел. В уши шепчет ветерок, а в свете Луны на лугу, Мету снова и снова видится темная тропинка, настоятельно указывающая в лес за озером.
– Смотри, тропинка! – Мет указывает Вари на нее рукой.
Варя смотрит туда, останавливает требовательно качание, сползает с качели и идет "как танк" прямо сквозь траву на луг к тропинке. Она так всегда делает, если ей что-то надо. Мет вспоминает наказ мамы следить за ней, и поспешил нагнать ее по просеке травы раздвигаемой ею.
Вари доходит до темного начала тропинки в траве и встает. Мет чуть не сталкивается с ней. Постояв немного, он решается оставаться старшим братом, берет ее за руку ведет за собой по темному проему тропинки. Варя не выдергивает свою ладошку из его руки, и они идут через луг сквозь волны мерцания лунного света на траве. Они идут:
–Шуурр-шурум! Шуурр-шурум! Шуурр-шууруум!
Мет начинает ощущать в окружающей их темноте что-то такое легкое, на что раньше он бы не обратил внимания. Что-то тепло доверительно касается его в середине груди, и он чувствует разливающиеся внутри теплые волны. Но тепло не как резкие жгучие солнечные лучи, а как глубокое тепло внутри камня на берегу накопившего за длинный, солнечный день и теперь отдающего понемногу всем желающим погреться, среди прохлады вечера.
Они пошли, окатываемые лунными волнами к темнеющим кустам, у подножия леса. Тропа привела их к темному провалу между кустов ведущего дальше, в кромешную тьму под высокими деревьями. Он остановился, и Вари с разбега пихнула его, и он невольно шагнул вместе с ней дальше в темноту леса. Тут было совсем темно и тихо и постояв немного, им стали видны размытые очертания деревьев, травы и кустов.
Они стояли перед сплошной зелёной стеной папоротника, закрытых сверху кустами. Папоротники зелеными кончиками листвы тыкались в его лоб, покачиваясь на тонких ножках, предупреждающе царапали кожу. Мет наклонил голову, всматривается под мочалку листвы. Переступив с ноги на ногу, перехватывает влажную ладошку Вари в другую свою руку, моргает для уверенности и видит бледное свечение вдали в просвете кисеи стеблей.
– Ба-ась-ка! – шепотом восхищается Вари, смотря на свет в траве и стремительно выскользнув из-за его спины, раздвигая траву руками как комбайн, шагает прямо к свету. Мет опять ее нагоняет, царапаясь листьями папоротников. Они продираются под мочалками папоротника и одновременно выходят на открытое место, оказываются в начале борозды сквозь траву нагребенное чем-то до деревьев. В конце, в куче обрывков травы, через наваленные листья, пульсирует бледный свет. Они заворожено приближаются к пятну света и различают, что под травой, лежит светящийся волнами теплого света, огромный бражник. Мохнатый переливающийся волнами орнаментов света бражник в их рост! По его телу волнами перетекают узоры, сбегая на крылья, наполняют светом красивый рисунок на них. Луна освещает щеточку усиков на голове огромной бабочки и начинает казаться, что это живой свет накапливается на их кончиках, чтобы пульсируя, излучатся в далекое звездное небо над кронами деревьев.
– Бааа-бась-ка! – нежно говорит Вари и протягивает к пульсирующим узорам крыльев свои ладошки. Мет хочет оттолкнуть ее руки от крыльев, но бражник резко раздвигает верхние крылья и начинает часто ими трясти, создавая прямо шквал волн отсвета. Кажется, что световой орнамент сверкает в воздухе вокруг бражника. Во все стороны с него разлетаются клубы ярких искрящихся шариков света легко липнущих на руки Вари и Мета. Теплые и приятные шарики света впитываются в их руки.
– Аааа-ахх! – Вари в восторге поднимает руки в ожерельях света. Вместе с ее вскриком, бражник резко раскрывает крылья, во всю широту ссыпая еще большее облако шариков света. Облако, кружась, распадается на спирали и освещая кусты поднимаются вверх к вершинам высоких деревьев. Вари тянет к ним руки и кричит в тишине:
– Бабаськаааа!!!!
–"Б начала выговаривать."– думает Мет и тоже смотрит восторженно вверх, наблюдая как шарики, как нанизанные на спирали упруго кружась поднимаются выше самых высоких деревьев и исчезают среди звезд ночного неба.
Свет, впитавшийся в их тела, растворяется в них, бражник тухнет и исчезает, рассыпавшись на шарики света, улетающие к звездам. Темнота охватывает их со всех сторон. Мет чувствуя, что Вари сейчас начнет реветь, берет ее за руку и потянув, говорит:
– Пойдем домой Вари. Папа обещал фейерверки сегодня пускать.
– Хммм! – фыркает радостно она и идет за ним через ставший не совсем темным и более приятным лес, через поле к их качелям. И тут у качелей, они слышат, как папа зовет их:
– Мет! Ваари-ии!! А кто нам фейерверк будет поджигать?! Мы только вас ждём!
И они стремглав несутся к дому, топочут бешеными скакунами через освещенный коридор в заднюю дверь, выскакивают на веранду, с нее спрыгивают на лужайку, выбегают на мостик, где они поймали вчера золотого карпа с черной спиной, и врезаясь в стулья с папой, мамой и гостями, наконец останавливаются. Папа встаёт и ведет их запыхавшихся на край мостика к цветастой коробке. Это коробка с фейерверками! Мет смотрит на картинки блестящих фейерверков на ее боках и хватает большую «костровую» спичку подаваемую папой.
– Аааа-амммеее…– ноет Вари, клянча и себе большую спичку с бордовой головкой, но сзади ее подхватывает мама и целуя уносит к себе на стул и та сверкнув жадным глазом на спички, затихает в маминых теплых объятьях.
– Ну! Мет, поджигай! Аккуратно, как учил. – Говорит папа, поднося ему коробок. Руки перестают мелко трястись от волнения и Мет аккуратно подносит спичку головкой к черкашу на боку коробка, наклоняет ее под нужным углом, как папа учил, и быстро ведет головкой по шершавой поверхности, несильно нажимая.
–Шшшшш-шшмыккк! – вспыхивает огонь на конце спички. Мет замирает, задерживая дыхание. Огонек разгорается, и он медленно подносит его к концу пестрого шнура торчащего из коробки. Шнурок искрит и загорается. Папа хватает Мета в охапку и бежит с ним на свой стул рядом с мамой и Вари. Мет сидя на папиных коленях, замирая, смотрит на сноп искр на конце шнура, подбирающегося все ближе и ближе к коробке. Из-за облаков выглядывает Луна и от нее бегут световые блики дорожкой к их мостику, как будто Луна тоже решила посмотреть на фейерверк. Искры ныряют в коробку, и раздается первый оглушительный:
– Хлопп! Баа-ааххх!!!
К Луне летит, искря звездочка, хлопает разрывом в разные стороны в вышине, раскрывается падающим шуршащим зонтом золотых искр первая петарда.
– Ба-ба-ськаааа!!! -кричит Вари и все кричат- Ура!!!!
И тут начинают хлопать и раскрываться зонтами и цветами в небе разноцветные золотые и цветные огни следующих и следующих петард:
–Бах! Ба-бахх!!! Хлоп! Ба-бах!!! Хлоп!! Хлоп!!! – гремит и сверкает звездами феерверка небо.
– Папа!! Смотри-смотри!! Звездопад летит на небо!! – кричит Мет папе. А тот, округлив притворно глаза, кричит ему в ответ:
– Мы возвращаем упавшие звезды домой, на небо!!! Ура!!! Ура!!! Ура!!!
Все кричат, небо гремит хлопками и сверкает яркими цветными вспышками. Мет устает кричать и тут хлопает последний самый большой золотой зонтик, и они пораженно смотрят, как сверкающие искры фейерверка медленно опадают, словно огораживая золотой сеткой, озеро с лесом и их домом на его берегу, от окружающей непроницаемой тьмы. Опадает сетка света, прячась в траве и волнах озера, сверкнув отблесками на волнах. Мама уводит Мета и хныкающую Вари в спальню. Немного сидит с ними, счастливо смотря на них, гладит Вари по голове, пока та не засыпает. Целует Мета. Мет улыбается, закрывает глаза, твердо решив, что на сегодня ему хватит звезд и бабочек, да и спать уже сильно хочется.
Ночью ему приснился тот странный сон. По широкой улице шли не то люди, не то бражники в серых длинных накидках со светящимися узорами. Под накидками светились золотые одежды с узкими полосками узоров ведущих в какие-то другие пространства мира.
Гл.2 Туманы
Мет проснулся от необычного ощущения внутри, но он не вскочил как обычно с кровати и не поскакал по лестнице вниз к умывальнику, а продолжал лежать с открытыми глазами и вслушиваться в тишину спящего дома. За окном было белым- бело, все было закрыто как молочной завесой, сквозь которую ничего не проглядывалось из внешнего мира. Не было ни видно обычных очертаний гонимых ветром кудрявых облаков на синем небе, ни проблесков восходящего солнца, ни леса с озером с большими крикливыми птицами, летящими над ним на залив. Ничего не было, был только ровный белый свет, заменивший весь яркий вчерашний мир. Белый свет заглушал и все звуки. Через белую вату его едва слышались с первого этажа дома поскрипывания ходящих внизу родителей.
–"Наверное, еще очень рано и папа собирается на работу" – подумал Мет. Он знал, что папа встает еще до восхода и в предрассветной серости, стараясь не шуметь, собирает свои документы и устройства, быстро завтракает и уезжает на большой машине.
Мет высунул руку из-под одеяла до кисти и потрогал пальцами воздух. Воздух оказался теплым. Тогда он смело вытащил всю руку, стащив одеяло с груди, оценив температуру воздуха как приемлемую, сразу уселся в кровати, свесив ноги на пол.
Посмотрел в окно он, не увидев ничего, кроме липкого матового белого света, удивился странному утру. Везде, только белый-белый свет, как белый листок бумаги, на котором Солнце, Луна и темнота забыли нарисовать утро нового дня в деталях и мир, такой красочный вчера вечером, не был создан этим утром.
Мета заинтересовала идея еще не созданного мира, и он подошел к окну посмотреть через него на улицу. Выглянул, сощурился, закрыл глаза. Открыв глаза, снова увидел только белый свет. Ни их берега, ни мостка на озере перед домом, ни самого озера, ни леса на дальнем берегу его, ничего не существовало. Только белый-белый свет. Он стоял перед окном, опешив, не решаясь принять то, что видел и думал:
– А как же лес и золотые карпы в озере и бражники в лесу? А как же ночь?! Я, что проснулся сегодня слишком рано, когда мир вокруг еще не был сотворен?! – и тут он снова услышал знакомые поскрипывания снизу.
–"Это папа ходит! Или может это белый свет, скрипя большим белым ластиком, стирает уже и наш дом?!" – испуганно пробежала в его голове дурацкая мысль и, испугавшись самой себя, спряталась куда-то на задворках его сознания.
И тут снизу раздался негромкий мамин голос:
– Ах, я лентяйка, забыла вчера убрать в дом грязную посуду со стола на улице!
– Ничего, туман все помыл уже как моечной машине. Смотри как навалился. – ответил ей тоже тихо, папин голос.
Оглушительно хлопнула входная дверь внизу, смело разрывая белую тишину. Снизу раздалось шуршание легких маминых шагов по траве.
– Ай-ай! Какая роса, мокрая!
Мет всмотрелся вниз и … увидел как сквозь белые облака, показывается и скрывается мамина голова идущей от дома то ныряя под белое одеяло, то снова выныривая из него до яркого цветного воротника на мамином платье и снова исчезая в облаке. Послышалось глухое брякание посуды собираемой в стопки.
– Тю-ммм-ан? – внезапно услышал Мет под боком голос Вари и вздрогнул. Вари стояла на цыпочках рядом и пыхтя от усердия, вцепившись кончиками пальцев за подоконник, тянулась тоже увидеть, что он там видит.
– Мама, Вари собирает посуду со стола и ее еле видно в тумане. – ответил ей Мет.
А за окном внезапно замелькали испуганно, рассекая белую сплошную стену тумана стремительные косые прорези участков берега, мостков и деревьев. Как будто тот, их вчерашний мир, узнав, что он им так нужен и так вчера понравился, радостно прорывался сквозь это белое безмирье к ним. Показалось, что туман испугался голосов людей и стал стремительно убегать.
– Ветерок! Сейчас же сдуй это молоко! А то я не вижу куда идти в дом! – раздался снизу требовательный мамин голос.
Косые рыхлые разрывы замелькали чаще и слепящая белизна, разрываясь косыми лоскутами, наконец, соскользнула вся куда-то вправо, пугливо сжавшись белой ватой в углах леса и низинах озера и луга, открыла их мир. Отрылся стол с большой стопкой посуды, стулья на берегу, с которого ступал в озеро их мосток, где вчера днем был пойман золотой карп, а вечером в темное небо взлетали звезды фейерверков. Мама, наклонилась над столом, подняла тяжелую стопку собранных тарелок, но охнула, брякнула их обратно и резко опустилась на стоявший рядом стул, хватаясь за поясницу и болезненно выдохнула:
– Аааа…черт! Спина!
– Мама! Бойно! – выдохнула Вари, упруго оттолкнулась от окна и шлепая тапками, скатилась по ступеням вниз на первый этаж. Хлопнула входная дверь и Мет увидел, как Вари уже на берегу подбежала к маме и прижала ладошку к ее пояснице. Мама охнула, накрыла ее маленькую ладошку своей большой:
–Ах! Тепло то как! – сказала она разгибая спину и целуя Варю.
– Ах ты моя целительница! Сразу боль ушла!!!
Вари с очень серьезным лицом приложила и вторую свою ладошку на мамину поясницу. С озера подкралась белая стена тумана и все снова скрыла белым светом. Мет пошел в вниз на кухню и остановился, вдыхая запахами горячего хлеба, масла и какао. С улицы вошли, мама вместе с Вари, идущей за ней шаг-в-шаг и не отрывая свои ладошки с маминой поясницы. Они поставили тарелки в раковину.
– А вот и Мет! – мама поцеловала его в щеку.
– «Маленькая еще, а так гордо смотрит, как будто спасла маму от опасности». – думает Мет смотря на сияющую Вари, но говорит ей, что Вари молодец и ладошки у нее всегда горючущие как две печьки. Вари снимает ладони с маминой поясницы, довольная помахивает ими перед лицом Мета и вспрыгивает на свой стул.
Весь завтрак Мет молчит, а Вари гордо улыбается. Мама рассказывает, что сегодня повезет их в новый садик на своей маленькой красной машине. Ехать с мамой весело. Вот они уже едут и смотрят в окно на убегающие деревья вокруг их озера, а мама болтает по телефону с папой, уже уехавшим на работу раньше всех на своей большой машине:
– Да, мне как грелку на поясницу положили и сразу боль ушла. Нет. Я повернулась, а это Вари ладошками греет мне спину! Представляешь, как мой папа мне грел в детстве? Прямо как он на самом деле. Ну … нет. Я знаю, что ты с ним не ладишь, но вот Вари погрела меня и я вспомнила, как он в детстве меня грел теплом своих больших ладоней. Да, также своими руками. Нет, мне самой лень … Нет, это так не делается! Ты многого не знаешь. Все-все! Целую! До вечера!
Закончив разговор, она поворачивается, чмокает в них обоих «воздушными поцелуями», улыбается и они едут дальше. Мет смотрит на поднимающиеся огромные машины-механизмы дамбы большого залива, на ветвящиеся ветви-развязки и хребты эстакад. Мет, вспомнив про белый туман, спрашивает Вари:
– Вари, ты как маму лечила?
– Баа-баська! – говорит она, снова вскидывая перед ним свои мозаично покрасневшие ладошки.
– Бабушка далеко … – говорит Мет и вспоминает тропинку среди волн света на лугу, вчерашнего огромного бражника в траве, шарики света, прилипающие к их рукам и улетевшие к звездам, огонек спички, искры и хлопки взлетающих фейерверков, сетку из падающих искр золотых взрывов. Вспомнил, как они болтают в кроватях с Вари о "бабоське" в темном лесу. Вспомнив, он чувствует, как в нем этот пестрый калейдоскоп событий собирается во что-то цельное, теплое и родное и понятное и ему становится уверенней и спокойней.
– Баабаська это бабочка?
– Даааа! – отвечает Вари и удивленно смотрит на него. Мет ощущает ее немой ментальный вопрос и ему даже кажется, что он услышал ее слова, но вопрос в его уме возник раньше и он отвечает ей:
– Бражник отдал тебе свое тепло? Ты им, маму лечила?
По лицу Вари мелькает хитрющая улыбка, она торжественно показывает «дураку» язык! Мет смеется, Вар ему вторит, они довольные своей тайной, едут дальше в новый садик, улыбаясь огромному заливу с игрой перекатывающихся солнечных бликов на волнах.
Новый садик был почти таким же, как и старый, он просто находился ближе к их дому и был как раз по дороге на работу родителей. Садик был внутри двора высоченной «колодец высотки». Внутри ее двора не было ветра и было теплее прибрежными хмурыми утрами, ну и еще площадки для групп были шире, чем в старом их садике. Мету понравилась площадка его «старшей» группы. На ней было много игровых домиков и горок, как в маленьком городке.
После обеда Мет гулял на своей площадке и присматривал, как на соседней гуляет Вари. Хотел ее позвать, но тут большой мальчишка из ее группы выхватил у Вари куклу, отбежал и стал дразниться. Раньше, в старом садике все площадки разгораживали стены из высоких кустов, а тут были только узкие и низкие клумбы с цветами, через которые было легко перепрыгнуть. Мет пошел, убыстряясь, намереваясь, перепрыгнут клумбу, и «дать леща» дураку, обижавшего его сестренку, но остановился, ощутив накатившую от Вари волну злого напряжения. Вари уже наклонила голову "набычиваясь". Обычно так она начинала плакать, и Мет уже хотел закричать на обидчика, но почувствовал, что сегодня Вари совсем не собирается плакать. Он замер, ощущая, как она твердит про себя невнятное и злое этому пацану. Он не мог понять, что она говорит, но ощущал сердитое и непреклонное желание сделать обидчику плохо. Пацан внезапно споткнулся на ровном месте чуть, не упав, скрючился, обхватывая живот. А Вари все продолжала "наговаривать яростные злые слова" ему. Мету показалось, как она говорит про себя:
– Ужаль злые осики его сильна в живот! Плачь плаахой … тебе боольнаа!
Здоровый мальчик согнулся еще сильнее, выронил куклы и сначала завыл, а потом стал кричать истеря:
– Ааааа!!! Осы!!! Осы!!! Ааа-ааа! Больно!!
К нему тутже подбежала воспитательница их группы и осмотрев его, потащила в здание садика. Вари подобрала свою брошенную куклу и спокойно пошла играть. Мет вместе с Вари расслабился, улыбнувшись, повернулся, шагнул и уткнулся в «свою» воспитательницу его группы.
– Мальчик! Что ты замер? Зачем? Иди милый играть … Я тебе говорю! Быстро!!!
Она старалась говорить по-доброму, но Мет ощутил ее злость и неприятное раздражение. Он отвернулся от нее и полез на горку. Скатываясь с горки, он отвлекся от продолжающей гневно смотреть на него воспитательницы и не успел убрать руку от торчащей в конце горки острой железки. Было не очень больно, но царапина наполнилась кровью. Мет, не задумываясь, накрыл место пореза своей ладошкой.
–Что у тебя там?! Вот на мою голову неумехи … – противным елейным голоском испуганно вскрикнула воспитательница, хватая его за руку. Мет выдернул руку сказав:
– "Ничего! – отвернулся и залез в маленький домик на участке, куда не могла пролезть воспитательница. Там он сел и поводя над царапиной ладошкой другой руки, стал тихо приговаривать:
– "Не болит и не кровит, ручка ручку быстро-быстро заживит."
Он не слышал этой скороговорки раньше и сейчас не знал, почему он ее «вспомнил» так ясно и зачем он это говорит и зачем водит ладонью над царапиной. Он начал думать об этом, но боль в царапине исчезла, а ранка стала суше, стянулась жесткой корочкой застывающей крови. Повторяя скороговорку, Мет пальцами стал сильнее стягивать кожу на ранке, закрывая царапину. На краю ранки выступили желтоватые капельки сукровицы, высыхая и склеиваясь в толстую защитную корочку над царапиной. Через минут пять, ранка стала тонкой-тонкой красной ниточкой застывшей крови и сукровицы и почти перестала болеть. Поводив еще вдоль царапины ладошкой, он вылез из домика и встретил поджидающую его воспитательницу, сказал ей на ее немой взгляд:
