Hajm 210 sahifalar
2008 yil
Кого люблю, того здесь нет
Kitob haqida
Актер и режиссер Сергей Юрьевич Юрский известен и как автор автобиографической и художественной прозы.
«Кого люблю, того здесь нет» – воспоминания о друзьях и близких людях, которых нет уже на этом свете: Юрий Юрский, Георгий Товстоногов, Дмитрий Покровский, Фаина Раневская, Александр Володин, Николай Волков, Евгений Евстигнеев… Книга «написана от переполненного печалью сердца, но рассказывая об ушедших, автор будет стараться вспоминать и много забавного, что было в их жизни и чему он был свидетелем…»
Janrlar va teglar
Книга грустная, но очень легко её читать, поскольку пишет Артист с большой буквы об Артистах и прекрасным языком. Это будет очень интересно тем, кто постоянно ностальгирует, тяжело вписывается в сегодняшний день и любит повспоминать, «как раньше хорошо было». Кстати, Юрский вспоминает, как с отцом он ходил в Щербаковские бани. Оказывается и в крупных городах они были такими же, как и в провинции. Как хорошо, что сейчас в квартирах ванные.
События излагаются автором без «клубнички», без поиска виноватых из персонажей или национальностей, и мне поэтому нравится данное повествование, несмотря на то, что Юрский пишет о всех тех, кого уж нет. Это как продолжение телепередачи «Чтобы помнили…»
Такие книги – хорошие помощники при написании рефератов.
Удивлена отсутствию отзывов. А меж тем книга чудесная.
Если после прочтения мемуаров Варлей в ней разочаровалась неимоверно как в человеке, то Юрского после этой книги ещё более полюбила. Тонкий, интеллигентный, умный автор. Но нужно читать, пересказывать бессмысленно.
Сейчас, когда Юрского не стало, эта книга звучит особенно печально и светло… И она, эта книга, еще раз подтверждает, что Юрский был не просто великолепным артистом и режиссером, но истинным духовным камертоном нашей жизни. Я не особо люблю мемуарную литературу, особенно ту, что пишется сегодня – скандальную, «желтую», рассчитанную на высокий рейтинг благодаря любителем телевизионных шоу типа Малаховского. Книга Юрского возвращает мемуарной литературе звание и значение истинной Литературы – с большой буквы. Какой счастье, что после Мастера остались не только фильмы и эфемерные свидетельства его великих театральных работ, но и свидетельства литературные!..
Книга написана прекрасным литературным языком, читается легко и с удовольствием. Великолепно передана атмосфера времени, эмоции, люди. Безусловно, талантливый человек талантлив во всем – как актер, режиссер, писател
Вот... я вам скажу, в чем беда современного театра... главная беда: халтурщиком стал зритель! Он позволяет актерам делать на сцене бог знает что и ходит в театр на что попало! Фаина Раневская Сергею Юрскому
Трогательные воспоминания гениального Сергея Юрьевича Юрского о коллегах и родителях. В особенности интересны главы о Товстоногове и "неудачных" постановках Юрского в БДТ, о Фаине Раневской, драматурге Александре Володине. У меня это не первая его книга, но почему-то они быстро заканчиваются, а по прочтении остается грусть..
Все герои этой книги уже не здесь. Печаль и трагедия финала обрамляют земной путь ушедших, он становится видимым во всей полноте и потому так трогает и наполняет любовью сердца живущих.
С возрастом начинает казаться, что мир вокруг становится хуже. Даже при внешних признаках благополучия. А мы, дескать, всё те же! За это подымают кубки, кружки, рюмки старые друзья – мы неизменны, мы еще крепки. Это мужество.
Есть и другое мироощущение. Само собой, что мир меняется, но меняюсь и я, и мы уже не те. Мало того, мы и не должны быть «теми» – приходит время. Болезни старения – производное от накопившейся горечи души. Горечь не надо показывать – не деликатно. А чтобы не дать ей излиться, подсознательно и сознательно строятся перегородки. Общение затрудняется. Это тоже мужество.
Петербург не только северная земля и гений итальянских и русских архитекторов, – это люди, которые умели жить в нем и вместить в себя достоинство, трагичность и величие этого города.
...независимо от того, старый театр, или новый, есть обязательные вещи – определенный ритм – любой! Но определенный, заданный текстом и смыслом. Тогда слова ВХОДЯТ в слушателя, а не повисают, как вареные макароны.
Но если у большинства из нас внутри сложный клубок нитей, то Раневская была соткана из морских канатов. Великолепно крупна и красива ее сложность. И от крупности все противоречия ее личности воспринимались как гармоническая цельность.
Гога (Георгий Товстоногов) любил повторять такую формулу: «Человек есть дробь, числитель которой то, что о нем думают другие, а знаменатель то, что он думает о себе сам, – чем больше знаменатель, тем меньше дробь». Видать, я маленько переоценивал себя. Надо внести поправочку.
Izohlar, 12 izohlar12