Kitobni o'qish: «Тайна из детства»

1

Когда нам было лет двенадцать, мы с друзьями сидели на берегу Дона, и бабка моего товарища, старая казачка, рассказывала о том, что на другой стороне реки у разрушенного монастыря, есть подземный переход через Дон. По словам бабки Евдокии (бабки Дуси и Мамуни), было понятно, что она знает, где находится этот ход, но не хочет нам его показывать, так как он может обрушиться и последствия нашего чудесного открытия будут летальными для нас. Мы тогда поклялись, что найдем и перейдем ход, совершив уникальное открытие. Но, сколько мы не пытались найти его возле монастыря, сколько не вертелись, у нас так и не получилось сделать это. Наш друг Эдик, внук бабки Дуси, успокаивая себя и всех нас, говорил, что все ровно, со временем выведает у старухи, где находится это место.

Шли годы… Бабки Евдокии уже не стало. Мы повзрослели, и уже стали забывать о нашей детской мечте, об уникальном открытии.

Но я хотел бы поделиться с вами историей, которая очень плотно связана с нашей детскими тайной из детства…

2

В смутное и не понятное в судьбе России время, когда казачество было еще в своем рассвете, трое казаков, возвращались с отбитых у врага своих рубежей. Уморившись от долгого пути, чтобы совсем не заснуть, медленно двигались верхом на лошадях. На три голоса, они тянули одну из медленных песней, которую казаки обычно поют в посты, ибо на дворе, к скорому своему началу близился праздник Успения:

– Жи – ил ю – у – ны – ый отше – е – э – льник, – пел первый казак.

– Он, в ке – э – льи моля – а – ась, – вторым голосом продолжал другой.

– Свя – ще – нную кни – и – и игу, – с ними вступал третий.

– Чи – та – ал у – у – у – глубя – а -а – ась, – продолжали они петь уже все вместе.

– Свя – ще – нну – у – ю кни – и – и – игу,

– Чи – та – ал у – у – у – глубя – ясь.

– В то – й кни – и – ге проче – о – ол он, – продолжал первый.

– Что ты – ся – а – ча ле – э эт, – подхватывал второй.

– Как де – энь пе – э – ред Бо – о -о – о – гом, – присоединялся третий.

– Ме – лькне – эт и – и – и пройде – э – э – эт, – пели они все вместе.

Минуя святой колодец, что стоит почти на вершине горы, они решили остановиться у ее подножья, в хуторе Саушкин, что при Свя́то – Вознесе́нском Кре́менском монасты́ре, на правом берегу реки Дон, вниз по течению.

– Здорово ль живешь хозяйка ?! (так приветствуют друг друга, в казачьих местах) – Подъезжая к одному из дворов, стоящим почти на окраине хутора, обратился один из казаков.

– Слава Богу! (так отвечают на приветствие, в казачьих местах) – ответила пожилая женщина.

– А где ж, хозяин – то, мать? – продолжил спрашивать казак.

– Да к Крутовым, ушел. Уж вернуться скоро должен, – ответила старушка.

– Примите служивых на ночь? – опять, спросил казак.

– Ну, а как же вас, да не принять- то?! Заходите милые! Грех это, служивых, с дороги, на улице оставить! Откель (откуда) путь держите, служивые? Что слыхать – то нынче (сейчас)? Говорят, власть другая будеть? ("будет", на конце слова, раньше обычно казаки ставили "ь") Вы ведите сюда, на баз лошадей, пущай (пускай) со скотиной вместе ночь перебудуть, да и сенца поедять, (поедят) – показывая дорогу, бормотала старая казачка.

– Мать! Дай водички попить, Христа ради? – распрягая коня, попросил один из казаков.

– Да что ж , она водичка, вам даст то? – сказала старушка. – Вы с дороги уморились (устали) пади, да и не ели. Может быть, молочка вам холодненького с погреба достать или ирьянчику (казачий, кисло – молочный напиток) развести?

– Ирьяну бы, было не плохо, мать, попить, да пост сейчас! – ответил казак.

– Пост постом, а кто в дороге, али путником все же не возбраняется! Тем более с войны едите! Нюрка! Пойди, наведи ирьяну, рябятам! (ребятам) и принеси. Пусть попьют с дороги! – позвала пожилая женщина девицу с замотанным платком на нижней части лица, которая несла ведро с водой.

Девушка пошла выполнять приказ.

– Домой, нынче, мать едим! Все! Закончилась война! Немцы говорят, – сначала, мол, того, между собой разберитесь! И царь, вроде как, от престола отказалси (отказался, отрекся)!

– Господи! Эт, что ж будеть то теперь, а..? – с ужасом, ознаменовав несколько раз себя крестом, заголосила пожилая казачка.

– Да, да! Я давно уже слыхал (слышал), что он хочет от престола отказаться, – продолжал казак, – а вместо себя, сына своего малолетнего посадить. Ну, вот только, как управляться со всем этим он будеть (будет), никто не мог совету дать. Партий, так называемых, уж больно много стало, вот Государь поэтому и передал им всем правление!

– Господи, спаси и сохрани, – продолжала старушка.

– А нынешняя власть, говорит, что все будут равными! А те, хто (кто) не хочеть (не хочет), мы заставим! А ежели, опять не захотять (не захотят), то побьем их. Говорят, мол, не будет больше денег. Все будет общее. Кому мало, чего – либо, тот должен у кого много взять. А у кого много, тот сам должен отдать, у кого нету. У ("у"раньше у казаков, произносили вместо "в" ) Петербурге, хто согласен с этим постановлением, тот красный бант одевает. Сам лично, видал!

– Да будя, табе (да хватит, тебе), – перебил его другой казак, – ты хочешь сказать, что, наконец то таперь (теперь), по Писанию (Библии. В данном случаи, употребляется Новый завет, Деяние) будем жить? Неплохо! Да только вот, в Писании все добровольно к этому должны прийти, а тут насильно! А значить совсем не по православному! Значить, (Значит) ересь это все бесовская! А воевать, кто будет? Сейчас враги отечества нашего перестали воевать с нами, а вот чуть отсидятся, отдохнуть (отдохнут), и опять к нам полезуть (полезут). И, что тогда?

– А тогда, – продолжал первый казак – тогда, когда нынешнее правление, сделает нас всех равными, мы и другим покажем, как хорошо жить всем нам! И те, хто посмотрять на нас, тоже захотять, чтобы и у них было так же хорошо, как и у нас. Вот тогда все будуть жить одинаково хорошо! Потому что, не хто не захочеть завоевывать чужую землю! Так как воюй ты, али не воюй, все ровно табе чужая земля не нужна будеть! Войны больше не будеть, потому что у всех все общее! Вот допустим. Захотел я поехать у карете у Санкт – Петербург, взял,и поехал! Захотел я, на корабле поплыть через море чужую землю, посмотреть, как в Ахрике (в Африке, раньше, часто в казачестве, вместо буквы "ф", произносили букву "х") живуть (живут), – взял и поплыл! А самое главное- денег никаких не нужно! Потому что, денег то больше не будеть! Хочешь,-бери бесплатно все! Хочешь, -ехай (езжай), куда тебе вздумается. А платить ничего не надо!

– Ну, ты и даешь! – перебил другой казак. – Эт, что ж? Я буду работать, а ты будешь на корабле плавать? Так выходить что ли? Слыхал я про эту власть, новую! Бесы в этой власти сидять (сидят)! Думають, как бы народу угодить, говоря православные мудрости из Писания, а сами, под шумок, хотять сабя вместо Бога поставить! Мол, того, – это они справедливость сию сделали! А Бога, вообще хотять отвергнуть! Мол, того, что Бога нашего придумали! Нет Бога, а есть они! Вот и все! Мы, вот, – боги ваши, и нам, вы должны служить! Так что, бесовская эта власть!

– Господи, помилуй?! – перекрестившись, проговорила старая казачка, – эт, что ж это, они затеяли? Будь они неладными (Смысл, в том, что это не нужно)!

– Еще, слыхал я, – продолжал с негодованием второй казак, – для того эта власть бесовская хочеть нас, как бы равными сделать, используя при этом, часть того, что в Писании написано, что хотять правители быть как боги . Используют то, что в Писании написано, в Деяниях! Вот, я даже это, сабе на бумагу переписал и таперь с собой, написанное ношу! Вот!

Он, достал небольшой листок, завернутый в платок из внутреннего кармана, и стал читать: "и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее" (Деян.4:32,2:44).

– Вот для этого, нынешняя власть использует написанное в Писании! Якобы надо всех насильно сделать равными! А сами сабя они хотять поставить вместо Бога! Что, мол, того, они, это все сделали, а не Бог, наш! Понял, что они хотять?! Они какого -то преступника, который с ссылок не вылазил (не вылезал), потом в Германию сбежал, а оттель (оттуда), у Швецарию (Швейцарию). Его к нам в пломбированном вагоне отправили. Вроде, он за главного у этой власти!

– Господи, Господи! Что ж будеть -то?! – взыла пожилая женщина, нанося на себя крестные знамения.

– Ну –ка! Будя (хватит) вам, пустыми разговорами заниматься! – перебил их беседу третий казак. – Спать уже пора, а вы все никак не угомонитесь. Лучше меньше трепитесь языком, а то запугали человека! – махнул он головой в сторону пожилой казачки, – хозяйка, не слухай (слушай) их! Они много чего на фронте понабрались! Скажи лучше, где нам разрешишь ночевать? Нынче (сейчас) тепло, может мы в стогу сена, у вас тут, во дворе ляжем?

– Да ложитесь, милые, – мягко произнесла старушка, – только в лес, ночью не ходите! Говорят там, леший появился! И все хто к нему приходят, те исчезают безвестно! Так что будьте осторожнее!

– Ничего мать, – продолжал говорить третий, – мы, так по дому соскучились, что нам любое море по колено и горы по плечу! А ты говоришь, леший!

– Я бы вас в хате положила, та некуда и положить. В хате мы с дедом, семеро внучат, две снохи, та дочка. Повезло нам с парнями. Вон внуков сколько, и все парни. Парней своих пожанили (поженили), а младшая, таперь (теперь) вот, своего ждеть своего. Как дождется, свадьбу сыграем. Там, ничего не слыхать, когда домой то всех распустят?

– Скоро, мать!

– Ну, ложитесь милые! С Богом!

3

Как бывает у нас летом, когда наступает темная южная ночь, небо заливается тысячами, а может даже и миллионами звезд. Четко видны туманности и млечный путь, а луна, как яркий фонарь, освещает все в округе. Свежий воздух, приятное тепло, запах сена, пение сверчков, стрекотание цикад, погрузило в глубокий сон усталых от дальней дороги станичников.

Но,вдруг…

– Эй, Петро! Петро! Слышишь ты, Петро? – глубокой ночью, будя своего товарища, испугано, говорил первый казак. – Петро, глянь!

– Ну чего табе (тебе)? – пробормотал сквозь сон, его товарищ.

– Смотри, Петро! Смотри! – показывая пальцем, продолжал первый.

– Ну что еще, ты там увидал? – не проснувшись до конца, ответил Петро.

– Смотри! Видишь, вот там, на бугре, в лесу, кто-то ходить! Видишь?

– Хто, там ходить?

– Видишь, костер хто – то жжеть (жжет)?

– Ну и что? Пущай (пускай) сабе (себе) жжеть, на здоровье!

– Там, какой – то маленький человек, в капюшоне.

– Монах там, какой-нибудь!

– А костер, зачем ночью?

– Холодно ему потому и жжеть!

– Слышишь Петро, а что он там ночью делает? Что ему в монастыре ночью не спиться?

– Да я откуда знаю? Может по какой-нибудь нужде пошел.

– А далеко так от монастыря, зачем?

– Зачем, зачем? Чтобы ты спрашивал! – негодуя на своего товарища, нагрубил Петро, – пади (пойди) и спроси у него сам.

– Петро, а если это не монах, а колдун какой-нибудь там? Может быть старуха, и правду не со старости умом тронулась. Может там леший ходит?

– Да замолчите вы или нет?! – раздался голос третьего казака.

– Николай, колдуна увидал! – с шуткой ответил Петро, – он, похоже, от дороги так утомился, что, когда стал уже отдыхать, колдуны казаться стали. От счастья, что домой едить, умом повернулся в другую сторону!

Ненадолго, стало опять тихо. Оборванная мелодия сверчков и стрекотание цикад опять возобновилась.

– Эй, смотри Петро? – еще тревожнее обратился Николай, – смотри! Ты видишь воду. Вон там за пол версты, где костер? Воду, видишь? Ее же не было, а она сейчас появилась!

– А?! Какая еще вода? – взревел Петр. Он хотел встать, но замер, глядя на то, что происходит перед ним, куда указывал его товарищ.

– Ух, ты, – удивился он, – что же это такое?

– Я табе говорил, что права была бабка! Не надо нам было, здесь рядом с лесом, спать ложиться!

– А ну- ка, разбуди Григория, – сказал Петр Николаю.

– Эй, Григорий! – расталкивая его, бубнил Николай.

– Ну,что там, ишо (еще)? – перевернувшись на другой бок, растягивая слова, разгневался Григорий.

– Григорий просыпайся! – уже вдвоем, будили его станичники.

– Что там опять, у вас произошло? – ругался Григорий.

– Смотри! Смотри! Помнишь, бабка историю про лешего рассказывала? Смотри! Видишь воду?

– Воду, воду, – ворча, пробуждаясь и потягиваясь, говорил полусонный Гриша. И тут же замерев, он замолк.

– Григорий, помнишь, бабка про лешего, что в лесу живет, рассказывала? – спросил Николай

– Помню, – ответил Гриня.

– Давайте отсюда убираться, – предложил Николай, – не нравится мне все это!

– Подожди ты, – сказал Петро, – нужно проверить, что там?

– Проверить? – с испугом переспросил Никола. – Да ты, что? Чем, ты собираешься с нечистым воевать?

– Правильно Петро говорит, – ответил Гриня, – не по-казачьи это, бросать хутор. Нужно проверить, может быть там и нечисти, нет никакой, а цыгане, скорее всего, опять какую-нибудь причуду придумали. Вот это скорее всего так и есть. Так что прав Петро, проверить сначала нужно

Не взяв с собой шашек(сабли казаков), в рубахах и в штанах, надев сапоги, они шагом, пошли навстречу огню. Медленно двигаясь по направлению к костру, они слышали каждый шорох. Было слышно, как в ночном Дону, охотясь, плескается хищная рыба. Где-то, ближе к берегу, раздавалось кваканье лягушек, и хрюканье кабанят со своей мамой со стороны леса. Страшные звуки раздавали ночные птицы. Трое друзей подходили все ближе и ближе к огню. Наконец, они подошли к небольшому холмику, где горел костер. Кивнув головой друг другу, они стали окружать холм со всех сторон, пока, наконец, не взошли на него.

Была тишина, только горело пламя и щелкали дрова. Оглядываясь по сторонам, они никого не увидели на холме. Как вдруг! Резко, раздался чей – то голос:

– Ну, здравствуйте, служивые!

Казаки, вздрогнули и начали оглядываться, но не видели никого.

– А я вот, все думал, подойдуть они, чи (на Дону, вместо "или", говорили "чи") нет?

– Хто ты? – громко спросил один из Гриша. – И где ты?

– Точно нечистая, – проговорил в пол голоса, Николай.

– Да здесь я! Здесь, – продолжил голос, – посмотрите вниз.

Посредине холма, казаки увидели глубокую и узкую яму, из которой, торчала голова в капюшоне.

– Ху, ты! Шут тебя попутал! – выругался Петро, – ты хто такой, и что делаешь здесь?

– Подожди милый, – опять заговорила голова из ямы, – дай хоть, вылезти мне.

Дождавшись, когда голова вместе с туловищем, оказавшаяся человеком, выбралась до пояса из ямы, станичники схватили под руки неизвестного, и вытащили его, вместе с ногами.

– Хух, старость не радость! – опять, заговорил с ними, стоявший теперь перед ними во весь рост, маленький человек.

– Ты хто, такой? Что, делаешь здесь, в лесу ночью! – начал разговор, разгоряченный Гриша, – и что это, за яма?

– А ну ка, нечистый, перекрестись! – с испугом, обратился к неизвестному Николай. – быстро целуй икону Спаса! – и, протянул висевший у него на шеи образок.

– Хух, милые, давайте присядем, – снимая с головы капюшон, предложил незнакомец, – да, дайте хоть отдышаться мне!

Его лицо выглядело спокойным. Старик по-доброму смотрел на друзей.

С отдышкой он начал говорить.

–Здешний я! Могилу трех братьев, знаете?

– Эт, которые строили еще лет двести назад монастырь, а посля (после) с заработанными деньгами шли, и их убили? Знаем! – сказал Петр.

– Вот! А я не далеко от того места и живу. Дом, у меня саманный (из глиняных смешанных с соломой кирпичей), камышом крытый.

– А тут, что делаешь? – слегка прищуривая глаз, поинтересовался старика Николай.

– А тут, я вот, за этим местом слежу.

– За этим? – опять проговорил Николай. – а, что же, это здесь такое? И? почему, ты ночью здесь, когда все спят?

– Так ведь, мне еще от деда, это завещание, передано было. Мол, ты, следи за этим местом, и смотри, чтобы о нем никто не знал!

– А что же, это такое за место, что следить за этим нужно, да чтобы никто не знал? А – а? – на этот раз поинтересовался Петр.

– Ход! – тихо промолвил пожилой мужчина.

– Ход? – вступил Григорий, – и куда же он ведеть?

– На ту сторону!

– На ту сторону Дона? – с удивлением, продолжал говорить Григорий.

– Да, на ту сторону Дона!

Переглянувшись, еще ничего не понимая,друзья стояли как вкопанные.

– Ты хочешь сказать, если мы спустимся в эту яму, то там дальше, пойдем через переход, и очутимся на другой стороне? – спросил Николай.

– Да! – ответил старик, – но мой дед запрещал мне переходить под землей, на ту сторону реки. Он запрещал мне, и сам, не переходил. Он велел, если хто случайно найдеть этот ход, чтобы я предупредил, чтобы он не переходил через него.

– А что же это, за тайна такая, что нельзя под Доном ходить? А – а? – спросил Григорий.

– Я не знаю! Дед мне ничего не рассказывал про это! Просто велел предупредить.

– Ну что? Может быть проверим братцы, что это за ход за такой? – предложил своим товарищам Григорий.

– Да ты что, Гриня! На ту сторону, под землей, что ли собрался?! – возразил Николай – тут нечистою пахнет!

– Да что ты заладил все, нечистою, нечистою! Этот ход монахи двести лет назад, скорее всего, вырыли! Интересно же! – громко возразил Петро, – ну ,что Григорий, полезли вместе! А Николай пусть с дедом беседует.

– Полезли! – уверенно, проговорил Гриша.

– Эй, эй, постойте! А дед то, дед то где? – встревожился Николай, – деда- то нету!

– Шапка у него есть такая! Надеваешь, и табя никто не видить, – пошутил Петро, спускаясь по лестнице, которая прислонена была к стене ямы.

– Эй, эй, я с вами, – робко пробормотал Николай и подошел к спускавшемуся в яму Григорию.

– Эй, Коль! Брось там, тройку головешек из костра, – это уже прокричал, уже спустившийся в яму Петр.

Стремительно подойдя к костру и оглядываясь по сторонам, Николай выбрал самые большие горящие палки. Подойдя к яме, бросил их вниз.

– Сыро, как здесь, – поежился Григорий.

– Да – а! Не на печки, зимой лежать, – вторил Петр. Он уже начал потихоньку идти по тоннелю.

Николай же, со словами, – а дед то где? – крикнул:

– Эй, подождите меня, тоже!

– Спускайся! Бери головешку и иди сюда, – приказал ему Григорий.

Николай, быстро спустившись, недоумевая, где же дед, схватил дрыну, как факел, и, согнувшись почти в пол роста, подошел к своим друзьям. Подходя ближе, он нашел их возле стены, которая была впереди.

– Что стоите,братцы? – спросил Николай.

– Да стена, видишь перед нами, – ответил Григорий.

– Видно, кто-то хотел рыть ход через Дон, да бросил, – сказал Петр, – а, нашему встречному деду, его дед, рассказал что ход через реку здесь есть. Вот наш дед все ходит сюда, прибирается, а сам не знаеть, что никакого хода здесь и нету!

– Ну, вот! Видите! Значить нет, никакого хода! – обрадовался Николай.

– Да, брехуном (обманщиком) оказался дед! Сам того не понимая, – разочаровался Григорий.

– Ну, что? Назад пошли? – чуть ли, не прыгая от радости, улыбаясь, предложил Николай.

– Значить, назад пойдем, – сказал Григорий.

– Эй, подождите, – обстукивая рукой стену, окликнул своих товарищей Петр, – там за стеной, как будто пустота. Ну ка, Гриш, подержи мой факел, – отдав факел Григорию, он боком, с силою, навалился на стену.

– А ну ка, подсоби, – крикнул он, и уже стал наваливаться на стену вместе с Григорием, расшатывая ее. Наконец, верх стены рухнул.

Разобрав отверстие, Петр попросил огня, и влез туда до половины туловища. Посветив туда огнем, он что – то пробормотал. Но его было очень плохо слышно и товарищи не разобрали его слов.

– Эй, давай обратно лезь, – сказал Гриня, – чего, видать то там?

Вылезая Петр от радости, чуть задыхаясь, сказал:

– Не сбрехал дед! Ход, и правду там через Дон! Все стороны прохода бревнами отделаны, видать дубом, – с отдышкой, говорил он.

– А? дальше? Дальше, ты смотрел, что там, – обратился к Петру, встревоженный Николай, – дальше, там может быть, леший живет?!

– Лешего не видал, а вот что проход на ту сторону, вроде бы ведет, это есть!

Разобрав, до половины глиняную стену, осияв себя крестным знамением, трое наших героев начали свой путь через подземный ход.

– Надо же! Это кто ж таки придумал на ту сторону этот проход сделать? – удивлялся Григорий, – Прям таки, чудеса какие то!

– Угадал я! Точно, дуб, – сказал, трогая стены,Петр, – ты посмотри! Почти сухо здесь! Капли, правда, просачиваются, но все ровно идти можно, даже босиком. Интересно, где мы сейчас находимся? Это, сколько же воды над нами? Наверное, нет таких весов, чтоб измерить ее вес!

– Может быть, – это леший, себе гнездо сделал,а..? Или водяной? – не переключая своей мысли, вторил Николай, – сейчас, спали бы в стоге себе спокойно, да не рыпались. А, шут меня попутал, разбудить вас!

– Интересно, куда же он идет? – не переставая удивляться, говорил Гриня, – не уже ль, монахи это сделали? Так зачем? Для чего?

Друзья двигались уже около часа. Как вдруг, Петр ударился, о что-то и резко отскочил, держа перед собой горящую деревянную палку. Все остановились, и попятились назад.

– О, Господи! – перекрестился Никола. – что там, Петро?

Петр, держа перед собой палку, осторожно двинулся вперед.

– Братцы, стена! – сказал Петр, подойдя вплотную к стене, стал трогать ее. Затем, постучав по ней, он сказал, – опять пустота!

– Ты хочешь сказать, что мы уже через Дон перешли? – спросил Григорий.

– А,ты думаешь, нет? – ответил Петр, – времени сколько прошло, по-твоему? Давайте, поднатужимся братцы, попробуем еще раз сломать стену. Давай! И раз, и два, и три! Давай братцы, – снова подбадривал Петр, – давай, еще раз, ну давай, посильнее, и-и-и …. !

Посыпалась верхняя часть стены. Раздался глухой звук, подающих на землю кусков стены. Разбив стену, казаки очутились в комнате похожей на ту, которая была в начале их пути. Подняв головы вверх, они увидели старую дубовую лестницу, ведущую наверх. Первым поднявшись по ней, Петро уперся, во что – то твердое сверху.

– Похоже, выход! – сказал Петр, – только чем – то тяжелым приваленный сверху! Давайте, братцы палки, от костра, я попробую на рычаг открыть. Они все ровно, нам больше не понадобятся. Только, затушите огонь, чтобы не обжечься.

– А вдруг, там вода над нами?! – проговорил Николай, – дно реки там?! И вся вода, на нас хлынет!

– Стал бы хто выход, на дне делать! – сказал Григорий, – а ну, давай ка, лучше подадим Петру, что он просить. На, держи Петро, мою! Она по короче и поострее, должна подойти, спустись, только чуть ниже!

Петр, спустившись, взял дрючок и начал вставлять его острием в мнимый выход.

– Ну что там, Петро? – спросил Григорий

– Сейчас вставлю его, и попробую повиснуть на нем, подергать его, – сказал Петр, после чего, он стал висеть на бревне, и дергать его вниз, -вроде бы, понемногу, подается вверх крышка! Ага, чуть пошла, милая!

Изо всех сил, веся, он дергал дрыну.

– Ну, милая, давай! Давай! – подбадривал себя казак.

Наконец, крышка стала поддаваться и подниматься вверх.

– Ну, еще чуть – чуть, давай! – не переставая висеть, продолжал Петр, вися на дрыне, – Давай – давай! Вот еще чуть – чуть!

Вдруг крышка резко пошла в верх, и Петр начал падать по ступенькам, с сыплющемуся ему на голову, камнями земли. Наконец, он упал к ногам Григория и Николая.

– Эй, браток, живой? – обратился к Петру Григорий, и, увидев, что тот шевелится, продолжил, – так и убиться не долго! Вязы (у казаков, шейные позвонки) то целые?

– Да вроде все, слава Богу! – ответил Петр, – сейчас вылезем отсюда, портки (у казаков штаны), с рубахой, по банить ("банить" – стирать), нужно будеть.

– Что, там? – спросил Петра, Николай, – получилось открыть?

– Кажется, открылось! – поднимаясь с земли, кряхтя, ответил Петро.

– Как, ты? Ничего? Целый, хоть? – опять спросил Григорий, – сильно ушибся?

– Слава Богу, жив, здоров! – ответил Петро.

– Ну что? Таперечи (теперь) я полезу, посмотрю, что там! – сказал Гриша, схватившись рукой за перекладину, подтянулся и стал карабкаться вверх.

Он поднимался все выше и выше, пока головой на крышку выхода. Упершись головой и руками в нее, почувствовал, что под напором она поднимается.