Kitobni o'qish: «Что с душой?»

Глава 1.

Что есть Добро?

Для тех, которым всё от века ясно,

Недоуменья наши – праздный бред.

Герман Гессе.

Бабло побеждает зло?

У нас очень много любителей порассуждать о природе зла. По вопросу о зле есть разные точки зрения и оживленная полемика на сей счет век от века не ослабевает. Но почему-то ни кому не интересно рассуждать о природе добра. Не настолько увлекательная тема. А тема эта очень сложна и совершенно не разработана.

Говорят, что зло – это отсутствие добра. Отсутствие чего именно? Что есть добро? Попытайтесь дать точное определение, и вы тут же столкнетесь с серьёзными затруднениями. Нет ни чего труднее, чем объяснять общеизвестные вещи. О природе добра потому и не говорят, что это, кажется, и так всем понятно. На самом деле тут не понятно ровным счетом ни чего. В этом легко убедиться на конкретных примерах.

Подать милостыню нищему, это проявление добра? Но в наше время нет нищих, которые, не получив милостыню, останутся голодными. Дающий, как правило, беднее получающего. Сеть попрошаек всегда контролирует организованная преступность, значит, подавая милостыню, вы финансируете криминалитет. Очевидно, на это можно посмотреть иначе, но в том-то всё и дело, что на это можно как угодно посмотреть.

А если человек на самом деле голоден, то накормить его – безусловно добрый поступок? Но если он потому и голоден, что не хочет работать, а накормив его, вы помогаете ему оставаться тунеядцем? Есть уверенность, что, накормив голодного, вы совершаете добрый поступок? Это с какой стороны посмотреть.

Вовсе не говорю, что не надо подавать милостыню и кормить голодных. Тут личный выбор каждого, а я советов не даю. Я лишь утверждаю, что эти действия не могут являться бесспорными примерами добрых дел, они являются таковыми лишь при определенных условиях, то есть это условное, а не абсолютное добро. Мы же хотим определить в чем самая суть добра, что является добром в любом случае и не зависимо ни от каких условий? Что есть добро абсолютное?

Хирург, делающий операцию, которая спасет человеку жизнь, совершает добрый поступок? Конечно. А шофер, который везет на стройку машину с кирпичами? Вроде бы это не про добро. Но ведь и хирург, и шофер делают одно и то же: выполняют свою работу за вознаграждение. Почему же первый совершает доброе дело, а второй нет? Может быть, хирург творит добро, если делает операцию бесплатно? А шоферу грузовика что надо делать? Неужели это такая проклятая работа, которая не позволяет творить добро? А если хирург, увлекаясь бесплатными операциями, оставляет свою семью голодной, он точно идет по пути добра? Как посмотреть…

Однажды Дон Кихот спас мальчика от безжалостной порки, но когда он, довольный собой, удалился, хозяин выпорол мальчика с утроенной жестокостью, то есть рыцарь, будучи уверенным, что творит добро, умножил зло, и мальчик потом проклял его за это. Воистину, Дон Кихот был рыцарем Печального Образа. Можно уточнить: печального образа действий.

Но спасти жизнь человека, это ведь безусловное добро? Нет, это опять добро условное. Спасая жизнь человека, мы, может быть, продлеваем его страдания. Спасая жизнь злодея, мы, может быть, продлеваем страдания его жертв. Не говоря уже о том, что максимально длительное биологическое существование не для всех людей является высшей ценностью. Если христианин готов умереть за Христа, а его другу – гуманисту удалось уговорить его отречься, то друг будет считать, что сотворил самое большое доброе дело: спас человеческую жизнь. Но для христианина отречение от Христа – нечто куда более страшное, чем биологическая смерть, и с этой точки зрения друг – гуманист совершил величайшее зло. А если спасти жизнь самураю, отговорив его от ритуального самоубийства? Жизнь в позоре для самурая гораздо страшнее, чем смерть. Мы думаем, что спасли жизнь и совершили добро, но любой самурай скажет нам, что мы совершили зло.

Так что же такое добро? Как его определить? Может быть, добро это то, что человек хочет? Если нам предписано не делать другим того, что мы не хотим себе, тогда давайте делать другим то, чего мы себе хотим. Может быть, это и будет добро? Но разные люди хотят разного. У людей очень разные представления о том, от чего им будет хорошо.

Дайте сигарету человеку, который бросает курить, и вы увидите, как после первой же затяжки его лицо расплывается в блаженной улыбке. Ему явно было плохо, и явно стало хорошо. Но будет ли у вас уверенность, что вы совершили доброе дело?

Дать алкоголику опохмелиться, значит продлить его запой. А если не дать ему опохмелиться, он может умереть. Что есть добро, а что есть зло в данном случае? Если же вы будете ориентироваться на то, чего он хочет, добро предстанет во образе бутылки пива. Сомнительный образ.

Скажите иному мужику: «Все красавицы в мире – твои», и по его реакции вы не усомнитесь, что это для него самое большое в мире добро. Но добро ли это?

Для очень многих людей добро – это много денег. Но дайте человеку миллиард, и вы погубите его жизнь. А, может быть, и не погубите. Но у вас в любом случае будет повод задуматься: неограниченный доступ к материальным благам, это добро или нет?

В акунинском «Статском советнике» между Пожарским и Фандориным происходит интересный диалог:

– Как вы думаете, Фандорин, кто мы такие?

– Полагаю, охранители добра.

– Вот именно! Охранители добра! Поколения наших предков скопили много-много добра, а мы с вами это добро охраняем.

Язык безжалостно фиксирует народные представления о добре. Если «безо всяких философий», то добро – это материальные ценности. Сравните с приевшимся лозунгом: «Добро пожаловать». Изначальное его значение очевидно: некий князь, встречая гостя, приказывает слугам пожаловать, то есть подарить ему некое «добро» – может шубу, а может – кошель с золотом. Вот вам и все «общепринятые представления о добре».

Смысл понятия «добро», который кажется нам очевидным и само собой разумеющимся, на самом деле очень условен и относителен. То есть условны и относительны наши представления о добре. То есть они недостаточны. Они очень субъективны. Неужели не существует объективного, абсолютного критерия определения того, что есть добро?

Кто-то скажет: «Зачем мудрить? Неужели не достаточно просто быть хорошим человеком? Неужели надо обязательно задумываться о вторых и третьих смыслах добрых дел?» Конечно, можно, ни о чем не задумываясь, просто быть хорошим человеком. А можно бездумно попасть в такую ловушку, что потом будешь рвать на себе волосы и дико выть: «Я столько зла натворил, но ведь я же хотел только добра». Сколько человеческих судеб оказалось покалечено под лозунгом: «Мы хотели тебе добра». Четкое представление о добре необходимо для того, чтобы этого избежать.

Фандорин уверен, что служит добру, потому что ловит преступников, а они – носители зла. Но его главный антагонист Грин тоже уверен, что служит добру, потому что хочет избавить Россию от кровопийц-эксплуататоров, а они – носители зла. И вот два нормальных мужика сживают друг друга со света и каждый – во имя добра. Как же мы определим, чьё добро добрее? То, в котором меньше примесей зла? Но примеси зла есть в любом человеческом добре, а больше или меньше – практически невозможно определить, во всяком случае, процесс подсчета будет очень субъективен.

Мы не можем определить добро, как отсутствие зла, потому что круг замкнется: зло – это отсутствие добра, а добро это отсутствие зла. Но всё-таки давайте попробуем дать определение «от противного», потому что в этом случае получим возможность опереться на «общечеловеческие ценности». «Что такое плохо» – это ведь всем известно, это зафиксировано в уголовном кодексе любой страны. Не делай ни чего из того, о чем гласит уголовный кодекс, и будешь на стороне добра.

И тут мы убеждаемся, что общечеловеческих ценностей на самом деле очень мало. Весьма немногие поступки подлежат безусловному осуждению со стороны всех людей, независимо от религиозных и политических убеждений или национальных традиций. Убийство, кража, разновидности насильственных преступлений. Пожалуй, всё. Но даже эти, казалось бы, общепризнанные отступления от принципов добра, на самом деле очень условны.

Как быть с убийством на войне? А с убийством по приговору суда? А с убийством при самообороне? А с убийством ради предотвращения массовой гибели людей? А с убийством во имя высшей цели? На эти вопросы существует бесчисленное количество точек зрения. Значит, отказ от лишения человека жизни не есть абсолютное добро. Это как посмотреть.

Кража. А как быть с военной добычей и трофейным правом? А как посмотреть на «экспроприацию экспроприаторов»? Прудон считал, что любая собственность – это кража. Он либо прав, либо нет. Опять всё зависит от точки зрения.

Изнасилование. Есть традиции согласно которым для заключения брака согласия невесты не требуется. Но если женщину имеют без её согласия, так это и есть изнасилование. Но любая традиция олицетворяет собой добро. Значит, и на изнасилование можно посмотреть, как на добро. («Сама же потом спасибо скажет») А разрешение мусульманину иметь неограниченное количество наложниц? Наложницы – рабыни, рабынями по доброй воле не становятся, значит любая наложница есть жертва изнасилования, одобряемого религиозной и национальной традициями, которые фиксируют представления о добре.

А если девушка из нищей семьи, которая жила в хижине и голодала, попала в гарем богатого эмира и живет теперь во дворце, и объедается деликатесами, то эмир, очевидно, может считать, что сделал для девушки добро? И сама она может так считать. Но она может считать и по-другому, воспринимая то, что с ней произошло, как величайшее зло.

Так где же объективное добро? Змей искушал Адама и Еву: «Откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». Змей не совсем обманул людей, ведь и Бог потом сказал: «Вот, Адам стал, как один из нас, зная добро и зло…» Так почему же мы-то сегодня не знаем, что такое добро и зло, если это узнали уже первые люди? Может быть, они просто узнали о существовании добра и зла, а вовсе не познали их суть и смысл? Либо Адам и Ева узнали то, чего мы сейчас уже совершенно не понимаем.

Рецепт счастья

Есть ли хоть что-то, чего хотят все люди? Да, есть. Все хотят быть счастливыми. Счастье – это состояние глубокого психологического удовлетворения, и стремятся к нему все без исключения. И хотя люди имеют очень разные желания, очень разные представления о добре, о собственном благе, но все одинаково хотят, чтобы «на душе было хорошо». Но есть очень немного желаний, исполнение которых делает человека счастливым. Устойчиво счастливым, что не надо путать с кратковременной эйфорией. Если бы вдруг исполнились все желания всех людей в мире, через некоторое время большинство людей почувствовали бы себя глубоко несчастными, потому что они имели ложные представления о том, что может сделать их счастливыми.

Очень сильно разочаровались бы те, кто стремился только к материальным благам. Получив неограниченный доступ ко всему, что можно купить за деньги, они кайфовали бы некоторое время, а потом почувствовали бы страшную пустоту – больше ни чего не радует и стремится уже не к чему. Та же участь ожидала бы тех, кто стремится к власти. Овациями, всеобщим преклонением и повиновением можно быстро насытиться, а от одиночества, которое им обычно сопутствует, уже не избавиться ни когда. Кто видит счастье только в том, чтобы избавиться от мучений, так же будет разочарован: ну вот ни чего не болит, ни кто мучает, настал долгожданный покой, а дальше что?

Люди часто видят счастье в удовлетворении страстей, но страсть означает страдание, её удовлетворение не может сделать счастливым. Если кто-то безнадежно влюблен, он видит счастье в том, чтобы быть вместе с предметом своих воздыханий, но если это произойдет, в девяти случаях из десяти он почувствует себя обманутым: и об этом я мечтал? А в десятом случае он всё равно будет несчастен, потому что тот, кто испытывает страсть к другому человеку, ни когда не сможет создать с ним гармоничных отношений. Губительность простеньких страстишек вроде разнообразных наркоманий и доказывать не надо. Чревоугодники и тщеславные люди очень быстро обожрутся едой и славой до отрыжки, и отрыжка станет их единственной реальностью.

Итак, Добро – это то, что на самом деле может сделать человека счастливым, насколько это возможно в мире, который лежит во зле, и абсолютно счастливым в мире ином. Добро – это Бог. Бог – не просто Учитель, который наставляет нас в добре, и не просто Источник Добра, который дарует нам разнообразные блага. Бог – Само Добро. Сущностное Добро. Двигаться к Богу, значит идти по пути Добра, двигаться от Бога, значит идти по пути зла. В нашем мире добром можно назвать только то, что приближает нас к Богу, а злом то, что удаляет нас от Бога.

Божьи заповеди – это не система запретов и предписаний, это рецепт счастья. Созданный Богом мир живет по Его законам, и Бог сообщил нам эти законы. Если мы доверяем Богу, значит мы живем согласно объективным законам мира, действуем с учетом этих законов. Только так человек может стать успешным в высшем смысле этого слова. Если мы живем с Богом и ради Бога, наше мелкое человеческое добро становится настоящим Добром. То есть добро условное и относительное становится Добром абсолютным. Человек, который стремится к гармонии с Богом, постепенно по мере сил обретает гармонию с самим собой, с людьми, с космосом, становится доступным действию благодатных божественных энергий, которые наполняют его душу истинным счастьем, которое ни когда не разочарует и ни когда не наскучит. Любой человек, имеющий хотя бы крохотный опыт воздействия благодати на свою душу, прекрасно поймет, о чем речь, а человеку, который этого опыта не имеет совсем, боюсь, что ни чего не объяснить. Ему поможет разве что отрицательный опыт, то есть опыт жизни без Бога.

Человек, пытающийся жить без Бога, ни когда не сможет преодолеть ни внутреннего разлада, ни разлада с людьми, он обречен на вечную дисгармонию, на непреодолимый конфликт интересов. И сколько бы условного относительного добра он не совершил, ему не удастся преодолеть свой разлад с миром, потому что он пытается действовать по выдуманным законам бытия, игнорируя объективные законы. Человек без Бога может испытывать очень много удовольствий и даже море кайфа, но по-настоящему счастливым он ни когда не станет, и ни кому не сможет сделать настоящего Добра, потому что он просто не знает, что это такое.

Отсюда, конечно, не следует, что все, кто верит в Бога – люди хорошие, а все, кто не верит – люди плохие. К этому вопросу мы ещё вернемся, а пока ответим на вопрос: как же нам приблизиться к Богу и познать подлинное Добро?

Бытовой католицизм

Чтобы познать Добро, надо быть в Церкви. Ведь Церковь возглавляет Христос, и учение Церкви – это учение Бога. Это и есть рецепт счастья. Всё равно в какой Церкви, а то у нас их тут много? Не всё равно. Для того, чтобы приблизиться к Богу, мало быть христианином, надо быть ортодоксальным христианином.

Недавно один мой знакомый, человек церковный и мыслящий вполне православно, поразил меня до глубин души, когда стал утверждать, что для спасения имеют значение только дела. Когда же я попытался ему объяснить, что он сейчас проповедует католическую сотериологию, а православное учение о спасении души совсем другое, он был в свою очередь ошарашен и даже отказался мне верить, настолько шокирующей показалась ему мысль о том, что добрые дела сами по себе ещё ни кого на небо не подняли. Потом я нашёл ещё немало подтверждений тому, что очень часто люди, во всем остальном вполне православные, как только речь заходит о спасении души, вдруг начинают мыслить, как католики. Этому есть объяснение.

Религиозное сознание на среднем уровне всегда старается упростить сложные и тонкие истины, сделать их более понятными и доступными. Божью правду люди стараются втиснуть в прокрустово ложе примитивной бытовой логики, сделать её более «человеческой». Так Истина подменяется измышлениями людскими. Так родились многие ереси, включая католическую сотериологию. Мысль о том, что «пропуском в рай» являются только «добрые дела», а всё остальное – фикция, проста, понятна и соблазнительно логична. Эту мысль не надо насаждать, если человек не знаком с учением Церкви, он придет к ней сам, потому что она вполне соответствует нашим земным человеческим представлениям о справедливости. Так сплошь и рядом «бытовой католицизм» проникает в Православную Церковь, разрушая её изнутри.

Мне неловко излагать православную сотериологию, как будто она и без меня не известна, но жизнь свидетельствует, что всё же есть необходимость проговорить некоторые истины Православия. В «Законе Божием» (сост. О.Голосова, Д.Болтина, 2013) читаем: «Католиками спасение перестало пониматься, как путь духовного обновления, а уже понималось, как награда за добрые дела… Лютер впал в противоположную крайность: ни каких дел не надо, только верь и ты спасен…Замена добрых дел верою ни сколько не решила проблемы, потому что деятельное обновление души – то главное, чему учил Христос – осталось вне поля зрения… Спасение неразрывно связано с процессом духовного обновления».

Итак, католики считают, что для спасения души необходимы добрые дела. Протестанты им возражают, утверждая, что для спасения достаточно веры во Христа. С православной точки зрения, это ложный выбор, наша Церковь ни на одну из этих двух точек зрения не встает, утверждая, что для спасения необходимо очищение души от грехов.

Эту тему наиболее обстоятельно изложил архиепископ Сергий (Страгородский) в книге «Православное учение о спасении». Он писал: «Истинно верующий ни когда не сошлется на свои труды, ни когда не потребует за них себе награды…Царство Божие не награда за труды, а милость, предлагаемая туне и усвояемая по мере приемлемости каждого». «Необходимо жизненное усвоение заслуги Христовой, то есть при духовном общении со Христом усвоение того нравственного устроения, которое имел Христос и которое может сделать нас способными к восприятию вечного блаженства».

Священник Александр Ельчанинов писал: «Суть дела не в поступках, словах, действиях, а в том, чем наполнено твоё сердце. Добрый поступок не тот, который по видимости добр, а который исходит от полноты милующего сердца. Быть добрым – это не значит натаскать себя на добрые поступки, а накопить тепло благодати в своём сердце…»

Проще говоря, для спасения души имеет значение только то, что происходит в душе. Если человек смог в достаточной мере очистить свою душу, он сможет войти в Царство Небесное, потому что оно будет для него органической средой обитания. То есть важно не то, что человек делал или не делал, важно, каков он есть. Все наши «дела», которые мы считаем «добрыми» – это пыль на ветру. Бог может доставить любое благо любому человеку без помощи любого из нас. Имеет значение только то, что являет собой наша душа. Сверьте это утверждение с голосом своей совести и вы поймете, что католическое «богословие добрых дел» не просто ошибочное, оно не христианское.

Иной «добродетель» может почти непрерывно кормить голодных, одевать раздетых, вытирать носы сопливым, а душа его может являть собой самую настоящую помойку – вместилище всех возможных пороков. Можно делать «добрые дела» и презирать тех, кому ты помогаешь. Можно изойти на благотворительность, но ни кого не любить. У человека всегда найдется множество причин делать «добрые дела» не испытывая ни чего похожего на милосердие и сострадание. Кто-то, помогая ближним, просто любуется собой: вот какой я хороший и замечательный. Кто-то создает себе репутацию филантропа, чтобы потом эту репутацию конвертировать. Кто-то делает политическую карьеру, и тут уж без «добрых дел» ни как не обойтись. Кто-то просто следует устоявшимся традициям – так принято. Кто-то хочет получить налоговые льготы. «Добрые дела» могут быть даже способом выразить презрение окружающим: «Я большой, а вы – маленькие, вы от меня зависите, а не я от вас». Думаю, ни кому не удалось бы составить исчерпывающий список тех причин, по которым совсем не добрые люди делают «добрые дела». Неужели кто-то думает, что эти люди таким образом заработают себе «пропуск в рай»? «Творить добро» можно совершенно без участия сердца, а Бог смотрит на сердце. В нашем мире полно «добра», которое не имеет ни малейшего отношения к Добру.

Есть занятный современный фильм «Небесный суд», где рассказывается о том, как умершим выносят приговоры согласно их делам. У авторов фильма, конечно, нет ни какой продуманной религиозной концепции, так что всерьёз её критиковать нет смысла, но этот фильм очень четко отражает стереотипы общественного сознания, обывательские представления о том «за что попадают в рай». Так вот там есть такой эпизод. Умирает лютый греховодник и убеждается, что посмертное воздаяние на самом деле существует. Его решают пока отправить обратно на землю, он должен забыть обо всем, что видел «на том свете», но он находит способ всё запомнить. И вот, вернувшись в тело, он начинает остервенело «делать добрые дела», чтобы заработать «пропуск в рай». В душе он остается таким же гаденышем, но, вторично умерев, является на «небесный суд» с таким огромным количеством «добрых дел», что там прямо ахнули: святой явился.

На обывательском уровне вопрос о спасении души примерно так и понимается. Конечно, авторы фильма ни чего не слышали о сотериологических спорах, это своего рода бытовой католицизм, они следуют расхожим представлениям, которыми пропитана не только безрелигиозная, но и православная среда. Так вот, господа, пардон за феню: это не проканает. «Небесный суд» будет судить по состоянию сердца, а не по вороху вымученных и мертвых «добрых дел».

А вспомните, как у Достоевского Грушенька рассказывает Алеше Карамазову притчу о злой женщине, которая за всю жизнь сделала лишь одно доброе дело: подала нищенке вытянутую в огороде луковку. После смерти эта женщина попадает в ад, а ангел-хранитель пытается вытянуть её из огненного озера за ту самую луковку, за её единственное доброе дело. Это всё тот же самый «бытовой католицизм», то есть представление о том, что из ада может вывести «доброе дело». Впрочем, эту притчу можно истолковать и вполне православно. Если за той «луковкой» стояло милующее движение сердца, если это не один только мертвый жест – лишь бы избавиться от нищенки, то Бог это увидит. То есть дело не в самой «луковке», не в «добром деле», а в том, что в черством сердце на миг вспыхнула маленькая искорка милосердия.

Есть такое крылатое выражение: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Происхождение этой сентенции туманно, впрочем, она давно уже стала русской народной поговоркой. Теперь уже иногда говорят: «Благими намерениями вымощена дорога сами знаете куда», до такой степени эта истина стала общеизвестной, ни у кого не вызывающей сомнений. Но утверждение это ложно, оно основано на католической сотериологии и принципиально противоречит ортодоксальному христианству.

Свт. Иоанн Златоуст писал: «Щедрый Владыка… и намерения приветствует…» Ведь намерения отражают состояние сердца, а дела сами по себе ни чего не значат. Конечно, речь идет о намерениях подлинных, а не о тех, которые человек декларирует. Доброе намерение может исходить только из доброго сердца, а добрые дела может совершать и злой человек. Если намерение человека основано на милосердии, то не имеет большого значения то, что человек в силу внешних, не зависящих от него обстоятельств, не смог воплотить это намерение в доброе дело. Господь будет судить по сердцу, а значит добрыми намерениями вымощена дорога в рай.

Св.ап. Павел писал: «Господь осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения» (1Кор 15, 56) «Слово Божье … судит чувствования и помышления сердечные» (Евр 4, 12). Так что Господь будет судить нас именно по сердечным намерениям и помышлениям. Но здесь надо оговориться: мы даже о собственных намерениях чаще всего имеем очень смутное представление, а уж о намерениях других людей и вовсе судим вкривь и вкось. Человеку свойственно видеть и свои, и чужие намерения очень искаженно, а Господь видит намерения подлинные.

Но по делам Господь не имеет необходимости судить. Вспомните благоразумного разбойника. Количество его злых дел уверенно потянуло на «высшую меру», с чем он и сам не спорил: «За наше зло нам мало этих мук», а о добрых его делах во всяком случае ни чего не говорится. Но этот разбойник первым вошёл в Царствие Небесное. Видимо, он испытал очень сильное раскаяние, которое с Божьей помощью разом очистило его душу, а дел с него Бог не спросил.

Вспомните преподобную Марию Египетскую. До своего обращения она грешила много и долго, а потом сразу же ушла в пустыню для покаяния. Она так и не совершила ни одного доброго дела в качестве христианки, потому что в пустыне просто не кому было творить добро. Но она стала одной из величайших святых.

А само монашество? Человек, принимая монашеские обеты, фактически отрекается от мира, как правило, затворяясь за высокими монастырскими стенами. Он по сути лишает себя возможности делать «добрые дела» в их социальном смысле. Но монах молится и за себя, и за людей, тем самым он творит Добро в высшем, духовном смысле, хотя вряд ли мир признает молитвенный подвиг «добрым делом».

Но ведь Господь говорил праведникам: «Алкал Я, и вы дали мне есть, жаждал, и вы напоили Мня, был странником, и вы приняли Меня, в темнице был, и вы пришли ко Мне… Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25,35-40).

Кажется, здесь Господь предписывает делать добрые дела в самом что ни на есть социальном смысле, даже более того: объявляет это служением Богу? Но всё сложнее. Господь так же говорит: «По плодам их узнаете их… Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые» (Мф 7, 16-17). Итак, добрые дела – это плоды, по которым распознается такой человек, каким его хотел бы видеть Бог. Они важны, как некий опознавательный знак, по которому распознается праведник. Это распознавательное значение дел подчеркивает Сам Господь: «Когда не верите Мне, верьте делам Моим» (Ин 10, 38). Люди не примут Слово, если не увидят Дела. Так уж мы устроены. Но Слово было в начале, Дело по отношению к нему вторично.

Не любое доброе дело угодно Богу. «Кто напоит вас чашей воды во имя Моё, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мк 9,41). То есть важна не «чаша воды» сама по себе, а то, что она поднесена во имя Господне. Только то добро на самом деле является Добром, которое совершается во славу Божью.

В притче о зерне Господь говорит: «А упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении» (Лк 8, 15). Вот, что важнее всего на свете: иметь «доброе и чистое сердце», тогда «плоды», то есть добрые дела, будут поистине добрыми. Ведь и убийства, и кражи, и прелюбодеяния, по слову Господа, «из сердца исходят». То есть, состояние сердца – самое главное.

Господь обличал фарисеев: «Вы называете себя праведниками перед людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо, что высоко у людей, то мерзость перед Богом» (Лк 16,15). Люди считали фарисеев праведниками, и сами они были о себе высочайшего мнения, «добрых дел» у них были полные карманы. Но, оказывается, не это главное, потому что Бог «знает сердца». Если добрые дела делаются не от «доброго и чистого сердца», они ни чего не стоят и ни чего не значат. В нашем мире есть много самой разнообразной благотворительности, которая есть «мерзость перед Богом».

Значит, главное – иметь чистое сердце, а делать добрые дела не обязательно? И так, и не так. В любви нет вообще ни чего обязательного. Если «дерево» будет добрым, то и плоды обязательно появятся, не потому что дерево обязано их производить, а потому что такова его природа. Если сердце человека на самом деле чистое и милующее, он поневоле будет делать добрые дела, его не только не надо будет к этому обязывать, ему и запретить будет невозможно. Да, без «добрых дел» можно спастись, если у человека нет практической возможности творить добро, и в этом смысле водитель грузовика может не переживать по поводу того, что он не хирург, работа которого в том, чтобы облегчать людям страдания. Но если человек может сделать что-то доброе и у него чистое сердце, он ни когда не пройдет мимо чужого горя, не попытавшись помочь. Просто не сможет.

Люди, которые приходят в Церковь, обычно задают не тот вопрос. Они спрашивают: «Что надо делать?» А стоило бы спрашивать: «Каким надо стать?» Если ты станешь таким, каким хочет видеть тебя Бог, то вопрос о том, что надо делать, отпадет сам собой. Ты просто будешь делать то, что велит тебе сострадательное и любящее сердце. А если сердце твоё будет гордым и злым, так хоть чего делай – не поможет.

Неужели мы не читали, что сказал Господь: «Первая из всех заповедей… возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим… Вторая, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Лк 12, 30-31). Ни слова о том, что надо делать, а чего делать не надо. Речь идет лишь о сердце, которое должно быть любящим. Даже заповедь о любви к ближнему, не столько вторая, сколько расшифровка первой. Сердце, которое на самом деле любит Бога, и ближнего обязательно будет любить, одно без другого просто невозможно. Но как понять, на самом ли деле человек любит Бога, или ему это лишь кажется? Понять это можно по плодам, то есть по добрым делам.

Сделав доброе дело, давайте прислушаемся к своему сердцу. С каким сердцем мы это сделали? Может быть, нам совсем не хотелось помогать человеку, пришлось себя заставлять, с трудом преодолевая презрение к ближнему? Если это так, то мы должны понимать, что наша любовь в лучшем случае несовершенна, если она вообще есть. Если мы это поймем, то не будем обольщаться относительно самих себя и сделаем вывод: мы бесконечно далеки от Бога, от настоящего Добра, сколько бы вымученных, мертвых, а то и фальшивых «добрых дел» за нами не числилось.

На Руси, делая доброе дело, говорили: «Это от чистого сердца». Наши православные предки хорошо чувствовали, что имеет значение не столько доброе дело, сколько то, «от какого сердца» оно делается. Только пусть слова «от чистого сердца» не превращаются для нас в ритуальную формулу. Давайте почаще заглядывать в своё сердце и по совести судить о том, такое ли уж оно чистое?