Kitobni o'qish: «Иллюзия 2»

Сергей Тармашев

Shrift:

Серия «Миры и войны Сергея Тармашева»

Фотография автора – Татьяна Либерман

Художник – Николай Ковалёв

* * *

«Рожденный ползать – летать не может!»
М. Горький

Москва, Зябликово, общеобразовательный лицей,

13 января, 14 часов 10 минут, наши дни

Долгожданный звонок возвестил об окончании шестого урока, и Оля облегченно вздохнула. Еще один унылый день позади. Терпеть школьную программу для Контактера – та еще пытка, особенно историю или обществознание, которое закончилось только что. Так что сейчас она испытывает двойную радость: одновременно завершился и очередной занудный школьный интервал, и одно из самых занудных его занятий. Жаль, что нельзя прямо сейчас рвануть на базу. До этого предстоит еще предпринять небольшой комплекс конспирационных мер, ставший стандартным за последние пару месяцев. Но сегодня тринадцатое число, воистину счастливый день! Потому что суббота, и завтра в лицей возвращаться не придется, что само по себе уже здорово.

– Урок окончен, – занудный голос преподавателя по обществознанию потонул в шуме возни, мгновенно поднявшейся в классе. – Иоланта Морозова! Пожалуйста, задержись и подойди ко мне!

Неспешно собирающаяся Оля ощутила, как бесцветный взгляд его блеклых, почти рыбьих глаз пытается найти ее глаза, но постоянно теряет цель из-за снующих между ними одноклассников. С момента возвращения в школу она взяла за правило садиться только на задние парты, чтобы поменьше находиться на виду и не притягивать лишних взглядов, которых и без того в избытке. А заодно быть подальше от преподавателей, уделяющих ей повышенное внимание. Поначалу некоторые учителя пытались пересадить ее поближе, стремясь держать на виду ребенка, пережившего ужасную трагедию, но Оля отказывалась наотрез, и давить никто не стал. Все сочли ее замкнутость защитной реакцией психики, в том числе одноклассники, и право на место на последней парте в противоположном от окна ряду было негласно признано за ней. Олин лицей претендовал на современность и даже на некоторую модность, почти все учебные помещения для старших классов были оборудованы одноместными партами, и это упрощало задачу держать окружающих на расстоянии.

Хотя в первую минуту, войдя в свой класс тогда, в ноябре, в день своего возвращения в школу, Оля невольно опешила от неожиданности и несколько секунд молча смотрела на всех, не произнося ни слова. Одноклассники, с которыми она проучилась со второго класса, всегда были для нее кем-то самими собой разумеющимися, и с момента Пробуждения до этого мига она ни разу не задумывалась о том, что увидит их совершенно другими глазами. Зрелище, прямо скажем, оказалось шокирующим для обеих сторон. Пока обалдевшие от удивления одноклассники разглядывали Олю, она, в свою очередь, разглядывала их с не меньшим потрясением. Из двадцати трех человек двенадцать оказались потенциальными Избранными, остальные являлись современными Людьми, в которых вследствие многочисленных мутаций и гибридизаций последние капли той или иной Древней Крови исчезли еще десяток поколений назад. И хотя как раз такое положение вещей было полностью логичным и предсказуемым, представшее перед Олей зрелище все равно стало для нее печальной внезапностью. Смотреть на тех, к кому ты привыкла с малых лет, и видеть перед собой кривых-косых бедолаг с тем еще набором различных мутаций – как-то не очень ожидаешь такого.

К тому моменту все преподаватели школы уже пообщались с Варварой, хоть никто из них и не был в состоянии этого запомнить, и потому неловкая ситуация разрешилась быстро. Учитель, проводивший тогда урок, к слову, это было вот это самое обществознание, поспешил проявить профессионализм и усадил Олю за парту, сразу же включив ее в учебный процесс. На перемене вокруг нее даже толпа не успела собраться – в помещение со звонком вошел чуть ли не весь педсовет в полном составе. Директор лицея посетовала, что все ждали Олю с утра, и когда она не явилась к первому уроку, решили, что ее возвращение откладывается. Ей даже пытались звонить на мобильный, но абонент был не в сети. Оля запоздало вспомнила, что во время поисков нефелима на дальневосточном экономическом форуме перевела телефон в авиарежим, чтобы он случайно не зазвонил в тот момент, когда она концентрировалась, делая вид, что разговаривает по мобильному. Та операция закончилась для нее слишком быстро и совсем не так, как хотелось, и перевести телефон в обычный режим она забыла. В общем, все очень сожалеют, что не встретили ее на пороге школы и так далее, но изо всех сил сочувствуют ее горю и безумно рады видеть ее вновь, живой и выздоравливающей.

Олину растерянность восприняли с пониманием, к самой Оле все отнеслись с сочувствием, и директор лицея особо подчеркнула, что теперь Олю зовут не Оля, а Иоланта, призвала всех уважать ее выбор и проявлять всяческое участие. Поначалу все так и было. Для надежности Оля избрала тактику замкнувшегося в себе молчуна, и первые несколько дней одноклассники и просто знакомые из соседних классов пытались не докучать ей расспросами, одновременно не оставляя одну. Ее даже хотели провожать до дома небольшими компаниями, и пришлось вежливо настоять на том, чтобы провожающие ограничились сопровождением до метро. Когда выяснилось, что теперь Оля живет в центре и ехать туда сорок минут с пересадками, добиться согласия стало несложно. До конца месяца все шло спокойно, потом ситуация начала меняться.

На первый взгляд отношение к ней осталось прежним, но эмоциональные впечатления от произошедшей с Олей трагедии начали блекнуть, и позиция окружающих перестала быть однородной. Поначалу это выражалось в том, что она стала фиксировать ведущиеся у себя за спиной пересуды. Никто не ожидал настолько кардинальных изменений в ее внешности, и это, понятное дело, стало предметом всеобщего интереса. Парни в один голос заявляли, что она стала секси, прямо суперкрасотка, разве что бедра худоваты, но это фигня. Девчонки упирали на то, что это результат пластических операций и радоваться тут нечему. Женская аудитория разделилась на две части: одна завидовала неявно, другая более агрессивно, все сильней наполняясь негативом, рано или поздно трансформирующимся во враждебность. Но в глаза Оле никто ничего не говорил, внешне все было, как прежде, и никто из новоявленных доброжелателей не догадывался, что она в курсе ведущихся за спиной обсуждений. До поры до времени это не мешало, но после новогодних праздников поток негатива явно усилился, причем как-то слишком уж резко для каких-то десяти дней. Занятая своими делами Оля не сразу зафиксировала произошедшие изменения, и теперь стоило отнестись к этому более внимательно.

– Иоланта Морозова! – Преподаватель по естествознанию повысил голос. – Ты меня слышишь?

Оля кивнула учителю, сложила в небольшой рюкзачок учебник с тетрадью и не спеша направилась к нему.

– Иоланта! – Павел, тот самый, с которым они неплохо дружили, когда им было по двенадцать, дождался, когда она подойдет ближе: – Ты домой? Я тебя провожу, о'кей? Давай рюкзак!

– Я могу сама донести, – Оля привычно придала голосу интонации замкнутости.

– Тебе же нельзя поднимать тяжести! – возразил Павел. – Давай хотя бы до метро, о'кей?

– Ладно, – Оля не стала возражать. Возможно, из этого разговора получится вытянуть хоть сколь-нибудь путную информацию. – Только меня Мацаев зовет.

– Чё ему надо? – Павел забрал у Оли рюкзачок и, получив в ответ на свой вопрос неопределенное пожатие плечами, торопливо добавил: – Я тебя возле гардероба подожду! Давай номерок, я твою дубленку пока получу!

– Там, – Оля флегматично кивнула на рюкзачок и пошла дальше. – В наружном кармашке лежит.

Павел покинул класс, на ходу переговариваясь с кем-то из друзей, и она дошла до учителя.

– Иоланта, с тобой все в порядке? – Преподаватель обществознания был тощ, сутул и имел тонкие, почти острые черты лица, из-за чего напоминал Оле вытянувшуюся на задних лапках мышь-переростка, одетую в строгий костюм. Жиденькие волосы мышиного цвета еще больше дополняли эту картину. – Ты весь урок просидела с отрешенным взглядом. Как ты себя чувствуешь? Тебе нужна какая-нибудь помощь? У тебя все хорошо с родственниками, у которых ты живешь?

– Спасибо, Абрам Борисович, – Оля говорила сдержанным, но вполне бодрым тоном, – у меня все нормально, ничего не надо. Дома тоже все хорошо. У меня иногда не получается сосредоточиться, но доктор сказал, что это нормально в моей ситуации. Со временем пройдет.

– Ты была на приеме у врача? – Преподаватель был само участие. – Когда?

– Позавчера, – ответила Оля. Мацаев с первого дня интересовался ее здоровьем больше остальных, включая классную руководительницу, и это немного доставало. Мало того что препод являлся потенциальным Избранным, так еще был похож на одного из подручных этой рыжей овцы Сары Коннор, того тощего, помогавшего ей готовить Олино убийство. И хотя понятно, что реальная избранность учителю не светит, иначе в свои сорок он давно бы уже был таковым, общаться с сердобольным обществоведом все равно было неприятно. – И сегодня мне тоже надо на прием. Можно я пойду?

– О'кей, о'кей! – закивал препод. – Конечно, Иоланта, иди! До свидания! Если потребуется помощь – обращайся в любое время!

Он принялся собирать свои вещи, и Оля вышла из класса. Мужчин-учителей в лицее было немного: трудовик, физрук, препод по ОБЖ, математик и сам обществовед. Трудовику и преподу по ОБЖ было за пятьдесят, они давнишние собутыльники, но на ставшую Иолантой Олю внимание очень даже обратили. Физруку и математику было по тридцать, и их реакция была хоть и скрытой, но абсолютно прозрачной. Все делали строгие и чопорные физиономии, но взгляды выдавали недвусмысленный интерес, вызванный Олиной внешностью. Когда физрук узнал, что врачи освободили Олю от занятий физической культурой до окончания учебного года, его разочарование ощущалось даже в противоположном от спортзала крыле лицея, хотя сам по себе физрук ничего плохого не замышлял. Зато математик на занятиях постоянно косился на Олю, что в конечном итоге стали замечать все, и это вызвало раздражение у одноклассников. Софья, до Олиного пробуждения бывшая самой красивой девушкой в их классе, даже пожаловалась на это классной руководительнице. Их класс у математика забрали и передали учителю-женщине, что само по себе было неплохо, потому что пресекало возможные напряжения и Олю вполне устраивало.

Потому что заморочек у нее хватало и без преподавателей. На ее новую внешность неровно реагировали все ученики старших классов, и Оля все чаще вспоминала Рафаэллу. Брючный костюм с жакетом и всегда наглухо застегнутой блузой не скрывал фигуру полностью, а тут еще в соцсетях пошла мода краситься в блондинку, и сразу несколько звезд мировой величины выложили свои фото в новом образе. В итоге куча народа воспылала к Оле светлыми чувствами, вызванными инстинктом размножения, и еще столько же затаило злобу на почве зависти. Пока что страсти кипели в основном за спиной, очень помогал имидж несчастной замкнутой девушки, перенесшей тяжелую утрату, но несложно заметить, что бесконечно сдерживать страждущих он не будет. И потом, после школы придется поступать в универ, а там таковых больше в разы, и все только усложнится. Стоит научиться разбираться с подобными ситуациями. В общем, из всего мужского школьного контингента только педагог Мацаев не смотрел на нее как самец на самку, но именно это почему-то настораживало. Странное ощущение, вроде бы радоваться надо, но что-то напрягает, непонятно, что именно. А тут еще это дурацкое сходство с подручным Сары Коннор. Наверное, это оно и есть.

– Чё он хотел вообще? – Павел ждал возле гардероба с ее дубленкой в руках и сразу принялся помогать Оле одеваться.

– Толком ничего. – Оля флегматично просунула руки в рукава подставленной дубленки. – Спрашивал, как я себя чувствую. Его обеспокоил вид, с которым я сидела на уроке.

– Меня тоже! – подхватил Павел, косясь на шепчущихся в стороне парней из соседнего класса, тоже надевающих верхнюю одежду. – Ты сидела с лицом лунатика!

– Я отрабатывала концентрацию, – честно ответила Оля, застегивая крючки на дубленке.

– Чего? – не понял Павел. – Концентрацию? А на вид было наоборот, словно ты где-то не здесь!

– Значит, не получилось, – дальше вдаваться в подробности не имело смысла, и она умолкла.

Оля закрыла глаза и всмотрелась в ближайшие информационные отпечатки. Павел не лазил по ее карманам, это видно. И в рюкзачке тоже не копался. Из всех парней и девчонок, которые часто вызывались проводить ее до метро, он был единственным, кто еще ни разу не попытался заглянуть в ее вещи. Пока дальше любопытства никто не заходил, но Оля специально устраивала подобные проверки при каждом удобном случае. Анализ действий не в меру любопытных доброжелателей помогает отрабатывать умения Контактера и заодно показывает, кто есть кто. Это полезно. К тому же ни в карманах дубленки, ни внутри рюкзачка ничего выдающегося не имелось. За исключением самой дубленки, созданной Настей из неизвестных биоматериалов. Но загадочное вещество было подогнано под мех и кожу настолько идеально, что никто из школьных модниц этого не понял. Самое главное свое сокровище – персональную броню – Оля носила в клатче на длинном ремешке, который не снимала никогда. Это было признано окружающими еще одной странностью, возникшей у пережившего серию тяжелых потрясений человека.

– Иола, ты где? – Павел встревоженно смотрел на стоящую с закрытыми глазами Олю.

– Будешь коверкать мое имя – обижусь. – Она открыла глаза и потянулась за своим рюкзачком. – Если торопишься, то я тебя не задерживаю.

– Не, ты что! – Он поспешил оправдаться: – Я просто за тебя беспокоюсь, может, тебе плохо стало! А за Иолу сорян, больше не повторится, нет проблем! Твой рюкзак до метро донесу, ок? Помню, он не тяжелый, ты можешь сама, это изи, но лучше я сделаю это. Хуже не будет! О'кей?

– Ладно, – Олин тон был все так же флегматичен.

После Пробуждения Павел на правах старого друга вертелся вокруг нее больше и чаще остальных. Можно было напомнить ему его фразу, которой закончилась их дружба два года назад, но пока ситуация этого не требовала. Он явно чувствовал себя виноватым и близко не лез. Зато постоянно болтал языком, стремясь произвести на Олю впечатление и вернуть былое расположение, и сливал ей местные сплетни. Слушать все это было абсолютно неинтересно, и Оля чувствовала себя взрослым, наблюдающим за детьми в песочнице. Успокаивало то, что терпеть школу осталось всего полгода. Однако сейчас послушать его болтовню стоило, потому что странный факт всплеска скрытой неприязни со стороны одноклассников, обнаружившийся после новогодних праздников, ощущался слишком уж сильно.

– Ты на «Шипиловскую», как всегда? – поинтересовался Павел, как только они вышли на улицу.

– Да, – коротко ответила Оля, исподлобья окидывая взглядом крыши близлежащих домов.

Малыша она увидела не сразу. Притаившийся на вершине многоэтажки разведчик сливался с окружающим пейзажем до такой степени, что засечь его Оля сумела, лишь сверившись с отпечатком браслетика. Браслет Малыша ощущался где-то неподалеку, и она отыскала разведчика по направлению на его образ. Без охраны Оля не оставалась никогда, Круг берег своего Контактера, пусть тот и был всего лишь начинающим новичком. Обычно за ней через браслетик следил Агнь, почувствовать это оказалось невозможно, и первую неделю Оля считала, что предоставлена сама себе. Выходя на улицу из здания школы, она старалась как можно тщательней сконцентрироваться, чтобы почувствовать приближение врагов, если они захотят атаковать ее, пока рядом нет соратников. Но первое нападение она все-таки проморгала.

Избранные нанесли удар внезапно, в ту секунду, когда до входа в метро Оле оставалось шесть шагов. Вокруг было полно народа, рядом с Олей находились несколько одноклассников, вызвавшихся проводить ее до вагона, кто-то даже собирался проехать с ней одну остановку до какого-то магазина. Короткий луч смертоносной энергии пришел с орбиты и ударил точно в затылок. Невидимое окружающим воздействие должно было вызвать кровоизлияние в мозг вследствие отрыва тромба, влекущее немедленную смерть. Оля почувствовала удар в тот миг, когда вражеский выстрел растворился в незримом защитном поле, вспыхнувшем вокруг нее за четыре десятитысячных секунды до контакта. Ее браслетик вывел образ Агня, командор велел ей действовать как ни в чем не бывало и отключился. Никто из окружающих ничего не увидел и не почувствовал, даже одноклассники, которые разговаривали с ней в тот самый момент. Оля пыталась настроиться на врага, но увидела лишь непонятную картинку охваченной пламенем скомканной металлической конструкции непонятного размера, стремительно падающей куда-то в бездну. Позже Лень рассказал, что Избранные нанесли удар с орбитального спутника-шпиона, считающегося безобидным и устаревшим метеорологическим оборудованием. Сразу после выстрела спутник сошел с орбиты и сгорел в плотных слоях атмосферы, запутывая следы.

Второе нападение произошло через шесть суток после первого. Оля в сопровождении двоих одноклассников шла к метро той же дорогой. Несущийся на большой скорости автомобиль выскочил из-за угла здания, выезжая из двора, но сбить Олю не успел. Она ощутила угрозу за две секунды до столкновения и резко остановилась возле обреза здания, не став пересекать переулок. Одноклассники не успели удивиться, когда раздался скрип тормозов и глухой удар металла о камень. Оказалось, что в угол дома врезалась старая иномарка, которая пыталась отвернуть в сторону, чтобы не сбить прохожего. Прохожего все-таки зацепило вскользь, но он отделался легким испугом, и все обошлось. Прохожим оказался Игорь, появившийся на пути иномарки за мгновение до того, как водитель собирался протаранить остановившуюся возле угла здания Олю.

Владелец авто уже выкрутил руль, чтобы не промчаться мимо цели и гарантированно сбить жертву, но в этот миг его автомобиль ударил крылом неизвестно откуда взявшегося на пути Игоря. От удара машину отбросило в стену дома, о которую она и остановилась. Водитель, от ужаса белый, как полотно, выскочил из машины и бросился поднимать лежащего на тротуаре Игоря, но выяснилось, что молодого человека задело совсем чуть-чуть, просто немного затерло по касательной, испачкав штанину грязью, а в остальном он в полном порядке. Пострадавший похвалил водителя за хорошую реакцию, за то, что тот вовремя отвернул, потом сослался на спешку и ушел, отказавшись от претензий. Все, кто был рядом, включая прохожих и одноклассников, быстро потеряли к произошедшему интерес, и незадачливый водитель поехал дальше, на чем свет кляня дорожные службы и плохо очищенные ото льда дороги.

К тому моменту Оля четко видела, что владелец машины не понимает, что произошло. Он был облучен нейропрограмматором еще сутки назад, и произошло это на кладбище, куда он ездил на поминки. Именно на том кладбище, где находилась лжемогила Олиной мамы. Водитель проходил мимо той самой могилы, когда Избранный облучил его с максимально возможного расстояния. Оля ясно увидела надгробие с до боли знакомой фотографией и от нахлынувших переживаний потеряла концентрацию. Увидеть Избранного не удалось. Все, что она смогла выяснить, это то, что облучал несчастного водителя именно Избранный. То есть не чужак и не Сара Коннор. Значит, убийство Оли поручили кому-то еще. Хотя Лень считает, что это не было попыткой убийства в чистом виде. Избранные хотели убедиться, что удар со спутника не достиг цели не случайно. Скорее всего, это была проверка ее защиты и умений. Раз она осталась жива, значит, Пробужденные надежно ее охраняют. Раз она не нашла ответственного за нападение, значит, уловка Избранных с могилой матери сработала. Следовательно, они будут пользоваться подобными приемами и дальше.

Оля невольно вздохнула. К сожалению, против такого приема она пока бессильна, он срабатывает всегда. Нужно совершенствоваться, а для этого необходимо тренироваться как можно больше и чаще. И еще лучше – поскорее разыскать маму. А Оля вынуждена ходить в эту дурацкую школу. В которой приходится терпеть тонны бреда, особенно на истории, которая переделана Избранными чуть более чем целиком. И никуда не денешься – весь Восточный Круг в один голос заявляет, что и школу, и универ необходимо закончить.

– Слушай, Иоланта, ты уверена, что Мацаев ничего от тебя не хотел? – Павел, конечно же, не мог заметить ни Малыша, ни даже ее взглядов, украдкой брошенных по крышам зданий.

Впрочем, это не упрек. Засечь хорошо замаскировавшегося Малыша нереально. Его даже оборудование Избранных не обнаруживает. Потому что чужаки снабжают своих прихлебателей приборами не самого последнего поколения. Малыш рассказывал, что от самих чужаков спрятаться получается далеко не всегда. Но сам по себе факт столкновения с чужаком настолько редок, что случается крайне нечасто.

– Уверена, – флегматично ответила Оля.

– Ну, просто все в курсе, как на тебя пялится математик! – Павел заявил это с таким видом, будто сам он «пялится» на нее как-то иначе. – Вот я и спросил. Мало ли что на уме у этого старого козла!

– После того как я вышла из больницы, на меня таращатся чуть ли не все парни из старших классов. У половины из них взгляды вообще недвусмысленные. – Оля скрыла насмешку: – Будешь выяснять, что на уме у каждого из них? И что будешь делать, если выяснишь? Потребуешь, чтобы для меня сделали отдельный женский класс?

Сливающийся с крышей Малыш кивнул Оле в знак приветствия и скрылся из вида. Отпечаток его образа, принимаемый браслетом, резко переместился, и она поняла, что разведчик уже находится на крыше соседнего здания. Как он преодолел многометровое расстояние между крышами, Оля заметить не смогла, но ушло у него на это секунд десять, не больше. В действительности для наблюдения за Олей находиться на крыше необязательно. Малышу просто скучно, и он дурачится, сигая со здания на здание. Сам он утверждает, что чем выше, тем больше панорама окружающей местности и лучше видно, но Оля ощущает, что ему просто нравится носиться по высоткам.

В детстве, до Пробуждения, Малыш жил в глуши на Дальнем Востоке, его прадед-японец был военнопленным и осел там после войны. Родители Малыша работали на золотом прииске, принадлежащем Избранным, что и решило их судьбу. Вообще родители Малыша вели себя тише воды и ниже травы, никому не мешали и ни о каких Избранных даже не догадывались. На глаза курировавшему прииск Избранному они попались случайно. Таежную глухомань он посещал нечасто, но в тот день крупная партия добытого золота готовилась к отправке космическим хозяевам, и Избранный явился лично проконтролировать процесс. Золото покинуло планету успешно, но в процессе обработки персонала оборудование чужаков выявило в родителях Малыша носителей Древней Желтой Крови. Избранному поступил приказ уничтожить потенциальную угрозу, и он исполнил возложенную на него миссию. Родителей Малыша под предлогом каких-то корпоративных формальностей вызвали в городской офис старательской артели, одновременно с этим местный врач внезапно обнаружил у здорового на вид ребенка опасную детскую инфекцию и выписал срочное направление на обследование в городской больнице. Родители поспешили поехать в город как можно скорее и лично отвезти ребенка в больницу. Во время поездки их старенький автомобиль сломался прямо на ходу и оказался лишен управления на скользкой зимней трассе. Машину выбросило прямо под идущий по встречной полосе лесовоз, и от страшного удара она превратилась в груду искореженного металла.

Родители погибли мгновенно, маленький Малыш оказался заблокирован внутри смятого в лепешку салона и едва не замерз заживо, пока спасатели добирались до места трагедии. К тому моменту, когда его вырезали из искореженных конструкций, он был при смерти и без сознания. Малыша доставили в больницу, но травмы и катастрофическое переохлаждение сделали свое дело: у него оказалась повреждена периферийная нервная система, отказали ноги и частично нарушилась функция левой руки. Родственникам чиновники ребенка не отдали, мотивировав отказ отсутствием у таковых условий для содержания малолетнего инвалида, и Малыш попал в детдом для детей с ограниченными возможностями. Пять лет он просуществовал там, потому что назвать это жизнью точно нельзя. Затем в детдом по краевой программе международных связей приехала какая-то делегация из Японии, в составе которой находился еще один Избранный. Японский Избранный решал с местными Избранными вопросы осваивания крупных финансовых вложений, в которой помощь детским домам рассматривалась в качестве одного из благовидных предлогов для дележки средств крупного международного фонда. Сам по себе визит в детдом был для него имиджевым фактором, но в итоге стал фатальной ошибкой.

В детдоме Избранный увидел Малыша, и его оборудование, соединенное через интернет с базой данных, опознало в ребенке выжившего носителя Древней Желтой Крови, подлежащего уничтожению. Избранный был уверен в своей безопасности, и решил закончить незавершенную безалаберным коллегой миссию. Он облучил одного из сотрудников детдома, внушив ему инструкции об инсценировке самоубийства ребенка-инвалида через пару дней после отъезда японской делегации. Чем и подписал себе смертный приговор. За визитом делегации следил Восточный Круг, действия Избранного были признаны открыто враждебными, и Круг принял решение уничтожить противника. Избранный вернулся на родину и умер там от внезапной остановки сердца, а Малыша осмотрели на предмет качества Древней Желтой Крови. Степень ее сохранности неожиданно оказалась достаточно велика, и его отправили в Иллюзию. Малыш получил Пробуждение и вернулся в Восточный Круг специалистом по наблюдению, слежке и скоростному сопровождению цели. С тех пор как способность ходить вернулась к нему, долго находиться в состоянии неподвижности есть его самое нелюбимое занятие. Поэтому он в совершенстве освоил медитацию в своей любимой позе Лотоса, утихомиривающей его кипучую натуру.

Он любит поноситься с высотки на высотку, когда охраняет Олю, раз уж это позволяет совместить приятное с полезным. Обычно парни из Желтой группы присматривают за ней тогда, когда Агня нет на базе. Оля попыталась настроиться на командора, но получить хоть какую-нибудь информацию о нем, как обычно, не получилось. Агнь сейчас в Иллюзии – это все, что удалось понять. Раз это так, то в ближайшее время предстоит какая-то операция. Как бы так упросить командора, чтобы на этот раз ее взяли с собой? Пока она тратит время на эту дурацкую школу, Круг участвовал уже в трех операциях, на которые Олю брать не стали.

– При чем тут старшие классы? – попытался оправдаться Павел. – У нас в школе, конечно, не весь пипл полностью адекватен, но от них же нет проблем. Просто ты многим нравишься, что в этом такого? С тобой много кто хочет встречаться. Вот парни и смотрят. А чё препода-то пялятся?! Я же за тебя переживаю! Вдруг кто-нибудь из них педофил или еще какой-нибудь извращенец, и начнет домогаться!

– То есть, если подкатит препод, то это домогательство, – на этот раз Оля не стала скрывать насмешку. – А если ровесник – то это нормально. Ничего, что смысл обоих подкатов один и тот же?

– Но преподы же старые! – Павел очень удивился. – Они тебе в отцы годятся! Это изврат!

– Ага, это ужасно плохо, – закивала Оля, – это понимает каждый! Вот бы еще каждый понимал, что особой разницы нет, сколько лет тому, кто действует тебе на нервы, если тебе самой его общество не интересно и не нужно. Можно подумать, что надоедливый ровесник чем-то лучше.

– Это ты сейчас на меня намекаешь? – насторожился Павел. – Ты, это, не подумай, я не такой! Мы же друзья! И что плохого в общении с ровесниками? Многие девушки встречаются со сверстниками, и не только в школе!

– Многие не значит все, – Оля вернула своему голосу флегматичные интонации. – Тебе не кажется, что это личное дело каждого?

– Не, ну это естественно! – поспешил согласиться Павел, недоуменно всматриваясь ей в глаза. – Тебе че, реально нравится Мацаев?

– Мне нравится ваш трудовик. – Оля закатила глаза. – Обществознание меня бесит.

Последнее утверждение было чистой правдой. Наука, изучающая законы поведения созданного Избранными общества, была столь же неестественна, как само это общество и весь прочий комплекс дисциплин, разработанных Избранными с подачи своих хозяев с целью держать Обычных в надежной узде. Но Обычным на все плевать, ради собственного благополучия они будут терпеть что угодно, так что удивляться нечему. Впрочем, само по себе обществознание раздражало ее и до Пробуждения.

– А! Ты стебешься! – понял Павел, расплываясь в улыбке. – Рад, что у тебя улучшилось настроение! Обычно ты все время молчишь. Слушай, а ты реально на новогодних ездила на Сейшелы? У тебя загар стал насыщенней.

– Врачи настаивали на морском отдыхе, – Оля не стала опровергать его догадку. – Родственники помогли, купили тур.

На самом деле новогодние праздники она провела на базе, причем с превеликим удовольствием. Полоса, тренировки Удела, отработка концентрации и, конечно же, подводное плаванье с Рафаэллой. Они с черноволосой красоткой не вылезали из озера часами, и Оле уже удается нырять на двенадцатиметровую глубину без дискомфорта, вызванного избыточным давлением. До Рафаэллы ей, конечно, еще далеко, но успехи в тренировках повышают веру в себя, и Оля обнаружила, что это помогает ей в отработке умений Удела. В общем, возвращаться в Мир Людей жуть как не хотелось.

– А, о'кей! – кивнул Павел. – Тогда понятно. Там клево, Карина в прошлом году ездила с родителями, я смотрел фотки у нее на странице. Тоже туда хочу!

Карина учится в соседнем классе, круто танцует тверк и считается самой красивой девушкой в школе. Точнее, считалась до Олиного возвращения. После этого ее позиции в местном топе пошатнулись, хотя сама Оля ничего для этого не сделала. И вообще, этот бум на блондинок случился очень не вовремя. Даже огненно-рыжая Карина после новогодних праздников заявилась в школу блондинкой. После настоящих блондинок-Пробужденных, тонкие, неровные и путающиеся волосы перекрашенных Обычных выглядели еще более больными и искусственными, а их контраст с неестественно темными бровями и ресницами смотрелся нелепо и так же натурально, как негр-блондин. Впрочем, наверняка среди Обычных сейчас найдется много таких, кто сочтет выкрашенного в белый цвет негра оригинальным. Оля печально вздохнула. Мутациям у Обычных подвергается не только скелет и мышечный каркас. Мозг тоже мутирует, и не всегда эти мутации положительны.