Kitobni o'qish: «История одной казачьей станицы»
Часть 1
Глава 1. Течёт истории река…
1.1. Урок истории среди древних курганов
Историю можно изучать по-разному. Можно обложиться книгами выдающихся российских историков и, перелистывая увесистые книжные тома, страницу за страницей, познать с древнейших времён и до сегодняшних дней разное по наполненности, прошлое нашей страны. Только это будет история общая… История всей, богатой на радостные и тревожные, добрые и жестокие события, страны, в которой мы живём. Но всегда найдутся неутомимые любопытные, которых интересуют одни и те же вопросы: а как именно в моём краю жили люди, с какого времени, каков был их образ жизни, что они оставили после себя, как это отразилось на ныне живущих поколениях. И все ответы на эти многочисленные и нескончаемые вопросы в обобщённом виде и называются краеведением, то есть наукой, изучающей историю именно своего, любимого человеком, края, места на карте страны, где родился, крестился и проживает свою жизнь человек. И тогда к нему приходит осознание того, что он не песчинка на дороге, а индивидуальность, в которой, как в зеркале, отражается прошлое своего народа. И тогда можно поверить, что и его след на тропе жизни будет ярким и заметным для будущих поколений.
До 1917 года краеведение называли «Родиноведением», его преподавали во всех местных учебных заведениях. Краеведение тесно связано со многими науками и учебными дисциплинами: историей (как важная часть), биологией, почвоведением, лингвистикой, топонимикой. Одним из разделов этого предмета была местная география. И вот ученики школ, расположенных в селениях по берегам Северского Донца, как правило, весной, когда наш замечательный донецкий край, наполненный душистым и сладким ветром чабреца и акации, особенно прекрасен, выходили на прогулки с пикниками в бесконечную, залитую радостным солнцем степь. Останавливались на курганах и холмах и, любуясь окружающим ландшафтом, слушали рассказы своих учителей о том, когда образовался и почему так назван их город, станица или хутор, чем знамениты их жители, чем они занимались и что памятного после себя оставили.
Давайте присоединимся к группе учеников гундоровской школы, вышедших на экскурсию в майский день 1913 года. Этот памятный в истории год был годом трехсотлетия царствовавшего тогда дома Романовых, и в Российской империи, как никогда раньше, обострился интерес к истории страны и каждого края, в котором жили россияне. На Дону по всем станицам были разосланы циркулярные письма с предложениями заняться поиском исторических древностей и привлечь к этому все слои казачьего населения, в первую очередь интеллигенцию, а также учеников местных школ и гимназистов.
Школьные учителя отправлялись в походы на возвышенное место в юрте станицы и показывали ученикам границы, или, как в древности говорили казаки, грани юрта. Для станицы Гундоровской они были расположены так… На востоке, куда устремлялся серебристой лентой неспешный Северский Донец, грань юрта станицы проходила по линии от реки и вдоль изгиба берега озера Калач и заканчивалась у высокого кургана на горе, которую издревле местные жители называли Свистухой. Южная грань юрта скрывалась за достаточно высоким каменным гребнем и проходила в районе Провальского войскового конного завода около хутора Аникин.
На западе, там, где заходило уставшее за день южное солнце, грань юрта была обозначена у истоков реки Большая Каменка. Ну, а на севере, откуда часто дул холодный и пронизывающий ветер, называемый казаками по привычке «московским», находилась северная грань юрта. Она как бы пробиралась через лиственный, но достаточно глухой и плохо проходимый южный лес по незримой линии между хуторами Уляшкин и Грачики.
Учителя, дав своим воспитанникам вдоволь полюбоваться удивительным по красоте весенне-изумрудным степным пейзажем и открывающейся лесной панорамой, неторопливо переходили к теме урока и рассказывали о том, с каких времен в донецком крае живут люди.
Начинали с каменного века, с предположений, что древние люди жили в потаённых местах, таких, чтобы до них дикое зверьё не добралось, и проще было укрыться от непогоды; чтобы можно было найти воду для питья и дрова для своих негаснущих костров. К таким местам можно смело отнести отроги Донецкого кряжа, вплотную примыкающие к реке Северский Донец. Старожилы рассказывали, а им в свою очередь поведали потомки первых поселенцев-казаков на Северском Донце, что на правом высоком, гористом берегу реки было много чернеющих пустыми глазницами пещер с явными признаками древних поселений и жилищ. Эти нехитрые укрытия-пещеры разрушены вечно бегущим вперёд временем и самой неукротимой природой, а также и первыми «насельниками» – первыми поселенцами, добывавшими камень для своих нехитрых жилищ.
А что мы увидели, если бы зашли в это убогое древнее жильё? Конечно, это гигантское костровище, с постоянно горевшим, согревающим обитателей пещеры костром, да кучу костей, от убитых и затем съеденных животных рядом с пещерой. Вот, пожалуй, и всё. Покопавшись вокруг пещеры, может быть, нашли сломанные первые орудия охоты и примитивного труда древнего человека. Это кремневые скребки, каменные молотки и топоры, остроконечники, рубила, ножи-пластины, костяные иглы и гарпуны, жернова из камня песчаника для перетирания злаков.
На кого могли охотиться древние люди в этих краях? Тогда здесь в изобилии обитали мамонты, бизоны, дикие лошади, ослы, гигантские олени и даже знакомые нам и по сей день, козы и овцы. Древние люди сообща загоняли зверьё к высоким кручам над рекой и близлежащими балками. А как только, прижатый к круче зверь, обрывался вниз, добивали его всеми своими охотничьими орудиями: стрелами, копьями и даже ножами. Не обходилось и без камней. Уж чего-чего, а камней, какого угодно размера в этих местах всегда хватало.
Совсем рядом с юртом станицы Гундоровской в Рыгиной балке станицы Каменской археологами была найдена стоянка древних людей. Исследователь донецкого края Иван Тимощенков в 1901 году провёл там раскопки и описал найденные «древности» в своей работе, представленной в 1902 году на XII археологическом съезде в Харькове.
Считается, что курганы, которые мы с вами можем видеть в юрте станицы Гундоровской, были оставлены племенами, которые пришли в донские степи гораздо позже древних людей и было это уже после каменного века.
Мирно спящие древние курганы всегда приманивали к себе людей то петляющими, то пропадающими в балках тропами, околдовывали своей мрачной загадочностью. А то, что таинственно, до конца не познано и пугает людские души, конечно же, всегда обрастает самыми загадочными и мрачными легендами.
Существует замечательное выражение, что курганы – это древние архивы донской земли. Подробно их стали изучать во второй половине XIX века. Тогда же в России стали проводить археологические съезды. Каждая губерния и область страны и Донская в том числе, представляли описания проведенных археологических работ и найденных «древностей».
Давайте перенесёмся в одно из донских архивохранилищ и полистаем старые толстые папки с пожелтевшими от времени листами документов.
Вот, например, что можно прочитать в документе, который был направлен в областной статистический комитет. Называется этот документ «Сведения о курганах и городищах в области войска Донского за 1873 год» и в нём приводятся следующие факты:
«В юрту станицы Гундоровской курганов множество, и один особо замечательный на ровной площадке близ озера, называемого Ермаковским. В 300 саженях от оного был когда-то городок, который переведён в другое место и называется теперь станицей. Курган тот, как видно, неприродный, а насыпной, который теперь кругом заросший лесом. До 1860 года находились пасеки, и устроены были на нём для сохранения пчёл мшанники каким-то казаком Гуковым, и, как говорят, к Гукову, в какое-то время пришёл какой-то человек и нечаянно вынул письмо, в котором будто было написано, что на кургане том стоит плита, и от восхода солнца в ней забит костыль, и что будто против того места должны быть деньги, и, кроме того, в том письме написано также, где хранятся деньги близ Донца в Шевырёвом буераке, и будто Гуков достал в буераке деньги, перевёз в этот курган и положил под липу. Липа и ныне существует. Курган тот плоский и имеет на север насыпь саженей1 на сорок, по которой и был найден курган».
С орфографией и здравым смыслом у составителей этого документа, как видно из текста «Сведений о курганах и городищах в области войска Донского за 1873 год», были большие нелады. А верить или не верить этим «денежным» сведениям, каждый начальник, получивший такой доклад, уже решал самостоятельно.
Уже в другом источнике – докладе Крылова Александра Лукича: «О старине Донской области», сделанном им на VI археологическом съезде в Одессе в 1884 году о городищах и курганах Гундоровской станицы, говорится следующее:
«…В юрту Гундоровской станицы находится одно городище, расположенное на низменном месте, которое занимается полою водою по левую сторону Донца от хутора Старой станицы, в полутора верстах на запад от станицы. Городище известно под названием «Городок». Следов рвов и валов, когда-либо существовавших, незаметно, остатков кирпича и камней нет, вещей никаких и никогда на месте городища не находили. Одни только небольшие возвышения (бугорки) и углубления (ямы) свидетельствуют о бывших на этом месте землянках. В юрту станицы есть интересные курганы.
1. «Богатырь» находится на левой стороне балки Деревечки, недалеко от вершины. От хутора Деревечки в верстах четырёх и от самой станицы в верстах тридцати пяти. Около него в расстоянии от трёх до четырёх саженей – другой большой курган. Оба они имеют вышину до трёх саженей и в окружности до двадцати пяти саженей. Почему кургану дано такое название, никто не знает и в народе по этому поводу никаких преданий не сохранилось.
2. «Ермак» находится на низменном месте, занимаемом водою во время разлива реки Донца по левую сторону, в полутора верстах от хутора Старой станицы и в полуверсте от вышеназванного городища, на берегу Ермаковского озера. В вышину этот курган имеет от четырёх до пяти саженей и в окружности при основании – до двухсот саженей.
3. Водораздел реки Донца и Каменки с их притоками особенно богат курганами, между которыми есть даже довольно большие, но рассказов о них в народе нет».
В отчете, направленном станичным атаманом губернским секретарем Е. Т. Поповым в областное правление по поводу подготовки к проведению археологического съезда в Харькове в 1902 году, канцелярский язык также перемежается с народными поверьями:
«В лесу станичного юрта по левой стороне реки Донца, у озера Ермаковского, недалеко от хутора Старая станица находится насыпной курган под названием Ермаковский. Курган имеет высоту около трёх саженей. Вид его продолговатый, углом в сторону двадцать саженей и в длину сорок саженей, окружность его около ста двадцати саженей. В настоящее время на кургане обозначены ямы. Ямы эти были вырыты в давних годах желающими. Курган этот во время весны при разливе рек, когда заполняется всё водой, остается сухим. Так что от воды на нём безопасно. Есть предание, что на этом месте жил казак Ермак Тимофеевич с товарищами.
Вблизи поселения самой станицы Гундоровской, с правой стороны реки Донца по-над лесом находится гора. Тянется она около трёх верст и носит название Яик. Под ней, на площади около трёхсот саженей, растёт лес. Гора попересечена буераками. На вершине горы расположены три насыпных кургана. Сложены они в одну линию, один от другого на расстоянии двести саженей. Насыпи курганов имеют до четырёх саженей. Почему называется гора Яик, никто из старожилов не знает и вообще никто установить не может.
Вдоль дороги, идущей на станицу Гундоровская из Новочеркасского округа, с левой стороны имеется три кургана. Называют их с давних времён Шевырёвскими. Первый имеет расстояние вокруг семьдесят пять саженей, высота – три сажени, а с левой стороны имеется яма, тоже продолговатой формы. На вершине – тоже яма с западной стороны, и с запада на юг имеется ложбина, по всей видимости, это засыпанная когда-то яма. Второй курган имеет вокруг величину пятьдесят две сажени и высоту 2,1–2 сажени. Наверху его имеется яма, вырытая недавно неизвестными лицами.
Третий курган имеет в окружности пятьдесят восемь саженей, высота его две с половиной сажени находится в целом виде. Из рассказов жителей видно, что на первых двух курганах производились в 1880 годах раскопки археологом Марковым, ныне умершим. По этой же дороге с правой стороны имеются два кургана. Один из них – Остогурский курган, с правой стороны имеет в окружности сорок две сажени, высота – полторы сажени, а курган с левой стороны имеет вокруг пятьдесят две сажени, в высоту – две сажени. Оба эти кургана в целости и никаких признаков их раскопок не имеется».
Желающие раскрывать тайны старинных курганов находились всегда и во все времена. Так, старший ветеринар Провальского войскового конного завода некто Бабенко В. Д. 13 марта 1901 года просил войсковое начальство разрешить ему производить раскопки курганов, расположенных на земле Провальского войскового конного завода, расположенного в юрте станицы Гундоровской, о чём он и дал расписку следующего содержания: «Все предметы, если бы таковые были найдены мною при раскопках, будут представлены мною по начальству».
К сожалению, в архивных делах нет сведений о том, нашёл что-либо ветеринарный врач Бабенко на курганах или нет. Но мы знаем точно, что его работы, впрочем как и других археологов того времени, местным населением не одобрялись. А если после подобных раскопок случался мор скота и начинались болезни или эпидемии среди казачьего населения, то объяснение у казаков, да что говорить, у всех народов мира, всегда было одно – согрешили, нарушили покой и потревожили прах далёких предков. За что и последовало мучительное и жестокое наказание…
Сейчас уже хорошо известно, что курганные насыпи оставлены нам предками как памятники далекой минувшей жизни от киммериян, скифов, сарматов, рассоланов, россов, аланов и других позднейших кочевников. Курганы, с которых открывался сказочный вид во все стороны на много вёрст, заменяли им и монументы, и обелиски, и мавзолеи для каких-либо выдающихся народных правителей, вождей и героев.
Многие курганы первоначально имели довольно красивый вид и были увенчаны каменными мужскими или женскими изваяниями. На некоторых красовались изображения коней, в народе называемые конь-курганы.
Различной была и конструкция могильных насыпей. Одни имели остроконечную форму, в народе их часто называли «острыми могилами». Другие были плоскими и широкими, с расплывчатыми формами и грунтовыми погребениями и назывались они «долгими». Если же на могилах стояли каменные, с равнодушными, стертыми временем и дождями лицами, идолы или бабы, их называли «бабичевыми». Можно также выделить из курганов-могильников и сторожевые, насыпанные на самых высоких и живописных точках водоразделов рек, петляющих речек и степных балок; на каменных зубастых гребнях, или, по донскому выражению, спорах – «споровые» курганы. С них открывается незабываемый вид на большое пространство во все стороны вёрст на тридцать и даже больше.
Были курганы, обложенные камнем по кругу, или «панцирные». Они пережили тысячелетия, сохранив свою форму, а некоторые и внутреннее содержание, но жадность людская разрушила их в несколько тёмных ночей. Только немногие из них избежали вторжения и разорения со стороны святотатцев.
В один из погожих и ясных солнечных дней поднимемся на довольно высокий курган, расположенный по правому берегу реки Северский Донец, между посёлками Гундоровка и Ореховка в черте города Донецка Ростовской области. И лучше это сделать в самый яркий для степи и прибрежных лесов период – от начала до середины мая.
Перед нами откроется потрясающая красота! Как говорится, пока глаз достаёт. На 20–30 километров впереди и по сторонам слева и справа простирается лес. Он ровной зелёной скатертью покрывает проступающие песчаные проплешины. С многочисленными извивами проходит по этому лесу Северский Донец. Слева у меловых гор он петляет, словно сам назад оглядывается. В его зелени можно рассмотреть небольшие озерца, идущие пунктиром вдоль нынешнего русла реки. Это старицы. Обречённые умирать летом, они становятся совсем другими весной, особенно при большом разливе Донца, который случается раз в пять–семь лет.
Но не только здесь радуется глаз. Зелёное дыхание чабера, так в этих местах называют чабрец, перебивает все другие окружающие запахи. Духмяный курган с травой, не утратившей своей весенней свежести, словно стартовая площадка для самой смелой мечты. А смелая мечта на этом приволье одна – полететь бы! Воспарить над лесом, спланировать над степными просторами. Увидеть бы ещё больше, чем с этого самого кургана.
А ещё лучше перенестись сквозь годы назад. Увидеть и запомнить всё в деталях, чтобы подробно потом пересказать любителям-краеведам нынешних и будущих времён.
1.2. Племена и народы сменяли друг друга
Особенно любимым и удачным местом для проведения занятий по «Родиноведению» была уже упоминаемая гора Яик, словно нависшая над Северским Донцом. Восточная её часть достаточно спокойно и полого спускается к берегу реки. В начале XX века по ней, над кручей, петляла небольшая протоптанная пыльная дорожка, которая, в самом конце всё-таки упиралась в не очень глубокий брод. По этому броду, а он с давних времен был частью скотопрогонного шляха, местные жители перегоняли скот через реку на другой берег Донца. Путь для скота предусмотрительно заранее обозначали вешками и зорко следили, чтобы скотина не дай бог не оступилась и не оказалась на стремнине реки. А то потом хлопот не оберешься! Вызволить испуганное животное из воды можно было только гораздо ниже по течению. Местные жители справедливо предполагали, что существовавший до шлюзования Северского Донца брод на скотопрогонном шляхе служил людям долгие тысячелетия. Но что это были за люди, как они выглядели и чем занимались, о чём были их думы и мечты? Давайте поищем ответы на эти вопросы в книгах древних историков и найдём в них сведения о том, что прямо или косвенно относится к замечательной реке Северский Донец и землям, расположенным по её течению.
Разумеется, не все племена, народности и народы сохранили для нас то, по чему можно было бы судить об их образе жизни. Наверняка есть и такие, которые не оставили в истории, как говорится, ни следа, ни «прозванья своего».
В древних письменных памятниках первое указание на население прибрежной части Азовского и Чёрного морей мы находим в сочинениях историков: Геродота, Страбона, Плиния и Птоломея. По их свидетельству все земли от Урала до Дуная населяли скифы – варвары, пришедшие с востока задолго до нашей эры и вытеснившие киммерийцев, переселившихся сюда с незапамятных времен из Азии.
Логографы, или по-гречески «летописцы», оставили нам многочисленные письменные свидетельства об истории, образе жизни, обычаях и даже верованиях скифского народа. Скорее всего, под этим собирательным этническим определением «скифы», у древних историков и писателей подразумевался не один народ, а целая группа племён. Народы, обитавшие в районе Дона и Северского Донца, принадлежали к урало-алтайской группе. Расселившись на огромной территории, скифы создали самобытную культуру, которая оказала значительное влияние на соседние племена. Скифы отличались жестокостью и воинственностью, вели кочевой образ жизни. По словам Геродота, «всё опустошали своим буйством и излишествами». Они взимали с каждого народа наложенную ими дань, но кроме дани совершали набеги и грабили, отбирая то, что было у каждого народа. Вооружённые луками и короткими мечами-акинаками, копьями и дротиками, они сражались как в конном, так и в пешем бою. Основным письменным источником при восстановлении истории жизни и быта скифов являются труды известного греческого историка Геродота, который в четвёртой книге своей «Истории» описал юг нынешней России задолго до нашей эры. Кроме того, сведения о других народах, населявших эти места, сохранились в сочинениях знаменитого врача Гиппократа, жившего во второй половине V века до нашей эры. В рассказах знаменитых греков об окружающем их мире сообщалось о том, что союзом скифских племён была создана громадная по территории держава – Скифия.
Геродот писал: «…страна Скифия представляет собой богатую травой и хорошо орошаемую равнину. По этой равнине протекает много рек». Сопоставляя данные разных учёных и писателей древности, современные историки пришли к выводу, что Северский Донец во времена скифской державы именовался Сиргисом.
Храбры и воинственны были скифские племена. Поэт Овидий в I веке нашей эры писал: «…слава скифов – в стреле, в полном колчане и быстром, не знающем устали, коне». Сражались скифы пешими и конными. Их отличали выработанные постоянными тренировками сноровка, сила и ловкость. Чтобы победить врага, скифы использовали любые средства и ловушки, часто шли на хитрость.
Главным, тщательно оберегаемым богатством кочующих скифов, были табуны лошадей, стада рогатого скота и овец, так как основу хозяйства составляло кочевое скотоводство. Разводились главным образом лошади и овцы, скот, наиболее приспособленный к длительным переходам. Занимались кочевники также и охотой.
Жильём для скифов служили четырёх и шестиколесные повозки – кибитки, которые закрывались войлоком и кожами и внутри были устроены как дома. Они были непроницаемы для дождя, снега и довольно хорошо защищали от холода и ветра. В повозки запрягали две-три пары скифских безрогих комолых волов. В кибитках передвигались женщины и дети, а мужчины ехали верхом. За ними пастухи гнали стада и табуны. Кибитки также использовались для сооружения круговых укреплений в случае нападения врагов.
Передвигаясь с места на место, кочевники находили обильную пастбищами и водопоями, удобную для жилья территорию и оставались на ней до тех пор, пока хватало корма для скота. Питались они незамысловато: жареным, запечённым на костре мясом; из поколения в поколение пили изумительное по своим питательным и витаминным свойствам лошадиное молоко – кумыс, из которого хозяйки умели готовить иппаку (сыр из кобыльего молока).
Повседневная жизнь свободного скифа сравнительно обеспеченная. Края заселения тогда изобиловали рыбой и дичью и обычно племена не испытывали недостатка в продовольствии. Часто они готовили мясное рагу в огромных котлах особой формы. Как и большинство людей, скифы любили получать от жизни удовольствия. Гиппократ писал, что они были толстыми, ленивыми и весёлыми, любили наилучшим образом провести время. К тому же скифы были хорошо знакомы с вином, но невоздержанны в его употреблении, так как в отличие от греков пили его, не разбавляя водой. А пить вино неразбавленным, в те времена, считалось признаком отчаянного варварства.
Конь для скифа был и добрым спутником, и работником, и бойцом, и даже товарищем. Вероятно, поэтому в дошедших до нас, первоначально нетронутых охотниками за сокровищами, скифских захоронениях, так много предметов и утвари с изображениями лошадей. В Скифии большинство воинов имели в собственности значительное количество лошадей, а вожди племён, как правило, обладали большими стадами жеребцов и племенных кобыл.
Немногочисленные скифы-земледельцы обрабатывали почву в удобных местах с помощью тех же волов, используя их в качестве тягловой силы. Сеяли хлеб, как для собственного употребления, так и для продажи. Подсобными занятиями служили рыболовство, бортничество (пчеловодство) и охота в лесах и степях на зверя. У них даже появились прирученные охотничьи собаки.
Далее в многовековом калейдоскопе истории одни племена и народы сменяли другие. Ушли скифы. На смену им пришли сарматы, и они владели берегами Дона и Северского Донца более трёх столетий.
После ряда военных столкновений сарматы и такой же воинственный кочевой народ – готы, заключили военный союз. Но он быстро превратился в господство готов над сарматами. Поиски сарматами убежищ на просторах Дона, Северского Донца и в других краях продолжались не более одного-двух веков, пока новая волна кочевников монгольского происхождения, имевшая в авангарде гуннов, не смела до основания готскую империю, а вместе с ней и остатки сарматских владений.
С уходом гуннов господство над Доном перешло к славянам, которых с юго-востока теснили хазары и аланы. В середине VII века по берегам Дона и Северского Донца возникло множество хазарских крепостей с воинскими гарнизонами. Так появилась обширная Хазарская империя.
После разгрома в 965 году Хазарского каганата киевским князем Святославом, в придонских степях жило славянское население. Несколько позже появились печенеги и половцы. По берегам Дона и Северского Донца кочевали «бродники», занимавшиеся охотой и рыбной ловлей. Некоторые историки называют их «прототипами казачества».
Весной 1185 года на притоке Северского Донца – речке Каяле – произошло сражение дружины с половцами, воспетое в «Слове о полку Игореве». Судя по этому произведению, Северский Донец полюбился князю Игорю, он не раз беседовал с величавой рекой. Давайте откроем одну из страниц памятника древнеславянской письменности.
Донец говорит:
«О, князь Игорь! Немало тебе величия…»
Игорь говорит:
«О, Донец! Немало тебе величия, что лелеял князя на волнах, постилал ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевал его теплыми туманами под сенью зелёного дерева, ты стерёг его гоголем на воде, чайками на его струях, чернядями на ветрах».
Кроме печенегов и половцев, начиная с XIII века, на Дон и Северский Донец хлынули татары. Русские летописи полны сообщений о том, как бились славяне попеременно, то с печенегами, то с половцами, то с татарами. Затем наступили мрачные времена монголо-татарского ига. Или как его сейчас принято называть – длительный период политической и даннической зависимости русских княжеств от монголо-татарских ханов.
В русских летописях места по Дону и Северскому Донцу получили название – «поле», а в польских летописных источниках можно найти другое название – «Дикое поле». При таком словосочетании перед каждым встают только образы диких людей. Насколько они были дикими, будет рассказано далее.
И всё это время, невозмутимо наблюдая за радостями и страданиями, битвами и войнами, текла река Северский Донец. Кто только в ней не поил своих коней! Кому только не приходилось преодолевать её в бесчисленных войнах и набегах! Текла река, принимая самое активное участие в истории человеческих взаимоотношений, а вместе с ней, год за годом шла история замечательного донецкого края.
