Kitobni o'qish: «Черта невозврата»
Глава первая
Отлёт
22 июня 2018 года
Шереметьево, терминал А
Было раннее утро хорошего московского лета. Размеренную тишину терминала для бизнес-авиации неожиданно нарушили быстрые шаги человека в лётной форме, практически подбежавшего к зоне досмотра.
– Опаздываете, Виктор Павлович, – улыбнулась ему миловидная девушка в форме работницы терминала.
Лётчик взглянул на часы:
– Пробка, подарок из Африки! – отшутился он, обыграв цитату из популярного фильма. – Мы-то работать хотим. А вот народ куда в такую рань прётся?
– Пятница. Жара. На небе – ни тучки. Все спешат занять своё место под солнцем.
– Мужу привет! Извини, опаздываю.
Проскочив через арку металлодетектора, лётчик схватил с тумбочки завибрировавший смартфон и, убегая, крикнул в трубку:
– Дима, я уже здесь!
Торопливого пилота проводили взглядом не только работница аэропорта, но и два человека, одиноко стоявшие в зале ожидания. Моложавый мужчина в строгом костюме, держащий в руках журнал «Forbes», проворчал:
– Ну всё, шеф наконец-то купил себе самолёт и теперь совещания и планёрки будут у нас называться исключительно «летучками».
– Что тебе, Серёжа, не нравится? – с непроницаемым выражением лица поинтересовался его собеседник.
– Не называй меня «Серёжа»! Я не твой зам, а Вельтмана. Только он меня может так называть. А не нравится мне одно: подрываться, как идиот, ни свет ни заря, чтобы скакать сумасшедшим галопом в Шереметьево.
Он нервно постучал журналом по ладони руки.
Его визави говорил спокойным хрипловатым голосом, смотря при этом через стекло на практически пустую автомобильную стоянку. Такая манера общения явно раздражала нервного «Серёжу».
– Чего ты хорохоришься? Ты на этой должности без году неделя. А я в конторе уже двенадцать замов пережил. Вот станешь моим шефом, тогда и будешь указывать, как тебя называть. А пока ты для меня – Серёжа.
Серёжа задёргался, но удержался от дальнейшей пикировки:
– Надеюсь шеф в хорошем настроении.
– С каких это щей?
– Вот. В списке «Форбс» он на два пункта поднялся, – Серёжа небрежно помахал журналом.
– Не вздумай об этом Вельтману сказать. Он терпеть не может упоминания своего имени в прессе.
– Но ведь это престиж! Он поднялся в списке.
– Поднялся говоришь? Пошли! Шеф приехал, – он указал на одинокий автомобиль, проезжающий через ворота охраны приватного терминала. – Сейчас он тебя опустит с небес до уровня городской канализации.
Леонид Вельтман не входил в двадцатку богатейших людей России. Но с начала двухтысячных имя этого долларового миллиардера в списке «Форбс» фигурировало постоянно. Его интересы в бизнесе простирались от владения активами крупных промышленных предприятий до ресторанного бизнеса. Но основной свой капитал он нажил не вполне честной игрой на бирже.
Выйдя из машины, Вельтман сразу устроил разнос:
– Серёжа, вчера из нашей конторы извлекли семнадцать жучков. Семнадцать!
Сергей Валентинович Губский, заместитель генерального директора инвестиционной компании «LEOVEL», являющейся прикрытием для проведения крупных спекулятивных сделок, подобострастно промямлил:
– Я в курсе, Леонид Вячеславович …
– Да мне начхать, что ты в курсе! Что делать будем, Серёжа?
– Будем искать.
– Кого искать? Развёл бардак в конторе в моё отсутствие. Проходной двор. Семнадцать жучков! Это получается, что все, кто хочет – от конкурентов и вплоть до ФСБ – знают каким ты пальцем в носу ковыряешь. В такой ситуации о какой сверхприбыли мы можем мечтать? Остаётся сидеть и ждать, когда «моржовый Колян» к нам в дверь постучит.
– Ну, Margin call нам не грозит…
– Пока не грозит! Пока, – перебил его босс.
– Выявление жучков не входит в мои прямые обязанности. У нас для этого Служба безопасности во главе с господином Солнцевым существует, – «Серёжа» попытался перевести стрелки на стоявшего рядом с ним Алексея Солнцева.
Это привело Вельтмана в бешенство:
– Что?! Послал бог заместителя. Я буду тебя спрашивать за всё! Ты меня замещаешь. Слышишь? Меня! А не какие-то там бумажные обязанности выполняешь. Уволю к едрене фене всех. Начиная с тебя и до поломойки! Последнее тебе предупреждение.
Солнцев:
– Леонид Вячеславович, жучки могли поставить только свои. Три дня назад их ещё не было. Из чужих нас за это время посещала только противопожарная инспекция. Но я сам с ними лично ходил, как поводырь.
Вельтман:
– Вот видишь, господин Губский. Жучки ставила крыса. Пока не найдёте – кто, когда и зачем – включаем план «Б».
– Понял. Никаких несанкционированных вами контактов, никаких документов вне сейфа.
Солнцев:
– По поводу вашей поездки. Может, в помощь к Сурганову ещё пару ребят добавить?
– Лёша, что они там будут делать? Ты совсем уж не психуй!
– Бережёного бог бережёт.
– Глупости не морозь. Туда что, подводную лодку подошлют или истребитель? Может снайпер на лыжах припрётся? Или того лучше – отряд боевых чукчей на собаках? Лучше скажи, там всё готово?
– ВПП расчистили. Грузовой борт вылетел из Мурманска полчаса назад. Так что вы будете садиться уже на испробованную полосу. С места докладывают, что погода сегодня хорошая: ветра нет, туч тоже. Пока стоит туман, но к вашему прилёту всё должно наладиться.
В это время к входу в терминал подрулил автобус с эмблемами «LEOVEL» на бортах.
– Договорим у трапа. Дочь приехала.
Из автобуса вывалилась группка шумных молодых ребят. Девушка весело помахала Вельтману рукой. Все прошли в зал ожидания.
Через минуту отец и дочь обнялись:
– Могла бы по приезде в Москву и навестить старого отца.
– Ну, пап. Мы с тобой по «Вайберу» общаемся. Каждую неделю.
– Не прикидывайся глупышкой.
– Ну ты же знаешь, что я не переношу эту твою новую.
– Могли бы встретиться на нейтральной территории.
Маргарита вновь обняла отца и поцеловала:
– Вот мы и встретились. И вообще, не зови меня больше к себе домой. Пусть всё будет так, как сейчас. Мы с тобой сами по себе – она сама по себе.
– Но у тебя там брат.
– Брат ещё слишком мал, чтобы мы с ним ощущали необходимость в родственных отношениях. Лучше скажи, какой ты мне сюрприз приготовил? – переключила она разговор на нейтральную тему.
– Не скажу. Это же сюрприз.
К ним подошли друзья дочери.
– Здравствуйте, Леонид Вячеславович! – прощебетала Есения. – Куда мы летим?
– Летим в тридевятое царство, в тридесятое государство, за аленьким цветочком для невест и красавиц. Боже мой! Как вы за год все расцвели. Парни возмужали, девушки похорошели.
Вельтман с ребятами здоровался за руку, а девчонок целовал в щёку. Чмокнув Есению, он улыбнулся:
– Зачем такой красавице морщить лобик, задумываясь о цели нашего полёта. Пусть сюрприз принесёт вам только приятные неожиданности.
Продвигаясь в своём приветственном пожимально-целовальном обряде, отец Маргариты дошёл до высокого симпатичного парня. Дочка тут же приобняла красавца за талию:
– Папка, это мой близкий друг! Парень, как ты говоришь. Зовут его Грегори.
Грегори засиял прямыми рядами выбеленных зубов:
– Добрий дэн, Вачислав Ленидович! Рад знакомству!
– Аналогично, – пожал ему руку Вельтман.
Агния мечтательно прокомментировала подругам:
– Марго всегда умудряется самых красивых мужиков подцепить. Где она их находит?
Алиса в той же мечтательной тональности добавила:
– Какие всё-таки красивые имена у иностранцев: Гре-го-ри. У нас таких не бывает.
Штатный циник компании Ефим тут же вставил свои «пять копеек»:
– Конечно, не бывает. У нас с такими именами отродясь никого не было. «О! Найн Грэгори! Найн! Грэгори, найн! У! У! Я! Я!! Я!!! Натюрлих майн либен Анна Вырубова! О! О! О!!! Дастиш фантастиш!», – изобразил он в лицах диалог из традиционного немецкого фильма.
Парни заржали, Алиса фыркнула:
– Клоун!
– К вашим услугам. Морозьте дальше чушь, я буду рядом на подхвате, – Фима картинно раскорячился в реверансе.
В это время к Вельтману подошла моложавая дама в строгом синем костюме с бейджиком на груди, на котором были написаны её имя и должность:
– По списку собрались все, – сообщила она Вельтману. – Будем кого-нибудь ещё ждать?
Отец Маргариты обвел взглядом молодёжь и, не обнаружив ни у кого желания высказаться по этому поводу, подвел черту:
– Нет. Полный комплект. Больше никого не ждём.
– Тогда прошу всех пройти в самолет.
Пока молодёжь поднималась по трапу, Вельтман, Солнцев и Губский остановились чуть поодаль.
Вельтман, перекрикивая шум прогревающихся моторов:
– Как по плану «Б» зовут наш источник в Центробанке?
Солнцев:
– «Белочка».
– Что за идиотизм? Это шутка такая?
– Так с вами же согласовано! Давно.
– Видимо с годами у меня меняется чувство юмора. Впрочем, ладно. Не до разборок сейчас. Меня интересует, почему этот грызун, эта «бэлочка», перестал приносить нам скорлупки золотые? Он за свой инсайд получает миллионы баксов. А мы в последнее время едва сводим концы с концами.
Губский, перебивая:
– Леонид Вячеславович, у нас неплохие цифры по последнему кварталу…
– Вот именно – не плохие, – недовольно поморщился шеф. – Я же хочу, чтобы они были отличными. Серёжа, почему мы не знали заранее, что «Мегафон» откажется от выплаты дивидендов за 2017 год? Чего молчим, Серёжа? Мы поллярда могли на этом заработать.
– Леонид Вячеславович …
– Да я знаю, что ты скажешь, – Вельтман махнул в досаде рукой. – Но почему мы в последнее время обо всем узнаем, в то же самое время, как и обычные лохи?
– Леонид Вячеславович …
– Что «Леонид Вячеславович»? – передразнил его босс. – Почему наши конкуренты нажились на взлёте и обвале «Магнита», а мы в кромешной темноте конечной части пищеварительного тракта барахтаемся, наблюдая, как другие делят барыши? Короче! Я не буду приводить весь списочек ваших проколов. Он просто охрененный! Даю вам три дня, чтобы привести всех наших инсайдеров в тонус. Они уже оборзели! По полной! Гребут бабло без всякой отдачи. Просто так – за обещания будущих райских кущей. Но мне, чтобы слушать такие обещания, достаточно сходить в церковь. Причём почти бесплатно. Они что, думают мы с них не спросим по всей зарплатной ведомости? Или может они конкурентам сливают? Если выяснится, что это так – Лёша, ты знаешь, что делать. Мы ещё за свои деньги конкурентов будем кормить? И найдите мне крысу. Ещё вопросы есть?
Губский:
– У нас дело в Бабушкинском суде горит.
– Что случилось?
– Прокуратура не хочет переквалифицировать статью обвинения. Мы со следаком договорились, но новый прокурор отменил его решение.
– Это как так? Когда это прокуроры влезали в дело на стадии расследования?
Солнцев:
– Формально имеет право.
– Я не про «формально», я про прецеденты. Это что за новая птица?
Губский:
– Некий Филимонов. Из питерских. Говорят, руку мохнатую имеет на самом верху.
– И что? Попробуйте напрямую с ним этот вопрос решить.
Губский:
– В том-то и дело. Мы навели справки. Он не берёт.
– В каком смысле не берёт? Борец с коррупцией?
– Вроде того.
– И что? Бедный? Комнату в коммуналке снимает? На работу на велосипеде ездит?
Солнцев только усмехнулся на это.
Губский:
– Нет. Пока известно только одно. Он как в Москву переехал, сразу дом дорогой купил.
– Значит, засылайте гонца.
– Леонид Вячеславович, опасно засылать. Все говорят, что он не берёт. Вляпаемся.
– Серёжа, спасибо тебе. Развеселил меня перед дальней дорогой. Значит, говоришь, честный прокурор. Честный, но богатый.
– Выходит так.
– Запомни Серёжа одну простую истину, пока я жив: честный чиновник и богатый чиновник – это всегда два совершенно разных человека. Другого не дано. Причём первый – занесён в «Красную книгу», как вымирающий вид. Засылай гонца. Скорее всего его наши долбанные истцы на это дело подмазали. Значит надо дать больше. У вас всё?
Солнцев:
– Леонид Вячеславович, ещё раз. Может, охрану к вам усиленную приставить?
– К себе приставь, если ты дебил. Что ты ко мне пристал со своей охраной? Есть наводка?
– Нет. Но, что-то волнуюсь я.
– Волнуется он. Медведя пристрелить мне и Вовика достаточно.
Он поманил пальцем личного телохранителя, стоящего немного в стороне:
– Вова, ты из своей «пукалки» медведя завалить сможешь?
– Запросто, Леонид Вячеславович.
– Во! У человека нет сомнений. И мне это нравится. Я хочу, чтобы у всех тоже не было никаких сомнений, кто главный на бирже. Это бизнес и ничего больше. Безжалостный, кровавый и беспощадный. Но он такой по сути. Не я его придумал. И спрашивать вас за вашу работу я буду не по Трудовому Кодексу. Зарубите это себе на носу! И всем внушите. Особенно этим зажравшимся инсайдерам. Как? Я не хочу знать «как»! У меня всё.
И он в сопровождении Сурганова поспешил в самолёт.
Молодёжь в это время весело растекалась по блестящему миллионами баксов салону авиалайнера. Стюард и стюардесса без суеты помогали рассаживаться, наглядно демонстрируя достоинства каждого места.
Грегори, поднявшись на борт, огляделся и громко щёлкнул пальцем. После этого он что-то негромко сказал своей невесте.
Фима, входивший после американца вместе с Марием, спросил дружка:
– Я не расслышал, что он там сказал?
– Это по-английски.
– Я понял, что по-английски.
– Он сказал, дословно: «Я не знал, что твой отец настолько богат».
– А! – съязвил Ефим. – Познакомившись со студенткой Йельского университета, одного из самых престижных учебных заведений мира, он думал, что её родители зарабатывают, собирая в Сибири развесистую клюкву на болоте.
– Или подметая худой метлой Красную площадь, – подхватил шутку Саша.
– Снег в Магадане!
Настя:
– Фимка! Я тебя брошу, если ты и дальше будешь стебаться по каждому поводу.
– Ты? Меня? Где ты ещё найдёшь такого умного, такого красивого и такого перспективного?
Соня:
– Фима, у тебя мания.
– Согласен. У меня мания. Я очень «мани-мани» люблю.
Грегори:
– What did he say about us?
Марго:
– Грэг! Говори по-русски. Мы с тобой договорились, что в Москве ты будешь говорить на русском. Теперь слушай меня. Здесь плохого про тебя никто ничего не скажет. Фимка наш – с детства приколист. Шутить любит. Юмор! Понимаешь? Шутка.
– О, ес! Щутка! – продемонстрировал всем свою белозубую улыбку американец.
Алиса Амалии:
– Классненький самолётик. Я хочу всегда на таком летать.
– У тебя есть шанс стать новой мамой Марго. Тогда сможешь хоть каждый день на нём летать. В Милан за покупками.
– Что с её мамой случилось?
– Ну ты и перлишь! У Марго две мамы. Ты не в курсе?
– Кто вторая?
– Алиса! – Мала пощелкала пальцами перед лицом подклинившей в своих мыслях подруги. – Ку-ку! Папа у неё женился на другой.
– Так это же не мать?
– Ну, мачеха. Какая разница? Я не об этом. Он женился во второй раз. Причём на молоденькой. Чуешь?
– Мала! Говори нормальным языком!
– Подруга, куда ещё нормальней? Папа Марго почти двадцать лет был женат на её матери, а затем женился на молоденькой. Какой вывод? Не переспрашивай! Я сама скажу. Папу распечатали. Он теперь не девственный муж. Другими словами, он теперь муж, который познал удовольствие от новой женитьбы. Познал совершенно простое решение всех сложностей семейной жизни. Если что-то с ней не так – просто поменяй жену. Причём – на любую. Выбор за тобой. А это значит что? А это значит, что он теперь завидный потенциальный жених. У него всего лишь вторая жена. Вторая! Кстати, блондинка.
– Блондинка? Она глупая что ли?
– Я тебе скажу одну простую вещь. Только ты не обижайся! Если ты дура, то перекрашиваться в другие цвета тебе бесполезно.
– Ты это про меня?
– Нет! – не выдержав, зарычала Мала. – Я про то, что, пожив с блондинкой, он вполне может положить взгляд на длинноногую красавицу-брюнетку.
– Красавицу? На меня что ли?
– Ну наконец-то!!! Сечёшь? Папа-то ещё не старый. Может хоть сто раз жениться. Заберёшь потом у него этот самолётик. И летай сколько душе угодно!
– Ты мне предлагаешь строить глазки Леониду Вячеславовичу?
– Многим на таких самолётах летать охота. Если ты тоже хочешь – подсуетись.
– Фу! Мала, не говори мне гадости. Я его с самого детства знаю.
– Да ладно: гадости, радости… Расслабься.
– Нет. Я выйду замуж только по любви.
– Я тоже. По любви к миллиардерам.
– А если у него не будет миллиарда?
– Исключено. Я миллиардеров люблю. Правда среди них мало молодых и красивых. Но ничего. Вот похудею и за дело.
– Ты ради миллиардера готова похудеть?
– Нет, ну ты точно чокнутая! Ты меня не знаешь, что ли? Чтобы я ради мужика худела? Естественно, только ради того, чтобы в свадебном платье не выглядеть, как корова.
Саша, качая восторженно головой, внимательно осмотрел интерьер самолёта:
– А! Винс! Вот это класс! Настоящая американская техника. Притащить бы сюда парочку кремлеботов, хающих в инете всё американское. Вот бы я над ними поприкалывался.
Винсент:
– Да не принимай ты всё так близко к сердцу. Двое смотрят из одного окна, а видят разное. Один – цветы и облака. Другой – лужи и грязь.
– Плохой пример! Здесь о другом. Эти уроды пользуются всем американским: компьютерами, тачками, айфонами. А пишут в сети про Америку всякие гадости: пиндосы, тупые, уроды. А сами ничего делать не умеют. За что не возьмутся, только тазики на колёсах получаются.
Стюард на ухо напарнице:
– Можно подумать, что он американец. Мажоры долбанные! «У них получаются тазики», – передразнил он Сашу. – Ну, а у тебя что получается? Придурок!
– Стас, если ты будешь комментировать слова клиентов и их друзей, то больше одного полета ты здесь не продержишься. Вылетишь. Поэтому давай работать тихо и спокойно. Без эксцессов.
В это время у стюарда зазвонил телефон. Он ответил:
– Да, мама. Через полчаса вылетаем. Спасибо. Я тебе перезвоню, когда дырка в работе будет.
Алина, так звали стюардессу, взяла его за руку и зашипела:
– Ты что творишь? Отключи свою игрушку. Или я докладную напишу.
– Мама поздравила с первым полётом.
– Работай, давай!
Марий, подсаживаясь к Агнессе:
– Нэсси, и что там виновница бала говорит? Куда летим?
– Мар, не называй меня так. Я тебе уже тысячу раз говорила. Я не чудовище лохушка-Несси. Я Агния. Папа говорит, что моё имя связано с «огнём», а мама с «агнецом» – с ягнёнком.
Александр, услышав разговор соседей, тут же подключился:
– Вот ещё придурки в Инете есть. У них весь мир произошёл от славян. Древнее христианское имя произошло от «огня»? Ржу, аж не могу!
Марий:
– Ну, ты! Специалист по всем вопросам! Тебя кто звал? Мне твоё мнение не интересно.
– Угу, умник! Объясни, как славянское слово «огонь» могло стать основой древнего имени, которое вошло в «Святцы»?
– Просто. Люди в древности часто заимствовали имена. Иордан в пятом веке в своей «Гетике» прямо об этом пишет. А во-вторых, индоевропейская основа может присутствовать в совершенно далёких друг от друга, на первый взгляд, языках.
– Какая основа?
– Индоевропейская. Славяне, римляне и греки – это всё индоевропейцы. Германцы тоже. Поэтому в германских мифах мы также найдём такое имя – Хаген. Помнишь «Кольцо Нибелунгов»?
– Что-то припоминаю.
Агнесса:
– Прекратите этот дурацкий разговор. У меня голова начинает болеть.
Марий спокойно поцеловал подругу в щеку:
– Понял! И куда мы летим?
– Марго сама не знает. Сюрприз.
В это время раздался голос в динамиках:
– Доброе утро! Вас приветствует командир корабля Катуков Виктор Павлович. Если вы уже разместились и подобрали удобное для себя место в салоне, мы начинаем взлёт. Вы находитесь на борту комфортабельного лайнера. В полёте вам будут предложены напитки и еда из нашего бара и ресторана. С помощью пульта дистанционного управления вы можете создать себе необходимые параметры комфорта: подогрев, вентиляцию, положение кресла, светопропускаемость иллюминаторов, расположение жалюзи, освещение и т.д. С помощью пультов можно управлять поворотом и наклоном дисплеев, выбирать необходимые аудио-видео программы для просмотра, управлять акустической системой. При необходимости вы можете закачать на свой гаджет бортовую программу и осуществлять все вышеперечисленные функции с него.
Фима не выдержал и громко прокричал:
– И самолётом с гаджета управлять можно?
Все засмеялись. Но командир тоже услышал реплику:
– Нет, самолётом нельзя. Для этого у вас есть я и второй пилот Маздолевский Дмитрий Львович. Мы постараемся, чтобы во время путешествия вы не вспоминали о функции управления самолётом. В полёте вы сможете воспользоваться интернетом и телефоном. На время взлёта я эту функцию заблокирую. Во время нашего путешествия можно будет устроить прямо на борту чемпионат по минигольфу.
Виолетта тронула проходившую мимо стюардессу:
– И где здесь минигольф?
Алина указала на круги на полу:
– Вот эти крышечки отвинчиваются и получаются лунки. Правила такие же, как у большого гольфа. Единственное, что у нас мяч покрупней. Это чтобы не лазить под креслами за маленьким.
– Хм. Понятно.
Фима в это время спародировал командира лайнера:
– На борту самолета есть также бассейн, сауна и казино. А теперь мы со всей этой хернёй попробуем взлететь.
Винсент:
– Борода!
– Сам знаю! Но ведь к месту. Кстати, – обратился он к Марию, – ты же у нас самый умный?
– Давай без твоих подводок. Уже тошнит.
– Хорошо. Этот самолет какой модели?
Александр, перебивая:
– Это американский самолёт «Гольфстрим».
– Я не тебя спрашиваю. Я самого умного спрашиваю.
Агнесса:
– Опять эти дурацкие разговоры. Мы отдыхать летим? Или на выездную передачу «Умницы и умники»?
– Пусть скажет, и я отстану. И не буду докучать «безумно красивым» девушкам своими дурацкими вопросами к их «ужасно умным» парням.
– Посмотри в своём «Айпаде».
– Ну ты ляпнула! Чем слушаешь? Командир сказал, что отключил сеть на время взлёта.
Марий:
– Что началось-то? Это самолет «Гольфстрим G650». По-моему, последней модификации. Семнадцать пассажирских мест. Дальность полёта – тринадцать тысяч км. Кстати, самый быстрый самолёт в своём классе. Почти 1000 км в час разгоняется.
Словно пытаясь доказать правдивость слов Мария, самолёт пошёл на разгон по взлётно-посадочной полосе.
Вельтман сидел у иллюминатора рядом с дочерью.
– Как там мама? Давно виделись?
– Она в марте приезжала.
– Редко что-то встречаетесь.
– Я же зимой несколько раз приезжала к ней в Майами. Ты забыл?
– Два раза.
– Ну, два. Это мало? Я не очень люблю летать, как ты знаешь. А ей что мешает ко мне приезжать? А тебе?
– У меня работа, семья.
– А я не семья?
– Семья, – он поцеловал дочь в щёку. – Молодая, умная, красивая семья.
Марго демонстративно надула губки. Отец продолжил расспросы:
– Как она там? Не болеет?
– Пап! Возьми телефон и позвони.
– Мне что, с тобой не разговаривать?
– Ладно. Не обижайся. Нормально всё с ней.
– Замуж не вышла?
– Зачем? Ей и так хорошо. Она каждый день мне с утра звонит. Проснётся, позавтракает, выйдет к бассейну с бокалом вина и названивает.
– Она злоупотребляет?
– Да что ей будет? – дочка закатила глаза и покачала головой. – Я если под солнцем оголюсь – у меня вся кожа в ожогах и в каких-то пигментных пятнах. А ей хоть бы что. Уже чёрная, как мулатка – и никаких проблем. Может ей массаж так помогает?
– Массаж?
– Ну, да! Она массажистов, как перчатки меняет. То чёрненькие, то беленькие. Но в основном – кубинцы.
– Какие кубинцы?
– Папуль? Ты не понимаешь о чём я? Красивые такие кубинцы, загорелые. Мачо!
– Ах, мачо! – засмеялся Вельтман. – А она, значит, их мочалка.
– Пап! – обиделась дочка. – Ну ты скажешь тоже. Она женой твоей была. И моя мать, если что.
– Да просто вспомнилось, детское:
«Я Великий Умывальник,
Знаменитый Мойдодыр,
Умывальников Начальник
И мочалок Командир».
Командир корабля, словно услышав последнее слово, тут же сделал объявление:
– Самолёт набрал высоту. Связь уже доступна. Через 4 с небольшим часа мы совершим посадку в аэропорту Барнео.
Алиса:
– Барнео? Где это?
Винсент:
– Что-то знакомое. Это где-то в жарких странах.
Виолетта:
– В жарких? – она скуксила губы. – Ну как так? Я купальник не взяла.
Ефим притомлённым голосом:
– Зачем нам купальники? Там в это время в купальниках жарко.
Настя:
– Фимка! Я всё слышу!
– А я чего? Никто же купальники не брал? Поэтому будем все как дети Солнца.
– Ох и нудный ты, Фимочка, – попробовал подкусить товарища Саша. – Нудный – от слова «нудист».
– Да ладно… Пуритане, прям, выискались. Мы с Настей прошлым летом отдыхали в самом крупном нудистском центре Франции – в Кап-Даге.
Настя:
– Фима!
– Нормально. Через два дня мы, уже как все, фыркали на тех, кто входил в бар, на пляж или в сауну в плавках.
Саша:
– Человек ко всему быстро привыкает. Ко всем условностям, будь то секта, концлагерь или свингерская община.
Есения:
– Мальчики, вы можете о чём-нибудь приятном говорить?
Фима:
– Как? Мы об отсутствии у девчонок купальников говорим. Что может быть приятней?
Марий:
– Борнео – это остров Калимантан. В это время года там просто центр адской жаровни. Да и лететь до него часов десять, даже на этом самолёте.
Алиса:
– Десять часов? Жесть!
Фима:
– Предлагаю уже сейчас приступить к подготовке нудистской вечеринки по поводу дня рождения нашей любимой Марго!
Настя:
– Уже раздеваться?
– С ума сошла? Праздновать Днюху!
Амалия:
– Дурак ты, Фимка! Полный дурак! Настя хочет всем свою новую грудь продемонстрировать. Давно сделала?
– Сама выросла.
– Это у меня сама выросла, – Мала немного непристойно похлопала себя по груди, – а у тебя ещё в прошлом году даже футболка не топорщилась.
Фима не удержался и заступился за подругу:
– Лучше пусть ничего не топорщится, чем выпирает во все стороны по десять складок с каждой стороны, – намекнул он на «толстые обстоятельства» фигуры девушки, и тут же, кривляясь, скаламбурил: – Мала, а ты совсем не мала!
Амалия привстала и хотела запустить в него мячиком для гольфа, но её руку ловко перехватил проходивший мимо телохранитель Вельтмана:
– Спокойно, девушки! Спокойно.
Саша прошептал на ушко подруге томным голосом:
– Еся! Ты меня так возбуждаешь. Глаза горят! Рот приоткрыт! Так бы и занялся с тобой… Может посмотрим, как устроен у этого аэроплана туалет?
Он томно поцеловал девушку и добавил:
– Ты так сексуально всегда щуришь глазки.
Настя Фиме:
– Бесит меня эта корова! Отрастила вымя и всю жизнь мне им в глаза тыкает.
– Наплюй! Она звереет, потому что у тебя есть парень. А у неё нет.
Грэг, сидевший в одиночном кресле, через проход от Маргариты, наклонил голову к возлюбленной и прошептал:
– Маргарэт, excuse me, в двух словах ещё раз: who is who?
Девушка улыбнулась, кивнув головой:
– Напротив меня – Есения и Александр. Это мои одноклассники. Они тоже учатся в Америке. Только в Лос-Анджелесе, в Калифорнийском университете. Они со школы дружат, и Сеня ждёт не дождётся от Сашки предложения.
– Кто их родители?
– У Сени отец банкир, а у Саши что-то связанное с добычей полезных ископаемых.
– Нефти?
– Нет. Какие-то редкоземельные металлы.
– Здоровый парень! Баскетболист?
– Он плаваньем занимался. Мог стать хорошим спортсменом. Может даже, чемпионом. Но его такая перспектива не вдохновляет. Так. Напротив тебя – Виолетта. Тебе её не надо представлять.
– Вы с ней вместе в Америку приехали?
– Мы уже в университете познакомились. Она гражданка Украины.
– Её папа разрешает дружить с русской?
– Почему нет?
– Но ваши страны воюют.
– Мы же не «страны». К тому же, она на Украине только родилась. А школу заканчивала в Англии. Папа её строитель. А мама – певица. Достаточно известная.
– Он строит дома?
– Не сам, конечно. Там есть, кому строить.
– Ближе к кабине лётчиков кто сидит?
– Ближе? – Марго привстала, чтобы посмотреть, кто сидит в глубоких кожаных креслах впереди них. – Справа от прохода – Фима и Настя. А слева – Мар и Агни. Ты уже понял, что это пары. Фима, кудрявый парень, жил рядом со мной. Сосед, по-русски. А Настя и Агни – мои одноклассницы. Настю с Фимкой я познакомила. На свою голову. Из-за него она со мной в Америку не поехала. В выпускном классе Настёна была моей самой близкой подругой. Жаль, что мы сейчас так далеко друг от друга. Интернет живого общения не заменяет. Мар тоже со мной в школе учился. Агнесс, такая ярко накрашенная брюнетка, влюбилась в него ещё в десятом классе и вцепилась в Мария мёртвой хваткой.
– Почему ты говоришь «вцепилась»?
– Он не отвечает на её ухаживания, – улыбнулась Маргарита. – Ни в какую! Они даже до сих пор не переспали. Представляешь? Что она только не придумывала, какие ситуации только не подстраивала, чтобы затащить парня в постель. Всё бесполезно.
– Может, он гей?
– Не думаю. Даже не могу представить. Мар – голубой. Нет! Он, кстати, очень умный. И в МГУ поступил без конкурса. Что-то там изобрёл.
– О!
– И Агния после школы потащилась за ним туда. Ага! Он умный – она целеустремлённая. Чем не идеальная пара? Я думаю, что она своего добьётся. Не сегодня, так завтра.
– Они все в МГУ учатся?
– Фимка с Настёнкой в МГИМО. Это всё московские университеты.
– У них бедные родители, раз они в Москве учатся?
Девушка рассмеялась:
– Не такие уж и бедные. Настин отец – известный адвокат. А у остальных родители – чиновники. Очень высокого ранга. Очень. Отец Мара – депутат Думы. У Фимы – заместитель министра. Мама Агнии в правительстве Москвы работает. А папы нет. Кстати, из-за событий последних лет, российским чиновникам не рекомендуется своих детей посылать учиться за границу. Именно поэтому Фима поступил в МГИМО. И Настя с ним за компанию.
– Понял. Сзади такая крупная девушка. Громкоголосая.
– Это Мала. Когда-то наши родители очень дружили, поэтому в детстве я с ней очень тесно общалась. На отдых нас вместе возили. Ну, и так просто. Её отец не знаю, чем сейчас занимается. Но он в списке «Форбс», как и мой папка. Поэтому, если захочешь – в интернете посмотришь.
– Она всегда была такой упитательной?
Марго улыбнулась:
– Упитанной, а не «упитательной». Это порода. У них вся семья – сплошные Гаргантюа и Пантагрюэли.
– Парень, такой симпатичный.
– В марлевой рубашке и в белых парусиновых штанах?
– Да.
– Это Винсент. Мой бывший.
– Ты своего бывшего позвала? – возмутился американец.
– И что такого? Это было давно. В одиннадцатом классе.
– Он в школе с тобой учился?
– Нет. Он из другой гимназии. Я с ним на Новогодней вечеринке познакомилась. Агнесс знает его по МГУ. Рассказывает, что Винс сейчас пустился во все тяжкие. Пьёт, подружек меняет, как перчатки. Учёбу забросил совсем.
– Родители у него есть?
– Они в прошлом году развелись. Отец женился на совсем молоденькой красотке. На ровеснице Винса. Так. Про кого я тебе не рассказала?
– Худенькая такая девушка. Невысокая.
– Это Соня. Моя подруга по гимназии. Мы с ней за одной партой всегда сидели. У нас её за глаза Соней-тихоней зовут. Перед последним учебным годом она, я и Саша с Сеней в Лос-Анджелес летали. Сонин отец там работает уже лет пятнадцать. Он нас привечал у себя дома и знакомил с городом, с университетами. Я сначала хотела тоже в Калифорнийский поступать. Сашка с Есенией так и сделали, а мы с Соней нет. Она в России осталась. Кто тебя ещё интересует?
