«Как я написал Конституцию эпохи Ельцина и Путина» kitobidan iqtiboslar

сразу соскучился и был не против отойти от дел. И большое ему спасибо, что он нашел и поддержал такого мэра, как Лужков. Потому что на тот момент если бы Попов возражал против «хозяйственника» Лужкова, то Ельцин никогда бы Юрия Михайловича на эту должность не поставил. Помимо юридических вопросов у нас с Лужковым было еще одно общее дело. Я в середине 1990-х возглавлял правительственную Комиссию по вопросам религиозных объединений, а московский мэр решил-таки восстановить храм Христа Спасителя. История эта всем известна – про то, как до начала всей этой строительной эпопеи на месте храма, а вернее, в огромном котловане от несостоявшегося сталинского Дворца Советов, работал бассейн под названием «Москва». Его построили в 1960 году, а закрыли, кажется, в 1994-м. Я в нем, кстати, тоже в свое время любил плавать. Классно было, особенно зимой: бассейн ведь под открытым небом, вода теплая, а снаружи минус 15, пар от поверхности валит. Волосы быстро покрывались легким инеем, а ты опять ныряешь в теплую воду… Забавные ощущения. Каждый раз вспоминаю, когда проезжаю мимо этого места. Так вот, говорить о восстановлении храма начали еще с конца 1980-х. Помнится, зимой 1990-го даже какой-то гранитный знак поставили в углу бассейна. Вроде как первый шаг к будущему строительству. Но строить-то реально начал Юрий Михайлович Лужков. И в 1995 году мы заложили первый камень в фундамент этого храма. Мы – это Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, Юрий Михайлович Лужков, Виктор Степанович Черномырдин и я. Лужков, помнится, дал мне мастерок, когда я сказал ему, что в стройотряде каменщиком работал. Журналисты, правда, крупным планом только троих, самых главных снимали. А теперь уже нет ни Черномырдина, ни Алексия, ни Лужкова. Остались только я, храм да этот самый камень – в правом углу, если смотреть на реку. Но не всё в отношениях с московским мэром было так светло, трепетно и нежно. Юрий Михайлович в то время серьезно воевал с Государственно-правовым управлением президента, и с юристами правительства, и с Минфином, добиваясь от них желаемого. Это было огромное конфликтное поле, на которое мне по долгу службы тоже приходилось заходить. А потому я нередко оказывался по другую от Юрия Михайловича сторону баррикад. Но вот что важно: мы с ним всегда находили компромиссное решение, и мне всегда хотелось этот компромисс найти как можно быстрее. В последние годы его работы на посту мэра мы стали встречаться гораздо чаще, но о делах говорили намного меньше. Лужков обычно приглашал меня в свою комнату отдыха, забирался с ногами в кресло – ему это страшно нравилось, и мы начинали чаевничать… А дальше начиналось самое интересное – общение. Очень любил Юрий Михайлович разговоры разговаривать. Чего я только не узнал от него! К примеру, как надо строить улей. Он с таким азартом и упоением рассказывал всю эту историю, что я слушал как завороженный. У него в комнате отдыха стоял всамделишный пчелиный домик, и Юрий Михайлович, размахивая руками, показывал, куда тут пчелка залетает, где она будет воду пить, где она будет мед откладывать. Да еще подробно объяснял, почему ее дом должен такой-то стороной к свету стоять, а другой – к северу… Вроде бы оба занятые люди и вопросов важных гора накопилась. Но с таким удовольствием он рассказывал,

Уверен, что если мы попробуем реализовать эту норму, то через парутройку циклов выборов в Госдуму уже не останется иной возможности стать премьером, как привести к победе свою партию. И тогда сработает обратная связь: партия становится механизмом ответственности за своего кандидата, за его платформу, за успех экономической программы. Потому что если политика премьера окажется неудачной, то вместе с ним из парламента уходит и партия. А значит, объявляются новые выборы.