Kitobni o'qish: «Машина времени работает не так»

Настоящее

1. Работа

Две полных луны возвышались над пробегающими внизу с огромной скоростью соснами: первая – сверкающая и свободная, вторая – прозрачная и блеклая: близнец, клон первой, всего лишь подобие. Обе существуют, смотрят на меня, а я – на них, переводя взгляд с одной на другую: «Луна, одна ли ты? Или отражение в стекле тоже реально? Хм-м… Может ли эффект отражения являться неким глазком в параллельный мир? Все ли реально в нашем мире, нет ли в нем иллюзий, которые мы всю жизнь принимаем за что-то обыденное, не стоящее внимания, когда на самом деле они являются чем-то большим? Например, как это отражение…»

* * *

Развозка, с легкостью преодолев лесное шоссе, приехала на завод без опоздания. Суббота. Вечер. На улице уже темно, лежит снег. Есть несколько минут выпить кофе и настроиться на двенадцатичасовую смену. Этот путь повторяется неизменно вот уже девять лет! Наверное, если не сдохну здесь, то на следующем месте работы точно склею ласты. Надеюсь, это последнее. Хе-хе. Все только для того, чтобы, выспавшись, вернуться обратно к станку. Быть привязанным. Смертельный танец муравьев. «Родился, потерпел и умер». С самого первого дня и до сих пор работа дается мне тяжело, никак не привыкнуть: ненавистный труд чередуется с вечно короткими выходными и затем – снова в кандалы. Неделя за неделей, год за годом. С промежутками на отпуск. Единственное, что меняется, это уходящее здоровье. Но бросить и найти что-то другое, лучшее – нет сил и желания; да и нет лучшего для меня, все одно. Моя головная боль – мой характер. Сильнейший стресс для меня – начинать все заново. Терпи Макс!

Зарплата у меня нормальная, даже хорошая, плюсов много: полное обеспечение и медстраховка, еще и вкусно кормят, опять же, экономия на общественном транспорте. Такое место еще поискать нужно. Иностранное производство – хотя и вредное, но это ерунда, как все здесь говорят, «за такие деньги можно и глаза закрыть».

Вот только я выдохся, выгорел и мне все равно: не восстанавливаюсь за выходные, прошел черту невозврата. Переутомление накапливается быстрее, чем я успеваю отдохнуть. Плюс надоел этот бесконечный водоворот рутины, засасывающий меня на самое дно. Смотрю на коллег, а им как будто все окей: весело шутят, ходят бодрые и только в курилке ругают начальство, но – за глаза, прямо никто не высказывается. Это и понятно – за место держатся. А чтобы мысли об увольнении или там усталость в глазах – не видно. Похоже, я один недовольный.

2. Тоска

Работа была необходима не только, чтобы мучиться всю жизнь, но и для нашего (моего и моего друга) мегапроекта – неслыханного и дерзкого. Ха! Ползарплаты уходило на него: на оборудование, аренду гаража и оплату электричества. Мир, правда, такого еще не видывал, всего лишь грезил об этом: и мы, я и мой лучший друг Стас, были близки к завершению нашего детища!

Стас продает все, что связано с электроникой. Работает в большом сетевом магазине недалеко от дома. Близко, тепло и сухо, кормят. Не жалуется и не ноет, оптимист. Как я – не устает. Он – живчик с неистощимой энергией, которой с запасом хватает ему, и на меня еще остается. В магазине у него хорошая скидка и возможность, например, брать в аренду или на тест нужные нам детали. Таким образом, у нас было все необходимое: железо, микросхемы, провода, транзисторы и прочее, ну а чего не доставало – мы находили в других местах.

Я же являюсь мозгом нашего сплоченного тандема – ученым, так сказать, а кореш – больше по логистике и снабжению, вдобавок он отвечает за хорошее настроение. Когда я все это затеял, Стас не смеялся надо мной, ну, только если в самом начале, а сразу стал моей правой рукой, один бы я не осилил: он был надеждой и опорой, поддержкой с самых первых шагов. Если бы не он, страшно представить, мне и поговорить не с кем было бы! Иногда Стас буквально силой вытаскивал меня из гаража, отрывал от монитора за уши и тащил – на какое-нибудь мероприятие или тупо пройтись по парку, подышать воздухом. Не так давно, например, принес билеты в театр. Честно признаться, мне это все, с моим-то характером, было нужно, и без его заботы ничего не получилось бы.

Так вот, параллельно я мечтал скорее уволиться. Громко хлопнуть дверью. Бежать по парковке завода и орать «Я БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНУСЬ, ИДИТЕ НА ХРЕН!», мечтал быть независимым. Я настолько ненавидел работать, что готов был просыпаться рано утром лишь для того, чтобы понаблюдать, как люди, словно муравьи, бегут на службу – в дождь, слякоть, мороз и жару, а затем я с улыбкой ложился бы снова в постель и засыпал.

Хочу стать свободным!

Но вместо свободы я заработал хроническое изнеможение и апатию.

Изобретая машину времени, я никогда не думал о сопутствующей славе и не хотел ее – скорее, наоборот, предпочел бы вести затворнический образ жизни. Я устроил бы себе небольшое шале в глуши Норвегии, прямо на крутом склоне фьорда, над макушками сосен: просторный холл с камином и панорамными окнами, выходящими на террасу, с дух захватывающим видом на залив.

Но пока что каждый раз будильник нещадно вырывал меня из снов – обратно на грешную землю. Все, что касалось зарабатывания денег физическим трудом, было невыносимым и медленно убивало меня. Поэтому я готов был даже рискнуть жизнью и испытать машину времени на себе, если придется, лишь бы не возвращаться на завод.

3. Увольнение

Однажды на мою рабочую почту пришло письмо от начальства, в котором сообщалось о сокращении штата; затем были собрания, разговоры в курилках, оповещения на информационных досках. Это было обидно. Я не этого хотел, мечтая оставить завод в прошлом. Не так. Столько потратить времени, сил и здоровья впустую, в итоге – ни сбережений, ни перспектив. Удар под дых!

Причиной сокращения стал банальный прогресс: модернизация производства, массовое внедрение роботов, проще говоря – кожаные ублюдки стали слишком не выгодны. Новый девиз звучал просто: «Уменьшение отходов производства и увеличение качества с количеством». А живая рабочая сила производит слишком много брака, создает проблемы и еще – очень многого требует. Люди – это якорь, тормозящий рост прибылей.

Новости ползли давно – на уровне слухов, и мы отшучивались, «мол, всех не заменят»! Всех и не заменили. Когда за несколько лет до этого внедрили в производство пару-тройку роботов-погрузчиков, лишивших ребят из транспортировки работы, – никто особо и не обратил внимания. Но теперь очередь пришла и за остальными.

Нас любезно, по одному, обхаживали менеджеры по персоналу, терпели, отвечая, как под копирку, на однотипные вопросы, и с каждым претендентом на увольнение разговаривал сам начальник производства. Объяснял «трудным положением дел на рынке», особыми временами. Кризисом. Они делали все от них возможное, чтобы сбавить растущее напряжение, угощали нас леденцами из стоявших на столах стеклянных конфетниц и замасливали сказками про наше перспективное будущее с их положительными рекомендациями, в котором мы оказались. И у них получалось, а может, народ у нас такой просто: безропотный, покладистый и терпеливый. Неплохое выходное пособие за добровольное расставание с заводом довершало дело.

Я попал под «каток». Мне предстояло недолго доработать на заводе, и потом еще какое-то время я мог продержаться на выходное пособие. Все!

Для меня любое событие – это стресс, начиная с выбора носков; поэтому постоянная, даже нелюбимая работа – лучше, чем поиск новой. Из-за этого всего я пребывал в паршивом настроении, и все валилось из рук.

Перемены повлияли и на судьбу машины. Оставалось немного до полного опустошения карманов и, следовательно, до вынужденного завершения проекта – или заморозки, неважно. Нужно было скорее переходить к живым испытаниям, пока еще была такая возможность.

4. Болтун

В темном углу, подальше от сцены и барной стойки, в уютной обособленной кабинке я безразлично наблюдал за немногочисленными посетителями и Стасом, который эмоционально переписывался с кем-то в чате, гримасничая и лыбясь.

– Так что на повестке дня, бро? – он закончил, небрежно бросил гаджет на стол и развалился на диване, закинув руку на высокую спинку. – Что за животрепещущая тема, не требующая отлагательств?

– Нужно пробовать, время пришло. – вздохнул я. – У меня все готово…

Из полумрака вышла официантка, Света. Хорошенькая, миловидная девушка, как по мне, немного полновата. Стас учтиво придвинул пустые кружки поближе к ней и дружелюбно попросил:

– Красавица, еще пива. И гренок принеси, пожалуйста. Спа-а-асибо, дорогая!

Я уже собрался продолжать разговор, как он снова обратился к ней: – Свет, а не хотела бы ты поучаствовать в научном эксперименте?

Я поперхнулся и стукнул Стаса по ноге. Друг промычал и скривился, сдерживая болезненные ощущения, но на меня даже не взглянул.

– Мда… Сколько раз я уже это слышала. – она улыбнулась и, профессионально держа поднос в одной руке, а другой протирая стол, немного подождав, добавила, – хотя, вот такого, чтоб в эксперименте поучаствовать, точно не предлагали. А что за эксперимент? И что мне за это будет?

Я увидел, как она незаметно подмигнула Стасу. И как он смотрит на нее. «И как, будучи далеко не красавцем и даже смешноватым на вид, он имеет такой огромный успех у женщин? – я не понимал и завидовал такой мощной харизме товарища. – Интересно, о чем она подумала и на что согласна? Может, у них что-то уже было?.. Хотя навряд ли, Стас мне рассказал бы»

– Ты, скажем, могла бы стать первым человеком в мире, переместившимся во времени. Па-ба-а-ам! – Стас вскинул руки и, опустив, отбарабанил себе по ляжкам. – В прошлое или будущее – на твой выбор! Как тебе такое?

Я изо всей силы ударил по тому же проверенному месту и уставился на него, прошипев сквозь зубы: «Да что ты несешь?»

– Ай!.. Ммм… – вскрикнул он и принялся растирать голень, мельком взглянув в мою сторону. – Подумай! Ммм… Ты станешь знаменитой на весь мир.

– Заманчиво! – сдерживая смех, ответила Света. – Прыжки во времени – круто, ага.

Официантка собралась уходить, но Стас, быстро переведя глаза на меня и снова на нее, продолжил, несмотря ни на что:

– С твоей помощью произойдет прорыв в науке, и человечество вступит в новую эру! Мы изменим мир в лучшую сторону, уберем все изъяны: убьем Гитлера в колыбели, не допустим коммунистов к власти, освободим всех рабов, в конце концов. Или сможем заглянуть в далекое будущее, или в прошлое, к началу времен – и захватить оттуда пару яиц динозавров. Представляешь? Можно вернуть их к жизни!

Я больше не пытался остановить безмозглого товарища и просто наблюдал, слушая его бредни. Признаться честно, он немного вдохновлял.

– И все это – я одна? – удивленно спросила официантка.

– Что одна? В смысле? – Стаса словно оглушило.

– Прости его, – я решил положить этому конец, – ему немного надо, походу.

– Хи-хи! Не бери в голову, я давно привыкла. – улыбнулась в ответ Света.

Я кивнул.

– Ладно, веселые вы! Значит, пиво и гренки.

Официантка ушла, растворившись во вспышках прожекторов и клубах кальянного дыма.

– Академик, блин, недобитый! Ты чего разошелся-то? Это же тайна!.. Была тайной. Забыл? Нажрался, что ли, уже, скотина?

– Нам нужны подопытные. – развел руками Стас. – Ничего не знаю. Ты сам сказал это!

– Мыши, черепахи, снусмумрики. Морские свинки, в конце концов. О чем ты только думал? Как всегда, тем самым местом, да?

Стас склонился над столом и заговорщицки взмахнул бровями.

– Нам не помешает хорошенькая секретарша, как думаешь? Я захотел разбавить наш мужской научный коллектив: она – отличный кандидат и очень даже впишется в команду.

– Захотел потрахаться, что ли? – вкрутил я. – Будь серьезней, Стас. Это не шутки. Представь, что будет, если об этом узнают плохие парни.

– Какие парни?

– Ну не те, конечно, о которых ты подумал. Специального назначения, призванные следить за порядком и оберегать нас от всего ненужного и опасного!

– Фигня… И что? Я даже очень серьезно. Она бы отвечала на звонки и приносила кофе – как Джанин Мельниц из «Охотников за привидениями».

– Пффф… Господи-и-и, какие еще звонки, бро? Кому ты собрался отвечать? Кто нам вообще будет звонить? Или ты серийное производство задумал открыть? Слушай, чем меньше людей знают о машине, тем безопаснее. Как маленький, ей-богу. Я был уверен, что ты давно уяснил это, – я устало облокотился на стол и внимательно посмотрел на него. – Признавайся, кому ты еще говорил?

Стас вздохнул и шумно выпустил воздух, раздув щеки.

– Ну-у-у, предки знают… еще на работе пара человек. А что такого? Они все равно не верят, у виска крутят, я еще и дурачком выгляжу в их глазах!

Официантка вернулась с заказом. Стас как ни в чем не бывало подарил ей звездную улыбку, и, как только она ушла, продолжил:

– Столько лет скрывать – просто невозможно! А ты сам-то что, ни разу никому не проболтался?

– Ни разу и никому. – спорить дальше не было смысла. – Ладно, проехали. Надеюсь, ты все уяснил, и на этом закончим. Никому, Стас, ни-ко-му! – произнес я по слогам и многозначительным жестом закрыл рот на замок, повернув невидимый ключик, который затем выкинул.

Мы выпили.

Света у барной стойки болтала с другой официанткой, и обе смеялись: сарафанное радио заработало. Хорошо, что эти бредни про машину времени кажутся настолько глупыми и смешными; хорошо, что с точностью в девяносто девять целых и девять десятых процентов они не покинут пределы заведения.

– Итак, нам надо бы ускориться, – с самым серьезным видом продолжил я. – Без денег будет трудновато продолжать. И хрен знает, сколько мы еще протянем.

– Что ты предлагаешь, бро? Ты только давай конкретно, не тяни кота за яйца как ты любишь.

– Я же сказал, Стас, ну е-мае! Пусть будут мелкие животные, мыши там, например. И ты у нас отвечаешь за сырье, напоминаю тебе просто. Тебе и в магазин за ними переться, а я пока подготовлю все.

– Хорошо, хорошо. Не злись, бро. Я ждал этого: ух, следующая ступенька в нашем восхождении на Олимп! – он подхватил кружку с пивом. – Так давай же выпьем за это, бро!

– И никакой больше болтовни. Дай слово! Если поползет слух, что мы экспериментируем над животными, нам – точно крышка. И это более чем серьезно. – сурово подытожил я.

– Ладно, даю. А ты уверен, что все готово? Они не будут взрываться, как виноград в микроволновке?

– Не будут!.. Что? Какой еще виноград? Ты что, разогревал его в микроволновке? – в ответ мне прилетела самодовольная и глуповатая улыбка друга. – Ох-х… Надеюсь, что не взорвутся. Ну, может, самая первая только… и вторая – не больше.

5. Молоток

Выйдя из бара навеселе в стужу февральской ночи, мы шумно двинулись в гараж. Наша лаборатория манила уютом маленького теплого убежища в окружающем нас ненастье, словно свет маяка в бушующем море. Спрятаться внутри и слушать завывание ветра в метель, сидя на мягком диване, подобрав ноги и накрывшись пледом, – или можно просто смотреть фильм с горячим чаем и печеньками. Ноги сами несли нас туда.

Февраль в этом году выдался очень ветреным и промозглым. Холодные и пронизывающие насквозь порывы ветра пробирали до костей, а летящий отовсюду мокрый снег облеплял лицо и лез за шиворот. В теплые дни повсюду разливались огромные лужи, а вдоль обочины, черные от асфальтовой пыли и реагентов, копились кучи химического снега, вырастающие иногда по пояс и выше, через которые приходилось карабкаться, спасаясь от несущихся автомобилей. Вездесущая слякоть. И, как следствие всему этому, – вечно промокшие ноги и насморк.

Я в основном слушал Стаса, изредка вставляя свое «угу», «да-да» или «конечно, ты прав», он же не затыкался всю дорогу. Было весело, впрочем, как и всегда, когда рядом Стас: я часто смеялся до слез над его шутками – от смешных жестикуляций, подобно миму, и рассказов про клиентов-недотеп в его магазине. Так мы и брели, ступая по серой жиже: двое лучших друзей, одни среди темных дворов – срезая углы, чтобы скорей добраться до места.

* * *

В тепле гаража алкогольный дурман постепенно заполнил череп, погружая в сон наяву. Меня развезло еще больше, а речь Стаса только способствовала этому, превращаясь в монотонный бой шаманских барабанов и нечленораздельных бормотаний. Я совершенно не разбирал слов из доносившейся откуда-то издалека болтовни и бессмысленно бродил по гаражу, просто кивая, вдоль верстаков, погруженный в свои мысли. Я думал: «Как использовать наше изобретение? И не используют ли его уже? А что делать, если используют? А если я уже во временной петле? Можно ли поведать о машине всему миру? А если она попадет не в те руки?» Ни на один вопрос отвечать не было сил, как и желания. «Вот убрать Гитлера, например, вроде хорошо, да? А как же тогда ход истории? Он же перевернется, черт возьми, с ног на голову. Тогда, может, и меня не будет, и Стасика, или – ха-ха – он будет грустным! Ну, кому… кому тогда машину создавать? Тут серьезно думать нужно, не напортачить бы, главное»

Все глубже уходя во временные парадоксы, я неосознанно брал какую-нибудь вещь, крутил ее, рассматривая без интереса, и клал обратно. Медитативно, одну за другой, будто в трансе. Так, в руки мне попал мой старый, видавший виды молоток с желто-черной прорезиненной рукояткой, и я подумал: «Всю жизнь он – грубый инструмент, неспособный ни на что изящное, кроме как что-нибудь расплющить или гвоздь забить, – я поднял увесистый молоток и ощутил его тяжесть, сбалансированность, – но этим, пожалуй, можно и убить…»

Воцарилась тишина.

Внезапная и звенящая, она привлекла мое внимание, и я стал искать ее источник; взглянул на друга – он как-то настороженно глядел на меня и на молоток замерев на месте.

Неожиданно он вышел из оцепенения и как ни в чем ни бывало продолжил свою болтовню подводя итог:

– Ла-а-адно, на сегодня хватит, бро. Ты устал. Согласен, про звезды я загнул – рано, и это не наша тема, но как знать, как знать… – Стас потянулся и зевнул, косясь на меня и не выпуская из поля зрения. – Пошли, что ли? Или тут останешься?

Я положил молоток на место и бодро подошел к нему, сдерживая икоту: – Ик… Тут!

– Ну, тогда до завтра, бро!

Мы крепко пожали руки.

– Давай… Ик!.. Осторожней, там холодно, не поскользнись…

Стас ушел. Я постоял в дверях с минуту, провожая его, закрылся и быстро взгромоздился на диван, натянув плед на голову.

6. Чак

Наконец-то, как долго я этого ждал.

Я пребывал в волнении, как школьник перед экзаменом. Мы подошли к предфинальной стадии – испытаниям на животных. Было очень страшно, но не терпелось скорей начать, чтоб быстрее переступить эту грань – как прыгнуть спиной вперед с верхотуры, будучи привязанным веревкой: чем дольше думаешь, тем тяжелее решиться.

Боязнь провала не покидала меня. До этого все наши попытки отправить кусочки различных материалов вперед или назад во времени, неважно, неизменно заканчивались ничем. Гайки, камушки, пластик и прочая ерунда – все оставалось недвижимым, на своих местах без малейших признаков взаимодействия с машиной. От ярких вспышек, производимых машиной, рябило в глазах. При разрядах всегда перегорали ближайшие лампочки в радиусе пары метров от эпицентра, приходилось идти в магазин и покупать новые. Но мы пробовали и пробовали. Хорошо, что на таких небольших объектах требовалось относительно мало энергии, и скачки напряжения в сети были незаметны, эксперименты можно было проводить не вызывая подозрений и часто. В итоге – покрасневшие глаза и настроение на нуле от провалов. Что-то было явно не то. Наверное, отправлять посылки без почтальона – невозможно, и я стал готовиться к нашему следующему шагу, перенастраивая оборудование на живую материю.

* * *

Настройка и подгонка оборудования завершена. Конденсаторы – заряжены, а все датчики – откалиброваны. Нужно только вбить вес подопытного – для расчета мощности заряда, и, в принципе, все. Я перебрал соединения и разъемы в проводке, прошелся по изоляции, перепроверил каждую мелочь. Установил штатив с камерой. Готово!

Не забыл, конечно, и про нашу безопасность: укрепил и усилил ширму из прочного поликарбоната – токи будут существенно выше и риски, соответственно, увеличивались. Подвинул поближе аварийный выключатель, чтобы в случае чего быстро все обесточить. Пара огнетушителей стояла рядом – тоже не помешают.

Осталось дождаться Стаса из зоомагазина.

* * *

Весна. Апрель. Тепло все ближе. Настроение у всех вокруг бодрое, приподнятое – природа радует, пробуждается от зимней спячки, люди тоже.

День в самом разгаре. Как раз время для начала: в гаражах – почти никого, никто не обратит внимания на скачки напряжения.

Я приготовил велосипедную защиту для локтей и коленей и достал два мотоциклетных шлема, напоминающих о прежних лихих временах. Вот пригодились снова. Надел белый халат, купленный по случаю в магазине спецодежды. Теперь все серьезно. Походил… Посидел, затем снова походил туда-сюда!.. Включил «Звездные войны», дабы успокоиться, и продолжил нервно ждать друга.

Через минут сорок подъехала машина. Хлопнула дверца и быстрые шаги приблизились к двери. Между прочим, мы всегда ее держим закрытой – это фундаментальное правило, одно из самых первых и неукоснительных, строго соблюдаемое нами, действует на непрошенных гостей.

Снаружи раздался стук и громкий голос:

– Сова, открывай!.. «Медведь пришел!» – прокричал Стас прямо в замочную скважину.

Я открыл.

В куртке нараспашку и в одной футболке, натянутой на выпирающее пузо, с шапкой, торчащей из кармана, – таким на пороге возник сияющий и запыхавшийся Стас.

– Спал, что ли? Чего так долго открываешь? Даешь, блин! – он влетел, безцеремонно отодвинув меня с прохода, с улыбкой от уха до уха, явно очень довольный собой. – Танцуй!

– Где тебя черти носили?

– А я говорю, тан-цуй, я кое-что принес! – не унимался он.

– Ха, письмо, что ли? На почте был?

– Блин, нет. Посылку. И не на почте.

Из-за пазухи он, неудачно пародируя фокусника, вытащил небольшую клетку-переноску, где сидела очень жирная серая мышь или толстая крыса, непонятно.

– Танцуют, когда письмо, дурында. К тому же я знал, что ты должен был принести, это не сюрприз.

– Какая разница: письмо, посылка… тьфу. Вот зануда же. На вот, получи тогда. – Стас всучил мне переноску и с разбегу плюхнулся на диван. – Хорошо тебе тут.

Я внимательно посмотрел на животное, запертое в клетке.

– А почему жирная такая?.. Это крыса, что ли? Килограмм, не меньше… – прикинул я. – А других не было?

– Неа… А какая разница, мышь это или крыса? Но это крыса – ты прав.

– А-а-а, сэкономил, значит. На помойке поймал? Самую жирную, которая убежать не смогла? Правда, зачем такую жиробасину-то?

– Ха, ха, ха. Пф-ф-ф… Нормальная упитанная домашняя крыса. Мышей белых твоих нет нигде! Я в десяти магазинах был. Продавщица сказала, что не бывает у них лабораторных – их вообще не продают в обычных магазах. Так что пользуйся тем, что есть.

– Погоди, погоди, ты сказал – домашняя? – мои брови чуть не пробили потолок. – Это как понимать, ты где ее взял?

– Бро, ну что ты пристал? Зануда, блин. Да, я сэкономил. Потом пивка попьем. Крысу зовут Чак, а полное имя – Чарльз. Чарльз Второй – Первого табуретом зашибли, не специально, конечно. И он питомец моей племяшки, его нужно будет вернуть. Так что постараемся без взрывов, бро! Хорошо?

– Вот как? Ах-ре-не-е-еть. Как ты мог? – я посмотрел другим взглядом на животное, и протянул клетку обратно другу. – Неси туда, откуда взял!

– Ты же сам сказал подешевле!.. – с обидой в голосе возразил Стас. – Племянница в садике, мамы нет дома, а брат скажет, что Чак убежал под пол, если что… Или с балкона сиганул – весна же, бро!

– Ага, с переноской сиганул, с вещами… – я сдался, хотелось быстрее начать эксперимент. – Ладно, хрен с тобой, под твою ответственность! Тебе с этим жить теперь.

Я направился к весам.

– А что может пойти не так, бро? – встревожился Стас. – Ты мне все уши прожужжал про безопасность, а теперь что?

– Да все что угодно. Откуда я знаю? Как будто я каждый день их транспортирую в другое время. Начнем с того, что этого никто никогда не делал, и результаты неизвестны. Я обеспечил нашу безопасность в рамках того, что могу предположить, не более. Но прыгаем то не мы. А ты взял и домашнюю крысу племянницы притащил – лучше бы, правда, с помойки. Эх, все-таки дурында ты. Не маленький же, понимать должен, с чем работаем. И не жалко?

– Крысу то?

– Тьфу на тебя. Бессердечная ты скотина. Ребенка не жалко? Без любимца оставил, ирод, – я с грустью посмотрел на тихо сидящего грызуна.

– Ну-у-у, жалко, конечно. Надеюсь, ничего плохого не случится. И мелкая скоро воссоединится с ним.

Последняя фраза прозвучала жутковато.

* * *

Я запихнул крысу в крошечную, как теперь оказалось, клетку Фарадея и подошел к компьютеру; ввел обновленные данные в программе, включил видеокамеру. Мы спрятались за ширмой и надели защиту на себя. Дополнительно установили смартфоны на запись видео и направили их на объект.

Чак был не подвижен и покорно ожидал приговора. Его черные глазки-бусинки были уставлены на великанов, его судей; а думал он о том, чем мог так разгневать их: «Почему меня забрали из дома, ведь я всегда считал себя добропорядочной крысой и очень, очень люблю свою хозяйку!.. И клетку, и сыр, и кусочки свежей газеты… И, конечно, сочное зеленое яблоко!..» Он не шевелился и не отводил взгляда от людей, лишь немного качаясь из стороны в сторону. «Ах, вспомнил! Однажды, давно, когда я был еще глупым крысенком, я сделал ей больно, укусив за пальчик… – Чак обтер оба уха и нос. – Видимо, настал час расплаты. Что же, начинайте…»

– Стас, ты готов?

– Угу…

Я подождал еще пару секунд и повернул переключатель.