Kitobni o'qish: «Агатовый зрак пустоши»

Часть 1

Глава 1. Знакомство

Сон захватывает спящего в той же мере, что и спящий – сновидение. Это похоже на любовь: бывает сбежались-разбежались, а бывает и ровно наоборот. Его выбросило из сна как варан выбрасывает язык. Быстро и беспощадно.

Кэран приподнялся на локте и поморщился. Вот отчего мучили кошмары: остатки ночного костра успели покрыться инеем, видать, ночь выдалась холоднее обычного. Не помогла даже скала, к боку которой притулился на ночь. Он выбрался из мехового спальника и принялся разминаться. Ночная синева над горизонтом набухала светом, готовясь выпустить из подземной клетки Зрак Пастыря. Шрам на животе ныл, голову словно набили ватой, нога не хотела сгибаться. Но гаже всего было то, что сон не отпускал, накладывался на реальность как акварель на стекле.

Надо было начинать тренировку, пока не началась дневная жара. Кэран проделал серию выпадов. Шаг, поворот. Парирование, удар в ноги и… Будь это настоящий бой, его бы убили – вместо правильного полукруга клинок описал кривую дугу и уткнулся в землю. Мечник зашипел от досады. Когда говорят, что левша – неудобный противник, обычно забывают упомянуть, что переученный левша неудобный противник прежде всего для себя самого. Он сжал в кулак покалеченную правую. Тремя с половиной пальцами просто невозможно правильно держать меч. А без клинка никак, меч – это всё, что у него осталось. Нужно пробовать ещё. Шаг, поворот. Блок. Выпад! Слишком медленно. Ещё раз!

Предрассветный холод постепенно отступал. На вершине скалы уже грелись в первых оранжево-розовых лучах ящерки, шагах в пятидесяти пронеслись ранние перекати-поле. Инеистая акварель нехотя отступала на задний план. Кэран зарычал и повторил движения. Потом ещё раз. И ещё. Он добьётся прежней сноровки. Обязательно! В недостающих пальцах бегали мурашки, левая кисть никак не хотела делать нужные движения. Он не сдавался, стискивал зубы и повторял раз за разом, не обращая внимания на струящийся по коже пот.

Граница между небом и землёй набухла кровавой полосой. Ночь попятилась, и на небосвод начал выплывать оранжевый шар. От скал потянулись тени, поднялся тёплый ветерок – предвестник дневного пекла. Выбравшись из-за горизонта, шар дрогнул, сбрасывая ночное оцепенение и раздвинул веки. Неровные космы жёлто-оранжевого огня рванули во все стороны, открывая агатово-чёрный “белок” с бело-голубыми прожилками, в центре которого запульсировал длинный золотистый змеиный зрачок. Кэран облегчённо вздохнул. По всем приметам день будет жарким, но обойдётся без ураганов. И то хорошо.

Яркие лучи начали пробовать на вкус влажную от пота кожу, и мечник поспешил одеться. Сменил ночные шерстяные штаны на дневные хлопчатые, надел рубаху, сверху накинул тёмно-серый камзол с витиеватыми шафрановыми узорами на рукавах, перевязь и выцветший плащ. С неудовольствием отметил, что рукава пообтрепались, одна пуговица потерялась, а плащ кое-где тоньше монеты, пригладил разросшуюся бороду и решил, что в пустыне на него смотреть некому, так что сойдёт. А кроме того, на новое платье всё равно нет денег.

Кэран надел любимую – и единственную – широкополую чёрную шляпу с плюмажем из белых и красных перьев, забросил мешок с нехитрыми пожитками за спину, взял связанные вместе сапоги в правую руку и затопал деревянными сандалиями по дороге. До Огдара было по его прикидкам, ещё пару дней пути.

***

Скрип Кэран услышал задолго до того, как фургон поравнялся с ним, но не стал ни прятаться, ни останавливаться. Днём опасность прячется в небе и под камнями. Да и не станет никто нападать на путника, у которого ничего нет, кроме меча в потёртых ножнах.

Фургон покачивало, занавеска на окне в игривых лиловых цветочках развевалась, большие колёса оббитые железом, неспеша крошили мелкие камни. Повозка была велика. Настоящий дом на колёсах – высокие деревянные борта и такая же крыша, с натянутым над нею парусиновым пологом. Если подумать, не каждый человек по нынешним временам может позволить себе такое жилище. Влёк эту повозку механический скакун. Кэран присвистнул. Зверюга, хоть и была покрыта слоем грязи в палец толщиной, выглядела вполне рабочей. Скакун был больше любой лошади в полтора раза, его глаза светились зеленью, а из ноздрей то и дело вырывался пар, когда мотор в брюхе решал сбросить лишний жар. Узорчатые медные пластины корпуса ясно давали понять: сделали это чудо давно и далеко отсюда. Мощные копыта уверенно били в землю, оставляя глубокие следы. Если бы ещё не этот проклятый скрип…

– Тпррру! – возница, ноги которого оказались как раз на уровне глаз Кэрана, натянул вожжи. Конь встал и воцарилась тишина.

– Прохладного дня, добрый путник! – поздоровался человек на козлах.

– И тебе тёплой ночи, – Кэран учтиво коснулся полей шляпы.

– Меня зовут Барджус Шестипалый, – возница откинул капюшон, и Кэран разглядел круглое веснушчатое лицо с бледно-голубыми глазами. – Скромный алхимик Гильдии Уборки за Героями, направляюсь в Огдар. А эту стальную скотину кличут Хомяком. Позволь, угадаю, ты идёшь туда же?

– Угадал, – Кэран пожал плечами. А куда тут ещё можно идти? Все остальные прибрежные города давно мертвы, а ближайший оазис в неделе пути к югу. – Меня зовут Кэран.

– Скажи, Кэран, – оживился Барджус. – Не желаешь ли составить мне компанию? До Огдара путь неблизкий, боюсь помереть со скуки, не доехав. К тому же, последние два дня мне кажется, что Хомяк отвечает на мои шутки, а это дурной знак, знаешь ли.

Кэран прищурился. Этот болтун ему не нравился: треплется много, за поясом пистоль, через плечо – перевязь алхимика со склянками. И руки держит так, чтобы в любой момент использовать то или другое. Алхимики все себе на уме, и лучше с ними не связываться. Кэран погладил бороду, размышляя, как бы отказаться повежливее.

– Стреляный грифон, да ты никак собираешься меня послать! – рассмеялся Барджус. – Не доверяешь. Или на гильдию нож за голенищем держишь. Дело, конечно, твоё, но неужели ты хочешь и дальше топать пешком? Я не кусаюсь, посохом Пастыря клянусь!

– Я не смогу оплатить проезд, – покачал головой Кэран. – Ни сейчас, ни в Огдаре. А посему пусть каждый из нас продолжит свой путь под оком Пастыря.

– У меня не туристический дилижанс, за проезд денег не берём. Но если ты хочешь как-то расплатиться, можем считать, что я нанял тебя охранником. Клинком-то махать ты горазд, думаю.

– С чего ты так решил? – насторожился Кэран.

– А вон та побрякушка у тебя на темляке, – рыжий ткнул пальцем в меч, который Кэран тут же прикрыл плащом. – Это же сигния Осеннего Турнира в Новом Динте. Золотой пятипалый лист на стальной цепочке, довоенная. Сейчас таких уже не делают, её ни с чем не спутаешь. Выходит, ты либо этот самый турнир выиграл, либо взял сигнию боем. В любом случае, от варанов по пути в Огдар как-нибудь отобьёшься.

– Может, я её купил, украл или нашёл, – буркнул Кэран и под плащом крепко сжал сигнию в кулаке.

– Купил? Ага, потом продал и снова купил. Нееет, тогда ты не стал бы носить её на виду, а поскорее загнал и купил себе приличную одёжку. Или жратвы, – фыркнул Барджус. – Так что, двинули?

– Нет, – после короткого раздумья сказал Кэран. – Я предпочту добираться сам.

– Ладно, – разочарованно протянул Барджус. – Н-но!

Рыжий ударил вожжами, и Хомяк вновь натужно заскрипел, фургон двинулся. Кэран сошёл с дороги, держа руки поближе к мечу и стоял так, пока повозка не скрылась из виду. Одному всегда проще и удобнее, в конце концов до Огдара не так уж и далеко.

***

Он шёл часа три. Змеиный зрачок в небе вытянулся в струнку – безумное светило решило хорошенько прожарить именно эту часть мира. Жара тяжёлой ладонью гнула плечи к земле. Чахлые безлистные деревца, словно в насмешку торчащие среди жидких кустов солецвета, укрытия дать не могли. Они сами прятались у подножий пологих холмов с потрескавшимися боками в поисках хоть каких-нибудь следов укрытия от палящего солнца. Кэран вздохнул. Тот алхимик-уборщик не так уж и не прав. В одиночку тащиться по пустыне совсем не весело. Серо-жёлтый пейзаж, редкие кусты колючки среди однообразных холмов, даже перекати-поле нет. Тоска. Особенно, когда негде встать на днёвку, а проклятые комочки отвердевшей глины так и норовят забиться в сандалии. Он в очередной раз нагнулся, скривившись от боли в боку, и принялся расстёгивать правый сандалет.

Вытряхнув камешек, распрямился. Далеко слева над блестящей как зеркало и дымящей как раскалённая сковородка землёй парили крепостные стены с мощными квадратными башнями. Над башнями вились длинные цветные вымпелы. За стенами поднимались колокольни и шпили, ворота были гостеприимно распахнуты. Наверняка, стражники развалились в густой тени и травят байки или пьют прохладное пиво. Кэран сглотнул и отвёл взгляд. Мираж, конечно же. Говорят, миражи – это предсмертные грёзы земли. А ещё говорят, что если долго на них смотреть, можно и самому кануть, стать частью эфемерных пустынных видений.

Подсматривать чужие сны некрасиво. Особенно, если ты – один из тех, благодаря кому бескрайние поля стали пустошами. Но Утихшая война утихла. Печальными мыслями делу не поможешь, а до Огдара ещё топать и топать. Кэран поправил ножны и пошёл дальше, мурлыча себе под нос марш имперской кавалерии. Интересно, сколько сейчас берут за пиво в “Гусе и лестнице”? Может, по старой памяти, удастся сбить цену? Да даже если и не удастся, в Огдаре наверняка найдётся угол, в который не заглядывает Зрак. Пару дней будет, чтобы оправиться, поесть нормальной еды вместо этого задолбавшего ра-оп. Толчёное вяленое мясо с травами, конечно, сытное, и весит мало, но какое же жёсткое! Все зубы обломаешь, а про вкус лучше вообще не вспоминать. То ли дело огдарская уха! Живот мечтательно заурчал. Или вот грибная жарёха или, например,…

Бах! Кэран упал, откатился за ближайший валун и осторожно выглянул, пытаясь понять, откуда стреляли. Эхо здесь, среди каменистых холмов, было причудливое. Прыгало туда-сюда, поди его разбери.

Бах! Второй выстрел. Вроде справа, из-за того холма, что похож на муравейник. Надо проверить. Кэран сбросил поклажу и осторожно, на полусогнутых, двинулся в ту сторону. Оставлять в тылу неизвестную угрозу не годилось. Придётся ухе немного подождать.

Летописный свод 1. О жуках и шаманах

“Великий У добился перелома в войне с Огдарской Коалицией с помощью обыкновенных катапульт, заряженных жуками. Для того, чтобы заполучить это оружие, Великому У пришлось самому стать наполовину жуком, но, по его мнению, дело того стоило. У Героев вообще странная логика. А у шаманов – вдвойне. Например, почему У решил уйти из Геройской Гильдии и пойти войной на Коалицию, так и осталось непонятным.

В ковши катапульт лопатами загружали копошащихся жучков размером с ноготь и выстреливали в сторону противника.

Жучки, изумрудные, с алыми крыльями, кровавым снегом сыпались на головы неприятеля, а потом вгрызались в плоть. Стоило крошечным челюстям добраться до крови, как жертва была обречена. Жук распадался в пыль и таким образом смешивался с плотью и кровью. Ядовитая пыль парализовала, а через пару дней жук прорастал из человека. В буквальном смысле. Сначала кожа на спине шелушилась и покрывалась роговой коркой, потом лопалась вдоль всего позвоночника, и вместе с гноем выпускала алые крылья. Потом приходил черёд рук и ног, потом живота и только в самом конце – головы. Примерно через неделю тварь готова была питаться самостоятельно. Жрали новорождённые жуки всё, что попадалось в жвала и росли, росли, росли… Недоеденную добычу они собирали в большие шары, склеенные собственными выделениями. Шары эти жуки всюду катили с собой.

Коалиция пала. Её теурги оказались вынуждены выжигать целые районы собственных городов. Солдаты бунтовали, стоило им услышать о приближении Великого У. Крестьяне бросали дома и бежали.

Где и как добыл полуграмотный шаман таких тварей, так и осталось неизвестным: Великий У сгинул без следа, его дикое ополчение разбежалось. А жуки расползлись. Они не любили себе подобных и жрали их с таким же удовольствием, как и всё остальное. Постепенно их удалось отвадить от городов. На том все и кончилось. Только ходил ещё несколько лет после войны по кабакам человек в рубище. Этот человек рассказывал, что видел, как Великого У и его ближайших учеников жуки положили на землю и катали по ним шары до тех пор, пока вся красная кашица не оказалась на шарах.”

Мифы и легенды Старого Огдара / собрано Харджа П.В.Н., 3е изд., перераб. и доп., Огдар: теургИСТР-С, 187 г. Э.Н.Р.

Глава 2. Гильдия Уборщиков за Героями

Кэран выглянул из-за гребня холма. Внизу оказалась просторная долина, а вовсе не маленькая впадина, как можно было бы ожидать. Дальше холмы становились всё реже и ниже, а земля – суше и твёрже, многочисленные трещины рассекали её как морщины стариковскую кожу. Поверх трещин тянулись длинные ровные неглубокие канавы. Они тянулись и тянулись, одни прямые от самого западного века Пастыря, другие петляли меж холмов. Как если кто-нибудь провёл бы обратной стороной ложки по густой каше. В животе у Кэрана заурчало.

Здесь канавы встречались. В конце каждой оказался большой шар цвета венозной крови. Вдесятером эти шары образовали аккуратный круг с одинаковыми промежутками, как раз достаточными, чтобы мог протиснуться взрослый человек.

Рядом с каждым шаром лежал гигантский жук. Судя по толстому слою песка на узорчатых панцирях насекомые были давно мертвы. Кэран облегчённо выдохнул. Убить даже одного такого монстра было бы непросто: мощные жвала, толстые бронированные ноги и длиннющие рога на мордах обещали серьёзные проблемы любому, кто рискнул бы атаковать такое страшилище. Даже герою. Кэран потёр живот; даже останься он героем, всё равно в одиночку бы не полез, к чему бессмысленные жертвы?

Интереснее другой вопрос. Если жуки мертвы, а кругом никого, кто только что стрелял? И в кого?

Кэран покрутил головой. У подножия холма, на котором он расположился, стоял знакомый фургон. На его борту ярко блестела серебряная колба в лавровом венке, герб Гильдии Уборки за Героями. Кэран усмехнулся и тут же помрачнел. В памяти всплыла рукоять пистоля за поясом того рыжего на козлах. Как его звали-то? Неприятный такой… Имя упорно соскальзывало с разума как перекати-поле с бархана. В любом случае, раз коротышки не видать и тишина мёртвая кругом, скорее всего, фургон остался без хозяина. Надо сваливать. Кэрану не улыбалось встречаться с тем, кто может так быстро и тихо убить гильдейского уборщика. Мечник принялся аккуратно сползать по своему склону холма. Жуков этих он узнал. В войну о безумном шамане и его воинстве чего только не рассказывали. Подходить к тварям, даже мёртвым, никакого желания не было. Великий У запросто мог придумать какой-нибудь летальный сюрприз для любителей потрошить его детище. Да и потом: рыжий сам напросился, работа у него такая, дрянь всякую утилизировать, а Кэрану этот возница никто и звать никак, даже не попутчик.

Барджус – имя вдруг вспомнилось. Рыжего уборщика звали Барджус.

Склон кончился, сандалии ударили в пыль. Кэран скривился. Даже ларпы стаями летают. А те времена, когда война пожирала человеческие жизни тысячами, давно прошли.

Инстинкт требовал уносить ноги. Лезть промеж этих шаров дело опасное и ненужное, пусть вон уборщик таким развлекается, жертвует собой за ради не пойми чего. Кэран стиснул правый искалеченный кулак. Крякнул. Ладно. Он только посмотрит издалека, убедится, что коротышка мёртв и заберёт фургон. Так и до Огдара быстрее доберётся, и с Гильдии уборщиков выкуп за оборудование возьмёт. Кэран обул сапоги и сбросил плащ. Мягкой осторожной походкой двинулся обходить холм.

Вблизи шары оказались значительно больше, чем представлялось с вершины. Солнечный свет тонул в тёмной переливающейся поверхности как муха в густом чёрно-красном тэллисийском эле. А ещё от них тянуло холодом. Кэран осторожно ткнул один из шаров кончиком меча. Прямой обоюдоострый клинок не встретил почти никакого сопротивления. Мечник вздохнул, ещё раз дал себе слово чуть что сразу бежать и двинулся вперёд. На ощупь шары оказались гладкими, приятными и прохладными как шёлковые простыни; от каждого касания по поверхности бежали еле заметные волны.

Внутри круга шаров царила ночь. Холодная и тёмная. С далёкого небосклона подмигивали звёзды так, словно никакого солнца не существовало. На периферии зрения что-то сдвинулось, чуть-чуть, незаметно. Кэран попятился.

– П-п-помо-гииии…

Тихий хрип он поначалу принял за дуновение ветра.

Справа, зарывшись лицом в песок лежал человек. Он весь иссох, сквозь лохмотья просвечивали рёбра, обтянутые серой кожей. Человек хрипел, натужно всасывая в себя песок пополам с воздухом. Его ноги по щиколотку исчезали в шаре.

– Люди… Помогите… милость Великого… У не минет вас… я… клянусь…

Кэран опустил меч, но убирать не стал.

– Ты кто, человече?

– …П-парго, последний из… учеников Великого У. Прошу… вытащи меня, оно… оно пьёт меня!..

– Не слушай его! Отойди! – из темноты слева раздался знакомый голос. Кэран повернулся. У шара напротив Парго сидел Барджус. Он склонил голову над расстеленной на песке алхимической перевязью, его пальцы выдёргивали из кармашков одну склянку за другой, смешивая, взбалтывая, переливая. На краткий миг он оторвался от склянок и поднял на Кэрана светящиеся бирюзовым глаза. – Решил всё-таки принять моё предложение? Поздновато. Иди лучше своей дорогой, золотой лист.

– П-путник… – снова заскрипел Парго. – П-путник… освободи меня… я поделюсь с тобой наследием… наследием моего учителя. Покажу, где спрятан палец Великого У… Съешь – станешь как он… Великим Шаманом… Все склонятся перед тобой… только вытащи… умоляю… окропи мой шар кровью, и я…

Кэран занёс меч и сделал полшага к ученику шамана.

– Стой! – снова вмешался Барджус. – Это ловушка! Настоящего Парго утихомирили герои месяц назад, на этом самом месте. А что вот это такое я не знаю, но пули его не берут!

Клинок описал быструю дугу, и голова Парго покатилась по песку. Из шара тут же вырвался длинный отросток и подхватил её, втянул внутрь, а на плечах колдуна возникла чёрная сфера. Измученное лицо проступило на ней, словно покойник, всплывающий из тёмных глубин.

– П-прошу… у-умоляю… крови… п-пожалуйста, путник… я чувствую, как оно пьёт меня! – снова захрипел Парго.

Шары вокруг завибрировали и придвинулись ближе. Проходы стали уже, а псевдо-наследник Великого У теперь торчал из шара только по колени.

– Стреляный грифон, сказал же, отойди! – раздражённо бросил Барджус, не отрываясь от склянок.

Кэран попятился. Многие разумные чудовища обожают использовать человеческие трупы для маскировки или просто для развлечения.

Поверхность трёх дальних шаров посветлела, зашевелилась как тонкая, плотно натянутая кожа, под которой шебуршатся личинки.

– Готово! – воскликнул Барджус. Он поднял перед лицом сложенные лодочкой ладони, из которых бил факел синего огня. – Как тебя, листок, вали отсюда скорее! Долго огонь очищения так держать нельзя! Беги!

Уборщик развернул ладони и дунул. Факел наклонился, пламя с рёвом метнулось вперёд. Шар “Парго” загорелся. Ученик Великого У страшно закричал, его рот распахнулся гораздо шире, чем это позволяют человеческие суставы. Губы и щёки разорвались. Из чёрной дыры хлынул поток мелких жучков.

Пламя быстро перескакивало с одного шара на другой. Шевелящиеся бугры под их поверхностью замельтешили быстрее. Барджус во весь голос выкрикивал заклинание. Его глаза сияли, а по щекам текли слёзы. Синий огонь перекинулся на плащ Уборщика.

Кэран бросился к нему обхватил правой рукой за плечи и рванул. Ещё раз! Ещё! Барджус, полуприкрыв глаза, быстро шевелил пальцами и бормотал себе под нос. Воин подхватил рыжего и вытащил на центр. Шары принялись гудеть, то низко, то высоко, то громче, то тише, а потом разом сдвинулись, смыкая круг. От синего пламени кожа шаров бурлила как ведьмино варево. Воняло серой и горящей помойкой.

Узкая щель появилась на миг в сплошной стене полыхающей багровой плоти. Шары загудели громче. Сейчас снова сдвинутся! Кэран бросился к щели и воткнул в шар справа меч параллельно земле. Голубая сталь согнулась. Застонала протяжно. Воин рванулся вытолкнул в щель Барджуса и вывалился сам. Клинок за спиной разлетелся вдребезги, а полыхающая стена сомкнулась.

Кэран оттащил обмякшего уборщика к фургону и только тогда позволил себе обратить внимание на боль, рвущую ногу и живот. Он застонал и сел на горячий песок. После стылой жучиной ночи, пылающий агатовый зрак Пастыря казался добрым банщиком, разминающим озябшие кости.

Шары потухли. Они стали антрацитовыми и раздвинулись так, что между ними легко мог бы проехать всадник.

Барджус застонал и поднялся.

– Зря помешал, – прохрипел он. – Останься я внутри, сжёг бы их начисто. А теперь даже не знаю, живы они или как.

– Проверять не будем, – сказал Кэран. Он подбросил на ладони пятипалый золотой лист на стальной цепочке и засунул его в карман. – Других мечей у меня нет. Ну сгорел бы ты с ними вместе, и что?

– И то, что в этом мире больше не осталось бы последышей Великого У.

– Да наплевать. Мир мёртв, они бы не сделали его мертвее.

– Тебе-то откуда знать, золотой листок, – бросил Барджус, подходя к механическому скакуну. – Сам вон с сигнией своей расстаться не можешь.

– Сигния – это память. А кроме неё у человека теперь нет ничего, вон даже солнце теперь не солнце, – Кэран поморщился и поднялся на ноги. – На жуков плюнь. Поверь, ночью найдутся желающие отведать жарёхи. Сунешься туда опять – точно сгинешь, я за тобой не полезу, вторым мечом, видишь ли, не запасся. Ещё не хватало подыхать ради того, чтобы очередного монстра извести. Да будет тебе известно, после войны их осталось куда больше, чем людей.

– Да что ты говоришь, – Барджус нажал несколько выступов на горле лошади, и та фыркнув, забила копытом. – Ну, спасибо за науку. Век помнить буду. В общем это, Гильдия благодарит тебя за помощь и всё такое, а мне пора.

Уборщик залез на козлы.

– Ты мне вообще-то меч должен, – сказал Кэран.

Барджус раздражённо вздохнул, но потом сделал приглашающий жест.

– Стреляный грифон… Ладно, залезай. Доброшу до Огдара, пусть наш гильдмейстер с тобой разговаривает. Фу, ну и воняет же здесь!

Нога скакуна вновь заскрипела, когда фургон принялся разворачиваться, чтобы выбраться обратно на дорогу.

***

Кэран сидел на козлах и смотрел, как городские стены становятся всё ближе и ближе. Барджус спал на крыше фургона. Или делал вид: Кэран готов был поклясться, что рыжий хитрец иногда позыркивает из-под опущенных век. Огневеющий агатовый зрак недавно перевалил через зенит и теперь изо всех сил слал огненные копья с пронзительно-яркого неба. Не спасало ничего: ни шляпа с широкими полями, ни мазь из авуканских червей, ни зачарованный плащ. Небо душило землю тяжёлой подушкой жары и с удовольствием следило за агонией огневеющим агатовым глазом с длинным змеиным зрачком. Солончаки нестерпимо блестели от выступившего соляного налёта, воздух струился как над костром. Когда дул горячий ветер, и через дорогу начинали скакать перекати-поле, Кэран спешивался и шёл рядом с Хомяком. Мелкие растительные хищники полностью безмозглы, зато ядовиты – проберутся в механизм, зацепятся там шипами, оплетут отростками, потом не вытравишь. От механического коня веяло жаром, а каждый шаг был как сквозь раскалённую патоку, но кому-то нужно было следить, чтобы растительные паразиты не обосновались в нежном механизме.

Когда впереди впервые показались стены Кэран сначала не обратил на них внимания. Мало ли чего там на горизонте виднеется, может, морок: в полдень сознание шутит шутки намного чаще, чем в полночь. Через несколько часов, когда уже можно было разглядеть массивную решётку в проёме и каменную кладку моста надо рвом, воин позволил себе окончательно поверить – не морок, приехали. Он хотел было окликнуть Шестипалого, но тот уже сидел на крыше, свесив ноги в стоптанных сапогах.

– Эй, Кэран, добрались! Стреляный грифон, добрались! Вот он, Огдар!

– Ага.

Ветерок принёс со стороны города обещание свежести и влаги: Огдар портовый город, и после войны море отступило от его длинных причалов совсем недалеко. Кэран дёрнул поводьями, глаза коня засветились изумрудным, фургон пошёл немного быстрее. Хотелось если не воды, то хотя бы тени.

– Эй, не гони, коня сожжёшь! – недовольно буркнул Барджус, спускаясь с крыши. – И вообще, дай сюда, сам поведу.

Стены белого камня с толстыми круглыми башнями становились всё ближе, теперь можно было разглядеть обвалившиеся боевые галереи и разрушенные площадки для теургов. На одном из флагштоков одиноко хлопал выцветший до белизны длинный узкий флаг.

– Даааа, – протянул Кэран. – Починили бы они стены-то…

– Кому надо, пусть тот и чинит, – фыркнул Барджус. – У нормальных людей других забот хватает, кроме как каменюги по жаре тягать. Да и против кого стены-то городить? От этих что ли?

Шестипалый ловко сбил кулаком в воздухе особо наглое перекати-поле, решившее проскочить прямо перед их носом.

– Дракона видно по полёту, – ответил Кэран. – Вам в гильдии Уборщиков вообще что ли не рассказывают, кто нынче в пустыне обитает? Не хотят пугать, наверное. А то ещё откажетесь башкой рисковать и по подвалам разбежитесь.

– Я про пустыню поболе тебя знаю! – на щеках Барджуса вспыхнул румянец. – И повидал всякого. И сфинксов, и колдунов, и гарпий, и петроедов!

– Тогда чего споришь?

– А того, что на стенах стоять кто-то должен! А на весь Огдар сейчас хорошо если полк наберётся. Про теургов вообще молчу: их тут с войны не видали, да и видеть не хотят. Вот и выходит, что от стен этих твоих польза только одна – тенёк. Да и то лишь пока буря не началась. И чтоб ты знал: уборщики отродясь от опасности не прятались! Хотя, куда тебе допереть до такого, золотой листок! Таким как ты лишь бы золото звенело, а на людей плевать.

Кэран погладил бороду. Горазд этот рыжий поучать, ничего не скажешь. Наверняка, в геройскую гильдию просился, а не взяли.

– Небось, когда припрёт, все на стены выходят. Некроволна не будет спрашивать, сколько у тебя бойцов. Она просто заберёт то, что нужно. Мёртвые слушают только ветер.

Барджус зябко повёл плечами и на всякий случай привстал, глядя в сторону моря. Тот, кто видел это один раз, потом уже не забудет. Блекло-лиловое облако, влекомое ветром в мгновение ока накрывает весь город. Становится тяжело дышать, а потом из бледного тумана выходят мертвецы и то, что звенит лёгкими колокольцами за их спинами…

– Не накличь. В этих краях Некроволн давно не видали, – буркнул Шестипалый. – Почитай, с войны. Тпру! Здравствуйте, уважаемый!

Фургон подкатился к воротам. С бочонка у стены, поднялся огромный мордатый мужик с чёрными сросшимися бровями. Кэран по габаритам и серо-зелёному оттенку кожи прикинул, что в родословной у этого человека не обошлось без петроедов или кого-то в том же роде.

Стражник подошёл к повозке куда быстрее, чем можно было бы ожидать от человека таких габаритов. Аккуратно взял двумя пальцами-дубинками подорожную и уставился в неё. Долго, нахмурившись и шевеля губами, разбирал написанное, потом, наконец, махнул рукой.

– Опять чистильщики пожаловали… чую не к добру… – прогудел и окинул насупленным взглядом фургон с колбой, окружённой лавровым венком. – Ладно. Проезжайте.

Копыта Хомяка впервые за долгое время зацокали по камням, эхо запрыгало вокруг, когда они въехали под свод ворот. Огдар встретил путников пустынными улицами, на которых брусчатка готова была расплавиться от жары. Даже слабый бриз с моря не приносил облегчения, а только запах несвежей рыбы и гниющих водорослей.

– Города… – Кэран сплюнул на мостовую. – Ловушка для человека.

– Чего это ловушка-то сразу? – спросил Барджус. – Где ещё ты пивка попьёшь и ночью нормально поспишь?

Мечник покрутил сигнию на цепочке вокруг пальца. Полированное золото весело поблёскивало на лету, блики сливались в яркое кольцо, которое тут же распадалось стоило позволить цепочке намотаться на палец.

– Без разницы, где ночевать, в доме или у костра. Пустошь и там, и там достанет.

– Стреляный грифон, везёт мне на мрачных людей. И чем только заслужил? Был у меня напарник, до войны, Мастером кликали, тоже сыч был тот ещё. Сгинул на третий год войны. Или на четвёртый?.. А остался бы в городе, может выжил.

Рыночная площадь сразу за воротами пустовала, только стела Героям-Праведникам тенью отмеряла время, оставшееся до заката. В дверях немногочисленных кабаков скучали зазывалы: до вечера никто на улицу и носа не покажет. “Гусь и лестница”, “Русалий хвост”, “Приятное”… Барджус сглатывал слюну каждый раз, когда они проезжали мимо очередной пивной. Кэран только усмехался в бороду.

– Эх, вот довезу тебя сейчас до гильдии, а сам в город пойду. Приму кружку холодненького, а там и кости катнуть можно. Или вот под розовый фонарь зайти.

– Ага… – Кэран неопределённо пожал плечами. Он не хотел мешать полёту фантазии Барджуса.

С площади они двинулись по проспекту Лучников в сторону моря. Уклон здесь был довольно велик. Город скатывался вниз по склону, за красными черепичными крышами можно было разглядеть неподвижную блестящую гладь Огдарского залива и Сторожевой остров на выходе в море.

– Листок, ты глянь, глянь! – Барджус ткнул пальцем в блестящую свинцовую гладь. – Замерла, вода-то. Ежели и шелохнётся когда, то только по большим ордынским праздникам. Как война утихла, так и встала. Ни тебе штормов, ни, упаси Пастырь, Некроволны. Как думаешь, почему?

– Откуда мне знать, – Кэран пожал плечами. – Я не теург, не алхимик и не матрос даже. Я солдат.

– А как здесь оказался?

– Ищу кое-кого.

Барджус вздохнул и покачал головой.

– А ты немногословный.

С проспекта они повернули налево, на Молочную улицу. Здесь большие пятиэтажки сменились трёхэтажными строениями, а кабаки и магазинчики стали заметно попроще, чем в центре. Молочная не отличалась шириной, и поэтому часть её была в тени. На весь фургон тени не хватало, но если спешиться, вполне можно было укрыться от злыдни в небе.

– Шестипалый, скажи, – нарушил молчание Кэран, – а как в вашей гильдии относятся к бывшим героям?

– Нууу, это смотря что за человек, – осторожно протянул Барджус. – Да ты не переживай, меч твой тебе компенсируют.

– Я и не переживаю. Думаю, гильдмейстер у вас человек добрый, раз болтунов нанимает.

– Не только добрый, но и честный, потому что не велит проходимцев всяких в пустыне бросать, стреляный грифон! – надулся Барджус. – Хорошо, что наше с тобой знакомство скоро закончится. До гильдии всего ничего осталось.