Kitobni o'qish: «Укрощение демонов»
Пролог
– О чем думаешь, Аббас?
– Думаю? – не понял Аббас, о чем спрашивает эмир, и изумленно поднял сросшиеся над переносицей густые, как тропические джунгли, брови.
– Глаза аж закатил. Мечтаешь, что ли? О чем? – Такый говорил насмешливо и с издевкой. Он вообще любил так говорить со всеми. Такыю казалось, что таким тоном он подчеркивает свою исключительность. А в собственной исключительности он сомнений не испытывал никогда, с самого детства. А уж сейчас тем более. То там слышишь, то там, как одного за другим федералы «достают» эмиров и амиров самого разного уровня и боевого умения. Даже самых значимых, кто многократно «отметился» в каких-то действиях. Одни ментов кучу положили, другие угнанную машину в городе взорвали и вместе с машиной много народа отправили на небеса. Он, Такый Рифатов, человек самой, наверное, мирной среди других полевых командиров профессии, бывший «коверный», то есть цирковой клоун, когда-то смешивший многих людей, остается уже много лет неуловимым, хотя неприятностей федералам доставил несравненно больше других, которых уже выследили и уничтожили. А его никак «достать» не могут. Разве это не исключительность? Разве не стоит этим гордиться?
Аббас не нашел, что ответить. Бойцы джамаата всегда теряются, когда эмир говорит с ними таким тоном.
– Что молчишь? – настаивал Такый.
– Шашлык хочется, – слюни глотая, мечтательно сказал вдруг Аббас. – На ребрышках… О том и думаю. Уже вторую неделю вспоминаю, как сам готовил.
Аббас – бывший ресторанный повар. Но в отряде уже есть свой повар, который раньше Аббаса пришел к Такыю. И гражданская профессия бойца оказалась в горах невостребованной, как и гражданская профессия самого эмира Рифатова.
От такого ответа Такый чуть дар речи не потерял. Он хотел было что-то резкое и ехидное сказать, но подходящие слова из головы вдруг выветрились, а рот наполнился слюною. Эмир тоже представил себе предмет вожделений своего молодого бойца, и сам растерялся. В отряде уже вторую неделю ощущались перебои с продуктами питания. Весна началась, отряд вырос, а продукты запасали на старый численный состав. И мысли Аббаса были всем понятны, даже Такыю. И ничего эмир не сказал, только отошел в сторону, продолжая проверку позиций, занятых участниками засады.
Всего в этот раз Такый вывел в засаду восьмерых, хотя имел возможность взять с собой втрое больше людей. Ему показалось, что восьмерых хватит, даже если учитывать ожидаемое количественное превосходство полицейского отряда. Не количеством побеждают, а неожиданностью действий и умением в неожиданный момент оказаться в нужном месте. В последнее время все федералы независимо от того, какие погоны и головные уборы они носят, взяли манеру спецназа ГРУ предотвращать засады на своем пути превентивными мерами. Так, теперь бронетранспортеры и боевые машины пехоты, въезжая в ущелье, в щепки расстреливают из пулеметов любые густые заросли по склонам и только потом продолжают путь. Если впереди камни, разбивают их из гранатометов. И несколько засад только за последний год было уничтожено таким образом. Засады погибали, не успев сделать ни единого выстрела, не успев взорвать выставленные на дороге фугасы. И большинство полевых командиров вынужденно стали переносить засады в лесные массивы. Это было реальным и сильным средством в Чечне, где много лесов, но в Дагестане, где больше гор, такая тактика плохо работала. Лесные массивы не всегда и не непременно окружают дороги. Конечно, и через них временами проходят грунтовки, но ими федералы пользуются редко, предпочитая двигаться асфальтированными трассами, вокруг которых лес, как правило, бывает вырублен. В лес заходят пешком, развернутой цепью, и с автоматами наперевес. Занимаются прочесыванием. В горах же засады теперь устраивают только избранные, кто умеет это делать. Сложность здесь состоит в том, что засада на открытом месте – это всегда создание каких-то пусть простейших, но инженерных сооружений, которые хорошо маскируются, но которые потом приходится навсегда бросать, несмотря на то что в их создание вкладывалось много сил и даже средств. Доставить в горы хотя бы несколько мешков цемента – это уже проблема. Без него можно в тех же лесных массивах обходиться, используя стволы в качестве строительного материала и в качестве крепежа. А в горах леса для костров не хватает, и говорить о повсеместном использовании деревьев для строительства засад не приходится.
Эмир Такый Рифатов именно такую практику и применял. Он строил эти засады заранее, зная, что не слишком сложно вызывать на какое-то направление или федеральные силы, или местную полицию. Для проверки любого факта обычно выезжают небольшие силы – бронетранспортер или боевая машина пехоты для прикрытия и грузовик с солдатами или полицейскими. Идеальный отряд для уничтожения. Конечно, и два грузовика – это тоже по зубам хорошо подготовленной засаде. Если больше, уже сложнее. Но, чтобы больше выехало солдат или ментов, нужно и вызов сделать серьезный. И силы им противопоставить серьезные. Как-никак, в одном грузовике, как правило, размещается тридцать бойцов, то есть тридцать автоматных стволов, каждый из которых готов веером сеять вокруг себя пули. Что в этой ситуации важно? Важно, чтобы этим веером засаду не накрыло. А это значит, что следует сделать веер максимально дырявым, проредить его.
Недостаток своих засад эмир Рифатов сам хорошо знал. Такую засаду невозможно сразу оставить и переместиться в другое место, невозможно отступить, и потому уже дважды в практике джамаата бывали случаи, когда силы противника оказывались слишком велики, и Такый давал команду пропустить их, не атаковав. Лишний раз рисковать он не любил, предпочитая позже снова использовать те же сооружения, что были подготовлены конкретно для этой засады. Но сам он от мыслей о том, что мог бы вступить в бой, чувствовал себя сильнее. А как иначе, он только что держал в руках несколько десятков жизней. Но не пожелал их забирать. В этом, как считал сам эмир, было право сильного. Только сильный имеет возможность выбора. Сильный и физически, и морально. Какой-нибудь психопат не выдержал бы. И погубил бы и себя, и своих людей. Такый не допускал подобного и с собой в засаду, которой всегда лично командовал, брал только тех, на кого мог положиться.
Принцип устройства засады разработали два инженера из джамаата эмира Рифатова. Один местный, Шариф Магомедов, знающий, как в горах прокладывать шахты, второй немец, бывший старший солдат бундесвера, приехавший воевать в Дагестан в качестве специалиста по взрывным устройствам. Гюнтер Сомме в самом деле умел монтировать хорошие взрывные устройства. Ни разу «осечки» не случилось. Но шахты они прокладывать не собирались, как не собирались взрывать горы для прокладки проходов. Они просто в нужном ущелье искали склоны градусов под шестьдесят, копали в этом склоне вертикальный двухметровый окоп, укрепляли его так, чтобы засевшего в этом окопе бойца не завалило осыпью, потом снизу копали грот, имеющий выход-щель наружу. Щель была только такого размера, чтобы можно было стрелять. Амбразура то есть. Если кто мимо проедет или пройдет, никогда не подумает, что этот склон представляет собой опасность. А если бой разгорится, только артиллерийский снаряд в состоянии пробить стену окопа и уничтожить стрелка. Или пуля снайпера, угодившая в амбразуру. Такая подготовка засады требовала времени и труда. Но Рифатов рук своих бойцов не жалел. Все лето они трудились, чтобы потом можно было использовать «заготовки». А подвести федералов под засаду – что может быть проще? Лучше просто зайти в какое-то село и оттуда позвонить со стационарного телефона, можно просто с почты, и сообщить в райотдел, что в этом селе видели троих или четверых вооруженных людей. Реакция последует моментальная. Сразу же отправят бронетранспортер и грузовик с ментами. И уже несколько раз такое было. А можно и не звонить самим, а пустить ту же группу прогуляться по селу. В этом случае обязательно найдется какой-нибудь доброжелатель, и сам позвонит. Причем даже себя назовет, а то, что менты попадали в засаду, так это случайность. Четыре раза уловка со звонком срабатывала на все сто процентов. Дважды, помимо этих четырех случаев, менты выезжали слишком большим отрядом, чтобы их атаковать. Но они сами не понимали, что этим нарушают видимость системы в действиях Такыя Рифатова. А если систему обнаружить не могли, то и реагировали на все новые звонки, как на первый. Главное, были бы в наличии соответствующие силы, потому что в районе силы полиции значительно убавились с тех пор, как здесь начал действовать отряд Такыя. Впрочем, он для разнообразия работал на границе трех районов, и время от времени переходил из одного в другой – проводил операцию, а потом спокойно уходил в хорошо построенное убежище-базу. Ее тоже своими силами строили. Маленькая подземная база, крыша в которой выдержит разрыв мины, а по крыше речка бежит, и никто и не подумает о том, что окружающий ландшафтный дизайн – дело рук человеческих. Когда разыскивали отряд Рифатова, по крыше несколько раз проходили солдаты федеральных сил. Но маскировка была сделана настолько мастерски, что ни у кого подозрений не вызывала.
* * *
Проверив всех восьмерых своих бойцов и убедившись, что они готовы к бою, Такый забрался в свою самую верхнюю нору, откуда ему было далеко видно, и включил переговорное устройство для проверки связи. Связь была устойчивой. Да на таком расстоянии она и не могла быть плохой. Миниатюрные саудовско-аравийские переговорные устройства не прятались в карман, а крепились к воротнику. Такие же устройства использовались и в самой армии Саудовской Аравии. Правда, не во всей армии, а только в армейском спецназе. Хотя тоже пока еще в «пилотном режиме». В Аравии есть возможность только для проведения стационарных испытаний. А полевые испытания приборы проходили в Дагестане. Эмиру Рифатову устройства достались бесплатно, от него только требовалось написать отзыв об их работе в различных условиях. Свой первый отзыв он написал и отправил электронной почтой еще два года назад. Второй отзыв ушел к изготовителю год назад. Скоро предстоит писать третий. Единственное неудобство «переговорок» состояло в том, что для зарядки аккумуляторов приходилось обращаться к своим людям в каком-нибудь из сел района. Все остальное устраивало. Но если учесть, что постоянно переговорное устройство не использовалось, то энергии аккумулятора хватало надолго. А то, что устройства работали на частотах сотовой связи, эмира волновало мало. Ему это проблем не доставляло, поскольку радиус действия его устройств не шел в сравнение с радиусом действия сотовых телефонов, и помехи возникали редко. Лишь иной раз в связь вмешивался чей-то чужой разговор. Но стоило рявкнуть на говорящих, как разговор прекращался.
Теперь оставалось только ждать, потому что четверо бойцов его джамаата еще два часа назад уже прогулялись по нужному селу с оружием в руках, может быть, даже дали очередь в чье-то окно. В этом селе Рифатова не поддерживали. Но даже там, где поддерживают, обязательно найдутся такие типы, которые позвонят в райотдел полиции. А уж в этом селе таких типов непременно будет несколько. Да и участковый там настырный и глупый. Взбрело ему в голову считать себя представителем власти. А власть у того, кто в данный момент автомат раньше поднимет. Это старая истина.
А полицейские уже должны были выехать больше часа назад. Значит, они, видимо, вошли в ущелье, и вот-вот их колонна приблизится к месту засады…
* * *
Возможности районного отдела полиции на данное время Такый знал хорошо. Большие силы поблизости не находились, а с теми, что были, он вполне мог справиться, имея только восемь бойцов и правильно организовав засаду. И ждать пришлось недолго – не больше десяти минут прошло, как послышались звуки тяжело гудящих двигателей.
Ущелье на ближайшем участке в полтора километра было извилистым, и развить более-менее приличную скорость машины не могли. Это всегда удобно бывает, когда скорость транспортного средства не мешает гранатометчикам прицеливаться.
– Всем внимание! – тихо сказал Рифатов в «переговорку». – Приготовиться и замереть… Аббас!
– Я на месте, эмир.
– Как думаешь, у ментов нет с собой барашка? Не захватили они для тебя? А то приготовил бы нам шашлык на ребрышках!
– Если есть, я им за этого барашка зубами горло порву, – пообещал Аббас. – Только откуда у них! Если бы на обратном пути их ждали, еще могли бы везти…
Из-за поворота показался бронетранспортер. Ехал он уверенно и грозно пошевеливал башней, угрожая округе пушкой со спаренным с ней пулеметом. Менты сидели на броне. Сейчас уже редко кто из федералов садится внутрь бронетранспортера или боевой машины пехоты. Знают, насколько это опасно. И, если есть возможность, предпочитают ехать на броне. Там, если начнут стрелять, подстрелят одного или двух. А в десантном отсеке бронетранспортера нашли бы себе могилу все. И динамическая защита не спасает от кумулятивной гранаты, выпущенной из РПГ-7.
Но эмир Рифатов давно уже обвел на фотографии бронетранспортера зоны обстрела, показал всем, и теперь каждый из бойцов засады знал, где сидит на броне именно его жертва. Такой расклад помогал добиться максимального успеха и не позволял многим стрелять одновременно в одного, а остальным позволить спрыгнуть со взорванной машины и начать отстреливаться. Благодаря предусмотрительности эмира встречного огня можно было не опасаться.
Грузовик шел, чуть отстав на подъеме от бронетранспортера. Ветер трепал его плохо закрепленный по внешнему борту тент. Ситуация была знакомой, и встречаться с ней приходилось уже многократно. На подъеме традиционно грузовики отстают от бэтээров и БМП. И именно для разрешения этой ситуации один окоп с гранатометчиком был выставлен чуть дальше других. Специально для торопливого бэтээра.
– Гюнтер, работаешь по грузовику! – дал Такый команду.
– Яволь, герр эмир, – отозвался Гюнтер Сомме. – Быстрей бы… Мой есть замерзать.
Он плохо владел русским языком, но достаточно для того, чтобы общаться, слушать команды и слышать их. А иногда Гюнтер вставлял в свою речь простейшие немецкие слова, которые все уже в джамаате понимали.
– Скоро жарко будет. Особенно там, внизу… Не по погоде жарко, – пообещал Рифатов. – Весна в этом году поздняя, если вообще будет. А то, говорят, российский премьер уже не только над временем издевается. Он теперь решил весну отменить. Не слишком ли много власти на себя взял? В дела Аллаха вмешиваться не разрешается. Устроим жаркую весну всем, кто их правительство защищает!
– Яволь, герр эмир! – повторил Гюнтер. – Устроим жарко…
От слов немца веяло радостным вдохновением. Но Рифатов был уверен в своем сапере. Выдержки и хладнокровия Гюнтеру хватает, и взрывное устройство он активирует как раз в нужный момент. Более того, взрывать грузовики у Гюнтера всегда получается лучше, чем любую другую технику или бронетехнику. Заднее расположение двигателя в бронетранспортере, хотя сапер и знал, где двигатель располагается, почему-то мешало рассчитать время замыкания контактов взрывателя. А грузовики он всегда взрывал так, что у автомобиля вырывало тяжеленный двигатель и забрасывало его прямо через кабину в кузов, помогая действиям самих бойцов засады, занятых уничтожением живой силы в кузове. Для такого взрыва особый расчет нужен, а у Гюнтера это все легко получается и без осечек.
Полицейский транспорт приближался. Бронетранспортер после подъема сбросил скорость, позволяя грузовику сократить дистанцию, но все же не настолько, чтобы превратить грузовик и БТР практически в одну цель, и потому следовало работать по обеим целям отдельно. Но для этого эмир Такый Рифатов и распределял обязанности, каждому выделяя его зону действия, в которую входила и часть зоны соседа. Это позволяло не создавать плотность огня на одной точке, а равномерно распределять свою убойную силу и, как результат, приводило к успеху.
Выставленный рядом с обочиной желто-бурый камень служил отметиной. Именно от камня начиналась и пересекала дорогу мысленная критическая черта. Вообще-то эта черта может быть даже и не обязательно мысленной. В прошлом году Такый дважды применял иной подход к делу. Он проводил через дорогу черту краской. Тогда машины останавливались, и люди выходили, желая посмотреть, что эта черта означает. Когда они собирались толпой, следовал взрыв противопехотной осколочной мины, установленной на склоне. Обычно Такый использовал МОН-200. Вернее, не сам Такый, а Гюнтер выбрал именно эту мину с направленной зоной поражения. И наказывал федералов за любопытство. А потом, после взрыва МОН-200, следовал взрыв фугаса. Как правило, транспорт подъезжал так, что фугас оказывался под днищем или под колесами. Но сейчас, в зимних условиях, провести черту краской возможности не было. Дорога была покрыта снегом, и лишь слегка укатана колея. Впрочем, слегка – это все равно до асфальта. Да зимой и снег мешает. Слишком много следов подготовительной работы остается на снегу. Опытный взгляд это сразу заметит. А если не проводить черту, то транспорт полицейской колонны не сбросит скорость, и тогда следы остаются практически незамеченными. Но и зимой выставить МОН-200 было возможно и даже необходимо, только в этот раз менялась очередность взрыва. Первым начинал свою разрушительную работу фугас.
Бронетранспортер с нарисованным российским флагом на броне миновал черту. Эмир Такый привычным взглядом определил на броне командира. Это легко делается, если глаз наметан, несмотря на то что все федералы, и рядовые и офицеры, стремятся выглядеть одинаково, и для этого офицеры даже перестали пистолетные кобуры носить, пряча свои пистолеты или в карманы «разгрузки», или вообще попросту за ремень. Полицейский командир смотрел по сторонам, словно опасался засады. Был он уже не молод. По крайней мере, лет под сорок, не меньше, и был человеком крепкого телосложения. Такый отложил бинокль и опустил предохранитель автомата. Голова полицейского командира легла в прицельную планку, как раз под обрез «мушки». И больше эмир не отвлекался взглядом от цели. Командир на броне – это всегда его законная добыча. Бронетранспортер удалялся от засады, но приближался к окопу гранатометчика. И в этот момент сделал свое дело Гюнтер. Такый даже не посмотрел, насколько удачным был взрыв фугаса. У него была своя задача. И взрыв прозвучал как команда. Полицейский командир встал на броне и обернулся Такый перевел прицел и дал короткую очередь прямо в лицо. Полиция осталась без командира. А это уже была половина дела, половина успеха, потому что даже в слаженной команде кто-то должен отдавать приказы. Сейчас их отдать было уже некому. И тут же, сразу за фугасом, выстрелил гранатометчик. Его кумулятивная граната угодила бэтээру прямо в верхний скос лобовой брони, примерно посредине между двух люков. Менты среагировали, и, кого еще не достали пули бойцов засады, успели спрыгнуть с брони как раз в тот момент, когда сдетонировал боезапас, и внутри бронетранспортера раздался взрыв, вырвавший и распахнувший сразу все люки, часть которых и без того была открыта. Из машины повалил черный угарный дым. Но спрыгнувших, их, кажется, и осталось только четверо, сразу достали автоматные очереди. Дистанция для прицельной стрельбы в голову была идеальной. Трудно было промахнуться любому, кто умеет прижать к плечу приклад автомата и указательным пальцем надавить на спусковой крючок. С бэтээром и людьми в нем и на нем было покончено быстро и безоговорочно. Без шансов на спасение. Теперь можно было посмотреть и на грузовик, не имеющий пушек и пулеметов и потому безопасный.
Мысленная черта поперек дороги проводилась так, чтобы основная часть засады оказалась позади заднего борта. Грузовик взорвался правильно. Двигатель вместе с кабиной обрушился на кузов с ментами, но всех раздавить, конечно же, не мог. Тент позволял оставшимся в живых выпрыгивать из кузова только через задний борт. То есть как раз под обстрел. Но несколько человек все же умудрились выскочить и перекатиться за покореженный и дымящийся автомобиль. Это естественное стремление и, по сути дела, единственная возможность найти защиту от автоматных и пулеметных очередей, к тому же это единственная возможность оказать сопротивление. Менты хорошо знали, что им не будет пощады, даже если они сложат оружие. И потому они намеревались драться до конца.
Но эмир Рифатов и это всегда предусматривал:
– Гюнтер! Пора…
Гюнтер Сомме замкнул контакты второго взрывателя, теперь уже на мине МОН-200. Девятьсот шариков-осколков смели все живое перед собой. Полицейская колонна перестала существовать.
– Никого не задело? – спросил эмир.
– Порядок!
– Порядок! – поочередно доложили все восемь бойцов. Вопрос Такыя был не праздным. Убойная сила осколков МОН-200 сохранялась в пределах двухсот сорока метров, то есть осколки прошивают все пространство ущелья поперек, от склона до склона. И такой осколок вполне мог бы залететь в щель окопа. И потому все знали, что когда звучит команда Гюнтеру, следует спрятаться и дождаться взрыва мины…
* * *
Рифатов всегда осматривал поле боя первым. Остальные пока не покидали свои окопы и страховали своего эмира настороженными стволами, готовые стрелять в любой шевельнувшийся предмет или тело на дороге. Да, было так однажды, что сильный порыв ветра поднял полу расстегнутой куртки у убитого федерала. И тут же все стволы среагировали, хотя у каждого был собственный участок контроля. Но в тот раз движение уловил не кто-то один, а все. И все друг друга подстраховали. А в засаде в тот раз было шестнадцать бойцов. Шестнадцать очередей буквально разорвали на куски безжизненное тело. И потому Такый не сомневался, подстрахуют всегда, и он ничем не рискует, отправляясь на осмотр. Обычно осмотр сводился к тому, что Такый проверял карманы убитых, добивал раненых, если таковые были, забирал в общую казну своего отряда все деньги и все, что можно было продать, у старших офицеров забирал документы, которые когда-нибудь могли бы сгодиться. А потом уже бойцы проходили вслед за своим командиром, собирали оружие, если была такая необходимость, патроны и гранаты. Не оставляли без внимания сотовые телефоны, чтобы пользоваться чужими какое-то время. За чужой счет не грех позвонить своим родным. Возможности наведываться домой бойцы не имели и потому вынуждены были общаться при помощи сотовой связи. Однажды отряд эмира Бексолтана Магометова из соседнего района пожаловал на чужую территорию и хотел взорвать вышку сотовой связи. Хорошо, что Такыю вовремя об этом сообщили. Сотовая связь в районе была необходима и ему, и всем бойцам его отряда. Такый послал гонца к Бексолтану. Тот гонца застрелил и продолжил движение. Тогда Гюнтер заминировал подступы к вышке, а сам Такый выставил три засады по всем возможным направлениям движения залетных беспредельщиков. Бексолтан двинулся посредине. Нарвался на засаду, хотел уйти в сторону, потому что пулеметы отрезали ему путь к отступлению той же дорогой, какой он пришел, нарвался на вторую засаду, двинулся в другую сторону, третья засада нанесла ему большие потери кинжальным пулеметным огнем и оставила только один путь отступления – на минное поле. В живых никто из «залетных» не остался. Такый Рифатов сам застрелил Бексолтана, которому миной оторвало обе стопы. И сказал при этом только несколько фраз:
– Зря ты меня не послушал, Бексолтан. Вышка мне нужна. И уж совсем зря моего гонца застрелил. У него жена и четверо детей остались. Он им с базы постоянно звонил, говорил, как жить дальше. Как они теперь будут жить без этих советов? Я пошлю людей в твой дом. Теперь твоя жена будет кормить семью убитого…
– У меня дом небогатый, Клоун, там нечего взять, – сказал Бексолтан. – А за мою вдову брат постоит. И тебя он тоже достанет.
Автоматная очередь показала, что Такый не любит, когда его называют Клоуном, хотя все полевые командиры звали его именно так, и еще не любит, когда его обманывают. Не он один знал, что Бексолтан строит громадный дом в Бахрейне. И уже приготовил семью к отъезду. И сам намеревался вскоре присоединиться к семье.
Двоюродный брат Бексолтана, тоже известный эмир Магомед Магометов, был серьезным противником. Но в своем районе Такый никого не боялся и хотел чувствовать здесь себя хозяином. А эмир Магомед Магометов вообще обитал со своим джамаатом на грузинской границе. Он при всем желании не мог перебраться в соседний район. Его туда просто не пустили бы другие эмиры. Дел, чтобы всех прокормить, в районе и так не хватало. И с гибелью джамаата Бексолтана другим эмирам стало жить легче. Из-за границы, как известно, платят не за то, где кто-то отдыхает, а за то, где кто-то воюет.
Обещание свое Такый выполнил – послал в соседний район пару человек, которые от его имени пообещали, что как только жена убитого не получит от жены Бексолтана очередного перевода, Рифатов отправит людей, чтобы уничтожить всю семью убитого эмира. Они также сказали, что Такый в состоянии отправить людей в Бахрейн, если жена Бексолтана туда уедет. Переводы должны приходить даже оттуда. У женщины не было причин не верить эмиру. Тем более что ему было несложно выполнить обещание хотя бы в Дагестане. Но, наверное, и в Бахрейне тоже.
Переводы приходят до сих пор уже в течение двух лет. С авторитетом Такыя женщина, любящая своих детей, спорить не могла. Дети были ей дороже денег. Но не это было самым смешным. Эмир Такый долго смеялся на следующий день, когда прочитал в Интернете, что банда известного полевого командира Бексолтана Магометова была полностью уничтожена силами полицейского спецназа при попытке подорвать вышку сотовой связи.
* * *
Сейчас вопрос сводился не к вышке сотовой связи. Сейчас, когда была успешно проведена классическая боевая операция, разработанная эмиром, следовало еще заглянуть в село и высказать претензии в виде нескольких автоматных очередей местному участковому и председателю сельсовета. Они давно уже это, по мнению эмира Рифатова, заслужили…
