Kitobni o'qish: «Убойная позиция»

ПРОЛОГ

В пустых, бесконечно длинных коридорах без окон людей почти не было. Только один раз навстречу торопливо прошел человек, несущий прижатые к груди бумаги. Но если бы люди и шли навстречу, их рассмотреть было бы трудно, потому что в глаза бил идущий отовсюду белый свет – от стен, дверей, от пола и потолка. Обшивка была ослепительно белой. Но в то же время пропускала свет. Светильники были спрятаны под ней, и от их множества приходилось слегка жмуриться, пока глаза привыкнут к обилию света.

Еще впечатляла сложная пропускная система учреждения…

Эмир вел себя спокойно, никак не показывая своего отношения к окружающей обстановке. Он вообще всегда и в любой обстановке был холодно спокоен. И никто не знал, что у него на уме. Снайпер же жмурился от света и шире раскрывал глаза только тогда, когда подходило время удивляться. Раньше Снайперу видеть доводилось подобное только в кино. Провожающий их сотрудник в белоснежном халате сначала приложил к замку персональную пластиковую карточку с микрочипом, но это действие открыло не саму бронированную дверь, а только глазок в двери. Провожающий приложил к глазку свой глаз и нажал синюю кнопку на неестественно-белой стене. Что-то щелкнуло, и прозвучал электронный зуммер.

Через три секунды раздался равнодушный механический голос, произнесший по-арабски:

– Сетчатка вашего глаза идентифицирована. Наберите условный код…

Провожающий набрал на цифровом замке шесть цифр, прикрывая их от гостей плечом, и только после этого дверь стала открываться с помощью бесшумного механизма.

Они вошли в небольшое помещение, в противоположной стене которого были еще две странные двери. Провожающий снова набрал на замке код, потом приложил к замку пластиковую карту. Открылась одна из дверей, за которой оказалась зеркальная кабина лифта.

Снайпер удивился уже в который раз. Здание, к которому они подъехали, имело в качестве второго этажа только будки охраны на плоской крыше. Но удивление прошло, когда лифт плавно и беззвучно поехал вниз.

– Мы почти на месте… – сказал Провожающий. – Остался только один коридор…

* * *

Провожающий остался за дверью. Ему ни к чему знать подробности разговора и даже предмет его. Он вообще – никто… А эмира и Снайпера встретил человек в белом халате – хозяин кабинета. Внешность у него была европейца, но разговаривал он по-арабски безукоризненно правильно. Или родился на Востоке, или живет здесь очень давно…

– Можете называть меня мистером Рамстеллом, – сказал хозяин кабинета, взял со стола пульт дистанционного управления, нажал какую-то кнопку, и стена справа раздвинулась, показав пришедшим единственную большую полку.

Этот кабинет был не таким белым, как коридоры, и здесь можно было не жмуриться. Хотя глаза не сразу привыкли к более мягкому освещению.

– Прошу пройти и взглянуть… – предложил мистер Рамстелл и первым шагнул в сторону полки. Стало заметно, что он сильно хромает на левую ногу.

Гости последовали за ним. На полке лежали три серые пластиковые упаковки. Две – длинные и узкие, одна – похожая на «дипломат».

– Кто из вас специалист? – спросил мистер Рамстелл, слово «специалист» произнося с большим уважением. – Очевидно, вы?..

Взгляд его остановился на Снайпере. В принципе, определить «специалиста» было несложно, потому что эмир не только очки носит, но еще и немолод, следовательно, неспособен к выполнению задачи, которая специалисту поручается.

– Берите упаковки и несите на стол…

Мистер Рамстелл захромал назад к своему креслу. Эмир пошел за ним, а Снайперу пришлось взять в руки все три упаковки и перенести их на необыкновенно широкий письменный стол.

– Раскрывайте… – предложил мистер Рамстелл. – Замки на этой модели простые. Без программы самоуничтожения. В вашем экземпляре такая программа будет заложена в замок. Код вы установите сами при закрывании каждой упаковки… Как только получите, установите код… До этого код введен не будет… Раскрывайте… С таким чудом вам еще не приходилось встречаться…

– Он испробовал многие лучшие винтовки мира… – сказал эмир с гордостью. – Много видел и не каждую выбирает… Он – лучший в мире стрелок… Это я вам заявляю с полной ответственностью, потому что всю свою жизнь посвятил воспитанию стрелков и готовил их для лучших частей специального назначения всех стран… На это я четыре последних года потратил…

– Я буду только рад тому, что моя винтовка попадет в такие руки, – кивнул мистер Рамстелл. – Я делал ее не для пастухов, которые отбиваются от волков… Одна такая винтовка, а лучше две или три – сила огромная, они способны решить исход большого боя…

– И еще я хочу сказать, что снайпером, как поэтом, надо родиться. На все воля Аллаха, и он дарит человеку талант…

Мистер Рамстелл, должно быть, знал что-то об умении эмира говорить много и долго и потому постарался прекратить начавшийся диалог. Для чего поднял руку, требуя тишины и привлекая к себе внимание.

– Я попрошу уважаемого специалиста осмотреть оружие, а сам приглашу людей, которые желают с вами поговорить… Вы раскрывайте все упаковки, молодой человек, раскрывайте… Это все входит в стрелковый комплекс…

Мистер Рамстелл наклонился к столу и, похоже, нажал какую-то кнопку под столешницей.

Снайпер тем временем раскрыл последнюю упаковку, самую маленькую, стал поочередно брать содержимое в руки, рассматривать и укладывать обратно.

– Разбираетесь, что к чему? – поинтересовался мистер Рамстелл.

– Лазерный дальномер… Хороший, мощный… – показал Снайпер пальцем. – Лазерный целеуказатель… Полевая метеостанция, спаренная с трубкой спутниковой связи… Полагаю, работает с системой спутников в формате GPS… Хорошая штука… Баллистический калькулятор… – он пощелкал выключателем, нажал кнопку «меню» и построчно проверил функции. И отложил прибор в сторону.

– Чем-то не нравится? – спросил мистер Рамстелл с легким удивлением.

– Российский лучше¹…

– Чем же?

Снайпер раскрыл коробку и вытащил патрон. Показал.

– Пуля покрыта дисульфидом молибдена…

– Да, – согласился мистер Рамстелл, довольный, что Снайпер с первого взгляда определил качество пули и даже покрытие, но не понимающий, почему в связи с этим зашла речь о баллистическом калькуляторе. – Дисульфид молибдена существенно снижает трение о воздух и улучшает баллистические качества пули…

– Ваш калькулятор не учитывает баллистические характеристики такого покрытия…

– Он делает на них сноску… Конечно, приблизительную…

– Это и называется – не учитывает… Приблизительная сноска обеспечивает некачественный выстрел… А если это в то время, когда больше одного выстрела произвести не удастся…

– Ни один калькулятор не учитывает, – согласился мистер Рамстелл вполне миролюбиво.

– Российский учитывает… – возразил Снайпер. – Он легко подключается вместо вашего и будет точно так же подавать данные прямо в прицел… Его специально создавали совместимым… И будет работать лучше…

– Я не видел российского баллистического калькулятора, – сухо ответил мистер Рамстелл. – Я вообще не видел ни одного калькулятора, способного просчитать траекторию полета пули с покрытием из дисульфида молибдена…

– Тем не менее, такой есть…

– Ваше дело, – слегка сердито махнул рукой хозяин кабинета. – Что эти калькуляторы еще учитывают?

– Сам я не видел такие, но поговаривают, что самые последние могут просчитать даже характеристики на выстрел патроном «.408 cheynee tactical»…

– Вам нравится этот патрон? – мистер Рамстелл загадочно улыбнулся.

– Хороший патрон… – сдержанно согласился Снайпер. – Мне удалось его опробовать, правда, только на полигоне в Иордании, когда испытывали новую винтовку… Хозяин был никудышным стрелком, пришлось дать ему пару уроков, которые эмир, – последовал вежливый поклон в сторону эмира, – научил меня давать…

– С помощью Аллаха… – скромно сказал эмир.

– И куда, если не секрет, эта винтовка отправилась? – прозвучал вопрос.

– Насколько я понимаю, в Палестину…

Мистер Рамстелл недовольно скривился, явно не одобряя место, куда винтовка была отправлена. Но ничего не сказал и вернулся к предмету разговора.

– Наш, а теперь и ваш, имеет лучшие баллистические показатели… – с гордостью сказал мистер Рамстелл. – «.408 cheynee tactical» позволяет поражать цель на расстоянии до двух с половиной километров… Правда, пока неофициальный мировой рекорд во время боевых действий, то есть не на испытательном полигоне, был установлен офицером НАТО, уроженцем Канады, в Афганистане. Он убил противника-талиба с дистанции 2138 метров². Надеюсь, вы установите свой рекорд, о котором будут много говорить специалисты… И не только… Ваше имя войдет в анналы истории, как и наша винтовка… Вам достанется слава, вы выполните свою задачу и неплохо на этом заработаете, а мы…

– А вы, уважаемый, будете иметь повышенный спрос на свою винтовку… – сказал эмир и сложил ладони перед грудью. – С помощью Аллаха…

– Примерно так… – согласился мистер Рамстелл. – Кому-то дистанция покажется невероятной… По крайней мере, три километра, мы считаем, – это вполне реально… Возможно, дистанцию можно увеличить еще до двухсот метров… Даже наверняка можно увеличить дистанцию, если применять другие пули. Мы выделим вам соответствующие патроны… Может быть, слышали про «управляемую пулю» с керамическим наконечником?³ Так вот, у вас будут патроны с такой пулей… Мы вас обеспечим… Нам нужен только снайпер… Такой, как вы… Мы долго вас искали…

Дверь открылась без стука или какого-то другого сигнала. Вошли двое. Явно не арабы, хотя, казалось бы, в арабском секретном оружейном центре места для европейцев и американцев найтись не должно.

– Мы долго вас искали… – продолжил разговор старший. – И нашли… Говорят, что в современном мире нет лучшего, чем вы, снайпера… Мы понимаем, как мало значат слова и слава… Слов будет звучать много, и славы будет много… Но вашей славе не хватает, естественно, маленького дополнения в миллион долларов наличными… Вы получаете этот миллион, как только возвращаетесь с выполненным заданием… Условие только одно… Дистанция не должна быть меньше трех километров… На каждые дополнительные десять метров следует доплата в десять тысяч долларов…

– Вот здесь, – показал мистер Рамстелл на место в прикладе винтовки, – место, куда вставляется мини-диск. Все ваши боевые операции с винтовкой будут фиксироваться приборами… Мы сумеем проверить, с какой дистанции вы стреляли… Мировые рекорды, как вы знаете, необходимо точно фиксировать…

– Но этого мало… Нам не столько важен сам ваш выстрел, сколько резонанс, который он вызовет… В прессе должен подняться шум… Винтовку должны найти, поскольку вы, естественно, оставите ее на месте, откуда будете стрелять…

– Диск после выстрела вынимаете и уносите с собой… – добавил мистер Рамстелл.

– Да, диск доставите нам, чтобы мы могли дорабатывать оружие… А расстояние пусть измеряют те, кто будет исследовать место, откуда вы стреляли… Мы им поможем поднять большой шум… Сами они не справятся…

– Винтовку жалко… – Снайпер вздохнул совсем не притворно.

– Не волнуйтесь. Мы вам сделаем подарок после выполнения задания. Новая винтовка будет в вашем распоряжении. Точно такая же или даже более усовершенствованная. Мы же не останавливаемся на достигнутом. Наши специалисты продолжают работу над улучшением своего детища… И вы станете обладателем последнего экземпляра… Договорились?

– Договорились… Где я получу оружие? – спросил Снайпер.

– Вы хотите взять его с собой?

– Конечно же, нет…

– Правильно… Вам его доставят… Вместе с авансом в сто тысяч долларов… Есть какие-то просьбы?

– Опробовать винтовку на полигоне…

– Это естественно… Вам дадут возможность произвести двадцать выстрелов. Десять обычным патроном, десять патроном с «управляемой пулей».

– Этого хватит, – согласился Снайпер.

ГЛАВА 1

1. ЗАСАДА

Черный вороненый ствол автомата едва заметно вздрогнул, чуть пошевелился над камнем. Похоже, человек, который держал в руках автомат, просто устал находиться постоянно в одной позе. Он пошевелился еще раз, потом еще, стараясь незаметно размять затекшие мышцы.

– Лаврентий, ты убит… – раздался в наушнике «подснежника»⁴ слегка насмешливый, как обычно, голос Самурая.

Младший сержант Олег Лаврентьев чуть не по стойке «смирно» готов был застыть, но поза, еще первоначально принятая в тесном укрытии, вырытом под одним кустом и другим кустом прикрытом, не позволяла ему полностью вытянуться.

– Вы меня видите, товарищ капитан? – командир роты любил, когда солдаты с ним запросто общаются, и потому заданный удивленным тоном вопрос показался ему естественным.

– Не видел, пока ты не пошевелился… Искал специально, и не видел… Так что учти – просто хорошо замаскироваться, этого еще мало… В условиях маскировки надо суметь не выдать себя…

– Ноги затекают…

– Терпи…

«Терпи» – это любимое слово-команда капитана Рудакова. Именно ее чаще всего приходится слышать на занятиях. И уже вся рота хорошо знает, что умение терпеть – это главное качество любого спецназовца. Потому что в разведке, в настоящей разведке, в боевой, в такой, как сейчас, умение терпеть и самого наблюдателя не выдаст, и других под огонь противника не подставит. Но терпеть обездвиженность гораздо труднее, чем терпеть потерю дыхания при беге или удары противника в тренировочном рукопашном бою. Обездвиженность – это, пожалуй, самое сложное в спецназовской службе…

– Понял, товарищ капитан. Учусь у прапорщика Родионова… – сказано было с легким ехидством, но и с едва заметной завистью.

Прапорщик Родионов, штатный снайпер роты, даже под куст не прятался. Его лохматый маскировочный костюм сам напоминает настоящий куст. Устроился на скале, подвернул под себя ноги, как обычно делал – и замер. Тряпочки костюма, как листья, на ветерке колышатся. С десяти шагов не поймешь, что это не куст, а человек. А уж с дальней дистанции тем более. Винтовка из куста, как отдельная ветка, торчит. Тоже маскировочными листьями обвешана.

Прапорщик никак на фразу не отреагировал. Он от природы молчун. И терпеливый тоже от природы. Терпению у него всем бы поучиться.

Сам капитан занял позицию по другую сторону дороги вместе со вторым отделением. Уровень засады метров на пятнадцать ниже уровня расположения первого отделения. Но там кусты позволяют спрятаться. Здесь же подходящие кусты высоко растут, пришлось подняться. Дорога внизу, между двух сопок, грунтовая, с наезженной после недавних затяжных и основательно всем надоевших дождей колеей, обнажала жирный и липкий чернозем. Если забраться выше в горы, километрах в пятидесяти, там, где начинается Веденское ущелье, о черноземе не слышали, там что на дороге, что на редких лугах, где дети коз пасут, земля каменистая, и никаким дождем не размываемая.

Но туда еще предстоит, возможно, дойти. Капитан предупреждал, чтобы готовились к дальней дороге вверх, к горам… Отсюда к горам как раз и угодишь. Речка Хулхулау, большую часть года почти пересохшая, туда ведет. Сначала в большое село Автуры, которое речка на две части разделяет, потом выше, в горы. По руслу подниматься, как раз в Автуры и угодишь. А за Автурами Веденское ущелье начинается, самые бандитские места во всей Чечне, сам Басаев родом был из тех мест…

Но это были только предположения на дальнейшие действия. Сейчас задача стояла проще. Хотя простую задачу, случается, по небрежности тоже выполнить не удается.

– А ты меня видишь? – поинтересовался Самурай.

– Поищу… – предупредил младший сержант с угрозой.

Лаврентьев долго всматривался в противоположный склон. Каждый кустик глазами ощупывал, искал несоответствие в системе склонения ветвей. Но обнаружить капитана или кого-то из его сопровождающих не смог. Второе отделение спряталось хорошо…

– Ладно, хватит в игрушки играть, за дорогой смотри… – Самурай легко переходил от шутливого тона к тону приказному, и в этом случае следовало забыть про происходящее минуту назад. Подчиненные давно научились своего командира понимать и слушаться.

* * *

Белая трехдверная «Нива» без номеров показалась минут через пятнадцать. Все это время никто не нарушал тишину даже в эфире. Несколько дыр в крыше – следы от пуль – показали, что это не посторонняя машина, а та самая, которую они ждали. «Нива» ехала медленно, перемешивая черную вязкую грязь в колее. Колеса с грубой ребристой резиной словно не торопились вырваться из земляного плена. Машину по грязи слегка заносило, но водитель хорошо владел рулем и легко возвращал готовую свернуть в сторону склона машину на нужный путь.

– Внимание! – сказал Самурай. – Они… Всем «умереть»… Не дышать… Пропускаем…

Это была разведка… Солнце светило навстречу автомобилю, и хорошо было видно человека на переднем сиденье, который, наклонившись к стеклу, всматривался в окружающие дорогу сопки, вправо, влево, потом опять и опять… Всматривался нервно, что было заметно даже со стороны. Когда спокойно смотрят, не перебегают глазами с одного участка на другой так часто. Так ничего рассмотреть невозможно. Впрочем, все равно ничего рассмотреть было невозможно, потому что невозможно было запомнить, как располагались кусты рядом с многокилометровой дорогой, даже если ездить по этой дороге каждый день…

На заднем сиденье сидели автоматчики. Их стволы торчали над плечами водителя и сидевшего рядом с ним пассажира, и наблюдатель часто задевал щекой ствол. Охрана хотела быть внимательной… Но одного желания мало. Внимательным можно быть, но ничего не увидеть. Надо уметь видеть…

Бывало, когда спецназ выходил на задания и после успешного боя отрывался от противника, окружающие сопки точно так же представляли опасность. Тогда частенько подобные места до приближения к ним на опасное расстояние простреливались насквозь, чтобы выбить возможно засевшую там засаду. И только на памяти младшего сержанта Лаврентьева было два случая, когда превентивный обстрел давал результаты и кусты отвечали ответным «огнем». Но делалось это только тогда, когда приходилось отходить из района, где боевиков было много. На пути к месту операции, естественно, никто не демаскировал себя раньше времени. Но спецназ никогда, если была возможность, не добирался до места операции транспортом. Лучше два дня по горам пройти и с успехом сделать свое дело, чем приехать за два часа к месту и никого не застать. Сейчас они от места, где оставили машину, шли шесть часов пешком…

* * *

Так же неторопливо, как и до того ехала, «Нива» скрылась за поворотом…

– Всем внимание! – деловито сказал Самурай. – Слышим звук? Едут…

Звук двигателя второй машины слышали все. Напряжение дошло до высшей степени накала. Младшему сержанту Лаврентьеву казалось, что пальцы деревенеют от сдерживаемого желания ощутить, как бьется в руках горячий автомат. Даже мышцы в предплечьях сводило.

«Терпеть…» – послышалась со стороны команда Самурая.

Она, конечно, только послышалась… Самурай ничего не сказал, иначе голос бы не со стороны прозвучал, а из прочно засевшего в ухе наушника «подснежника». Но эта команда так прочно сидела в подсознании, словно ее молотком вбивали. Лаврентьев хорошо знал, что терпеть следует не только физические нагрузки и неудобства, но и, даже в первую очередь, терпеть бешеную нагрузку на психику. Нельзя срываться… Терпеть… Надо терпеть…

– Они… – вот теперь Самурай сказал, и из-за поворота показался темно-зеленый «Лендровер Дискавери», почти новенький, поблескивающий лаком.

«Лендровер» ехал тоже медленно, чтобы не нагнать ненароком «Ниву» и не помешать разведке. В принципе, здесь, в предгорьях, места считались почти безопасными. Это чуть южнее, на окраинах гор, там уже стояли гарнизоны, там присматривали за всеми подозрительными людьми. А здесь еще можно расслабиться… Тем не менее меры предосторожности соблюдались…

– Предупреждаю, – сказал Самурай, – стрелять сначала по колесам, потом по людям, одиночными выстрелами, прицельно… Никаких гранат, их применение запрещаю… Родионов работает автономно, согласно плану…

Вообще-то инструктаж на эту тему был уже проведен перед выступлением на операцию. А сейчас командира слышали только два командира отделений, которым капитан Рудаков выделил по «подснежнику», обычно не предназначенному для солдат, снайпер прапорщик Родионов и больше никто. Но командиры отделений сидели в своих укрытиях, бойцы в своих, рассредоточившись по обеим склонам сходящихся к дороге сопок, и, чтобы дать им команду, пришлось бы кричать. Впрочем, они и без крика обычно повторяют то, что делают командиры, и не лезут вперед без надобности.

«Лендровер Дискавери» приближался. Красавец автомобиль! В такой и стрелять жалко! Младший сержант Лаврентьев смотрел сквозь прицельную планку то на «Лендровер», то на условную линию, которую лазерным целеуказателем час назад прочертил капитан Рудаков. Команды для открытия «огня» не будет, «огонь» открывать после пересечения машиной этой линии, начинающейся от черно-белого придорожного камня. Из всех десяти стволов первого отделения по колесам и пассажиру, сидящему впереди. Водителя «обслуживает» прапорщик Родионов. Все работают одиночными выстрелами, чтобы пуля не улетела куда не следует, что всегда случается при стрельбе в автоматическом режиме даже при предельно коротких очередях. Второе отделение сразу стрелять не будет. Оно к захвату машины готовится. Спецназовцы сидят к дороге ближе и ниже, можно сказать, сверху нависли, готовые на непрострелянную, в отличие от «Нивы», крышу «Лендровера» прыгнуть. Конечно, в действительности никто прыгать на крышу не собирается. Это ни к чему, поскольку напрасно рисковать будет только дурак. Но первое отделение машину останавливает и ликвидирует двух человек, видимых со стороны. Второе отделение работает по сидящим на заднем сиденье. Это их клиентура, и стрелять будут только при условии видимости, зная, в кого стреляют. Опять же, чтобы пуля не прошла мимо и не попала туда, куда не следует. Все предупреждены, что в машине есть что-то, что следует от пули уберечь…

«Лендровер» медленно месил колесами чернозем. Резина на колесах хорошая, чистая. Есть такая резина, на которую грязь не липнет, она и грязь и снег из углублений выбрасывает, едва колесо проворачивается. Но казалось, что машина ползет неестественно медленно, хотя шла она вполне уверенно.

Десять метров до черно-белого камня…

Пять метров до камня…

Младший сержант положил большой палец на предохранитель и прижался щекой к обмотанному шерстяным мягким шарфом прикладу. Мама шарф вязала. Думала, что сын на шее будет его носить… Но он «утеплил» приклад, чтобы можно было к нему щекой приложиться и не ждать сильного удара отдачи в скулу.

Два метра до камня…

Предохранитель опустился на одно деление ниже в положение одиночного огня, указательный палец сразу лег на спусковой крючок, дыхание задержалось само собой, как всегда бывает при прицеливании, и…

Цели были распределены заранее. Из десяти бойцов первого отделения в пассажира, сидящего впереди, стреляли только двое – по паре выстрелов на каждого. В водителя стрелял снайпер прапорщик Родионов, потому что водитель мог быть в бронежилете и вывести машину из-под обстрела. Автомат может бронежилет и пробить, и не пробить. А снайперская винтовка пробьет наверняка. Остальные целились по колесам машины. Литые колесные диски большого диаметра, резина низкопрофильная… Резина разлетелась сразу, разорванная в клочья выстрелами. Причем пули летели не под прямым углом, и потому не просто пробивали, а рвали ее. И с водителем, и с пассажиром, что сидел впереди, было покончено тоже сразу. Каждый получил по две пули. Больше стрелять не стали. Машина не остановилась сразу, только светящиеся легкосплавные диски вдавились в грязь и проехали еще пару метров, углубляя колею своими острыми краями, пока не ослабла нога убитого водителя, давящая на газ.

«Лендровер Дискавери» встал…

Второе отделение, возглавляемое самим командиром роты капитаном Рудаковым, начало работать сразу, как только зазвучали выстрелы первого отделения. Каждый боец первого отделения сделал по два выстрела. Больше стрелять было запрещено, поскольку можно было попасть в своих. Второе отделение уже в пару прыжков преодолело разделяющее их и дорогу расстояние. Прозвучали еще несколько выстрелов, слившихся, по сути дела, в один. Правда, младший сержант Лаврентьев этого уже не видел. Он, как и все его отделение, уже начал перемещаться ближе к повороту дороги, наискосок по склону, к камням, не способным спрятать, но представляющим собой удобный бруствер, на который легко положить ствол для почти комфортной стрельбы. Стрелять, правда, пришлось не сразу, но, ожидая появления противника, не будешь оборачиваться, чтобы свое любопытство удовлетворить.

А действие за спиной разворачивалось стремительно. Первых выстрелов уже хватило, чтобы уничтожить двух пассажиров на заднем сиденье. Но пассажиры мало интересовали капитана Рудакова. Сам Самурай даже не стрелял. Он сразу рванул к задней дверце внедорожника и рывком распахнул ее сразу после того, как отгремели выстрелы. В багажнике наискосок лежали три пластиковые упаковки: две длинные, одна размером с «дипломат». Все упаковки были снабжены ручками для удобства переноски.

– Вот оно!.. – Самурай знал, что искал…

– Что это? – спросил командир второго отделения старший сержант Колосков, оказавшийся за плечом командира роты. Еще два солдата стояли рядом. Остальные сразу отбежали в ту сторону, откуда пришла машина. Место для ведения «огня» было выбрано заранее, и люди, которые должны были блокировать возможную помощь, тоже были определены.

– Это то, что нам нужно… Забираем груз…

– А эти? – спросил кто-то, кивая на пассажиров «Лендровера».

– Забрать документы и оружие… О телах позаботятся родственники… Быстро работаем…

Неуклюжий и даже смешной в своем маскировочном костюме, прапорщик Радионов подошел ближе. Посмотрел вопросительно в глаза командиру. Тот показал на упаковки. Родионов удовлетворенно кивнул.

Обыск машины много времени не занял. Задержка возникла только тогда, когда один из солдат развернул свернутый в несколько раз большой пластиковый пакет, какой можно приобрести в любом магазине.

– Товарищ капитан…

Самурай подтянулся, забрался коленом в багажник и заглянул через заднее сиденье между высоким боковым и низким средним подголовниками. Солдат показал. В пакете было завернуто несколько стянутых резинками пачек долларов.

– Тысяч сто, наверное…

– Сто и будет… Забери, сгодятся… Уходим… Пора…

Уходить было действительно пора, потому что первое отделение, находившееся в пятидесяти метрах впереди, около поворота дороги, открыло активную, беспорядочную на первый взгляд, стрельбу. Теперь уже в автоматическом режиме, бесконтрольно, разудало, словно желая вознаградить себя за недавнее ограничение в стрельбе по «Лендроверу». Белая «Нива», виляя по грязи, рвалась прямо под выстрелы, надеясь успеть до того, как завершится дело. Но пули работают быстрее любого автомобильного двигателя. Через несколько секунд неуправляемую машину, прострелянную теперь уже во многих местах, а не только в крыше, выбросило в кювет и завалило набок. Олег Лаврентьев первым подскочил к застывшей в неуклюжем положении машине и дал две короткие очереди в заднее окно – контрольные выстрелы…

Старший сержант Колосков дал команду своему отделению прикрывать отход остальных, на случай, если «поторопится» замыкающая колонну машина. Неизвестно, слышали ли в замыкающей машине выстрелы. Если слышали, там могли поторопиться. Это тоже было бы не страшно для спецназовцев, потому что ни в одной легковой машине не может поместиться столько народу, что смогли бы противостоять огневой мощи двух отделений автоматчиков, но пока еще группе задерживаться не хотелось, а новая перестрелка обещала некоторую задержку. К тому же пассажиры замыкающей машины должны были, по задумке капитана Рудакова, сообщить о происшествии на дороге кому следует, чтобы было организовано преследование по всем правилам военного искусства. Если их всех «положат» в перестрелке, кто тогда сообщит? А «положить» их обязательно «положат», Самурай знал способности своих ребят и их умение не отпускать никого. Он сам их «волкодавами» называл, когда хотел похвалить. Волкодавы своей добычи не упускают. А Самурай при этом не может сказать, что отпустить необходимо, не объяснив причины. А как, какими словами эту причину объяснить?.. Нет у Самурая слов для такого объяснения… Только прапорщик Родионов в курсе того, что происходит. Но Родионов готов был бы пойти на эту операцию ради лишь одного взгляда, брошенного на содержимое трех захваченных упаковок…

* * *

Капитан Рудаков нагрузил подчиненных пластиковыми упаковками. Направление отступления было заранее просчитано по карте и проверено на местности. Все, как полагается при проведении такой серьезной операции. Предусмотреть старались каждый шаг. Основная часть отряда двинулась наискосок по склону, туда, где тропа ведет к асфальтированной дороге. Шесть часов по тропе, вверх – вниз, вверх – вниз… Направляющим пошел младший сержант Лаврентьев. Трое с грузом – в середине строя. Самурай проводил взглядом солдат и повернулся к черноземной дороге. Минуту, если не больше, вслушивался в ветер. Наконец послышался звук двигателя машины. Двигатель гудел надсадно, на низких оборотах заставляя колеса перемешивать грязь. Но не создавалось впечатления, что замыкающая колонну машина торопится.

– Отходим выше… – громко скомандовал Самурай.

Солдаты начали отход грамотно – двумя группами. Одна группа отходит, вторая прикрывает. Через несколько десятков метров первая группа занимает позицию, тогда отходит вторая группа. Не зря капитан Рудаков столько времени потратил на обучение солдат. В бою они ведут себя как опытные вояки, хорошо знающие теорию и умеющие применять ее на практике… Он не мог этого не отметить и не мог не почувствовать гордость. Но в то же время он чувствовал тревогу, потому что капитан втравил два отделения одного из взводов своей роты в историю, в которую сам вошел охотно, даже зная ее опасность, но подвергать такой опасности жизни солдат лишний раз он не желал… Тем не менее пришлось…

Сам он тоже получил не приказ, а предложение. Отдать такой приказ офицеру не решился бы ни один командир. Капитану Рудакову объяснили, что от него требуется. Но раскрыть суть задания перед солдатами Самурай не мог, то есть он не мог предложить им выбор – участвовать в деле или отказаться от него. И он вынужден был отдать приказ…

Звук двигателя машины приближался. Но группа успела уйти в заросли раньше, чем машина появилась из-за поворота.

– Уходим не спеша… Догоняем своих! – скомандовал Самурай. – Колосков, выставь боковое охранение…