Kitobni o'qish: «Пересекающиеся Миры. Ангелы»

Благодарю Валентину Горину за помощь и поддержку в написании этой книги.

Часть первая

Глава I

Как всегда будильник заверещал неожиданно и разумеется не вовремя. Ничего не поделаешь, надо вставать. За ночь пространство под одеялом довольно-таки неплохо нагревалось и хоть немного этого пространства Фёдору его более-менее хватало, чтобы спать в тепле. Ничего не поделаешь, надо вставать, работа, чтоб её перекорёжило! Нет, не надо её перекорёживать, работа, она сейчас почитай на вес золота, за неё руками, ногами, да всем чем угодно надо держаться, поэтому надо вставать.

В квартире было холодно. Впрочем Фёдор к этому уже до того привык, что был бы очень и очень удивлён, если бы в ней, да ещё утром, вдруг стало тепло. Днём, днём более-менее нормально, батареи пусть и не горячие, но хоть тёплые. Странная картина, а иначе не скажешь, разве что матюгами: днём, когда Фёдор на работе, батареи хоть чуть-чуть, но тепло квартире дают, а вечером, часов этак в десять, их отключают, и так до десяти утра. Говорят: в целях экономии чего-то там, ну и ещё кучу всяких причин преподносят. Получается, это если верить во все эти причины то он, Фёдор, только и жив, и здоров благодаря тому, что батареи на ночь отключают.

Ладно, хрен с ними, с батареями, терпеть можно, да и привык уже. Фёдор резко откинул одеяло и вскочил. Холод в квартире не замедлил тут же набросился на Фёдора, как враг-диверсант, как-будто Фёдор на посту стоит, а враг этот решил его в плен захватить, а перед тем как захватить, обездвижить, связать по рукам и ногам. Фёдор, любой старослужащий позавидует, быстренько одел шерстяные носки, тёплые штаны, вязанную кофту, теперь более-менее нормально, теперь у диверсанта по имени холод шансов на пленение Фёдора не осталось, и на кухню, керосинку надо раскочегарить, надо позавтракать.

Перед тем как начать реанимировать керосинку Фёдор включил старенький магнитофон, ещё на компакт-дисках. На кухню ворвались по-своему весёлые «Король и Шут» и с присущей им хоть и мрачной, но всё равно бесшабашностью, принялись «крушить» всё вокруг: остатки сна, холод в квартире, старенькую керосинку, унылый, позднеосенний вид за окном, и конечно же выгонять из Фёдора всё-таки успевшие в него пробраться частицы холода.

Стало веселее, да и керосинка к удивлению Фёдора сегодня разожглась и сыто загудела почти сразу. Сегодня ей почему-то не понадобилась ежеутренняя порция нервов Фёдора сопровождаемая словами, какие только на язык попадутся, в основном матерными. Конечно же, ну если поднатужиться, Фёдор мог себе позволить электрическую плиту, а если очень-очень поднатужиться, то и газовую. Но для этого пришлось бы отказаться от многих мелочей к которым Фёдор привык, даже прикипел, без которых его жизнь стала бы похожа вообще неизвестно на что. Конечно можно было устроиться на вторую работу, а где её взять эту вторую работу? Хорошо хоть эта есть, первая и единственная!

С работой было тяжело, очень тяжело. Разумеется мест всяких там сторожей и охранников хватало, но сами понимаете, что это за работа, даже говорить смешно. Или Фёдор был так воспитан, или до конца ещё не прижало, ещё был, так сказать, «жирок», такую работу, ну или подработку Фёдор всерьёз не воспринимал.

Работал он инженером на заводе по производству чего-то там металлического, разумеется специальность была соответствующая, тоже что-то связанное с обработкой металлов. Наверное, да что там наверное, точно, именно специальность и место работы не давали Фёдору пополнить недружные и нестройные ряды охранников и сторожей всех мастей и категорий. Дело в том, что специальность полученная Фёдором в институте была дефицитной. Да и место работы – завод, тоже в некотором роде подпадал под эту категорию. Лет уже как тридцать в стране на первое место выступили всякие там банки, непонятно чем занимающиеся компании и фонды, а заводы, фабрики, уступив первенство в экономике страны скромно отошли в тень. Похожая картина была и со специалистами. Если всевозможных юристов, экономистов, управленцев, менеджеров по-современному, было, тапком не перебьёшь, то специалистов именно для промышленности – инженеров, было не то чтобы днём с огнём не сыскать, но тем не менее потребность в них ощущалась и чем дальше, тем эта потребность становилась острее. Видимо такое сочетание: место работы и специальность, редкостные по нынешним временам, и обеспечивали Фёдору хоть и не на все сто, но уверенность в завтрашнем дне.

Дело в том, что не хотела молодёжь после школы идти в институты на промышленные специальности, отчаянно и упорно не хотела. Им, вчерашним школьникам, подавай специальности «чистенькие», престижные, а не это, в железяках ковыряться и с простыми работягами на матерном языке разговаривать. Куда как лучше чистенький и экипированный по последнему слову моды офис под завязку нашпигованный самой современной техникой. И престижно, и куда больше шансов прорваться туда, на верх, стать ну уж если не директором или президентом чего-то там, то хоть каким-нибудь начальником. И, не сказать чтобы у всех, но довольно-таки у многих это получалось. Вот правда цена этого карьерного роста была для Фёдора не то чтобы слишком высокой, она была для него просто неприемлемой.

Сам Фёдор вроде бы уже не парень, но ещё и не мужик в возрастном понимании этого звания, ему где-то года тридцать три-тридцать четыре – самый цветущий возраст, можно даже сказать, святой. Да и сам Фёдор под стать возрасту: ростом слегка за метр восемьдесят – самый любимый женщинами рост, крепок, но не грузен, ни капельки лишнего. Да и внешностью Фёдор удался. Если его дед, тоже Фёдор, был красив грубой мужской красотой, как-будто из цельного дуба вырубили, то отец Фёдора – Алексей, имел красоту лица хоть ещё и грубую, но уже с явным присутствием более мягких черт более присущих смазливым юнцам и не юнцам тоже. Ну а Фёдор, такое впечатление, вобрал в себя всё самое лучшее: лицо хоть по меркам некоторых женщин и симпатичное, но не смазливое, и не грубо сработанное, будто топор у «ваятеля» затупился.

Вот за эту внешность и доставалось Фёдору, крепко доставалось. С одной стороны это женщины, как незамужние, так и замужние, те тоже были очень даже не прочь испытать на себе ласки Фёдора. Но больше всего, и всё ну прямо-таки из-за какой-то там эталонной внешности, ему досаждали новолюди. Вот кто не давал покоя Фёдору по-настоящему. Предложения были до того заманчивыми и даже головокружительными, что будь он немного лекгомысленнее, а вернее будет сказать, если бы его не дед с отцом как следует воспитывали, то наверняка бы согласился.

Правда Фёдора в основном воспитывал дед – тоже Фёдор, мужик хоть и весёлый, но суровый, так что легкомыслия в Фёдоре почитай с самого детства не было, ну разве что шкодил и проказничал, но эти черты присущи всем детям. Дед Фёдора рано вышел на пенсию, хоть и работал простым токарем, но производство у него было какое-то вредное. И как только он стал пенсионером, так почитай сразу же поселился в деревне, в доме доставшемся от тестя с тёщей. Ну а Фёдор младший почитай каждое лето проводил у деда, не ездил по всяким там лагерям, да и пионерские лагеря к тому времени перестали существовать. Вот дед Фёдор и воспитал внука Фёдора так, как себе представлял настоящего мужика, скорее всего каким был сам.

После окончания школы внук Фёдор пошёл дальше деда Фёдора, поступил в институт, но не на юриста или экономиста, а на машиностроительный факультет с тем, чтобы приобрести, как к тому времени он и сам считал, настоящую, мужскую, специальность, специальность владея которой мужик всегда для семьи на кусок хлеба заработает. И что самое интересное, прав оказался Фёдор, хоть чуть-чуть, но прав. Большинство выпускников экономических, юридических и прочих той же направленности факультетов после получения дипломов пополняли тоже нестройные и недружные ряды всяких там продавцов-консультантов, менеджеров по продажам, ну и так далее. Но у них, почитай у всех, в отличии от Фёдора всё-таки была надежда: сначала «прорваться» в офис какой-нибудь крутой компании, закрепиться там, ну а потом уже по прямой дорожке туда, на верх, а то и на самых верх. А вот у Фёдора такой надежды не было, даже стать в каком-нибудь будущем тем же начальником цеха ему не очень-то светило. Но он не очень переживал по этому поводу, уж слишком высокой и неподъёмной была цена такого карьерного роста.

* * *

Князь с Горшком в компании весёлых и на всё плюющих музыкантов продолжали гонять по лесам и деревням всевозможную нечисть, керосинка ровно и довольно гудела, так что чем не жизнь, пусть и в холодной квартире? Фёдор поставил на керосинку чайник, а сам пошёл в ванную, умываться. Горячей воды в доме, да что там в доме, почитай во всём городе не было. Наверное Фёдор, если бы кто спросил, сразу и не вспомнил бы, когда горячая вода текла из крана в его квартире? Но он совершенно на этот счёт не переживал, более того, даже был благодарен за это неизвестным «экономам» и радетелям за счастье народное. Мало того, что его ещё дед Фёдор приучил умываться исключительно холодной водой, причём в любое время года, так ещё и обливаться ей. Фёдор залез под холодный душ, а что, дело привычное, согнал с себя последние остатки сна, почистил зубы, побрился и вернулся на кухню.

Чайник почти уже вскипел. Теперь оставалось заварить геркулесовую кашу быстрого приготовления, сделать кофе и пожарить яичнику на сале, вот и весь завтрак. А что, даже очень неплохой завтрак, хоть и без всяких там гастрономических изысков и выкрутасов столь популярных у новолюдей. Тем более сало было не из супермаркета и даже не с рынка, а из деревни: батя сам поросёнка выкармливал, и не абы чем, сам его забивал и сам сало солил.

Алексей Фёдорович – батя Фёдора, точно также как и его дед, и прадед – Иван Степанович, выйдя на пенсию тоже поселился в деревне, кстати, в том же самом доме. Точно также, как и дед Алексей Фёдорович разводил курей, держал двух поросят, копался в огороде, гнал самогонку и плевал на всех и на всё то, что творилось в городах и странах. И Фёдор, в отличии от перспективной молодёжи, к тому же не отягощённый всеми «прелестями» дополнений к правильной и перспективной жизни в виде тусовок по ночным клубам с удовольствием ездил к отцу в деревню, именно с удовольствием, а не потому что так надо. Ну а батя, какой же отец не обрадуется приезду сына, всегда был рад его приезду. Поэтому на выходные, правда не на каждые, или отгулы какие выпадут, ну а уж отпуск – обязательно, Фёдор уезжал в деревню, к бате. А в деревне не то что где-нибудь в Турции, всегда можно заняться чем-нибудь по хозяйству, чем Фёдор всегда занимался с удовольствием, на рыбалку или же по грибы сходить, да той же самогоночки с батей выпить, но не до свинного хохота разумеется, батя на этот счёт излишеств не допускал. Да и просто посидеть вечерком на лавочке у избы, полюбоваться на единственно настоящий закат, да и просто поговорить обо всём и ни о чём.

Этим, можно сказать, и объясняется почти ежеутренний завтрак Фёдора в виде яичницы с салом. Конечно же кофе, сахар, тот же геркулес и ещё много чего приходилось покупать в супермаркете, но это так, неизбежные мелочи. Батя снабжал Фёдора как салом, так и яичками, деревенскими, а не этими, непонятно из-под кого. И самогоночкой батя снабжал Фёдора, но не так чтобы очень, чтобы была она исключительно для души или с устатку, а не для запойных пьянок. В этом деле Алексей Фёдорович был как скала, не сдвинешь, весь в отца. Впрочем, наверное всё-таки больше в деда, чем в отца, в Ивана Степановича. Фёдор хоть и плохо его помнил, слишком мал был, зато весьма наслышан о нём из рассказов как деда, так и бати. Вот мужик был! Росту маленького, телосложением невзрачный, а характер – танковая броня позавидует! Вот батя, Алексей Фёдорович, и вобрал в себя какую-то часть дедова характера и сколько-то характера своего родителя. А сколько характера деда и прадеда вобрал в себя Фёдор он не знал, вобрал что-то конечно, а вот сколько – неизвестно, не было случая проверить.

* * *

Завтрак не занял много времени, как-будто это было какое-то неизбежное зло или же какой-то хоть и необходимый, но очень неприятный ритуал. Разумеется дело не в том, что Фёдору надоело такое меню, скорее всего он просто привык быстро завтракать. Ну а после завтрака, куда же ещё, на неё, на работу, любимую и растреклятую в одном лице. Можно было бы заняться чем-нибудь, в том же Интернете например посидеть, благо время позволяло, но в том-то и дело, что в свете новых политико-экономических реалий хозяева завода пусть и мягко, но настойчиво рекомендовали работникам, а особенно не рядовым работникам, приходить на работу заранее, ну хотя бы за полчаса до начала рабочего дня. А Фёдор рядовым работником не был, хоть и совсем маленькое, а начальство, так что… Да и в Интернете этом особенно делать нечего, тем более с утра пораньше.

Теперь, после горячей яичницы и ещё более горячего кофе и переодеваться было не так страшно, в смысле, холодно, что Фёдор с армейской сноровкой и проделал, а что резину тянуть?

Двор встретил Фёдора красочным рассветом – как-будто грязь по столу размазали и дали ей засохнуть, ну и ветром, налетавшем со всех сторон сразу, хорошо хоть дождя не было. Утро целиком и полностью принадлежало тому, слава богу, непродолжительному времени года, когда зима не на жизнь, а на смерть сражается с осенью за право владеть этим миром и устанавливать в нём свои порядки. Может и смешно, но очень похоже: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». Вот только люди населяющие среднюю полосу России никакими холопами, во всяком случае ни у осени, ни у зимы не были. Ну и что, что не были?! «Чубы» в виде: насморков, простуд, обострений застарелых болячек, а то и откровенной депрессухи «трещали» будь здоров как! Вот здесь ещё раз не мешает поблагодарить известно-неизвестный «благодетелей» за отключенную горячую воду, благодаря их «заботам» Фёдор стал к простудам вообще не восприимчив. Болячек хронических ещё не нажил, «молод ышшо», а что касаемо депресси, Фёдор весьма смутно представлял что это такое?

Прохрустев миниатюрными сталагмитами состоящими из воды, снега, грязи и ещё неизвестно чего, образовавшимися за ночь благодаря стараний лёгкого морозца Фёдор оказался на автостоянке, благо недалеко. Ночью ни снега, ни дождя не было, поэтому не было необходимости очищать лобовое стекло, автомобильных дворников вполне будет достаточно. Открыв дверцу он уселся в автомобиль и повернул ключ зажигания. Старушка «Тойота-Королла», в отличии от той же керосинки, завелась с полоборота и довольно урча двигателем принялась сама себя согревать. «Короллку» эту Фёдор купил, можно сказать, чуть-ли не чудом, ну а то что повезло ему несказанно – факт. Однокурсник Фёдора, Андрюха, вступил, или как там у них это правильно называется, в новолюди и в предвкушении обещанной новой, светлорадужной и сытой жизни распродавал почти всё своё имущество нажитое ещё будучи старочеловеком.

Вообще-то Андрюха не сказать что дурак, но и умным назвать, сто раз подумаешь, особых успехов в учёбе не показывал. Ну а если успехов в учёбе нет, то они в обязательном порядке должны проявить себя где-то в другом месте. Когда они учились в институте комсомолов-профсоюзов уже и в помине не было и тем, кто не особо преуспевал в учёбе, но очень хотел преуспеть в карьерном росте, ну и так далее, негде было применить свои недюжинные таланты во благо своей счастливой жизни. Но как известно свято, да и не свято тоже, место пусто не бывает. Вот Андрюха там и преуспевал, и вроде бы как приуспел, во всяком случае диплом получил. После окончания института он умудрился попасть в какую-то контору, то ли главк, то ли ещё что-то такое, Фёдор толком не знал да если честно, не особо интересовался. Что удивительно, не смотря на всю разницу не только на жизнь в её карьерной сущности, но и на жизнь вообще, Фёдор и Андрюха не то чтобы дружили, скорее были хорошими приятелями. Так что и после окончания института они, теперь уже гораздо реже, встречались: пили пиво, пару раз по барышням прошвыривались, иными словами, не теряли друг друга из виду. И вот когда Андрюха снюхался с новолюдьми, а потом вступил в их стройные и радужные ряды первым, кому он позвонил насчёт «Короллы» был Фёдор. Торговаться не торговались, не тот случай, да и Андрюха не требовал всю сумму и сразу, согласен был подождать. Почему Андрюха продаёт в общем-то хороший автомобиль Фёдор даже не стал спрашивать, по Андрюхе, вернее, по его внешнему виду всё было понятно. Машину Фёдор купил, деньги за неё вернул почти сразу, за три дня, у мужиков на заводе пришлось занимать, и после этого удалил Андрюху не только из памяти мобильника, но и из своей жизни, стёр!

* * *

Город выглядел веселее двора, это наверное потому что город, а в особенности большой, никогда не спит, чего не скажешь о дворах жилых домов. Проезжая часть улиц была более-менее почищена, ну а что творилось на тротуарах Фёдор не присматривался, не до них, да и что толку? Князь с Горшком продолжали гонять чертей с ведьмами и вурдалаками теперь уже из автомобильных колонок тем самым поднимая настроение, а вернее, настраивая его на предстоящий рабочий день.

Нет, злым а то и дурным начальником Фёдор не был, да и какой он начальник, самый обыкновенный бригадир, ну разве что с высшим образованием. Это раньше, как только он пришёл на завод, то был почти что вольным художником, инженером, а теперь, после всех усушек и утрусок завода и его работников сохранился в виде инженера и бригадира одновременно.

Сами улицы тоже выглядели веселее, но это благодаря яркой и разноцветной рекламе. Может оно действительно весело, но уж очень эта реклама наглая, так и лезет мало того что в глаза, так ещё и в мозги, в подсознание забирается: купи, купи, купи, будь лучше всех…, ну и прочая дребедень. И не хочешь обращать внимания, обратишь, тем более ночью или утром. Так что на всём пути Фёдора на работу реклама нагло лезла в глаза и заменяла ему и не только ему весь город. «Новолюди – радужное будущее человечества!», вот так вот, скромненько и без особого изыска средних размеров баннеры с радостной новостью о будущем висели почитай на каждом столбе. Вот это раздражало Фёдора по-настоящему, но что поделаешь, не полезешь же снимать эту гадость, вмиг сгребут и доставят куда полагается доставлять в таких случаях.

Глава II

Завод встретил Фёдора по-деловому, как встречает некий полубылинный кузнец своего подмастерья. Но увы, был завод далеко не в расцвете своих производственных сил, а так сказать, на их излёте. Вот только его старение было не естественным, продиктованным неумолимым временем, а искусственным, во благо высокой политики. Если раньше, до того как, на заводе работало где-то около десяти тысяч человек и выглядел он если уж не как промышленный гигант, но что-то около этого, то сейчас, во времена с какой стороны не возьми, для народа счастливые количество его работников было, хорошо если сотни три наберётся. Правда стать свою, хоть и бывшую, завод сохранил, вернее, ему сохранили: цеха, сейчас или пустующие, или задействованные неизвестно под что, а также склады, ну и всё прочее не сломали, догадались слава богу. Сейчас завод представлял из себя того же самого полубылинного кузнеца, правда как бы на пенсии, силы не те.

Раньше завод выпускал что-то по техническим характеристикам очень сложное и почти всё секретное, сами знаете для кого и для чего, теперь же ограничивался выпуском всевозможных комплектующих начиная с элементарных гаек и болтов без которых, кстати, любой механизм не механизм, наверное потому и жив остался, не додавили. Правда, зачем наговаривать, на отсутствие заказов на заводе никто не жаловался, более того, совсем недавно на завод поступил заказ от оборонщиков, а это, сами понимаете, верный кусок хлеба и не только хлеба.

Сразу же за проходной, на доске объявлений, Фёдор увидел прямо-таки плакат извещавший трудовой люд о том, что сегодня, в семнадцать ноль ноль, в помещении склада готовой продукции состоится общее собрание коллектива завода, вот так вот! Раньше у завода был свой дом культуры вмещавший в себя поболе, чем триста человек, но дом этот давным-давно был продан-перепродан и представлял из себя скопище офисов мелких фирм и фирмочек, а в концертном зале, да, именно в концертном, проводили всё на что фантазии хватает, хоть голым пляши, от концертов до чёрти чего в виде сборищ всяких там радетелей за счастье народное замешанное на личном обогащении.

Прочитав объявление Фёдор зло сплюнул: вот козлы, с утра пораньше настроение умудрились испортить и пошёл в сторону своего цеха. Настроение Фёдора испортилось потому, что надо будет идти на это самое собрание, никуда не денешься. Если бы он был простым работягой, тогда разумеется сачканул бы, в гробу он видел это собрание и собрания вообще, но Фёдор был бригадир-инженером, а значит в его подчинении находились те самые простые работяги, которым это собрание как до позапрошлого понедельника. И он, как бригадир и инженер в одном лице, был обязан обеспечить стопроцентную явку своей бригады на это самое собрание.

Словно в подтверждение его невесёлых дум по поводу предстоящего мероприятия перед ним предстал, и откуда появился, начальник цеха:

– Здорово, Фёдор. – Васильич, начальник цеха в котором работал Фёдор – отличный мужик, к тому же спец каких поискать ещё той, старой школы. – Объявление на проходной видел?

– Ну видел. – поздоровавшись пробурчал Фёдор, потому что одним из того, немногого, что Фёдор ненавидел откровенно и от души были всевозможные собрания.

– Чтобы все твои были! – как «в атаку!» скомандовал, сказал Васильич и больше не говоря ни слова пошёл в сторону офиса администрации завода, именно так сейчас называлось заводоуправление.

* * *

Бригада уже почти вся собралась в раздевалке, не было троих: молодняка – Саньки с Вадимом и Николаича, тот живёт довольно-таки далеко от завода. Остальные все: кто переодевался, кто уже переодевшись попивали чай или кофе, кому что больше нравится, были на месте в ожидании начала трудового дня.

– Здорово мужики. – войдя в раздевалку поздоровался Фёдор.

– Здорово, Алексеич. – в разнобой ответила бригада, не в армии всё-таки.

А вот утренние рукопожатия были по своей твёрдости очень похожи на армейское троекратное «Ура!», такие же дружные. Бригада токарей руководимая Фёдором насчитывала десять человек. Вполне нормальная бригада, во всяком случае не хуже других как на заводе, так и за его пределами. Мужики подобрались, можно сказать, все как один, всем или около полтиника или за полтиник, серьёзные мужики, не говоря уж о том, что спецы будь здоров какие. Да и ничего удивительного в этом нет, времена, страну посетившие, они быстро всех расставили по своим местам: все пьяницы, забулдыги и откровенные лодыри, все в одночасье куда-то сгинули. Не помёрли конечно, во всяком случае не все, а нашли себе занятия наиболее соответствующие их натурам. Правда были в бригаде и два «щегла» – Санька с Вадимом, обоим слегка за двадцать. Ребята хоть и молодые, но вполне себе нормальные, ну а то что ветер в голове свистит на все лады, так это детство ещё не успокоилось вот и шумит. Ничего страшного, это пройдёт, время своё дело туго знает. Да и члены бригады относились к молодёжи не как к досадном недоразумению неизвестно зачем путающемуся под ногами, а были им как бы отцами-командирами и наставниками, обучали как профессии, так в разговорах за жизнь подсказывали в какую сторону надо смотреть, чтобы остаться нормальным человеком, не скурвиться.

– Мужики, – с некоторой доле вины в голосе начал Фёдор. – собрание сегодня. Надо чтобы все присутствовали обязательно, Васильич сказал. – нет, Фёдор не сваливал всё на начальника цеха, мол, это всё он, а я хороший, я тоже не хочу идти на это треклятое собрание.

– Не переживай, Алексеич. – за всех ответил Михалыч, Сергей Михайлович – фактический бригадир, а говоря по-современному, неформальный лидер. – Придём и молодые придут, ну а если будут брыкаться, за уши притащим.

Бригада нечленораздельно забубнила тем самым целиком и полностью соглашаясь со словами Михалыча. Значит бригада на собрание придёт, придёт в полном составе, если Михалыч сказал, то так оно и будет. Интересный мужик, Сергей Михайлович, тихий, спокойный, мало кто слышал чтобы он когда-нибудь кричал, но если скажет что, не прикажет, а именно скажет – хрен кто ослушается!

На этом, если разговор о предстоящем собрании можно так назвать, утренняя планёрка, ну или инструктаж, закончилась. Да и что Фёдор мог сказать мужикам в плане каких-либо поучений, они сами кого хочешь научат и проинструктируют.

* * *

Видать собрание было, во всяком случае для администрации завода, важным и до того важным, что всю готовую продукцию, благо её было немного, «сгребли» в один угол тем самым освободив довольно-таки внушительное пространство складского помещения. Даже соорудили что-то типа помоста на который, в лучших традициях ушедших времён, поставили накрытый чем-то стол для президиума и трибуну, ей богу, настоящую, и где только откопали, ну разве что графина с водой не хватало.

Ближе к окончанию рабочего дня начальство всех уровней начиная с цехового пришло в некое возбуждённое состояние. Наверняка причиной тому послужило совещание в офисе администрации проведённое аккурат за час до окончания рабочего дня. Совещание было недолгим и уж неизвестно чего такого наговорило начальство более мелкому, цехового уровня начальству, только, ну прямо выскочили те из офиса как ошпаренные, чуть-ли не бегом по своим цехам и прочим подразделениям завода и давай шпынять самое мелкое начальство непосредственно работягами командующее с тем, чтобы явка на собрание была стопроцентной, иначе…

– Господа! – начал директор завода, холёный, прямо блестит весь, мужик лет сорока с явно обозначившимся брюшком не иначе подчёркивавшим его высокую и ответственную должность.

– Ну всё, – тихо сказал какой-то, с виду явный работник одного из цехов. – или продали кому-нибудь, или по двенадцать часов работать заставят.

– Тихо ты! – одёрнули его рядом стоящие. – А то накаркаешь.

– Предвосхищая, так сказать, упаднические мыли по поводу собрания, – продолжал директор, – сразу скажу: никто никому завод не продавал, и не собирается продавать!

Народ одобрительно загудел, слава богу, хоть один камень свалился с души, а сколько их ещё осталось? В том-то и дело, что неизвестно.

– Более того, никаких кардинальных изменений в графике работы и в зарплатах не намечается! – народ облегчённо вздохнул.

Вот теперь можно и послушать, чего такого они там придумали? Неужели что-то для работяг хорошее? А может с самого верху приказ какой спустили, вот теперь и «отплясывают», сами-то вовек не додумаются.

– Слово предоставляется нашему новому заместителю директора по работе с персоналом, господину Аризевичу! Приветствуем, господа, приветствуем!

– Прямо как в театре, приветствуем. – пробурчал тот же мужик, но пару раз всё-таки в ладоши хлопнул.

– Ты глянь, Михалыч, – толкнул Сергея Михайловича, того самого, «щегол» Саня. – прямо как в армии. Там тоже есть заместитель командира по работе с личным составом.

– Поп что-ли? – переспросил Михалыч.

– Не, тот отдельно.

– Позвольте представиться, – начал совсем молодой мужчина, сорока ещё нет, – Евгений Казимирович Аризевич, ваш новый заместитель директора по работе с персоналом.

Кто-то из собравшихся попытался аплодировать, но быстро опомнился. Теперь, когда директором было заявлено, что завод не продают неизвестно кому, ликвидировать не собираются и зарплату урезать не собираются можно послушать этого, как его, ну и фамилия, может что умное скажет.

– А у нас старого зама по работягам вовсе не было! – выкрикнул кто-то, не иначе, не в меру обрадованный тем, что зарплату оставят в покое.

Кто-то из собравшихся засмеялся, правда негромко, но быстро замолк, не иначе в бочину получил о рядом стоящих. В основном народ загудел, забормотал, правда неизвестно, одобрительно или так, на всяких случай – непонятно было.

Сам же господин Аризевич, Евгений Казимирович, лучезарно улыбаясь, как-будто в любви признавался, причём всем и сразу, подождал пока народ успокоится и начал говорить, что удивительно, говорил он не по бумажке:

«Прямо павлин какой-то. – гладя на выступавшего подумал Фёдор. – Блин! – более-менее рассмотрев «павлина» мысленно воскликнул Фёдор. – Да он почитай мой ровестник, ну может на пару годов постарше, хотя хрен его знает, вон весь какой блестящий».

Последняя мысль неприятно резанула Фёдора прямо поперёк души, уж очень этот Казимирович своим прямо-таки рекламным блеском был похож на Андрюху, теперешнего Андрюху.

– Алексеич, что же теперь будет? – спросил Фёдора один из работяг его бригады.

– Хрен его знает, Николаич. – не поворачивая головы в сторону задавшего вопрос Ничколаича ответил Фёдор. – Но ты не расстраивайся, ничего хорошего не будет, это уж точно. – мрачно пошутил он.

А выступавший и в самом деле был очень похож на «нового» Андрюху. Правда похож он был не телосложением или же физиономией, а именно вот этой рекламной блестящестью и парфюмерным лоском. Сам по себе господин, а как же, Арзиевич был мужчиной и правда на пару лет постарше Фёдора. Среднего роста, телосложение не изуродовано ни физическим трудом, ни спортивными залами или беговыми дорожками. Короче, пупс, прямо с новогодней открытки только в костюме и при галстуке.

Видимо решив, что народ успокоился новый зам по работягам и прочему мелкому начальству продолжил:

– Не мне вам рассказывать о современной жизни, вы сами всё видите. Хорошая жизнь, ничего не скажешь, но не у всех.

– Ага, – пробурчал Николаич. – хорошая жизнь у нас только пидарасам полагается.

* * *

– Много рассказывать о себе не буду. – тем временем продолжал новый зам. – Скажу лишь то, что менее, чем год назад я был таким же как вы, с той лишь разницей, что работал на стройке. – зам неизвестно чему улыбнулся и продолжал. – Впрочем, если кого-то интересует моя биография откройте Википедию и прочитайте. Арзиевич Евгений Казимирович. – раздельно, по буквам, как-будто гвозди в головы собравшихся работяг забивал, продивтовал зам. – Надеюсь Интернет у всех имеется? – вопрос был задан насмешливо и вместе с тем строго, будто учитель спрашивал учеников: все-ли дети принесли по сто рублей на подарок директору школы? – Интернет, сами знаете, не врёт так что…