Kitobni o'qish: «Провалы во внешней политике России. От Венского конгресса до Минских соглашений»

Shrift:

Посвящается сыну Владимиру и всем российским дипломатам, погибшим при исполнении служебного долга

* * *

От автора

Внешняя политика и дипломатия – это непрерывный процесс развития, спадов и даже регресса межгосударственных отношений, вплоть до обнуления. Самые крайние точки этого процесса – дружественные или вынужденные военно-политические союзы, как предвестники военных конфликтов. И, наконец, войны – трагический обрыв всех связей.

История международных отношений также показывает, как нередко, казалось бы, бесспорные победы дипломатии спустя время оборачиваются поражениями. И наоборот, поражения – победами. Кризисы, цугцванги и роковые ходы в дипломатии обычное дело. Роковые ходы с неотвратимостью ведут к поражению, но очень часто, если не всегда, осознание этого в лучшем случае приходит спустя десятилетия после великих межгосударственных катастроф. Иногда не приходит и вовсе. Брак в работе сантехника замечает каждый. В работе дипломата – заметят единицы. Хотя почувствуют миллионы. Но не сразу. Поэтому политикам и дипломатам никогда не стоит торопиться с окончательными выводами о состоянии внешних дел. Почивать на лаврах не их удел. Мировая ситуация сменяется как погода. Правящие лица не могут отдать внешнюю политику на откуп дипломатии и временами наслаждаться ее результатами. Их «крест» – «держать руки» на пульсе межгосударственных отношений беспрерывно. Кроме этого, важно наличие способностей и немалого опыта в этом непростом ремесле. Полное фиаско «дипломата» Горбачева – яркое тому подтверждение. Иногда кажется, что дипломатия, как и торговля, не совсем наш удел. Мы скорее воины, чем дипломаты. И все же…

Для начала бросим беглый взгляд на историю. Вот некоторые примеры. В 1807 году Россия с Францией заключили бессрочные Тильзитские мирные договоры и трактат о наступательном и оборонительном союзе, а уже в 1812 году император Наполеон двинул против нас армию объединенной им Европы.

Во второй половине XIX века роковой союз России с Пруссией ослабил Францию с Австрией и создал внешние предпосылки для преобразования канцлером Бисмарком рыхлого Германского союза в сильную Германию. И уже через пять лет она разгромила Францию, а спустя сорок лет объявила войну России. Фактическая капитуляция Турции перед Россией и победоносный Сан-Стефанский договор о мире 1878 года обернулись в этом же году по результатам Берлинского конгресса из-за интриг Бисмарка и слабости «блистательного» министра Горчакова всего-навсего полупобедой. Болгария так и не получила полной независимости от турок, а Россия не вышла к проливам. Хотя именно из-за этих намерений мы вступили в эту войну.

Похабный для Советской России Брестский мир 1918 года спустя год «аннулировала» революция в Германии.

Успешный Мюнхенский сговор Франции и Британии с Гитлером всего через два года не помешал Германии разгромить французов и нещадно бомбить британские города.

Заключение Пакта о ненападении с Германией очень быстро обернулось ее вероломным нападением на СССР. Результат для агрессора трагический – разгром и безоговорочная капитуляция немецко-фашистской Германии и ее союзников. Но при этом СССР потерял 26 миллионов 600 тысяч человек. Из них – 15 миллионов 400 тысяч мирных граждан. Имущественные потери – неисчислимы.

Заключенный Брежневым и Брандтом с большой помпой в 1970–1975 годах пакет мирных соглашений СССР— ФРГ и создание в Хельсинки по инициативе нашей страны в 1975 году Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) считалось укреплением позиций СССР, но это были, возможно, самые роковые ходы для судьбы СССР. Мы думали, что открылись цивилизованному миру. Но в открытую дверь под видом коробейника вломился разбойник, и спустя шестнадцать лет, ослабленный глупым правлением Горбачева и Ельцина, СССР пал от напора США и Европы, объединенных под «флагом Хельсинки». Напротив, ФРГ с подачи Горбачева расширилась за счет поглощения ГДР. Впоследствии канцлер Гельмут Коль говорил, что он получил восточные земли по цене бутерброда, хотя готов был заплатить не меньше ста миллиардов долларов.

Но на этом роковые ходы Горбачева и Ельцина не прекратились. Передав ГДР западным немцам, Россия вывела из Европы войска. При этом ушли бесславно, не оставив ни единой базы. Теперь нас называют не освободителями, а захватчиками. И еще берут с нас своеобразную дань, вынуждая, не без помощи кудриных, грефов, набиуллиных и других их поклонников, менять рубли на зеленые фантики и фиолетовые еврики по безумно дорогому курсу. Советско-германские договоры и «Хельсинки» оказались последним гвоздем в гроб Ялтинско-Потсдамской системы послевоенного миропорядка. Политика разрядки западных «друзей» была маскировкой усилий по «изменению через сближение». Но изменений односторонних, внутри СССР. Если судить по результату – она удалась. И как в шахматах, так и в международных отношениях, после рокового хода такого масштаба, уже в третьем десятилетии XXI века новый поход натовской Европы на Восток становится не столь отдаленной реальностью. Третья мировая стала неизбежной. Вопрос времени. А пока американцы и под их давлением европейцы перманентно пытаются «разорвать в клочья» нашу экономику, ослабить ее бесконечными финансовыми санкциями за «неправильное» отношение к западным ценностям. А на самом деле – с целью ослабления перед будущим нападением. Из-за чего среди большинства российского народа не было более ненавистного зарубежного руководителя начала XXI века, чем 44-й президент США Обама – президент нации торгашей и военных преступников. Парадокс, но самым верным подручным США в их злодеяниях против российского народа в форме экономического терроризма стала набирающая мощь Германия – наш общий противник во Второй мировой, а теперь вернейший вассал американцев и будущий главный противник в третьей мировой.

В 1950 году СССР и Китайская Народная Республика заключили на тридцать лет договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, но в период с 1957 по 1963 год по вине беспардонного Хрущева отношения пошли под «откос», а в 1966 году войска СССР и КНР вступили на пограничном Амуре в районе острова Даманский хотя и в локальные, но жестокие кровавые боестолкновения, которые превратили договор в фикцию и открыли для США поле многолетней манипуляции двумя еще вчера дружественными державами-соседями. Слава богу, не совсем успешно. И мы, и китайцы вовремя вспомнили об извечном вероломстве янки.

На непредсказуемость мировой ситуации указывают и такие исторические примеры. По просьбе императора Австро-Венгрии в 1848 году мы помогли подавить восстание венгров, а через шесть лет, когда Турция, Франция, Британия и Сардиния набросились на Россию, Вена не только отказала в помощи, но и постоянно грозила вступить в коалицию агрессоров. Из-за чего мы были вынуждены держать на Дунае большую, так необходимую в Крыму, группировку войск.

В 1878 году мы окончательно освободили Болгарию от турок, а в XX веке она трижды (!!!) выступала на стороне антироссийского блока. Теперь вот в XXI веке помогаем Сирии (!) с неясными плодами такой помощи в виде двух необустроенных, как будто временных военных баз.

По итогам Русско-японской войны Курилы и Южный Сахалин отошли к Японии, а через сорок лет после капитуляции Японии эти территории триумфально «возвратились» в Россию. Теперь бы не совершить рокового шага в виде не нужного нам мирного договора.

Президент европейских переселенцев, изгнанных из Европы монархами и церковью в XVI–XVII веках в Северную Америку, теперь управляет Англией, а через НАТО и всей Европой. Двести лет Америка была колонией Англии. И уже сто лет, наоборот, – Америка правит бывшей метрополией. То есть на смену Британской империи пришла империя Америки, которой мы помогли в 1945 году разгромить Японию. И тут же США объявили СССР главной угрозой человечеству. А потом позаботились и о том, чтобы народы «забыли», кто же на самом деле разгромил войска объединенной Европы во главе с Гитлером. Подыграли в этом им и наши идеологи, без конца повторяя как мантру глупость о том, что мы Европу не разгромили, а освободили. Или как страны Варшавского блока, Украина и Прибалтика из наших сателлитов и союзных республик в одночасье превратились в противников России. Мы возгордились решающей ролью России в ликвидации химического оружия Сирии, но этим роковым ходом разрушили региональный баланс сил (мощная армия Турции – ядерный арсенал Израиля – химоружие Сирии), и вскоре нам пришлось защищать ее от радикальных исламистов. Самый «свежий» пример резкого поворота отношений «любви-ненависти-любви» – скоротечный «авиационный» конфликт между Россией и Турцией. В этом же ряду заигрывание России с Японией по поводу мирного договора и строительства моста между островами Сахалин и Хоккайдо. Таких ситуаций-химер в истории международных отношений множество. Те же США и Россия – СССР – Россия играют почти всегда в ноль, нередко – в минус. Для нас. Стоит ли такая игра свеч? Вопрос риторический.

Поскольку мировая стабильность является исключением, а хаотичность – нормой, понять что-то в этих хитросплетениях дано не каждому. Автору этих строк повезло. И хотя моим гидом по бесконечным лабиринтам международных отношений оказался случайный курортный знакомый, его информация была такой профессиональной, глубокой и обширной, что было бы грешно не погрузить других в этот кладезь. И кому интересно, послушайте рассказ одного из гуру российской дипломатии в моей записи.

Провалы во внешней политике России

Наши дипломаты держатся одного правила: быть ниже травы, тише воды – и заботятся об одном: как бы покойнее и долее просидеть на своем месте…
С турками и Европой у нас один общий язык: штыки. На этом языке еще неизвестно, чья речь будет впереди. А на всяком другом нас переговорят, заговорят, оговорят и, по несчастью, уговорят.
Петр Вяземский, 1854 год

Дипломаты, дипломаты, —
Протокольная работа…
Как легко вам ошибиться!
Как нельзя вам ошибаться!
Роберт Рождественский

Дипломатия – это непрерывная Олимпиада, где приходится постоянно соревноваться в отстаивании одной большой политики и великого множества малых политик.
Леонид Ильичев, советский дипломат

Пролог

Однажды судьба забросила меня в курортный кубано-кавказский городок Горячий Ключ. Судьба звалась Людмилой. Жена предложила очередной оздоровительный отдых провести не в привычных чешских Карловых Варах, ставших непомерно дорогими для двух немолодых москвичей, а на курорте отечественном, тихом, малоизвестном и потому недорогом.

Еще до этого намерения я все чаще подумывал о написании книги по истории внешней политики и даже три месяца провел в архиве Министерства иностранных дел в Плотниковом переулке, где сделал первые наброски. Но потом меня захватила горячая тема по Украине и возвратиться к задуманной раньше работе никак не удавалось. Понимая, что уединение от беспокойной московской жизни и суеты раскрученных курортов пойдет мне на пользу для дальнейшего обдумывания, а может, и начала будущей книги, охотно согласился с ее вариантом. Тем более что она уже нашла в Интернете информацию о такой здравнице.

Курорт этот с историей больше чем в сто пятьдесят лет и весьма целебными минеральными источниками из-за долгого отсутствия шоссейной и железной дорог не развивался, пребывая в тени двух курортов-знаменитостей: Сочи и Кавказских Минеральных Вод. Но с открытием железнодорожного сообщения и постройки автострады Краснодар – Черноморское побережье он получил второе дыхание и, как писали в рекламных текстах, стал привлекательным во всех отношениях.

Расположенный почти на полпути между Краснодаром и черноморским поселком Джубга и всего в 40 километрах от аэропорта, курорт Горячий Ключ уютно раскинулся у самого северо-западного подножия Кавказских гор на правом берегу горной реки Псекупс. Проезд на такси по недурно устроенной автостраде оказался недолгим и недорогим. Первое впечатление было действительно положительным. Особенно из-за убранных в красочный осенний наряд улиц с опрятными домами и безупречной планировкой, характерной для бывших военных поселений времен длительной Кавказской войны. Уюта городу добавляло природное обрамление из покрытой лиственными лесами невысокой горной гряды, которая, как ожерелье, украшала его с трех сторон. Мы без проблем поселились в одном из коттеджей одноименного с городом санатория на расстоянии 300 метров от питьевой галереи. Жене купили курсовку с полным набором оздоровительных процедур. Мой распорядок был свободным.

Каждое утро после двухчасовых литературных занятий за компьютером я делал перерыв и шел пить минералку с легким запахом сероводорода, который поначалу слегка раздражал, но по мере привыкания становился подозрительно притягательным. После питьевой галереи мимо приземистого курзала старой добротной постройки и памятника академику Ивану Павлову я направлялся в небольшую часовню для духовной подзарядки. При этом потрепанный московским круглосуточным грохотом организм жадно наслаждался тишиной живописного Дантова ущелья – местного памятника природы. Потом прогуливался вдоль реки до скалы Петушок – своеобразного символа курорта. Иногда переходил на другой берег Псекупса по Счастливому мосту. Так называли местные жители и отдыхающие, казалось бы, обычное инженерное сооружение, ставшее вдруг «счастливым» в силу прочно вошедшего тогда в моду у молодоженов обычая – навешивать на ограждения мостов обычные замки. Символизирующие, по их наивному, но прекрасному убеждению, крепость браков. От моста мощенные разноцветной фигурной плиткой дорожки вели к нескольким затейливо выполненным фонтанам и красивому новоделу – удачно стилизованному под древность отелю «Старый замок» с рестораном кавказской и черноморской кухни.

На главной аллее курортного парка напротив лечебного корпуса санатория внимание отдыхающих привлекало еще одно сооружение. Это был возведенный в XIX веке памятник в честь 50-летия курорта в виде кованой ажурной металлической арки на скромных колоннах, с несоразмерно массивными, но мастерски выполненными фигурами двух львов, возлежащих у основания каждой и царственно взирающих на снующую мимо них жаждущую исцеления курортную публику. Опирались львиные лапы на туши поверженных химерных животных. По задумке неизвестных скульптора и архитектора эта композиция явно символизировала победу целебной силы курорта над людскими недугами. Арка была самым знаковым и любимым местом для съемок на память о санатории и Горячем Ключе.

Во время ежедневных прогулок я не единожды замечал мужчину зрелых лет в поношенном, но все еще добротном английской шерсти костюме, очевидно приобретенном когда-то во внешторговской «Березке». Были в СССР такие закрытые магазины для загранработников. Это сразу выделяло его из массы мужчин в обычных теперь на отдыхе спортивных костюмах-трениках. После посещения питьевой галереи он подходил к описанному выше памятнику и как будто общался с одним из львов. Необычность такого ритуала меня заинтересовала. Признаюсь, любопытство распирало меня от немого вопроса: о чем можно беседовать с памятником? Это же не иерусалимская Стена Плача. А если он молится, то для этого совсем рядом есть часовня. Или это всего лишь проявление какой-либо странности, нередко свойственной людям такого возраста?..

В один из дней, чтобы прекратить гадания и под воздействием того самого любопытства, которое «не порок, а…», я решился заговорить с незнакомцем и прояснить причину его загадочного поведения.

– Простите за вторжение в ваше пространство. О чем, если не секрет, вы беседуете с памятником?

Мужчина не возмутился и даже не удивился. Ответил спокойно:

– Это очень личное. – Потом внимательно посмотрел на меня и продолжил: – Но я чувствую, что вы добрый человек, и потому могу поведать вам эту печальную и одновременно светлую для меня историю… Очень давно, когда еще были живы кубанские родственники, мы привозили сюда подлечить маленького сына. Однажды вот здесь, у левого льва, он попросил его сфотографировать. У меня был простенький фотоаппарат «Смена». Я усадил сына на лапы льва и сделал снимок. Фото сохранилось, вот оно…

Незнакомец неторопливо достал из внутреннего кармана пиджака и показал пожелтевший снимок. На нем 5—6-летний светловолосый мальчишка гордо и бесстрашно восседал на лапах льва, а в высоко поднятой руке держал игрушечную сабельку, как бы вонзенную в раскрытую пасть зверя. Наверняка в воображении ему виделась схватка со львом или лихая конная скачка… Мужчина убрал фото в карман и продолжил:

– Сынишка был общительный и легко вступал в контакты с медперсоналом и отдыхающими. Его очень быстро полюбили. Тот, кто с ним пообщался, буквально не давал ему прохода. Были и курьезы. Помнится, во время приема у доктора на ее вопрос: «Как тебя зовут» – он спросил ее: «А тебя как?» На ее другой вопрос: «Сколько тебе лет?» – он опять ответил своим вопросом: «А тебе сколько?» Как-то при встрече с директором санатория сын заявил ему, что он очень красивый мужчина. И эта действительно правдивая оценка так смутила строгого начальника, что он долго не мог сообразить, как ему реагировать. Но вершиной его проделок стало признание в любви хорошенькой медсестре. А когда она сказала, что «не может ответить ему взаимностью из-за того, что уже замужем», он спокойно заметил: «Ничего страшного, ведь муж старше меня, и я подожду, пока он умрет». Что уж на нее подействовало больше, не знаю. Но когда мы уезжали, она подбежала к такси, очень тепло попрощалась с маленьким женихом и подарила в дорогу плитку шоколада.

Сын выздоровел, хорошо закончил школу, преуспел в спортивном пятиборье, окончил институт международных отношений, стал, как и я, дипломатом. Мы с женой были еще молоды, и казалось, счастье навсегда поселилось в нашей семье. Но в 33 года он погиб. Теперь я на пенсии. Вернее сказать, в отставке. Каждый год, приезжая в ставший близким и даже сокровенным для нас Горячий Ключ, я тайком от жены, чтобы ее не травмировать, обязательно прихожу к памятнику и как будто общаюсь с моим сыном. Он был нашим единственным ребенком.

– Боже мой, как страшно хоронить детей и больно переживать такие утраты. Прошу прощения за любопытство… и все же расскажите, как эта трагедия случилась? – как можно сочувственнее, почти шепотом и потому еле слышно проговорил я.

– Вам не за что просить прощения, как я уже сказал, сын окончил в Москве институт международных отношений, овладел арабским и французским языками. Английский он освоил еще в детстве во время моего пребывания в Америке. Потом служил в наших посольствах в Саудовской Аравии и Ливане. Очень любил, как он говорил, динамичный Восток. Считал, что погрязшая в безудержном потребительстве, и оттого все более антихристианская Европа нам чужда, и называл ее злой и дряхлой старушенцией. Но именно в неспокойном Бейруте он был взят в заложники ливанскими террористами. Они потребовали от России, чтобы она надавила на дружественную Сирию и заставила вывести свои миротворческие войска из Ливана. Правительство России отказалось, и тогда его убили. Причем за двадцать лет до этого при таких же обстоятельствах и там же был убит наш совсем молоденький дипломат родом из Краснодара. Вот такое для нашей дипломатии печальное место Бейрут.

Я снова помолчал, не зная, что сказать. Придя в себя, опять очень тихо произнес:

– Никогда не думал, что служить дипломатом так опасно. Не такое и парадное это ремесло, как кажется со стороны…

Извинившись еще раз, я неловко простился и, удаляясь, мысленно укорял себя за то, что вот так походя влез в потаенную боль незнакомого человека.

На следующий день мы столкнулись в коктейль-баре. И снова разговорились. Правда, теперь инициативу в разговоре проявил он. На этот раз тема была самая горячая: обстановка на Украине и как на этом фоне смотрится российская дипломатия. Меня очень задели его оценки: «Наша дипломатия Украину профукала. А ведь российско-советское общество сотни лет пестовало эти окраинные земли, вкладывало труд и огромные финансы, создавая промышленность Харькова, Днепропетровска и Запорожья, судостроение, первоклассные военно-морские базы и порты Севастополя, Николаева, Одессы, Ильичевска и Южного, а также курорты Крыма. Потом все это восстановило после войны. И теперь эти богатства бандерофашисты, пришедшие с помощью США к власти, хотят отдать на блюдечке Европе, которая в годы Второй мировой не смогла все это захватить силой оружия? Позволить этого нельзя. За свое надо бороться!»

Оказалось, что мой собеседник некоторое время работал в Киеве и хорошо понимает украинскую ситуацию вообще, а также проблемы Крыма и Новороссии. Потом по моей просьбе к этой теме мы возвращались не единожды.

А пока мы договорились, что говорить будем в основном об ошибках и неудачах в области внешней политики. Комплиментов и мифов хватает в официальных документах, в школьных и вузовских учебниках. И в не очень критичных воспоминаниях политиков и дипломатов. Мы будем обсуждать правду, и ничего, кроме правды.

Но больше на курорте мы не встречались. Расстались неожиданно из-за моего срочного отъезда на малую родину в кубанский город Кропоткин по печальным семейным обстоятельствам. Когда мы с женой возвратились в Москву, я решил разыскать курортного знакомца через Ассоциацию российских дипломатов. Воспоминания о необычной встрече и мысли вокруг семейной трагедии российского дипломата меня не оставляли. Захотелось узнать о нем и вообще людях этой профессии побольше. Поиск в Интернете дал немногое. Сообщалось, что в том же Бейруте во время последней гражданской войны погибло еще два наших дипломата. Случалось такое в этой и в других горячих точках и прежде. Таким образом, в отличие от настоящей Швейцарии, ближневосточная, как нередко называют Ливан, несмотря на все свои красоты, для людей этой профессии была и продолжает быть местом, мягко говоря, некомфортным. Неожиданным было и то, что, кроме добротного романа 60-х годов прошлого века Саввы Дангулова о советских дипломатах Второй мировой войны под названием «Кузнецкий мост» и малотиражных мемуаров нескольких бывших послов, о деятелях и сотрудниках российской дипломатической службы ничего больше не написано. При этом почти все воспоминания, как обычно, весьма тщеславны и не дают полного представления о реальности.

В это время я окончательно понял, что судьба не случайно забросила меня в Горячий Ключ и свела с отцом погибшего дипломата. Он как будто благословил меня не останавливаться и продолжить усилия по написанию задуманной когда-то книги о внешней политике России и дипломатах, которые делают важнейшее для страны дело, в котором так легко ошибиться, но без права на ошибки и нередко лицом к лицу с опасностью.

Твердо решив не откладывать больше эту работу и понимая, что без помощи профессионала мне не справиться, я принялся разыскивать моего курортного знакомца-дипломата в отставке. Хотя были опасения, что могу не успеть по причине недостатка информации и преклонности его возраста. Но мне повезло. Очень скоро через Ассоциацию российских дипломатов и ее главу обаятельного Игоря Васильевича Халевинского мой поиск привел к успеху. Там же в одном из помещений ассоциации состоялась наша первая московская встреча. Потом мы встречались почти ежедневно. Естественно, встречи вылились в долгий разговор в духе нашего национального характера об успехах и неудачах, о реальности и мифах внешней политики на разных этапах российской истории. Хотелось узнать побольше о «кухне» нашей и международной дипломатии, о выдающихся деятелях и тружениках-дипломатах на ниве внешней политики. Беседовали мы без всякой системы, перескакивали от одной темы к другой, из настоящего в прошлое и обратно. Очень часто разговор поворачивался на тему о гибели СССР. Видимо, у нас обоих еще кровоточило. Однажды он сказал, что счастлив был родиться и жить в Великой Утопии и печально, что она исчезла до его ухода в вечность. Иногда мы пытались заглянуть в будущее. Я спрашивал не один раз, будет ли Большая война. Он отвечал: если имеется в виду третья мировая, то да. Но когда – сказать трудно. Это как Бог решит. Мир удовольствий и безудержного потребления все больше скатывается по наклонной к пропасти, через отказ от нравственных барьеров, в сторону содомии и хаоса. Но, к счастью, не так быстро, как ожидалось после первого применения ядерного оружия. Как-то он выдал и такое: дипломатия XIX–XX веков – это сплошное, временами благостное лицемерие, а теперешняя становится все более откровенно лживой и оттого порочной.

Мне было интересно. Иногда радостно, иногда печально. Чаще тревожно. Если не надоело, приглашаю и тебя, неравнодушный читатель, послушать продолжение нашей беседы…