Kitobni o'qish: «Мир Тараумара»

Shrift:

* * *

Глава 1

Тараумара – индейский народ, проживающий в гористой местности Сьерра Тараумара в штате Чиуауа на северо-западе Мексики. Славятся как самые выносливые бегуны в мире. Для них бег – своеобразная религия. Радость бега они дарят Богу.

Не всякая жизнь есть в полноценном понимании жизнь. У скольких она похожа на бег с препятствиями, через которые удаётся перепрыгнуть не с первого и даже не с десятого раза. А мы бежим, бежим, тащим за собой всё, чем обрастаем, чем дорожим. Спешим к той точке, за которой завершится наш бег. И похоже ли это на жизнь? Задумайтесь в глобальном смысле, посмотрите на себя сверху глазами существа, не являющегося человеком. Увидит ли он смысл в нашей жизни, поймёт ли, ради чего начался этот забег? А есть ли у нас выбор, бежать или не бежать…

В кабинет вошла уборщица, глянула на скорчившегося перед монитором Степана и недовольно цыкнула.

– Стёпа, блин, иди уже домой. Весь город празднует, только ты никак от компьютера не отлипнешь. Никто тебе за переработку в этой конторе не заплатит лишнего.

– А как же быть? У нас дедлайн, сроки поджимают. Заказчики могут и счёт выставить за несоблюдение графика. Я лучше пару часов лишних на работе посижу, чем потом выслушивать в свой адрес, какая я ленивая скотина. – Степан снова вперился в экран и застучал пальцами по клавиатуре.

– Ты же тут дольше всех работаешь? – спросила уборщица, обмакивая швабру в ведро. – Я тут седьмой год, а ты уже был.

– Да, скоро девять лет, – ответил парень, не отрываясь от работы. – Сразу после универа.

– Ладно я, мне никакая карьера не нужна. Знаю, сколько денег нужно, чтобы месяц протянуть, вот и работаю не напрягаясь. Муж сварщик, у него зарплата раз в семь больше моей. Можем летом и на море махнуть без ущерба бюджету, и кредит за машину платить. А ты уже на собственную тень стал похож.

– Так, Мария Георгиевна, мойте полы и не отвлекайте. Мне концентрация нужна, чтобы цифры не перепутать.

– Тебе не концентрация, а мужество нужно, чтобы послать начальство куда подальше. Они-то не сидят тут, водку жрут на даче, у них же корпоратив. Причём за казенный счет.

– Вам-то откуда известно?

– Дача наша. Недорого сдала на сутки. У нас там все условия, баня, бассейн, сад. Они уже второй раз у меня гуляют. А ты что, не знал?

– Нет, не знал, – Степан искренне удивился. – Никто даже намёком не обмолвился.

– Я же говорю, тебя используют, как дешевую рабочую силу. Хоть ты и ветеран, а отношение к тебе, как… – уборщица не нашла подходящее слово.

– Всё, не мешайте. – Степан сделал вид, что работает, а на самом деле в душе разгоралась обида, что с ним так поступили.

Теперь он понимал, насколько абсурдны его мечты о повышении. Наивно полагая, что начальство оценит его трудолюбие, исполнительность и повысит, поставив небольшим руководителем с хорошей зарплатой. Он ведь на самом деле разбирался в работе, мог сделать её исполнение более продуктивным. Но вот представив на мгновение людей, которые руководили им в настоящий момент, он понимал, что не похож ни на одного из них. Его начальники все как на подбор славились умением подлизаться к вышестоящим, симуляцией активного трудового процесса, способностью без зазрения совести нагрузить коллектив сверх меры, ничего не предлагая взамен. Степан не выжил бы с ними в одной команде.

Он посмотрел на часы, потом в окно, там уже начинало темнеть. Выключил компьютер и стал собираться домой.

– Вот и правильно, – похвалила его уборщица. – Жена заждалась, наверное.

– Наверное, – неуверенно произнёс Степан.

Женился он два года назад на Василисе. Романтика семейных отношений закончилась быстро. Василиса перестала быть прекрасной или премудрой и вела себя так, словно они сожители, снимающие одну квартиру. Обязанности были ей в тягость. Она не любила готовить, убирать, не хотела детей, зато любила болтать по телефону часами напролёт. Ставила на громкую связь и ходила по дому, разговаривая то с мамой, то с подругами. Степана это бесило, но он сдерживался, зная, что, устроив конфликт, только усугубит ситуацию.

Он был уверен, что Васька сейчас не дома, а у одной из подруг, празднует день города. Она уже давно не считала необходимым ставить его в известность относительно своих планов. Его это обижало, но все попытки воззвать к её совести заканчивались насмешками. Василиса не создана для нормальной семьи и полностью копировала жизненный путь матери, которая почти всю жизнь прожила одна, с глубокой убеждённостью, что мужчины должны и обязаны.

– Домой? – спросил охранник на выходе.

– Да, пора уже.

– Ну давай, с праздником.

– И вас.

Степан вышел на улицу. Летний зной ещё исходил от горячего асфальта, но ветерок уже дул прохладный. Он было направился к остановке, но вспомнил, что сегодня улица перекрыта в честь дня города для пеших прогулок. На такси денег жалко, поэтому решил идти пешком. Всего-то четыре остановки, полчаса ходьбы.

Народ двигался ему навстречу, спеша на концерт на открытой площадке в центре города и салют. В отличие от него, приунывшего от мрачных мыслей, люди выглядели весёлыми и счастливыми. Степан испытал раздражение, что у них есть повод для веселья, а у него нет. Вроде как они перетянули общее одеяло счастья на себя и виноваты, что ему теперь невесело.

– С праздником! – поздравила его девушка из шумной компании.

– Спасибо, – Степан улыбнулся уголками губ.

– Идёмте с нами, – решительная девушка заметила его смурной вид и постаралась развеселить.

– Нет, спасибо, – он отмахнулся от неё, как от назойливой мухи.

Девчата рассмеялись, ничуть не обидевшись, и шумно удалились. Степана кольнула совесть, что он мог совсем иначе провести вечер, точно весело, а не киснуть дома, заглядывая в пустой холодильник и подавляя в себе приступы злости на жену. Пусть это была бы кратковременная радость, ни к чему не обязывающая, но искренняя, с желанием поделиться счастьем. А он понял, что у девушки его избыток. Степан обернулся, будто хотел увидеть, что шанс ещё можно использовать, но девичья компания уже растворилась в толпе.

– Лопух, – выругался он на себя.

Через пару остановок стало тихо. Народ кучковался только возле баров и пивнушек. Причем у пивнушек такой отборный контингент, который стоило обходить стороной, что он и делал. Однако ему это не помогло. Из тёмной подворотни неожиданно появилась компания.

– Парень, дай стольничек, – произнёс один из типов, окатив его тяжёлым перегаром.

– У меня нет налички, – соврал Степан, почувствовав опасность.

– Давай на номер мне деньги скинь, – бесцеремонно предложил хулиган.

Степан не знал, что ответить. Страх сковал его разум.

– Где у тебя телефон, я сам переведу, – хулиган полез щупать его карманы.

– Хорош, вы чего, ребята, – заблеял Степан. – Я сам.

Он полез в карман и вынул телефон. Трясущимися пальцами разблокировал его и запустил программу для перевода денег. Как только она заработала, телефон вырвали из его рук.

– Эй, хватит, верни телефон! – выкрикнул Степан и полез за ним.

Его грубо оттолкнули.

– Не ори, придурок. Мы же не грабители, возьмём, сколько надо, остальное оставим, – хулиган хрипло засмеялся. – Ого, у него тут нормально повеселиться нам хватит.

– Отдай телефон, – Степан кинулся вперед, ухватил за руку хулигана и попытался вырвать свою вещь.

Его ухватили сзади и оттащили в сторону.

– Отдай телефон! – выкрикнул Степан, погружаясь в состояние аффекта.

Он двинул локтем назад и попал в лицо тому, кто его держал. Парень закричал и свалился на асфальт. Степан снова кинулся к телефону и почти достал его в прыжке. Но тут из его глаз брызнули искры одновременно с глухим ударом по затылку. Мир ушёл из-под ног. Степан полетел в пропасть и безболезненно ударился лицом о землю. Он услышал удар, но не ощутил его. Вскоре затих и звук.

Степан проснулся внезапно. Вначале не вспомнил, что произошло с ним, но спустя несколько секунд события вечера вернулись в память. Он инстинктивно потрогал затылок. Он не болел, даже не ощущалось никакой припухлости, которой не могло не быть после такого удара. Фантомная боль при этом всё равно чувствовалась в виде ломоты. Степан приподнялся и огляделся. На дворе ещё темно, наверное, поэтому он никак не мог узнать место, где находился. Дорогу от работы до дома он знал наизусть.

Степан сел и проверил карманы. Телефона не было, зато бумажник и ключи от квартиры оказались на месте. Хоть это радовало. Он твёрдо решил обратиться в полицию, понимая, что транзакцию легко отследить и на владельца номера телефона, куда перевели его деньги, легко выйти. Степан встал и прошёлся по небольшому дворику, огороженному высоким забором. Свет в доме и на улице не горел.

На ощупь нашёл ворота и открыл их. Удивительно, в городе царила неестественная тишина и совсем не было света. Неужели праздник закончился глобальной перегрузкой электросетей? Но машины-то куда делись? Степан не помнил ни одного часа в городе, когда бы тот не производил шум. Спать с открытым окном нереально из-за ревущих моторов ночных гонщиков или ора пьяных компаний. Он вышел за ворота.

Улица не походила на ту, на которой его ограбили и избили. Наверное, шпана решила избавиться от него, решив, что человек может дать дуба, и подкинула во двор на самой окраине города. Окраина была совсем дремучей, раз здесь все так экономили на электричестве. Ни одного работающего фонарного столба, куда ни глянь, ни одного света в окошке. Степан замер на дороге, не зная, в какую сторону направиться. Стоило дождаться рассвета, прежде чем выбирать.

Он посмотрел вверх и замер. Он не узнал небо. Обычно в городе и звёзд не видно ночью, а тут их миллиарды, собранные в неизвестные созвездия и даже туманности, которых он никогда не видел прежде. Это был первый тревожный сигнал, заставивший Степана запаниковать. Паника плохой советчик, но активный. Он забыл о своём желании дождаться рассвета и просто пошёл по дороге, не слишком соображая, что делает.

В голове его начался диалог:

– Мне кажется, со мной произошло что-то страшное. Это место выглядит слишком чужим. Такого неба над Землёй не бывает.

– А если тебе это кажется из-за последствия удара? Не паникуй раньше времени, возьми себя в руки. Остановись, подумай, ты во всём разберешься. Ты всегда разбираешься с проблемами до крайнего срока сдачи работы.

– Я чувствую, что в этот раз всё серьезно. Я влип в какую-то неприятную историю. Почему у меня нет последствий удара по затылку? Вдруг я умер?

– Мёртвые так себя не ведут. Самое простое объяснение, это то, что ты провалялся без сознания больше суток. Место удара поджило. Например, трёх вполне могло хватить для этого.

– Трое суток?! – вырвался крик изумленного Степана, разлетевшийся по ночной улице.

Он вздрогнул, испугавшись самого себя.

– А что такого? Это нормально. Организм продуктивнее в бессознательном состоянии.

– Я не успокоюсь, пока не найду причин для этого. Пусть появится хотя бы один автомобиль на дороге или загорится хоть один фонарь. Что это за чёрная дыра, а не место?

– Это похоже на дачи. Тебя бросили умирать в заброшенном дворе, и нашли бы твои кости случайно через год или два. Радуйся, ты жив. Встретишь людей, узнаешь у них всё и вернёшься домой, к Ваське.

– Если я здесь не один день валялся, то меня, наверное, уже уволили.

– Не было печали. С такой работы надо давно бежать без оглядки.

– Нормальная работа.

– Нормальная, это когда за тебя держатся, зная, что ты хороший специалист, а не наоборот, когда ты держишься за них, зная, что являешься хорошим специалистом.

– Пошёл ты!

– Парень! Парень! – раздался в темноте неуверенный женский голос. – Ты с кем разговариваешь?

Степан от неожиданности покрылся мурашками и не сразу ответил. Он увидел тёмный силуэт у светлого забора.

– А, хм, это я сам с собой, – ответил он простовато. – Вы… не подскажете, где я нахожусь?

– Что? А вы что, тоже не поняли, как очутились здесь? – неожиданно спросила девушка.

– Я и не мог этого понять, потому что меня огрели по голове, и я отключился. А вы что, тоже не помните?

– Не помню. Я легла спать в одном месте, а проснулась здесь, в каком-то гамаке, в чужом дворе, и хоть убей, не помню, как здесь оказалась, – призналась она. – Мне страшно идти одной.

Степан задумался.

– Небо вам не кажется странным? – осторожно уточнил он.

Девушка посмотрела вверх. Долго всматривалась и наконец произнесла:

– А что там? Я не вижу ничего такого.

– Созвездие Большую Медведицу или Ковш знаете?

– Э, ну, в школе проходили.

– А вы его видите?

– Кого, Ковш или Медведицу?

– Это одно и то же.

– Да? Не вижу. Что ты пристал со своими созвездиями?

– Я пристал, потому что не знаю, небо надо мной реально такое или это последствия удара по голове. Для меня оно совсем другое, его не должно быть видно с Северного полушария.

– Какое Северное полушарие? Я из России, из Ярославля.

– Из Ярославля? – удивился Степан.

– Ну, да, а ты нет?

– От меня до Ярославля тысячи две километров или чуть больше. Это место похоже на твой город? – спросил он, чувствуя, как нехорошие подозрения только усиливаются.

– Да я вообще не вижу, что это за место. Убогое захолустье какое-то. Наверное, как раз за две тысячи километров от Ярославля. Кто-то меня накачал снотворным и отвез сюда, – усмехнулась она.

– Было за что?

– Было. – Девушка поправила грудь, словно она была одновременно её гордостью и причиной проблем.

– Что же это за место такое, куда свозят, когда хотят избавиться? – спросил Степан.

– Рассветет – узнаем.

– Да, придётся ждать рассвета. Народ здесь спит изо всех сил. Тебе не показалось странным, что здесь очень тихо? Ни машин, ни лая собак.

– Показалось, но если это дачи, то тут собак немного и машины просто так не ездят. Тебя как зовут-то? – поинтересовалась девушка.

– Степан, а тебя?

– Ха, Стёпа-растёпа, – она посмеялась над именем. – Секлетинья. Ладно, шучу, Настя.

– Очень приятно, – произнёс Степан нейтрально. – Ну, будем ждать здесь или пойдём?

– Зачем идти, не вижу смысла. Тут вот лавка есть, можно посидеть до утра. – Она отошла к забору и присела. – Присоединяйся.

Степан сел рядом.

– У тебя телефон есть? – спросил он.

– Нету. Говорю же, спала.

– А часы?

– Нет и никогда не было. Тебе зачем?

– Время узнать. Сколько там до рассвета осталось.

– Думаю, уже скоро. Я часа два как минимум бодрствую. – Настя закинула ногу на ногу.

Степан посмотрел на белеющие в темноте голые бёдра девушки.

– Не коротковато платье? – поинтересовался он.

– Это не платье, ночнушка. А тебе не нравится? Ты ханжа? – спросила она с вызовом.

– Нет, не потому спросил. Подумал, что озябнешь к утру. А ты собираешься в ночнушке ходить по улице?

– Она у меня запросто за летнее платьице сойдет. Правда, если ветром подымет, то на мне трусов нет, – Настя засмеялась.

Степан понял, что девушка довольно легкомысленная и с узким кругозором, но уверенная в собственной привлекательности. Его это несколько напрягло, он не любил совмещение глупости и сексуальности в одном человеке, считая это проявлением лени и самодовольства.

– Могу свои отдать, я всё равно в штанах, – пошутил он.

– Ой, фу, чужие трусы я на себя не надену. Уж лучше писькой светить, чем быть в чужом интимном белье. Ты, поди, не из-под душа?

– Да уж два дня как, и это те дни, что я помню.

– Ой, фу, сам носи.

– Ну, как знаешь.

Они просидели около часа на лавке, разговаривая ни о чём, прежде чем рассвет окрасил красным горизонт. Звёзды тотчас потускнели, и небо уже не казалось таким чужим. Подул свежий ветерок, словно где-то открылось окно. Рассвет разгорался, стал оранжевым, и вот из-за горизонта выглянул яркий жёлтый диск солнца. Он наполнил мир светом, но, прежде чем глаза смогли смотреть на яркий свет, Степану показалось, что он не видит горизонта. Ровная и плоская поверхность уходила вдаль, насколько хватало взгляда. Но это был краткий миг, который мог и почудиться. Степан вытер слёзы, выступившие от света.

– Ну, рассвело, а понятней, куда идти, не стало, – заявила Настя, глядя вдоль улицы.

– А давай зайдём во двор и спросим хозяев. Может, они тебе и трусы дадут, – Степан посмотрел при свете дня на новую знакомую.

Ей действительно было чем гордиться. Симпатичная мордаха, хорошая фигура с небольшим количеством жира, делающего её сочной. Под стать фигуре и лицо, с пухлыми щёчками, губками и большими глазами. При этом Настя умело распоряжалась природными данными. Все её движения являлись продолжением естественной красоты, отражающими осознание этого. Ночная рубашка едва прикрывала ноги. В ней нельзя было наклониться даже чуть-чуть, чтобы не оголить ягодицы.

– Ты всё-таки ханжа, – фыркнула она. – Обычно мужчины пускают слюни от упоминания, что на мне нет трусиков.

– Ну не в этой же ситуации? – удивился Степан.

– Ладно, пошли, нанесём ранний визит, может, ещё и чаем напоят.

Она открыла калитку и вошла во двор. Степан зашёл следом, ожидая встретить собаку. Никого не оказалось. Во дворе всё выглядело прилично, хозяева убирались регулярно. На плитке ни единого листочка или земли. Рассада в парниках, побеленные стволы яблонь. На дачу не похоже. Дом слишком основательный. Кнопки звонка на двери не оказалось. Настя постучала, а потом в окно рядом. Никто не ответил.

– Дрыхнут, – решила она. – Какие-то ленивые крестьяне.

– Я бы так не сказал. Огород в полном порядке.

Тронул ручку, она поддалась, и дверь открылась.

– Настя, – позвал Степан девушку, пытавшуюся заглянуть в окно. – Дверь открыта.

– Мы же напугаем их. Ты представь, спишь, а тут тебе в дом вваливаются незнакомцы.

– А мы потихоньку спросим, есть кто дома или нет.

– Давай я зайду первой. Обычно я оказываю на людей положительное первое впечатление.

– Пожалуйста.

Степан отошёл в сторону. Настя открыла дверь и зашла в сени. Подошла к двери, ведущей непосредственно в дом, и постучала. С той стороны никакого шевеления. Постучала ещё, снова ничего. Настя приоткрыла дверь.

– Здрасти, дома кто есть? – спросила она.

Никакого ответа.

– Извините, пожалуйста, дома кто-нибудь есть? – спросила она громче.

Ответа снова не последовало. Настя удивлённо посмотрела на Степана.

– Не нравится мне тут, – она прикрыла дверь. – Вообще не нравится эта тишина. Пошли отсюда.

Степан пожал плечами, не видя причин отказываться от контакта с жильцами этого дома.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Ждать, пока не встретим людей на улице.

– Ладно, хорошо, идем.

Они покинули двор и вышли на улицу. Теперь можно осмотреться основательнее. Место, в которое их занесло, больше всего напоминало большой посёлок, оставшийся, по сути, деревней, но с более-менее однотипной застройкой и геометрически правильной конфигурацией улиц. Посёлок словно вымер, не производя никаких звуков, кроме тех, что создавал ветер. Изредка хлопала калитка, шумели деревья – и всё, ни машин, ни мотоциклов, ни даже велосипедистов.

Тревога холодила чувствительную душу Степана. Ему хватало ума понять, что мир вокруг выглядит странно, ненатурально, и не только из-за тишины. У него сложилось ощущение, что посёлок бесконечен. Он видел улицы, уходящие вдаль, насколько хватало взгляда, на километры, а может, и десятки километров. Просто он никогда не видел из-за кривизны Земли, как могут выглядеть плоские поверхности на десятки километров. Настя не хотела этого замечать, только сокрушалась, что её раздражают местные жители, которых нет.

– Хватит, мы зря тратим время, – Степан остановился. – Я пойду в дом.

– Но вдруг там никого нет?

– Я уверен, что так и есть. Тебе не кажется, что мы в каком-то месте, которого не существует?

– Не кажется.

– А ты где-нибудь кроме Ярославля бывала?

– Бывала. Я в Турцию два раза летала и один раз в Египет. А ты?

– В Турции и Египте не бывал, но по стране поездил. Ты не видишь, что для посёлка он слишком огромный? Все дома как под копирочку с минимальными отличиями. Улицы от горизонта и до горизонта, идеально пересекаются крест-накрест. Ни предприятий, ни всяких административных зданий, ни магазинов. Где это видано, чтобы «Пятёрочки» не было в каждом дворе? Ни одной машины у дома. Ни одной.

– Да тут бедняки живут. У них «жигули» в гараже, которые ещё на свадьбу подарили.

– Ну конечно. – Степан направился к ближайшему двору.

Здесь был гараж, и ему стало любопытно посмотреть, есть ли в нём машина. Он открыл калитку, зашёл во двор, прошёл к гаражу. Дверь в него оказалась открыта. Заглянул внутрь. Никакой машины в нём не обнаружилось, хотя обстановка говорила о том, что она здесь когда-то стояла. Масляные потёки на бетонном полу, зимние покрышки на стенах.

– Нет машины. Даже «жигулей», – Степан показал Насте пустой гараж.

Подошел к двери в дом. Она тоже была открыта. Приоткрыл её и спросил.

– Хозяева дома?

– Какой ты грубый, – прыснула Настя. – Я бы точно не ответила.

Степан смело прошёл внутрь. Снял на всякий случай обувь, если хозяева всё же окажутся на месте.

– Дома кто есть? – повторил вопрос.

Тишина. Прошёлся по всем комнатам. Всё выглядело так, словно дом оставили совсем недавно. Прибрались и уехали. Он пощёлкал выключателями. Света не появилось. Прошёл на кухню и открыл холодильник. В нём было ещё холодно, но свет тоже не горел, будто электричество выключили незадолго до этого.

– Будешь? – Степан вынул из холодильника бумажный пакет молока и предложил его Насте, которая ходила за ним по пятам.

– Я молоко не пью. У меня непереносимость лактозы. – Она сама заглянула в холодильник.

Пока она выбирала, что съесть, Степан прошёлся по кухонным шкафам и обнаружил пачку печенья. С холодным молоком самое то на завтрак. Настя достала морковь, попыталась помыть под краном, но воды не было.

– Чёртов колхоз, – выругалась она и полезла проверять шкафчики.

Нашла пыльные пятилитровые бутылки. Вынула одну из них, понюхала и удовлетворённо произнесла:

– Вода. Пить не буду на всякий случай, но помыть сгодится.

Она помыла морковь, почистила и принялась грызть, шумно жуя. Степан посмотрел на её легкомысленный образ.

– Может, тебе приодеться? – предложил он.

– Ты о чем? Взять чужую одежду? Украсть? – она посмотрела на него, как на дурака.

– Насть, ты не видишь, что мы оказались в каком-то странном месте, как будто ненастоящем? Здесь нет людей, бери что захочешь.

– Ты знаешь, что, Степан, тебя, наверное, серьёзно приложили по затылку. Хватит нести дичь про людей и про место. Ничего чужого я брать не буду.

– Ты хоть трусы надень.

– А то что? – она посмотрела на Степана вызывающе. – Ты за себя не отвечаешь? – Она взяла и задрала подол ночной рубашки. – На, смотри, страдалец.

– Ох ты и дура, Настя! – Степан отвернулся.

Поведение этой девушки чем-то напомнило поведение его Василисы в конфликтных ситуациях. Она тоже быстро теряла моральные нормы и могла отчебучить что угодно, начать крыть матом как сапожник, или демонстрировать себя в моменты внезапной ревности. Степан позавтракал и вышел из дома. Настя появилась спустя пару минут.

– Всё, надела, – сообщила она. – Доволен?

– При чём здесь я? Не мои причиндалы открывает ветром.

– Ладно, прости, что я так себя повела. Вы же, мужики, все немного животные.

– Стоило ли извиняться, чтобы снова оскорбить? – Степан усмехнулся.

– Так это же правда. У вас плавающий ум между мозгом и членом. Причём одновременно он не может быть и там и там. Мне даже смешно бывает, как я легко добиваюсь любого мужика. Они как зомби становятся, когда даю понять, что не против замутить с ними интрижку. – Она вытянула руки вперед и хрипящим голосом нежити продолжила: – Секс, мне нужен с ней секс.

– Ну, я бы не стал себя вести как зомби, – признался Степан. – Ты хорошенькая, но туповатая, а это сразу отбивает интерес.

– Вот ты говнюк. Нет, ты ботан и лопух, который просто не дотянется до девушки такого уровня, как я.

– Как много мы узнали друг о друге за такое короткое время. Секрет этой песни тебе подсказала гитара, лопух и шалава, не пара, не пара, не пара, – Степан искренне рассмеялся, довольный экспромтом.

– Да ты морально подкованный говнюк, – признала Настя. – Ладно, давай с этого момента забудем всё, что мы узнали друг о друге и что наговорили.

– Давай, – согласился Степан.

Они дошли до перекрёстка, там стоял неработающий светофор. Направо открывался вид на более широкую улицу, и будто бы вдалеке им показалось, что они увидели площадь с большими зданиями.

– Ну вот, там и магазины будут, и люди подтянутся, – заявила Настя. – Идём туда?

– Идём, – поддержал её намерения Степан.

Солнце уже выглядывало из-за домов, обогревая мир, но так ни одного человека или машины они не встретили. Неестественная тишина висела над этим странным местом. Это начала признавать и Настя. Даже если сейчас около шести утра, всё равно кто-нибудь да появился бы на улице. В городе можно выглянуть в окно в любое время суток, и на дороге обязательно будет несколько машин и людей.

Потратив минут пятнадцать, они подошли к двухэтажному зданию из красного кирпича с гордой вывеской «Супермаркет “Снежинка”». Типичный такой магазин из глубинки. Вывески разных калибров, цветов и шрифтов информировали обо всех продуктах и услугах, предоставляемых супермаркетом.

– Я от колбаски с пивом не отказалась бы, – Настя уставилась в выцветший баннер с колясками копчёной колбасы. – Жаль, мы без денег.

– Заходи и бери всё, что вздумается, тут бесплатно, – предложил Степан.

– Так не бывает, за всё приходится платить. Даже если тебе кажется, что халява идет в руки, расплата всё равно наступит, но не в том виде, в котором ожидаешь. Вот мы с тобой, оказавшись здесь, расплачиваемся за свои дела.

– А если мы уже расплатились? – спросил Степан.

– В смысле?

– А что, если мы умерли? Это место очень похоже на то, которое мы заслужили в загробной жизни, очень большой колхоз без людей, света, без машин, но со свежими продуктами.

– Стёпа, хорош нагнетать. Мы живы, и место только на первый взгляд странное. А если бы мы умерли, то никогда бы не попали с тобой в один загробный мир. Мой бы выглядел как один большой торговый центр, где все магазины открыты и никого нет, и денег не надо, – заключила Настя.

– Не сильно отличается от этого места, – заметил Степан, забрался на крыльцо и открыл дверь в магазин.

Как ни странно, она тоже оказалась незапертой. Настю этот факт больше напугал, чем удивил. Он подтвердил слова Степана о странности этого посёлка, похожего на загробный мир.

– Но почему я и ты вместе? – удивилась она.

– Возможно, мы жили настолько не своей жизнью, что не дали себе шанса встретиться? – смеясь, спросил Степан.

– Сомневаюсь, – хмыкнула Настя.

Степан прошёл внутрь магазина. Здесь было сумрачно и пахло хлебом. Налево от лестницы, ведущей на второй этаж, находилась пекарня. Он дотронулся до хлеба, лежащего на витрине в деревянных лотках. Булки оказались тёплыми. Но никого из тех, кто мог их испечь, здесь не нашлось. Степан взял одну булку и убрал в пакетик. Настя взяла что-то из печёных сладостей и сразу откусила.

– М-м-м, какая вкуснятина, – произнесла она.

– Ты же сказала, что расплачиваться придётся? – напомнил ей Степан.

– Расплачусь жиром на заднице, – отмахнулась она. – Раз пошла такая пьянка…

Она взяла пакетик и накидала в него всё, что привлекло её гастрономическое внимание. Получилось прилично. Степан оценил, что он и за неделю не съедал столько печёностей. В другой стороне от пекарни находился мясной павильон с фермерской продукцией. Тут под стеклом охлаждающих витрин лежали свиные, говяжьи, индюшачьи «запчасти», фарш, сало разного посола пирамидками и, конечно же, колбаса, по-деревенски оформленная в коляски. У Насти разгорелись глаза.

– Ого, вот это праздник живота, – обрадовалась она и, позабыв о своих страхах, полезла в витрину.

– Тебе и за неделю её не съесть, – заметил Степан, глядя, как Настя закидывает колбасу в пакет.

– Что не съем, понадкусываю, – отмахнулась она. – Если мы найдём здесь ещё и пиво, то это будет просто праздник.

– Короче, у тебя любое место, где есть пиво и колбаса, может считаться нормальным, несмотря ни на что?

– Ты занудный, Стёпа, как мой внутренний голос. – Настя прошла мимо него и потопала по лестнице на второй этаж.

Степан только сейчас понял, что у девушки на ногах мягкие домашние тапочки. Он поднялся следом. Здесь уже пахло бытовой химией. Как оказалось, этажом выше находился и пивной отдел, и магазин одежды, и небольшой отдел с бытовой химией. Одним словом, здесь можно купить всё что угодно для постоянных нужд. Настю понесло в пивной. Она открыла холодильник и вынула из него несколько банок.

– Холодненькое, – обрадовалась она.

Затем Настя прошла в отдел одежды и принялась рассматривать её. Делала она это бесцеремонно, если вещь ей не нравилась, бросала на пол и топталась на ней, хотя несколько минут назад боялась прикоснуться к неоплаченному. Дух мародёрства и халявы овладел ею. Степан смотрел на девушку со стороны, откусывал от коляски копчёной колбасы, заедал хлебом и запивал холодным лимонадом. Наконец Настя выбрала спортивный костюм. Скинула с себя ночную рубашку и, ничуть не стесняясь, переоделась. С домашними тапочками смотрелось странно. К счастью, здесь продавалась и обувь. Настя примерила белые кроссовки и осталась в них.

– Ну, теперь я не так возбуждаю твои пубертатные чувства? – смеясь, спросила она.

– Я же не зомби, ты меня и в ночной рубашке не возбуждала, – соврал Степан назло.

– Врун, – обиделась Настя. – Или… ты не по девочкам?

– Тьфу на тебя. Ну что, закончили мародёрить? – Он направился к лестнице.

– Слушай, давай пополам разделим, что я набрала, – предложила Настя.

– Давай.

Степан сорвал со стены пакет, предназначенный для упаковки одежды, и передал его Насте. Девушка поделила свои припасы.

– Тебе пиво надо? – спросила она.

– Нет.

– Ну, да, ты же ботаник, тебе алкоголь мамка не разрешает.

– Не ощущаю от него никакого удовольствия.

– Девочки не возбуждают, алкоголь не радует, вот ты и оказался тут в наказание, – посмеялась Настя.

– А ты тогда почему?

– Чтобы уравновесить твои достоинства своими недостатками.

– Ага, значит, ты признаешь, что не пить пиво – достоинство?

– Признаю, что это достойное занудство и могильная тоска.

С улицы донеслись голоса. Степан с Настей замерли, испугавшись, что их сейчас примут за воров.

– Вот я послушала тебя, дура, – Настя задёргала молнией спортивной куртки. – Интересно, здесь есть чёрный выход?

– Наверняка есть. Товар обычно грузится с заднего входа.

Степан подошёл к окну, открывающему вид на площадь перед магазином. На улице он увидел трёх человек, рассеянно озирающихся по сторонам. Они совсем не походили на жителей посёлка, а больше напоминали их самих.

– Настя, они такие же, как и мы, растерянные, – сообщил он девушке. – Побудь тут пока, я выйду, поинтересуюсь.