Kitobni o'qish: «Лайон Нейгард и предвыборный заговор»

Глава 1

Лайон Нейгард не переносил в своей жизни две вещи: театр и эльфов. И надо же было такому случиться, что он сидел именно в театре и слушал древневэйринскую драму о защите эльфами крепости Баэлор. На что только не пойдёшь ради дела.

Он отвлёкся от арии пышногрудой эльфийки в легкой полупрозрачной тунике и вновь посмотрел на немолодого мужчину в котелке и круглых очках, который стоял рядом со статуей Эванессы, актрисы театра Эпохи Земли, и постоянно шнырял глазами по залу. Со стороны казалось, что он задумал что-то неладное. Он старался скрыть своё беспокойство, но дрожь в руках предательски его выдавала.

На часах было почти девять, и он надеялся, что старик Брэнсон поспеет вовремя, чтобы увидеть обмен своими глазами. Только подумав о том, что граф верно попал в пробку, как у ближайшего выхода появился седой мужчина с тростью. Он пробежался взглядом по рядам и кивнул Лайону.

– Граф Брэнсон, – поприветствовал его молодой человек, когда старик проковылял к свободному рядом с ним месту.

– Господин Нейгард, – граф крякнул, вытягивая левую ногу. – Надеюсь, вы не зря вытащили мою подагру из особняка.

– Когда вы позвонили мне и попросили найти пропавшую статуэтку, – сходу начал Нейгард, – я подумал, что её похитил кто-то из прислуги. Мне показалось это очевидным предположением. Я спросил у вас, кто имел доступ к вашему кабинету, и вы составили мне список. Вы указали тех, кто, по вашему мнению, мог совершить кражу. Но наш мозг работает крайне избирательно. Люди склонны оговаривать своих подчинённых и обелять тех, к кому относятся с симпатией. Я же был бесстрастен.

– К чему вы клоните? – спросил Брэнсон.

– Узнаёте ли вы, граф, кого-нибудь в зале?

– Вы с ума сошли? Здесь не меньше пятисот душ!

– Просто оглядитесь.

Старик последовал его совету и достаточно скоро остановился на мужчине в котелке.

– Кузен?

– В точку.

– Что он здесь делает?

– Терпение, граф, пока можете насладиться оперой, я вас предупрежу…

Актеры отыграли на сцене эпизод защиты эльфийской крепости Баэлор и к своей арии приступил «лорд-защитник». Он стоял посреди сраженных тел и проникновенно тянул мелодию, которая, казалось, не могла оставить равнодушным даже самого большого ненавистника эльфов.

Когда в проёме двери показался бородатый смуглый мужчина в кожаной куртке, Нейгард тихонько коснулся графского локтя.

Парень в куртке подошёл к мужчине в котелке. Они обменялись парой слов. Мужчина в котелке вытащил из внутреннего кармана фрака статуэтку гарпии, а мужчина в куртке протянул свёрток. Когда обмен состоялся, они разошлись в разные стороны.

– Что… Как… – старик покрылся красными пятнами и стал тяжело хватать воздух. Его вывороченные болезнью пальцы задрожали. – Остановите их!

– Я не могу и вам не советую, – прошептал Лайон. – Ваш кузен – наркоман. Он уже несколько месяцев сидит на «синем дыме». Он ведь раньше много курил, потом попробовал каприйский хаш. Но все наркоманы рано или поздно переходят на что-нибудь внушительное. Ваш кузен долго платил сам, но потом его счета опустели, и он не нашёл ничего другого, как красть у вас.

Тяжелые красные шторы занавеса задвинулись. Зал взорвался оглушительными овациями, криками «бис!» и свистом. Актёры вышли поклониться зрителям.

Лайон придвинулся ближе к графу и сказал ему на ухо.

– Вы меня просили найти вора. Я это сделал. Что делать дальше – решайте сами. Номер счёта в банке я вам оставил. Всего хорошего, – Лайон едва заметно кивнул графу и направился к выходу.

Рокочущий зал выплюнул его через длинный темный туннель в холл второго этажа. Лайон остановился у зеркала, пригладив волосы, после чего все тем же неспешным шагом отправился вниз по лестнице.

Высоченные стены Гранд-Театра украшали гипсовые барельефы и мраморные статуи древних богов. На потолке разыгрывались драмы первых театральных постановок. Их страсти могли позавидовать нынешние актёры.

Центральный холл походил на громадного синего кита с величественными колоннами из голубого мрамора. От лестницы отходили три рукава просторных коридоров. На стенах нежно-персикового цвета висели картины известных мастеров искусства раннего Вэйрина: слева – ранняя эпоха, в центре – расцвет и закат империи, справа – современное искусство.

– Господин Нейгард, – Лайон подумал, что старик Брэнсон догнал его ради порции похвалы, но, обернувшись, увидел мужчину в классическом костюме. У него были темные волосы до плеч, выразительный подбородок, аккуратный нос, добродушные голубые глаза. Всё это было Лайону смутно знакомо, но он не мог вспомнить имени.

– Предположим…

– Картер Лэнсберри, старый друг семьи Нейгардов, – представился мужчина, избавив Лайона от необходимости рыться в памяти. – Думаю, вы меня не помните. Когда мы виделись последний раз, вы еще бегали в фуражке моряка с игрушечным мечом в руках и рубили воображаемых врагов.

– Достаточно подробный факт моей биографией, который я, к счастью, не помню также хорошо, как и вас, господин Лэнсберри.

– Кажется, слухи были правдивы даже больше, чем я ожидал. Вы пошли в отца не только внешне, но и характером.

Лайон посерьёзнел.

– К счастью для вас, я не настроен сегодня разводить пустые ссоры. Чего вы хотели?

– Я бы хотел поговорить о вас.

– Обо мне? – Лайон сдержал удивление. Лэнсберри жестом предложил пройтись.

Они покинули шумный холл и отправились пешком по заполненной людьми улице. На Бёрк уже опустилась ночь. Газовые фонари, оставшиеся от прежней эпохи, яркими оранжевыми мазками красили лица проходивших людей, превращая их в глиняные маски. В дома уже давно провели электричество, но на улице оставили массивные цилиндрические лантерны, закрепленные на тонких чугунных ногах.

– Я знаком с некоторыми людьми… скажем так, в разных сферах. Они говорят о вас совершенно необычные вещи!

Мимо прошла компания шумных молодых людей, среди которых Лайон заметил трех девушек в приталенных платьях, подчеркивающих их фигуру. Он пошел спиной, разглядывая их с интересом.

– Будто бы вы видите людей насквозь.

– Болтают, – неряшливо бросил Лайон, продолжая наблюдать за девушкой в кремовом платье с красным поясом. Он подумал, что променял бы сейчас разговор с Лэнсберри на возможность провести с этой девушкой весь ближайший вечер и, возможно, ночь.

– Я знаю, что вы иногда консультируете капитана Эдварда Слока.

Лайон усмехнулся.

– Хотел бы я знать, кто поделился с вами этой информацией… чтобы он больше ни с кем ею не делился. Но вы же не расскажете мне, правда? – Лайон не стал дожидаться ответа. – Продолжайте, пожалуйста.

От Гранд-Театра они свернули на Оушен.

– У меня есть основания предполагать, что в Бёрке готовится заговор.

– Заговор? В Бёрке? – Лайон усмехнулся. – В этом городе каждый каждого пытается подставить. Если для вас это новость, боюсь, вам стоит сменить место жительства и переехать в деревню.

– Сами посудите – городской совет уже несколько месяцев не собирается в полном составе, эльфы сидят в своем Элв Каэлора и носа не показывают, активисты движения за равноправие видов грозятся провести акции протеста из-за притеснения нелюдей, а мэр Элисон делает вид, что все в порядке. Многие опасаются выходить на улицу ночью…

– Ночью нужно спать, а не по улицам шататься, – попытался возразить Лайон. Лэнсберри его не услышал.

– Только за последний месяц убили несколько сотрудников полиции в Ньюрчестере и Винслоу. Они были честными…

– Вам стоит поговорить об этом с капитаном Слоком…

Лэнсберри снова не дал Лайону договорить.

– Вы не видите общей картины!

Лайон глубоко вздохнул, потупив взор на черные лакированные туфли собеседника. Интересно, смотрел ли он «Осаду Баэлора» или дожидался антракта, чтобы поймать его, Лайона.

– Хорошо. Предположим, я с вами согласен, но какие у вас доводы? Городской совет не собирается в полном составе? Так для принятия законов достаточно половины присутствующих. Эльфы? Они вечно якшаются лишь с себе подобными. У хваленых активистов шило в одном месте. Причем, не важно, какие это активисты: за равноправие видов или за спасение пучеглазых хомячков. Про мэра я промолчу – у этого идиота вечно все прекрасно. Я развеял хотя бы часть ваших домыслов, господин Лэнсберри?

Мужчина осмотрелся по сторонам.

– Зря вы так про мэра.

– Я буду говорить то, что посчитаю нужным, – Лайон поднял голову в небо и прокричал. – Если мэру Элисону это не нравится, пусть сам мне об этом и скажет. Лучше всего, прямо сейчас!

Лэнсберри покачал головой. Лайон развел руками и пожал плечами.

– Как видите, он глух. Впрочем, с ним такое часто.

– А если я скажу вам, что это связано с выборами?

– И что?

– Как и что?! Вы газет не читаете?

Разговор перешел на повышенные тона, их голоса отражались от мрачных стен и терялись в чернильном небе.

– Читаю, причём достаточно подробно, – оскорбился Лайон.

– Тогда вы должны знать, что последние дебаты месяц назад сложились весьма неудачно для нынешнего мэра. Эллимайна Леендейл уличила мэра во лжи и представила доказательства крупных хищений из бюджета.

– К чему вы ведёте?

Лэнсберри заговорил шепотом.

– Мой друг в мэрии говорил, что Элисон был очень недоволен вскрывшимися фактами и требовал – цитирую: «Повесить эту остроухую суку на вратах Элв Каэлора».

– Сильно, – Лайон сделался задумчивым. – Впрочем, Элисон пообещал в личной беседе «закопать меня на своём заднем дворике», если я не позволю ему войти в долю отцовской компании. Я ему не позволил и по-прежнему жив, как видите.

– После дебатов его рейтинг упал почти вдвое и теперь у Эллимайны есть серьёзные шансы занять его место.

– Эльфийский мэр в Бёрке? – Лайон разразился смехом. – Это самая смешная шутка за последний месяц. Лэнсберри, вы просто душка. Рассмешили меня до слёз.

– Прекратите паясничать, Лайон! – побагровел Лэнсберри.

– Я ещё даже не начинал, – всё ещё посмеиваясь, ответил Лайон.

– Элисон – жестокий человек. Он уже подмял под себя половину бизнеса в городе и договорился с лидерами «Энци Сацио» о разделе сфер влияния в Винслоу.

Этот разговор окончательно утомил Лайона. К нему примерно раз в пару месяцев обращались с «доверенной информацией о заговорах с целью убийства чиновников и бизнесменов, но большинство этих историй были всего лишь разыгравшейся паранойей.

История Лэнсберри была складной, но ей не хватало доказательств. Элисон из тех, кто в мыслях уничтожил не меньше половины города. Но этот хлыщ с замашками шоумена не способен на убийство.

Лэнсберри верил в свою историю. У него бегал взгляд, зрачки были расширены, он так сильно потел, что не помогал даже дешёвый одеколон.

Лайон набрал побольше воздуха в лёгкие, будто собирался нырнуть в воду.

– Элисон, безусловно, редкостная мразь, но до мэра Госетти ему далеко. Элисон любит быть в центре внимания. Он не станет марать руки. Это не в его психологии, – Лайон цокнул языком. – Я не знаю, откуда у вас информация об уговоре мэра с мафиозным кланом, но заверю – если это правда, Элисон роет себе очень глубокую яму. И если так – не нужно ему мешать.

– Как бы ты этого не отрицал, ты слишком похож на своего отца. Тот тоже полагался на своё умение «видеть» людей.

Лайон резким движением припёр Лэнсберри к стенке.

– Я непохож на своего отца! – сказал он сквозь зубы – Ни внешне, ни внутренне. И если вы посмеете сказать это ещё раз – я съезжу вам по физиономии!

Лайон зашагал обратно к Гранд-Театру.

– Лайон, постой! – Лэнсберри догнал уходящего Лайона и протянул визитку. Этика высшего света требовала от молодого человека взять её, но он выбил карточку из рук и, не сбавляя темпа, смешался с толпой людей на проспекте.

Глава 2

Сэнвелл старался не подавать вида, но был явно удивлён появлением Лайона с Оушен Стрит. Помощник коротко кивнул в знак приветствия и завёл мотор. Машина нырнула на одну из узких односторонних улиц и выкатила к заливу. Пошёл холодный дождь, который Лайон почувствовал даже внутри салона автомобиля. И хотя Сэнвелл оперативно поддал жару в автомобильной печке, Лайона пробивала дрожь.

Он снял туфли и лег, уставившись в потолок. Сэнвелл, всё это время ехавший молча, поправил зеркало и спросил:

– Старик остался доволен?

– Сложно назвать это удовлетворением, ведь его обокрал собственный кузен.

– Не представляю, что он сделает.

– Я тоже, – Лайон зевнул и пальцем провёл по обшивке автомобиля.

– А спектакль?

– Актеры сыграли добротно, а вот сценариста я б к постановкам больше не допускал, – устало ответил Лайон. – Я приехал в театр сдать вора, а спектакль шёл в комплекте.

Лайон заметил между водительским и пассажирским креслом скрученную газету.

– Что интересного пишут в «Вестнике Бёрка»?

– Как всегда, господин Нейгард. Авторская колонка сетует на возросшее число преступлений. Особенно много говорят об убийстве молодого полицейского в Винслоу. Но, думаю, парнишка просто попал под горячую руку.

– Почему?

– Общаюсь с бывшими коллегами по работе, потому, немного в курсе событий.

– Ты так давно служишь моей семье, Сэнвелл, что я забываю о твоей работе в полиции.

– Ничего страшного, сэр, – отчеканил помощник. Его испещренное морщинами лицо приняло привычное озабоченное выражение. – После криминала, блок новостей о жизни города. Ничего нового вы там точно не найдёте. На восьмой-девятой странице – новости экономики. Ваши акции подорожали на три пункта. Думаю, это хороший знак.

– Акции отцовские… Продолжай, – незаинтересованным тоном попросил Лайон.

– В конце как всегда спортивные новости и минутка высокой поэзии, – растягивая последние слова, сказал Сэнвелл.

– Надеюсь, это был сарказм в твоих словах?

– Конечно, сэр.

– Приятно слышать. За твоей непроницаемой угрюмостью, я, порой забываю, кто научил меня препираться с отцом.

В Ньюрчестере они попали в долгую пробку. Молчание на заднем сидении действовало на нервы. Лайон прокручивал яркие моменты спектакля в голове, но раз за разом, когда он пытался воспроизвести арию Эллимайны, в сладкоголосое эльфийское пение вмешивался Лэнсберри со своими теориями заговоров. И все декорации тут же превращались в синеватый дым.

Лайон судорожно пытался занять себя хоть чем-то, но кроме созерцания каждого сантиметра кожаной обивки сидений, да подсчета протяжных гудков стоящих в пробке машин, придумать ничего не мог. От тоски его спас сон: рваный, беспокойный, он перенес его в комнату без окон и дверей. Черные стены, изрисованные детскими рисунками, изображали разные сценки из чьей-то жизни. На кожаном белом диване посреди комнаты сидели Лэнсберри, актриса Эллимайна и мэр Элисон. Увидев его, они улыбнулись и позвали к себе, но стоило Лайону приблизиться, как те превратились в синеватый дым, оставив его в этой запечатанной комнате одного.

Лайон проснулся уже за городом. Его еще долго не покидало ощущение замкнутого пространства. Лишь оказавшись дома и приняв горячую ванну, он избавился от навязчивых мыслей. Давний отцовский друг обратился пылью, а разрисованный изнутри куб рассеялся, словно бы никогда и не снился.

***

Прошла неделя, прежде чем Картер Лэнсберри вновь напомнил о себе.

Обедая в небольшом ресторанчике «У дядюшки Плута» на окраине Рэдвина, Лайон попросил официанта принести свежую газету. Обычно он читал прессу утром, а когда был очень занят или ленился, просил краткий пересказ Сэнвелла. Однако этим утром ему позвонил телеведущий Анджело Кларити и спутал все карты. Шоумен иногда консультировался с Лайоном, прося совета, как общаться с той или иной звездой, которую он пригласил в свою вечернюю передачу «Время победителей».

Вот уже два года Лайон собирал досье на каждого живущего в городе Бёрк. Люди и нелюди, потомки древних родов и владельцы компаний, художники и писатели, скульпторы и актёры – на всех Лайон составлял психологический портрет и время от времени приторговывал этой информацией.

Первую полосу «Вестника Бёрка» занимала обширная статья об открытии трех новых станций метро, связавших районы Фрул и Крайт наземной веткой. С фотографии ухмылялся Элисон. Лайон подметил, что мэр заметно поправился. Вторая и третья страницы также не представляли для Нейгарда особенного интереса, а вот на четвертой он увидел еще один знакомый портрет. Надпись над ним гласила:

«Члена городского совета упекли в психлечебницу!».

Два полицейских удерживали Лэнсберри, застёгнутого в смирительную рубашку. Фотограф передал его измученное лицо, всклокоченные сальные волосы и полубезумный взгляд.

Лайон пронесся по двум колонкам со скоростью бегуна-спринтера. Вкратце, неделю назад Лэнсберри собирал сторонников своей теории заговора. Кому-то из совета его идеи пришлись не по душе, он настучал кому следует, и зачинщика удалили из общества.

Лайон поднял глаза с газеты. За соседним столиком сидела молодая девушка в шляпе с широкими полями, сером жакете поверх кремовой блузки. Её яркая фиолетовая помада словно призывала его: «Подойди и познакомься!». Он так и сделал. Заказав у официанта бутылку шампанского, летящей походкой Лайон оказался у ее столика.

– Я заметил, что у вас не занято, – он мило улыбнулся. Девушка подняла на него глаза, но ответом не удостоила. Лайон предположил, что молчание означало приглашение и сел напротив.

– По-моему, я ясно дала вам понять, что знакомства меня не интересуют, – сказала девушка, продолжая игнорировать Лайона.

– Ваше молчание мне сказало об обратном, – он попытался мило улыбнуться. Не подействовало.

Пока она молчала, Лайон её изучал. Стройная, миловидная, макияж, подчёркивающий полные губы и большие глаза, копна темно-русых волос, перехваченных на затылке изящной заколкой. Она сосредоточенно читала папку с бумагами.

«Хм, неровный мелкий почерк. Похоже на документы, папка точь-в-точь, как у Слока, – подумал Лайон, взгляд скользнул по груди, он пригляделся в её немного веснушчатое лицо. – Нет, если бы она работала в полицейском департаменте, я бы её знал. Может быть, мэрия? Или в какой-нибудь адвокатской конторе? Надеюсь второе. Эх… знать бы, что она читает!».

Не имея возможности подглядеть файлы, Лайон продолжил разглядывать незнакомку. Вязаный серый жакет поверх блузки перевязывал широкий синий пояс. Он еще раз отметил ее второй размер, но долго засматриваться не стал, побоялся отвлечься и упустить важное. Она сидела в строгой позе нога-на-ногу, как будто на рабочем месте.

На пальцах он не заметил колец, на шее поблескивала на полуденном солнышке тонкая серебряная цепочка и больше никаких украшений. Скорее всего, у неё нет в данный момент друга, иначе были бы какие-то признаки мужского внимания. Она подняла на него сосредоточенные глаза и закрыла папку с бумагами.

– Вам никто не говорил, что столь пристально рассматривать незнакомцев нельзя? Это проявление враждебности.

– Я к вам испытываю исключительно симпатию, – постарался смягчить первое впечатление Лайон. – Позвольте поинтересоваться, кого вам поручили вытащить из тюрьмы на этот раз?

Девушка подняла брови. Шансы Лайона угадать были пятьдесят на пятьдесят и, видимо, удача сегодня ему благоволила.

– Как вы узнали?

– У вас в руках дело, значит, вы работаете в государственной конторе. Я сначала предположил, что в полиции, но… я знаю там почти всех. Соответственно, вы работаете в административной сфере, но в другом месте. Если не полиция, возможно, мэрия, но… и тут, пожалуй, тоже будет промах. Вы не проходите туда по возрасту. Можете счесть это за комплимент. Остается не так много мест, но я остановился на адвокатской конторе. У вас сосредоточенный вид, пытливый взгляд, азарт в глазах. Когда я отвлек вас, все ваши думы были погружены в эти бумаги. Вы ищете там зацепки, чтобы помочь какому-то человеку.

Девушка улыбнулась глазами.

– Наверное, дамы без ума от вашей догадливости.

– Разве это не производит впечатления? – Лайон наигранно оскорбился и сел в пол оборота, притворившись, что рассматривает проезжающие по улочке машины. Выждав небольшую паузу, он вернулся в привычное положение.

– Разве что на молодых особ, в жизни которых существуют только богатенькие мальчики на помпезных вечеринках высшего света.

– Оу, – её ответ был достаточно жёстким. Похоже, она принадлежала к небогатой семье. Возможно, рабочие на фабрике или мелкие клерки. – Может, представитесь? Меня вот зовут Лайон Нейгард. Можно просто – Лайон.

– Вы ведь умный, догадайтесь, – улыбнулась девушка и положила дело в сумочку. Лайон ей подмигнул.

– Пожалуй, для этого мне нужно научиться читать мысли.

– Тогда вы будете всё обо всех знать и вам станет скучно жить, – адвокатесса поднялась из-за стола. – А теперь прошу простить – работа. Далеко добираться.

– Вас подвезти?

– Не привыкла ездить в машинах незнакомцев.

– Но я ведь представился, так что, технически, мы знакомы…

Но она ушла не оборачиваясь. Нейгард еще некоторое время смотрел ей вслед, не в силах отвести взгляд от вьющихся волос. Лайон не мог определиться, понравилась ему адвокатесса, как девушка, или он был сражён остротой её ответов.

Сэнвелл подъехал к ресторанчику в оговоренное время.

– Все в порядке, господин Нейгард? – заметив рассеянный взгляд хозяина, поинтересовался помощник.

– О, да, Сэнвелл. Все хорошо!

Пока машина скользила по узким улочкам уютного Рэдвина, Лайон поменял планы и попросил отвезти в департамент.

Глава 3

Департамент полиции города Бёрк находился в самом сердце административного района Винслоу. Его исполинское тело вытянулось на добрую сотню метров вдоль проспекта Рэдуорта. Известняковые стены от времени и дождей почернели и придали ему жутковатый вид.

Два параллельных блока этого здания соединялись узкой пристройкой, где находились глухие допросные, камеры для краткосрочного заключения и самый передовой в городе вытрезвитель.

Каков был замысел строителей по отношению к центральной части здания, никто так и не узнал, но со временем там образовался огромный ботанический сад, укрытый стеклянным куполом, перекинутым между блоками.

Кабинет шефа полиции находился в левом крыле здания на четвертом этаже. Лайон поднялся на скрипучем лифте, прошёл по коридору с вечно приглушённым, как в винном погребе, светом и привычно стукнул три раза.

– Входи, Лайон, – послышалось изнутри.

Эдвард Слок стоял у окна и вглядывался в безмятежную гладь залива святого Мартина. Его блестящая лысина, обрамлённая редкими черными волосами, напоминала красный сигнал светофора.

В кабинете было нестерпимо душно. Капитан сопел, во всю спину его белой рубашки проступало мокрое от пота пятно. Мешковатые коричневые брюки на подтяжках были забрызганы до самых колен – похоже, утром, он попал под дождь.

– Капитан?

– Любуюсь собственной никчемностью! Я, шеф полиции, сижу сутками в желудке этого кашалота, потею, как ишак, и не могу просто выйти на улицу и прогуляться до залива, – Слок обернулся. Лицо капитана было гранатового цвета, нос картошкой раздувался, как у разъяренного буйвола, толстые губы подрагивали от нервозности, на лбу и под безусым носом уже образовались капельки. Клетчатую рубашку шеф полиции расстегнул уже на две пуговицы, отчего проглядывали короткие черные волосы на груди. У Слока отвисал животик и занимался второй подбородок. Сейчас капитан полиции больше походил на дебошира, доставленного в департамент после пьяной драки.

– И правда, жарковато, – подтвердил Лайон, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.

– Седьмое пекло! Быстрей бы эти хреномонтёры поставили винты в воздуховод, а то я вкрутую сварюсь скоро! – Слок с досады махнул руками и обошел стол. – Какими судьбами, Лайон?

– Проезжал мимо, вот, решил зайти, – соврал Лайон. Слок хмыкнул в ответ и почесал щетину.

– Чтоб сам Лайон Нейгард посетил меня просто так? – усмехнулся Слок. – Брехня!

Лайон наигранно улыбнулся.

– Колись, Нейгард, что тебе нужно?

– Разрешение… поговорить с одним старым другом семьи.

Капитан самодовольно хохотнул и положил ему на плечо большую мокрую ладошку. Лайон едва сдержался, чтоб не дёрнуться.

– Ну и кто он?

– Картер Лэнсберри.

Улыбка сползла с лица Слока. Он нервно почесал затылок.

– К Лэнсберри нельзя… Он объявлен персоной нон-грата.

– Просто за слухи вокруг мэра? Это же чепуха!

– Согласен. Но ничем не могу помочь. Личный приказ мэра.

Капитан порылся в кипе бумаг на столе, вытащил выбеленный лист и протянул его Лайону.

Подпись и печати были подлинные. Нейгард прочёл текст. Составлено второпях, кое-где даже забыли расставить знаки препинания. Если Лэнсберри просто параноик, зачем нужно отправлять его на обследование к психиатру? Ещё и изолировали!

– Теперь я захотел поговорить с Лэнсберри ещё сильнее, – сказал Лайон, возвращая приказ Слоку.

Капитан полиции задумчиво подошел к окну. Лайон понимал, куда сейчас смотрел капитан. Вряд ли на неровную линию берега или на серые крыши домов, размоченные утренним дождем. Его взгляд был устремлен к зданию мэрии – почти такому же высокому, почти такому же монструозному «киту» в паре километрах к югу от департамента, длинному черному изваянию с белыми ребристыми трубами по углам. Эти два здания строили, будто противовес и дополнение друг другу, вот только Черный дом был куда влиятельней, куда жестче, а люди в нем принимали обличия теней самих себя.

– Лайон, тебе не кажется, что ты просишь слишком многого?

– С чего бы вдруг? – удивился Лайон. Слок ничего не ответил. – Капитан, я помогаю вам всегда. Ночью или днём – не важно. Пойдите и вы мне на встречу.

Слок долго молчал, не отрывая взгляда от Чёрного дома, и потом сказал:

– Пойдём-ка.

Слок повел Лайона на черную лестницу. Они спустились на два этажа вниз. Здесь не горел свет, все лампочки были или выкручены, или выбиты предприимчивыми работниками. Шеф полиции как-то рассказывал, что это место прозвали «жерлом дьявола» из-за непривычной духоты и жара. Все потому, что по стенам проходили трубы горячей воды и отопления. Зимой здесь часто собирались курящие полицейские, погреться, но в другие времена года находиться здесь было невозможно. Именно поэтому Слок решил пойти сюда: встретить сейчас кого-то в «курильне» было сродни выигрыша в лотерею «Банк одному».

– Лайон, я никогда ничего тебе не запрещаю, – начал Слок без раскачки. – Ты расследуешь любые дела, копаешь на любые темы, и я ценю твою работу на департамент, но конкретно сейчас… я прошу тебя, не лезь в это дело. Элисон принёс этот приказ лично. Лично, понимаешь! Я видел его в департаменте всего трижды за свои тридцать лет в этом дрянном месте – первый раз, когда он приезжал сюда ещё в качестве прокурора Бёрка, второй раз – на моё назначение начальником департамента и третий раз – вчера утром.

– Это странно, – нахмурился Лайон.

– О, боги, это не странно, это противоестественно! Как если бы ты хоть раз послушал моего совета! Лайон, я прошу тебя, забудь о Картере Лэнсберри. Из психушки он выйдет в лучшем случае пришибленным, в худшем – ему сожгут там мозги, и он до конца жизни будет пускать слюни и ходить под себя.

– Если Лэнсберри просто распространял слухи, зачем нужно было отправлять его в психлечебницу? – как будто не слышал его Нейгард.

Слок подошёл ближе и схватил двумя большими ладошками Лайона за плечи и легонько встряхнул.

– Лайон! Ты меня слышал? Не ввязывайся в это дерьмо!

Лайон посмотрел на Слока и кивнул.

– Поклянись памятью родителей, – потребовал капитан, и Лайон вырвался из его рук.

– Это запрещённый приём, капитан. Вы это знаете.

– Поклянись, Лайон!

– Я не стану. Но и от Лэнсберри отстану! – бросил Лайон и пошёл наверх.

Слок пыхтел за спиной почище тепловоза, отвлекая от размышлений. И это начальник полиции еще не курил, как некоторые молодые подчиненные с нижних этажей. Как-то капитан жаловался Лайону, что не может справиться с повальным курением молодых сотрудников, на что Нейгард предложил Слоку не обращать внимания: «Все равно вымрут к сорока».

Это дело, изначально казавшееся Лайону бредом параноика, внезапно приняло интригующий поворот. Зачем отправлять члена Совета в психушку, если он просто распространяет лживые слухи? Отправьте его отдохнуть, подставьте, сделав, компрометирующие фото с какой-нибудь дамой лёгкого поведения, на худой конец увольте… зачем отправлять в психушку?

Выйдя на четвертый этаж, Лайон замер в неожиданности. У кабинета капитана топтался молодой адъютант. Слок тяжело отдышался, прежде чем заметил замершего на лестнице Нейгарда.

– Что стряслось?

– У двери. К вам кто-то пришел, – сухо бросил Лайон.

– И?

– Думаю, нас не должны видеть вместе, капитан, – предположил Лайон, и Слок закивал. – Я спущусь здесь.

– Хорошо.

Слок пригладил слегка взъерошенные волосы, еще раз глубоко вздохнул и вышел на этаж, как ни в чем не бывало. Лайон прислушался.

– Детектив Коски? – послышался бас Слока.

– Капитан, тут к вам… – извиняющимся тоном отозвался человек, которого Лайон со спины принял за адъютанта, а затем его перебил звонкий и… знакомый женский голос. Нейгард высунулся из-за угла.

– Капитан Эдвард Слок? Меня зовут Саманта Вудард, я представляю интересы Картера Лэнсберри…

Глава 4

Чёрная туча, наползавшая на город со стороны Бэдвуда не смогла бы посоревноваться в мрачности с Лайоном, покидающим департамент полиции.

«Видимо, разговор со Слоком прошёл не по сценарию» – понял Сэнвелл, выезжая с парковки.

Годы работы в семье Нейгардов научили седеющего начальника охраны подмечать любое изменение нрава своих нанимателей. Всю дорогу Лайон был непривычно молчалив и смотрел в окно. Сэнвелл поинтересовался, случилось ли чего, но парень был так погружен в свои мысли, что даже не заметил вопроса.

Усадьба Нейгардов находилась в нескольких километрах от города. Когда-то давно здесь подумывали выстроить целый район для богачей. Виктор Нейгард одним из первых возвёл свой особняк, желая привлечь инвесторов и богатых друзей. Но потом планы поменялись и город расширили на север. Впрочем, Нейгард-старший никогда не жалел – воздух здесь был чище, а обстановка спокойнее. Соседей у них не было, а в глубине леса они нашли небольшое озерцо с кристально чистой водой.

От дороги особняк укрывали ряды вечнозелёных сосен. К дому вели две гравийные дороги: одна из них подъезжала со стороны трассы, вторая – огибала дом и уходила на несколько километров в сторону, а потом выворачивала на северную трассу, ведущую в город через район Бэдвуд.

Сам дом мало отличался от других. Два этажа, куча спален для гостей и родственников, просторная кухня и обширный погреб, заполненный на две трети вином из разных виноделен Эндара.

Лайон с порога отправился наверх, потребовав отключить телефон. Он хотел побыть один и привести мысли в порядок.

Сэнвелл посидел несколько минут в кресле перед чернеющим зевом камина, а после занялся стрижкой лужайки перед домом.

Два года и четыре месяца назад родители Лайона разогнали прислугу, отправили Сэнвелла за отчётом в другой город и… исчезли. На месте остались вещи, паспорта, деньги в сейфе, даже коллекция отцовских часов, которыми Виктор Нейгард безмерно гордился. Из гаража не уехала ни одна машина, ни один таксист не приезжал в тот день в поместье Нейгардов. Чета просто испарилась.