Корни тайны

Посвящается

светлой памяти

Лучшего друга

Мужчина стоял ошарашенный, совершенно опешивший – и с растерянностью и недоумением смотрел на женщину, стоящую рядом с ним.

А женщина эта всю свою злость и ненависть вложила в яростные вопли, которые она кричала – да что там, просто орала – другому мужчине, располагавшемуся за столом напротив нее.

Все это было в зале судебного заседания, проходившего в пятницу, 10-го ноября 2017-го года.

Женщина была истица по делу о разделе совместно нажитого имущества, Стелла Альбертовна Костромина. Мужчина, в полном ауте стоящий рядом с нею – это был ее адвокат; он явно не ожидал, что случится подобная отвратительная истерическая сцена, и даже не скрывал растерянности и одновременно – вполне естественной неприязни к истерящей дамочке.

А мужчиной, в адрес которого она орала все эти свои вопли, был Станислав Владимирович Белогоров – адвокат ее бывшего мужа, Олега Григорьевича Костромина.

– Он, сволочь, все подстроил!!! Он все так устроил, чтобы я ничего не получила!!! Он был такой заботливый, такой внимательный – мерзавец! – хотел, чтобы я дома сидела, детьми занималась и ни во что не вмешивалась! И еще, гад, спросил, чем бы я хотела заниматься, предлагал салон красоты или картинную галерею мне купить! Деньгами заваливал – лишь бы держать подальше от своего бизнеса! Тварь! Сволочь! Мразь! С работы всегда вовремя приходил, никогда не задерживался – проверял, тварюга, дома ли я, не встречаюсь ли с кем! Ну я доберусь до него!!!

Судья флегматично спросил:

– Так Ваш вопрос к стороне ответчика в чем?

– Нет у меня вопросов к этому негодяю!!! Мой муж – трусливая сволочь, сам побоялся явиться, прислал вместо себя этого наглого адвоката!

С этими словами она схватила шариковую ручку своего адвоката и швырнула ее в сторону адвоката Белогорова. Он уклонился от столкновения с этим летящим в него предметом, а потом также и от летящей следом помады, брошенной этой неуравновешенной дамочкой уже из ее собственной сумки.

А заодно и от конфетки, полетевшей напоследок.

– Сама все сделаю! Я знаю, чем его задеть – нашими детьми! Он, мерзавец, делает вид, что любит их, изображает из себя хорошего отца! Ну так я лишу его этой радости!

С этой угрозой прооравшаяся растрепанная фурия схватила сумку, со словами «А ты – тупой придурок!» оттолкнула своего адвоката и выбежала из зала – оттолкнув еще и пристава, на всякий случай незаметно вызванного судьей.

Адвокат Белогоров что-то написал в телефоне, пока он и все остальные свидетели этой безобразной истерики полминуты приходили в себя от нее.

Адвокат Костроминой растерянно развел руками. Белогоров с пониманием развел руками в ответ.

Судья возобновил заседание:

– Сторона ответчика, так что вы скажете?

Адвокат Белогоров встал из-за стола:

– Уважаемый суд, мой доверитель унаследовал весь свой бизнес в готовом виде от отца – Григория Николаевича Костромина. Конечно, вложения во время брака были, поэтому мы и заявили встречный иск о том, чтобы бизнес полностью остался моему доверителю, а своей жене он выплатил компенсацию ее доли по рыночной стоимости.

Заседание скоро подошло к удалению судьи в совещательную комнату и последующему оглашению решения.

Выйдя из здания суда и идя к своей машине, Станислав сразу же стал набирать номер на телефоне.

Абонент срочно ответил:

– Да, Станислав Владимирович, жду Вашего звонка.

– Дети у Вас?

– Да. Спасибо, что Вы написали – я сразу же поехал за ними.

– Вы вывезли их?

– Да. Я забрал их к себе

– Тогда все хорошо. Олег Григорьевич, хоть Вы и не хотели травмировать детей процессом по определению их места жительства, придётся это делать – сегодня стало ясно, что Ваша бывшая жена способна на все, и она прямо угрожала этим.

– Увы, теперь понимаю это.

– Заседание завершилось, суд разделил имущество по нашему варианту – бизнес остался Вам полностью, Вы выплачиваете ей компенсацию. Но будет еще их апелляция в Мосгорсуд.

– Понимаю. Спасибо!

Во второй половине этого дня Станислав приехал в офис своей коллегии адвокатов. Поднимаясь на четвертый этаж (это давалось ему тяжеловато, из-за его полноты, но кроме срочных случаев он принципиально не пользовался лифтом, чтобы давать себе такую нагрузку), мимо качественно сделанных копий картин французских импрессионистов, он думал, сколько дел наметилось на эту самую вторую половину дня.

Восстановив перед дверью офиса дыхание, он бодро вошел. Увидев его, секретарь Алина вышла из-за рецепции, приняла у него плащ, спросила, нужно ли кофе, и сказала:

– Вам звонила дама, спрашивала конкретно Вас. Я сказала, что Вы будете после шестнадцати часов.

– Все верно.

В начале пятого часа пополудни, когда Станислав был в своем кабинете, разбирая бумаги и готовясь к встрече, которая должна была начаться в 17:00, ему позвонила Алина:

– Станислав Владимирович, звонит та дама, которая звонила в первой половине дня, стала спрашивать, как можно приехать к Вам сегодня, она очень просила принять ее как можно скорее. Я сказала, что спрошу у Вас.

– Хорошо, Алина, ты все правильно сказала. Соединяй меня с нею.

– Аллё, слушаю! – начал беседу Станислав.

– Станислав Владимирович, здравствуйте. Спасибо, что согласились поговорить. Меня зовут Юлия Валерьевна, Комина. Умер мой бывший муж, и мне нужно защитить интересы нашего общего сына.

– А в чем проблема?

– У мужа был бизнес – большой бизнес. И наш сын должен унаследовать этот бизнес, но ему ставят какие-то препоны. Нам нужна Ваша помощь.

– А сын у Вас уже совершеннолетний?

– Да. Но я взяла от него доверенность, и я действую от его имени.

«Понятно – сыночек вырос, а мама его все равно не отпускает, держит при себе, – подумал Станислав. – Если бы она сказала «Сын дал мне доверенность» – это значило бы, что сын не хочет сам ничем заниматься и поручает все матери. Но она сказала «Я взяла у него доверенность» – значит, она продолжает рулить его жизнью. Гиперопека на марше».

Собеседница продолжала:

– Как я могу с Вами как можно скорее встретиться? Я понимаю, что директора корпорации что-то предпринимают, и боюсь потерять каждый день. Знаю, что наследство оформить нужно в течение какого-то срока, и боюсь пропустить этот срок.

– Когда умер Ваш муж?

– Тридцать октября этого года.

– Значит, принять наследство нужно до тридцатого апреля. Время еще есть, и много.

– Я очень волнуюсь.

– Хорошо, давайте встретимся сегодня. В девятнадцать часов.

– Спасибо!

– Они уже ждут Вас в переговорной, – сообщила Ира в шестнадцать пятьдесят.

– Кто они?

– Юлия Валерьевна Комина с мужем.

– О как! – немного удивился Станислав. – Ну хорошо.

И задумчиво добавил:

– Надо же, какое все-таки спешное у нее обращение.

Он прошел через приемную в переговорную. Ира доложила:

– С ней ещё ее муж, Докин Виталий Павлович.

Станислав зашел в переговорную. С порога он сразу увидел красивую, но явно озадаченную (может быть даже – встревоженную) женщину – блондинку, яркую, как говорят – эффектную, но одновременно солидную и представительную. Цвет волос очень осветлял ее образ и делал его еще более привлекательным. Волосы непослушно ниспадали по ее плечам, крупными завитками укладываясь на них, особенно – когда она уверенным величавым жестом поправляла их. Во всем ее облике чувствовалась уверенность и решительность, но совершенно без пафоса и высокомерия. И тем более щемяще ощущалось, что этой даме сейчас очень нужна даже не только помощь, но и защита.

Хорошо, что рядом с нею находился муж; Белогоров заметил, что дама полагается на него и как бы даже опирается на него. Выглядел он скромно – явно скромнее своей жены – но очень солидно, и очень чувствовалось, как он внимателен к жене.

– Здравствуйте, Юлия Валерьевна, – сказал Станислав.

– Здравствуйте, Станислав Владимирович, – ответила, улыбаясь, дама, приподнялась и пожала протянутую адвокатом руку. – Это мой муж, Виталий Павлович.

– Здравствуйте, Станислав Владимирович, – сказал ее муж, поднявшись со своего кресла, выйдя из-за стола и протягивая руку адвокату.

Станислав пожал его руку, говоря:

– Здравствуйте.

Потом мужчина продолжил, обращаясь к жене:

– Юленька, я подожду тебя в холле.

– Виталий, останься! – почти с мольбой сказала дама, стараясь ухватить мужа за руку, но тот сказал:

– Юленька, с тобой все будет хорошо!

И, улыбнувшись, нежно поцеловал ее и добавил:

– Я здесь – я рядом. Я подожду тебя в холле.

После этого он вышел из переговорной. Станислав тем временем расположился за столом напротив дамы, положил перед собой лист бумаги и взял ручку.

Смотря на свою собеседницу, Станислав видел даму с умными, но грустными глазами, может быть – уставшими.

Дама собралась, привычным величественным движением откинула свои прекрасные волосы – и сосредоточилась на молчании. Станислав тоже молчал.

Наконец, дама собралась с силами и начала говорить:

– Я не знаю, что рассказать первым – факты или чувства.

– Если чувства вызваны фактами – то факты.

– Одиннадцать дней назад, тридцать первого октября, умер мой бывший муж – Геннадий Максимович Комин.

Станислав, разумеется, уже навел справки о том, кто такая Юлия Валерьевна Комина, но сейчас даже виду не подал, что знает об этом.

Дама продолжала:

– У нас с ним была непростая жизнь, и мы расстались по взаимному согласию, когда я поняла, что работу он любит больше, чем семью, а отдыхает от работы с любовницей. Классическая история – мы дождались совершеннолетия сына и оформили развод. Он всем обеспечил нас с Ромой, просил никак не препятствовать ему в общении с сыном и просил не делить имущество, потому что бизнес завязан на его активах. Пообещал, что если соберется жениться вновь, то сам поднимет вопрос о разделе и выплатит компенсацию; зная его честность, я поверила. В сентябре он сам сказал, что вроде бы собирается жениться и что подготовит проект соглашения о разделе совместно нажитого имущества. И потом вдруг так неожиданно умер. Странно как-то умер – от неожиданного сердечного приступа. Мне как его бывшей жене никакой информации не дают, пробовала как мать его сына получить информацию – тоже отказали. С сыном тоже не хотят разговаривать, отделываются от него под любыми предлогами. Там всем заправляют топ-менеджеры его компании. Наследственное дело было открыто нотариусом, обслуживающим компанию, через 2 дня после смерти Гены, вроде бы по заявлению компании как кредитора – как-то так мне объяснили. Даже наследство я от имени Ромы не смогла принять. И никакой информации не дают. Я чувствую, что меня обманывают, но не понимаю, в чем. Все адвокаты, с которыми работал Геннадий, связаны с компанией, я уверена, что к ним бесполезно обращаться.

– Когда вы развелись с Геннадием Максимовичем? – впервые спросил Станислав, до этого записывавший информацию.

– Решение суда в октябре четырнадцатого года, в ЗАГСе зарегистрировали в ноябре того года. Вот документы.

С этими словами Юлия Валерьевна достала из папки и передала Станиславу два документа – решение мирового суда о расторжении брака и свидетельство о регистрации расторжения брака. Оба документа, переданные ею Станиславу, были в идеальном состоянии – каждый документ в прозрачном файле, очень аккуратно. Станислав не мог не сделать комплимент:

– Очень приятно, когда документы находятся в таком идеальном порядке.

– Это Гена меня приучил – с грустной улыбкой сказала Комина, – у него все дела были в идеальном виде, а уж документы – безукоризненны.

Станислав записал на листе две даты – «11 октября 2014 г.» и «12 ноября 2014 г.».

– А сколько лет вашему сыну?

– Двадцать два. Он родился в девяносто пятом году.

– А в браке вы с какого года были?

– С девяносто четвертого. Вот, посмотрите.

И Юлия Валерьевна передала Станиславу ещё два документа – копию свидетельства о регистрации брака и свидетельство о рождении сына – Комина Романа Геннадьевича. Они были в таком безупречном состоянии, как и два предыдущих документа. Станислав записал на листе новые даты: «10 декабря 1994 г.» и «17 октября 1995 г.»

– Проблема понятна. Что с имуществом?

– Дом в Раздорах, квартира на Осеннем бульваре, которую Гена отдал нам с сыном, квартира на Рублёвском шоссе, в которой он остался жить сам. Машины. Все было оформлено на него. Сейчас я уже не очень представляю, что ему принадлежало. Но у него еще есть дома в Испании и в Черногории и квартира в Хорватии. И яхта там же, в Дубровнике.

– А когда все это покупалось?

– Квартира на Рублёвском шоссе была у него, когда мы встретились. Машина была.

– А бизнес?

– Бизнес у него был уже на момент нашего знакомства, хороший, стабильный бизнес.

– Но за годы вашего брака бизнес Геннадия Максимовича расширился, окреп?

– Да, и расширился, и окреп. Он небольшую фирму превратил в крупную корпорацию. Но я ничего точно не знаю. Я сама сначала работала, а когда родила сына – то занималась им. Гена всегда работал, с утра до вечера, все больше и больше, очень уставал, иногда не ночевал дома. Не знаю, ничего не могу сказать.

– Извините, не могу не спросить – второй семьи у него не было?

– Нет, – твердо сказала Юлия Валерьевна.

– Вы так абсолютно уверены? – не стал скрывать удивление Станислав.

– Да, уверена. Мы с ним полностью доверяли друг другу – понимаю, что это звучит смешно. Но дело в том, что времена неспокойные, иногда, видимо, бывали опасности для Гены, иногда он прятал нас с Ромой на даче друзей и скрывался сам – был такой период. Поэтому он снабдил нас с ним датчиками, и мы видели, где каждый из нас находится. Я всегда знала, где он. А когда появился видеотелефон, мы часто созванивались, и я видела, что он именно там, где его местонахождение показывает датчик. Нет, второй семьи у него точно не было. Но новая женщина появилась.

– Хорошо. А родственники у него были?

– Самое удивительное, что нет – у него вообще нет родственников. Бизнес начал создавать его отец, мать его рано умерла. Оба они были единственными детьми у своих родителей. Дедушек и бабушек Гена не застал. Никаких родственников у него не было – и он переживал, что нет родни. Поэтому и семью он хотел создать крепкую. Он хотел много детей, но успели мы родить только Рому, других детей у нас не получилось, а потом и отношения охладились. Отцом он был прекрасным, я Рому к нему совершенно спокойно отпускала. Он хотел жениться вновь, я не возражала – понимаю, что это неизбежно. И он хотел, чтобы у него обязательно появились ещё дети.

Наступило небольшое молчание.

– Гена и мне предлагал новую семью создать, сказал, что обязательно познакомит меня со своей новой женой и сам обязательно познакомится с моим новым мужем, – грустно продолжила Юлия Валерьевна. – Но не успел.

– А Вы вышли замуж?

– Да, вот здесь со мной был мой муж, Виталий. Мы с ним познакомились через несколько месяцев после того, как мы разъехались с Геннадием, потом стали встречаться, потом решили расписаться. Гена собирался приехать на нашу свадьбу.

– Так свадьба состоялась?

– Ну… пока что нет – я не тороплю Виталия, чтобы не нервировать Рому. Виталий – единственный, кто меня поддерживает сейчас. Именно он уговорил меня бороться за права свои и права сына, и предложил обратиться к Вам.

Станислав хотел задать вопрос, но Юлия Валерьевна опередила его, сама ответив на него:

– Понимаю, что Вы хотите спросить про наши с Виталием имущественные отношения.

– Да, – признал Станислав.

– Виталий поступил очень благородно, он предложил нам с ним до брака подписать брачный договор, по которому у нас с ним будет полностью раздельное имущество.

Видя, что Станислав собирается задать следующий вопрос, Юлия Валерьевна и его предвосхитила:

– И еще он предложил мне оформить завещание на сына на все принадлежащее мне имущество. Он прямо говорит, что хочет, чтобы все имущество оставалось моим потомкам.

– А у него самого дети есть?

– Нет.

– Юлия Валерьевна, ситуация мне понятна. Чем я могу Вам помочь?

– Рома – единственный наследник Геннадия, все его наследственные права нужно защитить. И раз уж так получилось, я хочу получить свою супружескую долю.

– Как сын перенес смерть отца?

– Очень тяжело, – с этими словами грусть Коминой моментально дополнилась нескрываемым беспокойством. – Я боюсь, что у него началась депрессия: он весь поник, ничем не интересуется, смотрит перед собой. Он был очень привязан к отцу. Я даже боюсь, как бы чего не сделал с собой.

– А как у Романа отношения с Виталием Павловичем?

– Сдержанные. Но он уважает мой выбор, а Виталий не лезет к нему в душу и не рисует из себя отца – он понимает, что отца Роме он заменить все равно не может.

Станислав смотрел на свои скупые записи на листе бумаги и думал, как – с какой стороны взяться за это дело. Ему хотелось помочь Юлии Валерьевне, но ее ситуация была очень запущенной. Наконец, Станислав сказал:

– Юлия Валерьевна, я помогу Вам, но мне нужно разобраться, с какого конца начинать. Но начинать надо. И поскольку речь идет о Вашем уже взрослом сыне, мне нужно встретиться с вами обоими.

Видно было, что Юлию Валерьевну не обрадовала такая перспектива – так как она считала вполне достаточным общения с нею – но она смиряется с ее необходимостью.

– Да, понимаю.

– Тогда давайте договоримся о встрече на понедельник.

Когда они обговорили время встречи, они вышли из переговорной. Виталий Павлович сразу поднялся с дивана в другом конце холла, где сидел все это время, и, быстро подойдя к Юлии Валерьевне, заботливо обнял ее. Только рядом с ним она выглядела спокойной и умиротворённой.

После прошедшей встречи и еще одной, полуофициальной, встречи иных точно намеченных дел у Станислава не было, и он сразу стал размышлять над делом Коминых. То, что он предложил матери и сыну приехать на встречу вместе, было абсолютно верно – поскольку сын был совершеннолетним, его мнение нужно было узнать, тем более, что была очевидной необходимость подавать два иска – от матери и от сына. Но интуитивно он почувствовал, что между матерью и сыном отношения непросты.

В понедельник, 13-го ноября, Комины приехали вовремя, за пять минут до начала встречи. Станислав уже был в офисе, поэтому когда секретарь сообщила ему, что они приехали, и он сразу направился в переговорную.

Судя по всему, к моменту входа Станислава в переговорную мать и сын поругались из-за чего-то: подходя к двери и открывая ее, он слышал резкие фразы сына, а когда вошёл, то они оба сосредоточенно молчали, с видом явного недовольства друг другом.

– Здравствуйте, Юлия Валерьевна, – поприветствовал ее Станислав.

Затем он обошел стол и, подходя к Роману и протягивая ему руку, уважительно обратился к нему:

– Здравствуйте, Роман Геннадьевич.

Парню пришлось привстать и тоже протянуть руку адвокату; при этом он что-то буркнул; по-видимому – что-то приветственное.

Когда они расположились за столом, Станислав начал говорить, подчёркнуто обращаясь к обоим своим собеседникам:

– Итак, изложу вам положение по делу, как оно есть сейчас, и поставлю вопрос о наших дальнейших действиях. Значит, нужно добиться защиты Ваших, Роман Геннадьевич, прав на наследство отца, и защиты Ваших, Юлия Валерьевна, прав на супружескую половину – долю в совместно нажитом с Геннадием Максимовичем имуществе. Я должен спросить, между собой у вас спора нет? Роман Геннадьевич, Вы не будете возражать, чтобы Ваша мама оформила права на половину совместно нажитого имущества? Это уменьшит Ваше наследство.

– Нет споров! – решительно ответила Комина, но на ее лице читалось огромное удивление тем, что адвокат, к которому именно она обратилась для защиты интересов сына, мнение самого сына спрашивает наравне с нею.

Сразу было видно, что Юлия Валерьевна – строгая мама, но – явно любящая своего сына: она делала ему замечания, в голосе ее чувствовалась жесткость, но вместе с тем – какая-то подспудная, прятаемая ею, видимо, даже от себя самой искренняя заботливость о сыне, причем – не показная заботливость (как и строгость – непоказная), а – истинная, происходящая от глубочайшей материнской любви. Голос ее, когда она обращалась к сыну, был таков, что чувствовалось, что она говорит сыну и назидательное внушение, и правильное поучение.

Заодно четко ощущалось, что этот сын – ее единственный ребенок.

– Нет спора. Не возражаю, – суперкратко и сухо ответил Роман, не отрывая взгляда от стола – в который смотрел, чтобы не встретиться со взглядом матери, которая, как он мог предполагать, буравит его своим взглядом

А вот сын выглядел ершистым, колючим неприветливым, явно с самомнением – однако, хотя ему уже давно исполнилось восемнадцать лет, не было ощущения, что он уже совершеннолетний – несмотря на довольно высокий рост и рослое телосложение. По интеллекту он тоже явно соответствовал своему возрасту – но при взгляде на него чувствовалось, что эмоционально он застрял в семнадцати-с-половиной-летии, то есть оставался чуть-чуть недосовершеннолетним.

И при этом он ещё всем своим видом стремился создать впечатление, что он уже взрослый, и что важные решения он уже способен принимать сам. То есть он не то что всем своим видом показывал, что не будет следовать советам матери – он четко давал понять – маме в первую очередь, ну и всем окружающим заодно – что не стоит даже говорить ему эти советы. Становилось понятно, что он на корню отвергнет все, что ему решатся присоветовать.

– Значит, – обозначил Станислав предстоящее поле судебной войны, рисуя перед собеседниками записи по ходу своего повествования, – изначально мы добьемся принятия нотариусом заявления о принятии Вами, Роман Геннадьевич, наследства Вашего отца – Вы наследник по закону, и что бы там ни было, Ваше заявление должно быть принято. Если проблем с нотариальным оформлением наследства не будет – то нужно будет провести один судебный процесс – по Вашему, Юлия Валерьевна, иску к Роману Геннадьевичу – да, к Роману Геннадьевичу – и к иным наследникам, если они есть, о выделении супружеской доли. Если в нотариальной конторе будут сложности, то нам нужно будет провести два судебных процесса: первый по Вашему, Роман Геннадьевич, иску о признании Ваших прав, и второй по Вашему, Юлия Валерьевна, иску о выделении супружеской доли. Со вторым процессом, по моему мнению, сложности есть, но вполне преодолимые – хотя опыт показывает, что неожиданности могут возникнуть в любой момент на любой стадии. А вот с первым делом все сложнее – сейчас у нас слишком мало информации.

И добавил:

– И еще третий иск – нужно разобраться, что там с претензиями корпорации.

– Я от борьбы не отступлюсь, – решительно проговорила Комина. – Ладно моя супружеская доля. Главное – наследство Ромы.

Упомянутый Рома даже не показал вида, что слышал слова матери.

– Все взаимосвязано, – стал тактично объяснять Станислав, – Роман Геннадьевич является Вашим наследником, поэтому чем более внушительным будет Ваше имущество – тем большее наследство получит он. Так что бороться нужно на всех фронтах.

– Понимаю это, – кивнула Юлия Валерьевна. – Итак, с чего Вы начнёте действовать?

– Первым делом – поездка в нотариальную контору, подача заявления. Далее – подача всех исков. Но тут важно, чтобы он признал иск. Роман Геннадьевич, Вы признаете иск Вашей мамы?

– Да, – предельно кратко сказал Роман, явно едва сдерживаясь.

– Спасибо. Поскольку Ваши и Ваши интересы, – продолжил Станислав, по очереди смотря на обоих своих собеседников, – противоположны, интересы будут представлять разные адвокаты. Если вы не возражаете, – обратился теперь Станислав к обоим собеседникам сразу, – я буду представлять интересы Романа Геннадьевича, а мои коллеги – интересы Вас, Юлия Валерьевна. Координировать всю работу буду я, информировать вас тоже буду я.

– Да, хорошо, – одобрила Юлия Валерьевна. – Я Вам, Станислав Владимирович, полностью доверяю.

Роман лишь кивнул. Беседа его окончательно утомила.

– Иск к корпорации в наших с Ромой интересах. А вот дела о его наследстве и моей супружеской доле – не придется ли перемешивать эти два дела? – неуверенно спросила Юлия Валерьевна, не зная, как точно выразить свою мысль.

– Вы задаете совершенно обоснованный вопрос, – одобрил его Станислав. – Если нужно будет, мы по согласованию с Вами будем просить суд приостановить одно дело до разрешения другого.

– Мне пока что все понятно, – неуверенно проговорила Юлия Валерьевна.

– Если у Вас будут вопросы, я сразу же на них отвечу, – подхватил ее фразу Станислав, но в совершенно иной – уверенной – тональности.

– Все, я могу идти? – резко спросил Роман, поднимаясь с кресла.

– Рома, сядь и молчи! – повелительно сказала Юлия Валерьевна. – Мы здесь для того, чтобы обеспечить твое наследство! Ты это понимаешь?

Роман с выражением неуверенности и одновременно возмущенности вновь сел в кресло.

– Ты куда-то спешишь? – продолжала строго задавать Роману вопросы мать. – Допуски к сессии поедешь получать?

Роман бурчал что-то возмущенное и одновременно, возможно, не очень почтительное в адрес матери, общавшейся с ним в присутствии серьезного человека – адвоката – как с мальчишкой, но вслух все-таки не спорил с нею и не дерзил ей.

– Извините его, Станислав Владимирович.

– Да все нормально, Юлия Валерьевна, не переживайте, – успокоил ее адвокат.

Этот конфликт матери и сына, почувствованный и предположенный им ещё на подходе к двери переговорной, занимал его, но он, разумеется, проявлял сугубую тактичность.

– Юлия Валерьевна, да, собственно, на сегодня все – сложности обозначил, план нашей работы рассказал, спорные моменты прояснил.

– Да, Вы меня хорошо, правильно настроили. Будем бороться! – решительно завершила фразу Юлия Валерьевна, вставая из-за стола.

Роман незамедлительно последовал ее примеру, но пошел дальше – от стола он сразу направился к выходу из комнаты, и лишь у двери переговорной приостановился.

– До свидания, Юлия Валерьевна, до свидания, Роман Геннадьевич, – попрощался с ними Станислав.

Рома что-то буркнул – по-видимому, слова прощания – и вышел из переговорной в холл. Юлия Валерьевна сказала:

– До свидания, Станислав Владимирович. Ещё раз извините за Романа.

– Все нормально! – успокоил ее Станислав. – Все понимаю.

– У него сложный период, – продолжила объяснения Юлия Валерьевна. – Он очень тяжело переживает смерть отца, хотя они мало общались в предыдущие годы, так как Гена был занят своим бизнесом и своей личной жизнью, а Рома заканчивал школу и поступал в ВУЗ. Но чувствую, что он мне не все рассказывает. Ну, все наладится! До свидания!

С этими словами Юлия Валерьевна вышла из переговорной.

У Станислава как раз зазвонил мобильный телефон, так что он смог ответить.

– Да, алле! Ты уже дома? А поедешь ещё куда-то? А потом? А оттуда домой? Да, понятно. А оттуда – домой? Да, хорошо. Ты во сколько приедешь? В пять? В шесть? Ну, ладно, пока.

Когда он вышел в холл, Ира сказала:

– Станислав Владимирович, Вам звонил адвокат Синегоров.

– Какой – Владимир или Виктор?

– Виктор Всеволодович.

– Хорошо, сейчас перезвоню ему. С ним проще разговаривать, чем с его братом, – с улыбкой проговорил Станислав.

– И Вы просили напомнить, что у Вас сегодня переговоры по семейному делу.

– Да, спасибо. Во сколько?

– В пятнадцать тридцать.

– А где в этот раз – у нас или у них?

– У них.

Станислав посмотрел на часы.

– О, так надо выезжать. Найди мне, пожалуйста, папку по тому делу.

– Да, конечно.

Станислав уже набирал на дисплее мобильного телефона номер.

– Виктор Всеволодович? Здравствуйте. Да, это Белогоров. Слушаю Вас. Да, знаю, мне это тоже сообщили. Да, тоже удивился. Давайте встретимся и обсудим, надо же менять позицию по делу. Хорошо, завтра жду Вашего звонка. Да, спасибо. До свидания!

После этого Станислав поехал в офис компании «Генеральное электричество», чтобы от имени представляемой им компании «Генеральные сети» подписать очередной пакет документов, ведущих к частичному слиянию этих компаний; разрешение Федеральной антимонопольной службы было получено. Когда он приехал туда, руководство компании «Генеральное электричество» с величайшими извинениями сообщило ему, что сделка по слиянию притормаживается из-за того, что накануне вечером стало известно о подаче иска одним из акционеров, недовольных перспективой слияния двух компаний.

Соответственно, у Станислава высвободилось не менее полтора часов.

И как раз в это время зазвонил телефон – это был его друг Сергей.

– Ты в Москве?

– Да. А где я могу быть?

– Ну не знаю, может, сейчас в Далмации еще можно заниматься яхтингом?

– Холодно там сейчас заниматься, яхтингом, Сереж, – по-дружески назидательно сказал Станислав, – да и дел тут, в Москве, много.

– А сейчас ты свободен? Не занят?

– Нет, не занят.

– Слушай, Слав, давай пообедаем. До нас ты все равно не скоро доедешь.

– Но я уже набрал ваш адрес на навигаторе! – поспешно сказал Станислав.

– Знаю, Слав, ты это ещё три недели назад говорил, – перехватил собеседник эстафету назидательности. – Слушай, давай сейчас встретимся и пообедаем.

Договорились встретиться в «Черноморской Ривьере» – это был любимый ресторан Станислава, очень памятный ему.

Когда они встретились и поприветствовались, подошёл официант, друзья заказали обед и начали беседу.

– Как Саша?

– Нормально.

– Как мама? Не болеет?

– Да нет, нормально вроде. Как ты? Как преподавание?

– Отлично! Сейчас новый учебный курс подготовил.

– Я очень рад, что ты нашел себя в преподавании – занимаешься любимым делом. Вот ты преподаешь в нашей академии – и я тебе очень завидую, что ты смог найти работу, которая тебе реально нравится, что ты реально нашел свое призвание.

– Да!

Станислав заметил книгу, которую Сергей явно читал до его прихода.

– Что читаешь?

– Письма Плиния Младшего. Он жил в первом веке, был сенатором, наместником, и вел адвокатскую практику и до назначения на должности, и во время них.

– А так можно было? – удивился Станислав.

– Да, можно – обычно именно сенаторы и вели дела в судах.

– А что тебя заинтересовало? Хотя – ты же давно интересуешься Древним Римом.

– Да! А теперь ещё и курс готовил по истории адвокатуры. А Плиний в своих письмах много пишет о делах, которые вел, и о других адвокатах.

– Ну, интересно, наверное.

– Да! – загорелся Сергей возможностью рассказать про любимые темы. – Но еще у него есть сведения по генеалогии! Ты про императора Марка Аврелия слышал?

– Ну, слышал… – неуверенно сказал Станислав.

– Это философ известный.

– А, ну, да, – согласился Станислав.

– Ну так вот он был правнуком известного адвоката Домиция Афра! Ну, как правнуком – точнее, праправнуком по усыновлению: этот адвокат, Домиций Афр, усыновил двух братьев, они стали Домицием Луканом и Домицием Туллом, у Домиция Лукана родилась дочь Домиция Луцилла Старшая, у нее родилась дочь Домиция Луцилла Младшая – и она стала матерью Марка Аврелия.