Kitobni o'qish: «Осмотрительный», sahifa 2

Поднявшись по лестнице, Макс прошел к кабинету старлея, взглянул на табличку – она немного протерлась на уголке и теперь щеголяла пластиком, – усмехнулся и толкнул дверь. Жерар возлежал в своем кресле, закинув ноги на стол, на котором теперь, помимо экранов, стояли две бутылки чего-то алкогольного. Одна из них была почти пуста, а Жерар был порядком пьян и крайне зол. Складка пролегла через его аристократичный лоб, а челюсти периодически сжимались, демонстрируя небольшие желваки на скулах. Заметив Максима, он пьяным жестом выключил музыку и вперил в мичмана осоловевшие глаза.

– Какого хрена это было?!

– Това…

– Малчать! Слова не давали! Ты! Ты опозорил меня перед моим хорошим другом Са-ик!-идом! Ты попрал их традиции!

– Но то…

– Слова не давали! Че-чему вас там учат?! Уж точно не хорошим ма-анерам! Что тебе сделал хозяин квартиры?!

– Товарищ старший лейтенант, я военный, и место мое в части!

– Д-дурак ты, мичман! Такой же, как и этот пс-ик!-хованный серб! О, придумал! Ты будешь работать с ним, а я видеть тебя не хочу!

– Разрешите идти, товарищ старший лейтенант?

– В-выметайся с глаз моих долой, шпана!

Прикрыв дверь, Макс решил, не откладывая в долгий ящик, подойти к Лазару. Он как раз перестал ругаться по телефону, поэтому мичман, пройдя несколько метров, ткнулся в дверь с бумажной табличкой “Мл. лейтенант Л.Д.Радич”.

– Кто там еще? – отреагировал Радич на стук в дверь.

– Старший мичман Максим Быстров, товарищ младший лейтенант! Откомандирован к Вам старшим лейтенантом Бьянко!

– Новенький?

– Так точно!

– Чего хотел?

– Вообще помочь. Пообщавшись со старшим лейтенантом я понял, что больше пользы принесу в части, чем в городе.

– И чего умеешь?

– В технике разбираюсь немного, с бумагами подрабатывал еще школьником, на гражданке, и вообще соображать умею, вроде как.

– В кораблях разбираешься?

– В основном как тактик и пилот, но матчасть нам преподавали, да и железо мне близко.

– Отлично, подсобишь мне по корабельной части. Если надо будет вопросы какие решить, звони мне. Ты кстати получил местную симку?

– Вообще нет, как раз спросить хотел.

– Заодно выдам, пошли.

После похода на склад и получения второй симки с каким-никаким интернетом и связью, Радич повел Макса вглубь части. Там он еще не был, и заинтересованно разглядывал аккуратные аллеи пальм и кипарисов. Дорожка уперлась в забор с широкими воротами, которые дежурный открыл, как только увидел младлея. За ними высился ангар, к которому Радич и направился.

Светлое помещение вмещало в себя полупустые штабеля, гору металлолома и пару столов. В центре стометрового зала высился флагман местной эскадры с надписью “Осмотрительный” на носу. Макс узнал эту серию кораблей – очень удачные малыши проекта “Сетунь” разошлись огромным даже по имперским меркам тиражом. Половина вообще убыла на экспорт, но все равно в любом оживленном порту можно было встретить как минимум одного представителя этой серии. Неприхотливые, легко модернизируемые, дешевые в содержании и обслуживании. Всем эта рабочая лошадка хороша, но был, как водится, нюанс. Конкретно этой лошадке было полтораста лет.

Конечно, для крупного корабля это не срок, да и для корпусов таких малюток тоже, знай себе между полетами храни в ангаре и обслуживай вовремя. Но жизненный цикл двигателей, электроники, реактора – да всего, кроме корпуса – был в сильно короче. Для малых кораблей раз в пять.

– А сколько двигателям? – осторожно спросил Макс у младлея, заглянув в черные от многолетней копоти дюзы.

– Скоро пятый десяток будет, – со вздохом ответил он. Мичман на это ответил калейдоскопом эмоций, но смолчал. Оба понимали, что Лазар не мог противопоставить воле Жерара ничего, кроме осуждающих взглядов.

В крыльях ангара ютились каботажные⁵ трансатмосферники⁶ неизвестной Максу модели. Со слов Радича, они были немного моложе “Осмотрительного”, но тоже преодолели столетний рубеж. И массы покоя у них было по 550 тонн на брата против 2100 с лишком у флагмана. У “Ласки” проблемным местом был реактор. Изношенный до дыр, он не выдавал и 75% мощности и почему-то фонил, хотя откуда взяться радиации в процессе аннигиляции материи и антиматерии? “Фенек” же больше всего страдал от логических ошибок в центральном ядре компьютера.

Помимо основных болячек, у всех трех корабликов был обширный список диагнозов поменьше, решаемых зачастую простой заменой неисправной детали, но запчастей категорически не хватало. За приоткрытыми внешними воротами ангара курила смена, смотрящая за кораблями. Пятеро матросов, старшина и один из старших мичманов. При виде Радича, они вытянулись по стойке смирно, но он лишь махнул рукой и представил Максима. Мичман Леон Бронсон был заведующим по корабельной матчасти, и у него для обслуживания, ремонта и диагностики вверенного имущества отчаянно не хватало рук. Сын автомеханика, грезивший пустотой с раннего детства, не вышел воинственностью, поэтому отправился по распределению в гарантированно мирную глушь, и тут откровенно тосковал.

На вопрос, как же “Осмотрительный” еще не откинул двигатели прямо на стартовой площадке, Леон поманил Макса внутрь. Экскурсия по кораблю началась с носа, в который они попали по лестнице на передней стойке шасси. Торпедный отсек был вычищен до блеска, но в нем было отчаянно пусто. Вместо механизмов заряжания торпед по бортам ютились полупустые штабеля со сканерами – шарами сантиметров пятнадцать в диаметре, единственной задачей которых была регистрация и отправка данных о присутствии корабля в радиусе сканирования. На немой вопрос Бронсон ответил “сломались” и пошел дальше по палубе.

В орудийном отсеке было довольно тесно. Здесь, помимо капсул-коек⁷ механиков, находились дежурные места части из них. Артустановки явно тоже были проблемным местом.

Жилые отсеки почти не отличались от таковых на других малых кораблях любого из человеческих государств. Немного тесные, но жить можно. Порадовала командирская рубка. Уже порядком устаревшая электроника поддерживалась в хорошем состоянии, а места всех членов экипажа снабжены новыми страховочными ремнями. Позитив обломал Леон, объяснивший, что новые ремни оказались дешевле гравикомпенсаторов. Да и то Жиголо выделил средства после того, как дежурный на маневре вылетел из кресла и сломал руку.

Реакторная зона была увешана десятком предупреждающих табличек разного калибра и содержания. Реактор тут тоже дышал на ладан, а техники дежурили около него во время полётов круглосуточно. Совсем грустной история стала у двигателей. Их только использовали сорок семь лет, а выпустили еще за пятнадцать до этого. Таким старичкам даже регулярное (еженедельное!) ТО помогало мало. Синхронизаторы тупили, проводка чадила, преобразователи массы⁸ работали с КПД около 40%, а система охлаждения каждый полет плевалась маслом.

Вышли они через аппарель под брюхом, и Бронсон со словами “а теперь посмотрим на корабли в плохом состоянии” направился в одно из крыльев ангара. Витиевато выматерившись, Макс последовал за ним.

6

Теперь каждый день новоиспеченного помощника по технической части начиналось в семь утра по местному, как и у всех остальных. С утра до вечера Макс лазил по кораблям, инспектируя и проверяя. Тонкий блокнот, в который он решил записывать неисправности, закончился в первый же день. Ползать по металлу с планшетом и пачкой пластбумаги на нем было неудобно, но больше блокнотов не было. На составление списка неисправностей ушло четыре дня, зато ревизия склада запчастей завершилась часа за четыре, большую часть этого времени Максим и двое помощников искали не пустые ячейки. А потом он начал переписывать эти сведения в комп и составлять отчет.

– Макс, я войду? – раздался стук в дверь комнаты.

– Да, Дим, входи! – сонно отозвался он.

– Ну, показывай, что накатал! Нифига себе, сорок страниц! А прейскурант? В конце? Нифига второй раз, ты с Жигало хочешь шестьсот тысяч содрать! Силен!

– Силен-то силен, но я ни в жизнь этих денег не увижу. Он здесь царь и бог, все финансы через него, а ему они самому нужнее.

– Ты когда к нему пойдешь?

– Завтра с утра, а что?

– Есть у меня идея одна.

– И какая же?

– Воспользуемся опытом нашего коллеги! Леха, можешь подойти?

В час дня в дверь старшего лейтенанта постучали. Звук застал его врасплох, и окончательно отвлек от местного бесконечного сериала. “Входите” – крикнул Жерар и в последнюю секунду убрал ноги со стола. На этот раз к нему пожаловал давешний новенький, которого командир части уже успел выкинуть из головы: не отсвечивает, и ладно.

– Товарищ старший лейтенант, меня назначили помощником по технической части, и я хотел бы попросить Вас выделить средства на покупку запчастей.

– Мм? – старлей все-таки решил сконцентрироваться на подчиненном.

– Говорю, нам необходимы средства на ремонт кораблей.

– А, ну это мы можем себе позволить! Что там именно надо? – проблема показалась Жерару плевой, и он уже собрался поскорее откупиться парочкой деталей, чтобы начать собираться на званый ужин.

– Я составил список. В первом разделе то, без чего на выходить в пустоту опасно для жизни, а далее по нисходящей, – с этими словами Макс достал из сумки под планшет скрепленную пачку листов страниц на двадцать. Старлей недоверчиво взял отчет. Вчитался. Полистал. Вчитался снова. И уставился на мичмана. Немая сцена затягивалась, и офицер решил ее нарушить:

– Сколько?

– Что сколько?

– Денег сколько нужно за весь этот хлам?

– Ну двигатели для “Осмотрительного” тысяч в сто сорок минимум обойдутся, ядро для “Фенека” еще в…

– Сто сорок тысяч чего?

– Имперских марок, конечно. На Флоте расплачиваются ими.

– Сколько?! Сто сорок тысяч марок?! А не охренел ли ты, мичман, часом, чтобы с меня столько денег требовать?!

– Вообще не с Вас, а из бюджета части, товарищ старший лейтенант.

– Кругом! Шагом марш из моего кабинета! И чтобы я даже мыслей об этом от тебя не слышал!

Макс отдал честь и, печатая шаг, покинул кабинет. До мичманского домика он дошел в абсолютном молчании, с плотно сжатыми губами. И только когда дверь в здание закрылась, он позволил себе чуть-чуть расслабиться, достать из нагрудного кармана телефон и выключить запись. Все мичманы были в сборе, все смотрели на Максима. “Удалось?” – спросил Дима. На это новичок злорадно улыбнулся во все тридцать два зуба. Мышеловка сработала, и теперь остался лишь финальный штрих.

План был незатейливо прост, и основывался на “боевом” опыте Алексея. На вечерних посиделках, когда зашла речь о приключениях в подростковом возрасте, он рассказал, что через нагрудный карман снимал на камеру девушек в купальниках на пляже. Правда запись для удобоваримого вида пришлось резать, потому что на песке загорали не только топ-модели. Сей опус был встречен дружным смехом, и благополучно забылся бы, если б не Дима и его идея таким же методом заснять отказ Жиголо.

Первая и самая опасная часть плана ложилась на Макса, а вот прошение вышестоящему начальству решили писать всем коллективом. Начав “за здравие”, мичманы довольно быстро поняли, что у каждого есть своё мнение, зачастую расходящееся с мнением соседа, и процесс заглох. Поэтому, разогнав всех по комнатам, Макс в одиночку написал прошение, прикрепил к нему обрезанное видео и отправил его на несколько адресов одновременно: уж до кого-нибудь да дойдёт.

Весь следующий день Макс провел в ангаре, вчитываясь в мануал по автомату заряжания торпед и искренне не понимая, что могло сломаться в такой простой конструкции. Казалось бы, револьверный механизм на пять труб, что в нем вообще сложного? Нет, вроде все по отдельности исправно, но в сборе работать не хочет. Правда периодически желание проверить почту, не пришел ли ответ от снабженцев пересиливало, и он лез в телефон. Период был стабильным, раз в пятнадцать минут. Но в первый день ответа не последовало. Во второй тоже. И в третий.

О том, что на письмо все-таки было прочитано, и на него отреагировали, Макс узнал лишь на шестой день. К тому моменту он уже нашел поломку в одном револьвере и теперь инспектировал второй. Матрос застал его в пикантной позе – по пояс внутри одной из труб, которую мичман увлеченно изучал. От этого занятия его отвлек только стук по трубе, отдавшийся низким эхо:

– А? Что?

– Да там адъютант старлея у ворот, говорит, что Вас требуют.

– А что Жиголо от меня потребовалось?

– Да черт его знает, товарищ старший мичман, но говорят очень срочное дело.

– Раз срочное, значит надо идти, – скидывая куртку, вздохнул Максим. Идея встретиться с Жераром после их последнего любезного разговора ему хорошей не казалась. Ворчание адъютанта о том, что господин ждать не любит, мичман просто проигнорировал. Все тем же быстрым шагом они прошли через часть, и Макс оказался на пороге кабинета Жиголо. Очень недовольного Жигало. В голову мичмана даже пришла мысль о том, что сейчас начнется рукоприкладство со стороны начальства, но он отмел ее, здраво рассудив, что старлей не захочет пачкать руки о замасленный комбез. Зато покричит от души:

– Ну и какого хрена это было?!

– О чем Вы, товарищ старший лейтенант?

– Ты заснял меня и настучал командованию! Это же полнейшая infâme⁹!

– Для сохранения здоровья и жизней личного состава, корабли необходимо починить. Для этого нужны запчасти, а для них нужны деньги.

– Но до этого же корабли летали, и все было хорошо! Но тут приходишь ты, и выясняется, что им нужна починка!

– Благодаря чему эти корабли еще не взорвались при попытке оторваться от грунта, известно только Богу и Императору, а лично я не собираюсь полагаться ни на благосклонность высших сил, ни на провидение Его Величества! Нам. Нужны. Запчасти!

– Ладно, будет тебе все, что ты просил. Но отвечать будешь сам, ясно?!

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– Иди уже, eroe¹⁰!

Окрыленный успехом, Макс покинул кабинет Жерара, и, сдерживаясь, чтобы не побежать вприпрыжку, направился обратно в ангар. Там его уже ждал Леон:

– Ну что, загребли Жиголо?

– Да нет, зато он сказал, что закупит детали. Операция прошла успешно!

– Но за такое он должен был вылететь со свистом, разве нет?

Максим задумался, и остаток дня провел в размышлениях. С таким настроем найти неисправность тоже не получилось. Вечером, в кругу мичманов, они еще раз обсудили эту ситуацию, и она не понравилась никому. Жерара явно прикрывали где-то наверху, и с этой “крышей” он превратился из вздорного дамского угодника в хитрого и, вероятно, крайне опасного противника. После отбоя Макс еще долго не мог заснуть, ища выход из сложившейся ситуации. В какой-то момент ему пришла мысль написать об этом отцу, но он с яростью отмел ее: он – Максим Быстров, а не “просто сын Георгия Быстрова”! На этом он и вырубился.

7

Корабль со снабжением для части приходил раз в квартал. На нем привозили то, что военные не могли или не хотели покупать на месте: медикаменты, боеприпасы, запчасти, дроны, сканеры и так далее. Список был довольно обширным, но общая сумма денег выходила довольно скромной. Людей было мало, техники вообще кот наплакал. Сканировалась система по минимальному уровню, а значит и корабли бывали в пустоте мало. Следующая поставка ожидалась через полтора календарных месяца, и Макс уже приготовился всё это время куковать, пытаясь починить то, что есть тем, что найдётся.

Но уже на следующий день на рабочей почте мичмана обнаружилось письмо от снабженцев, в котором говорили, что уже через восемь дней им персонально (!) пришлют конвой с запчастями, и доставят их чуть ли не к ангару. В конце даже спросили, не нужно ли что-то ещё сверху, и, если нужно, пусть напишут в течение трёх календарных дней. Новость разлетелась моментально, и буквально каждый подданный Империи строчил свой список необходимого и желаемого. Что-то повторялось, что-то было очень странным, что-то крайне личным, а что-то, как оказалось, жизненно необходимым для функционирования всей части.

В основном, каждый просил максимум десяток вещей бытового назначения. Бухгалтерия заказала пару принтеров (видимо, доставка из центра выходила выгоднее закупки у местных), а больше всего удивил Леон. У него первым пунктом скромно стояла пара истребительных БПЛА, а вторым – десяток дронов-ремонтников. И они были в разделе необходимых! Впрочем, логику “гулять так гулять” Макс поддерживал. Вряд ли эта часть в ближайшее время получит вторую такую же партию. По итогам этой великой переписи всего нужного, список разросся до совершенно неприличных размеров, и отправить его успели за двадцать минут до окончания сроков, да и то потому, что Макс за час до этого отказался принимать дополнения и правки.

Остаток дня и всю ночь он проспал, запершись в своей комнате. Утро встретило его стуком в дверь. Максим хотел его проигнорировать, но сон окончательно выветрился. Голова раскалывалась, спина скрипела как у двухсотлетнего деда. Он списал это всё на переработки и долгое сидение за компом. Мичман открыл дверь и только потом осознал, что стоит перед Радичем в одних трусах. Эта мысль сработала лучше любого энергетика, и Макс вытянулся по стойке смирно, демонстрируя готовность тут же выполнять любые приказы. Лазар окинул поджарое тело подчиненного, хмыкнул и сказал “даю две минуты”. К концу этого срока Максим, одетый по всем возможным правилам и уставам, вновь предстал перед непосредственным командиром.

“Ну и как ты это провернул? Жиголо на запчасти больше десяти тысяч марок ни разу не давал, а тут на полмиллиона минимум!” – спросил он. Рассказ много времени не занял, а подробность про источник идеи была опущена, дабы не компрометировать товарища. По окончании истории, младлей задумался, подперев стенку спиной, а затем протянул:

– Если Жерар так легко отделался, значит у него наверху есть серьезные покровители…

– Мы с парнями также подумали.

– Хреновые у нас дела… Он теперь тебе проходу не даст, злопамятный, собака.

– Я это понимаю, товарищ младший лейтенант, но корабль надо было чинить любыми средствами.

– Это верно. Кстати, тебе теперь заведовать ремонтом.

– А как же Леон? Он же в технике разбирается значительно лучше меня!

– Он за полгода не смог выпросить запчасти, а ты справился с этим за неделю. Тебе и флаг в руки!

– Так точно! – не слишком бодро отдал честь Макс. Умом он понимал, что являлся, наверное, единственным шансом всколыхнуть это болото. Но браться за дело, в котором он был не сильно компетентен, Максим откровенно боялся. Если похерит, груз ответственности ляжет именно на него.

Эту новость он и выдал Леону. Он же только порадовался, заверив Макса, что будет помогать ему словом и делом. Впрочем, в нём Максим действительно не сомневался. Он же предложил пока начать снимать проблемные компоненты, чтобы можно было сразу поставить новые. Идея была одобрена и тут же претворена в действие. Но быстро “выпотрошить” корабль не получилось. Для снятия бронепластин лёгкого корпуса уже нужна была кран-балка, а когда дошло дело до прочного, пришлось исполнять чудеса эквилибристики.

За первый день удалось целиком вынуть переднюю орудийную палубу и приступить к аккумуляторным погребам. Каким-то чудом удалось снять нижнюю башню, поставив ее на старенькую подъемную платформу и придерживая сверху канатами. Второй день целиком ушел на батареи. Верхний ряд сняли быстро, а с нижним ковырялись до поздней ночи, матеря инженеров, упаковавших основные аккумуляторы под брюхом кораблика. Третий день был посвящён мостику, а параллельно из бункеров вытягивали метаемое вещество – мелкодисперсный углеродный порошок¹¹.

Проблемы начались на четвертый день, когда решено было демонтировать двигательные блоки. Два ускоряющих контура в одном корпусе со всеми системами защиты и непосредственного управления весили чуть больше 85 тонн. Тридцатитонная кран-балка не могла поднять такой груз при всём желании. После часового мозгового штурма решено было использовать “Фенек” в качестве подъемного крана. Но задача от этого сильно проще не стала. Каждый из двух двигательных блоков стоял не вертикально или горизонтально, а был отклонён от вертикали на 30°. Между ними, как в развале цилиндров V- образного мотора, находилась задняя установка ПВО, блоки ложных целей и погреба верхней задней башни главного калибра. Часть прочного корпуса над ними была съемной и весила добрых десять тонн.

На демонтаж всего этого добра ушла первая половина дня, а потом “Осмотрительного” и “Фенека” вывели на лётное поле, и начали снимать движки. Маленький кораблик кряхтел и тужился, пытаясь поднять груз в пятую часть от своего веса, и даже в какой-то момент было высказано предположение от греха подальше подключить второй трансатмосферник к подъемным работам, но обошлось. Пустынная лисица, подключив маневровые, вытянула ношу, и уже к вечеру в ангаре стояли двигательные блоки отдельно от корабля.

Пятый день оказался самым напряженным – снимали реактор и его топливные бункеры. Зачастую, в них оставались излишки топлива, а тратить его было слишком дорого. Кантование восьми стандартных бункеров на 75 килограмм антиводорода каждый стало настоящим испытанием для нервных систем всех причастных. Шесть из них были пусты, а вот в двух последних суммарно было чуть больше тридцати кило взрывного груза. Их сразу же отправили на защищённый склад около ангара. После чего опять пришлось ругаться на инженеров, поставивших башню главного калибра прямо над реактором. Из-за этого там образовались три слоя защиты, что хорошо, но разбирать всё это было настоящим геморроем. Но справились, и даже ничего не поцарапали. Ну почти.

На шестой день приступили к препарированию “Фенека”. Лёгкий кораблик оказался покладистее более крупного собрата за счёт отсутствия внешнего лёгкого корпуса и в целом гораздо менее массивных комплектующих. Двигатели, коих было три штуки, и реактор сняли за первый день, а всё остальное – за второй. Под вечер Макса вызвал Радич. В систему прыгнул целый конвой из транспортника и трех корветов.

8

Снабженцев принимали всемером: Лазар, Леон, Макс и четверо матросов-техников. На побитые жизнью плиты с воем приземлилась туша военного транспорта. Полторы сотни тысяч тонн массы покоя, двести сорок метров длины – огромный корпус закрыл собой закатное солнце. Из-под носа открылась широкая аппарель, по которой сошли несколько человек и направились к встречающим. Старший по званию представился капитан-лейтенантом Вешняковым и сходу спросил о состоянии кораблей.

Увиденное снабженцев порадовало и огорчило одновременно. Аккуратно разложенные по полу возле остова проблемные агрегаты удостоились похвалы, но вот их состояние ввело гостей в лёгкий шок. На вопрос “Как вы на этом в пустоту ходите?” не ответил никто, да и не нужно было. Все всё понимали. От предложения каплея помочь никто не отказался.

“Ласку” разобрали за день благодаря подсобившим техникам снабженцев. Следующие два дня прошли в разгрузке-погрузке транспортника: сначала из него достали весь безумно длинный список наименований, заказанных частью, а потом загрузили неисправные запчасти, которые могли представлять опасность для людей в части или ценность для врага. Прощальным подарком от техников в конце третьего дня была помощь с установкой двигателей. За время пребывания на планете они успели наслушаться от местных о чудесах эквилибристики, которые исполнял “Фенек”, и сердобольно решили помочь. Выдвижной кран на триста тонн решил проблему, на которую у маленького корабля ушло полдня, за час.

После того, как “Осмотрительного” припарковали в ангар, следующим днем было решено устроить выходной. К этому моменту и Макс, и Леон, и матросы со старшинами, участвовавшие в ремонте кораблей, пропитались смазкой и потом до печенок, устали и работали на пределе. Мичманы вместе дошли до домика и, пожав руки, разошлись по своим комнатам. Обычные посиделки с парнями вечером не клеились уже несколько дней – работавший допоздна Максим приходил в домик только ради помывки и сна, и сил на разговоры не оставалось совсем. Сказывался и более длинный день, из-за чего он постоянно не высыпался, и от этого болела голова. Скрипнула дверь. Кто-то босыми ногами прошлепал по полу и лег на соседнюю кровать.

– Я уж думал, ты там в “Осмотрительном” ночевать останешься со снабженцами.

– Дим, ты?

– А кто еще? Не Жиголо же, не к ночи будь помянут!

– Снабженцы уже час как улетели, или ты настолько глухой, что не слышал воя движков этой баржи?

– Да ну тебя! – повисла пауза. Ее через несколько минут прервал Дима:

– Скажи, а почему ты пошел на флот? Я не выпытываю секретов, если что.

– Да никакой тайны тут нет. Из-за отца. Про майора Георгия Быстрова слышал?

– Вообще нет. Сейчас больше флотские на слуху, а про планетников мало кто помнит.

– Так он и не планетник. А вообще неудивительно, что ты о нем не слышал.

– Погоди, а откуда тогда он?

– В правильную сторону думаешь. Разведка и контрразведка в человеческом пространстве.

– Охренеть…

– Все так говорят. А меня достало быть только лишь сыном своего отца. Поэтому я и пошёл в Академию. Хотел проявить себя, сделать себе имя, а не быть тенью героя! Но меня послали в эту дыру, где я либо стану таким как Жиголо, либо таким как Радич. Мне такое счастье нахрен не сдалось!

– Слушай, ты уже себя проявил, вообще-то.

– Починил три мелких посудины? Охренеть заслуга! Максим Починитель Рухляди!

– Ну и дурень. Ты этим спас от вероятной гибели шесть десятков человек. Много это или мало – думай сам своей тупой башкой. Лично я спать! – скрипнув кроватью, Дима встал, хлопнул дверью и пошлепал к себе. Макс ещё с полчаса ворочался, а потом забылся беспокойным сном.

Делать в выходной было решительно нечего. Посидеть в интернете и посмотреть последние новости не вышло. В отличие от больших галактик, в которых все планеты были хоть как-то интегрированы в общую сеть, маленькая галактика-сателлит такой роскошью не обладала. Здесь был свой интернет, свои новости, свои знаменитости, но доступ во внешнюю сеть стоил конских денег. Ретрансляторы дальней связи здесь были на семи центральных мирах и на главной станции военных, а Газли-17a такого себе позволить не могла.

Пообщаться с однокурсниками не вышло. Вообще, у Макса ни с кем из них не было какой-то очень сильной дружбы. Приятельство, легкий флирт с редкими девушками, прошедшими жесткий отбор в Академию, но не более. Дух соперничества в них был гораздо сильнее. Но сейчас Максим был бы рад и таким собеседникам.

Других занятий он не нашёл. Конечно, можно было попросить у Радича увольнение и пойти гулять в город, но зачем? Языка Макс не знал, город ему был неинтересен, а заводить здесь знакомства он не хотел. Решение было принято максимально просто и лениво: сидеть в своей комнате, читать книжку, смотреть фильмы, в промежутках спать. И первые полтора часа все было действительно хорошо: время текло под сериал, мышцы расслаблялись, немного клонило в сон. Но на середине третьей серии в окно постучали. Максим проигнорировал – у него выходной, делает что хочет. Стук повторился, дольше и сильнее. Максим опять проигнорировал. Стук перерос в барабанную дробь, к ней прибавились крики. Не выдержав, мичман открыл окно:

– Что такое? Младший лейтенант Радич дал мне выходной!

– Господин старший лейтенант требует Вас к себе немедля!

– Что Жерару на этот раз от меня нужно?

– Не знаю, но, если не поторопитесь, Вам же хуже!

Да, Макса снова посетил адъютант Жиголо. Этот проныра умел рушить настрой одним своим видом, а слово “немедля” в его тираде означало большие проблемы, конденсирующиеся над головой мичмана. Через три минуты он вышел из домика, у входа ждал переминавшийся с ноги на ногу адъютант. Он кинул “пойдем” и тут же стартанул в сторону командирских апартаментов. Максиму ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним, гадая, что преподнесет ему начальство на этот раз.

Жерар встретил их улыбкой, порядком сбившей мичмана с толку. Но произнесенное старлеем задание все расставило на свои места:

– Максим Быстров, Вам, как человеку способному и инициативному, я поручаю дело стратегической важности – закупку продуктами в городе.

– Товарищ старший лейтенант, но я не знаю языка!

– Заодно и научитесь! Среди вверенных Вам бойцов есть тот, кто неплохо говорит на пушту, он поможет на первое время.

– Когда выезжаем, товарищ старший лейтенант?

– Прямо сейчас, машины и люди уже ждут Вас у ворот! И я в Вас верю, уж Вы не подведете, правда?

– Так точно! – Максим отдал честь и вышел из покоев старлея. Жиголо полностью оправдал прогнозы Радича и подложил свинью. Крупную такую, нажористую, прям олицетворение термина “харам”. Мысленно обматерив весь род Бьянко до седьмого колена со всеми побочными ветвями, мичман двинул к воротам. Выходной закончился за полтора часа.

9

У входа в часть действительно тихо гудели два армейских грузовика, а в их тени скучали четыре матроса и старшина. Ни одного из них Макс еще не знал в лицо. Краткое знакомство показало, что один из матросов, Вадим, до армии учился на переводчика. Правда профильным его языком был классический арабский и одна из его новых языковых групп, а пушту он знал серединка на половинку. Но он и так был подарком судьбы – арабоговорящих тут любили, поэтому матрос уже несколько раз ездил за покупками. Старшина тоже несколько раз ездил закупаться в город, и имел при себе список, к тому же умел водить, как и ещё один из рядовых. Максим усадил вместе с собой в первый грузовик старшину и Вадима, а трое рядовых разместились во втором.

По рассказу старшины Андре, продуктовых магазинов в понимании жителя имперских мегаполисов тут не было. Торговля шла на базарах, рынках и ярмарках. В Ашхабаде и еще нескольких крупных городах рынки были крытыми и благоустроенными, и напоминали смесь супермаркета и торговых рядов. Только в них можно было не опасаться за сохранность своего кошелька. Рынки в городах поменьше (те, что работали на постоянной основе) имели огороженную территорию и представляли собой ряды палаток и навесов, в которых и продавали практически все. Последней разновидностью были стихийные базары и ярмарки, возникающие, зачастую, где придется и как попало.

Андре рекомендовал ехать либо на центральный рынок Ашхабада, либо на одну из ярмарок, проходивших в Новом Латанбаре. На первом вероятность покупки качественных товаров была кратно выше, а на втором можно было неплохо сэкономить. Коллегиально решили держать путь в столицу, тем более Андре там уже был. Дорога до города на армейских грузовиках заняла около получаса: эти машины были заметно быстрее престарелых автобусов, да и попутки давали себя обгонять.

Ашхабад в это сравнительно прохладное время был оживлен: по узким улочкам сновали мопеды и электрорикши, по улицам покрупнее – машины, грузовики и автобусы всех сортов и размеров. Рынок находился вблизи центра города, и добираться туда маленькому конвою пришлось по пробкам. Старшина периодически материл излишне дерзких лихачей и неосмотрительных пешеходов, но и сам порой выполнял повороты в опасной близости от углов домов, столбов и прохожих. Неприхотливый трехосник такое ему спускал с рук, но недовольно гудел двигателями. В такие моменты Макс вспоминал отцовский глайд-кар, способный парить над городской суетой на высоте в несколько сотен метров и разворачиваться на месте на сферических колесах. На планолисах такой транспорт был нормой, а здесь мичман еще не видел ни одного. Впрочем, здесь хитрая техника давно бы засорилась песком и сломалась, а еще раньше диковинку бы кто-нибудь спер.