Kitobni o'qish: «Экстергейзер»

Shrift:

Пока цивилизации противостоят натиску времени, они эволюционируют. Они динамичны; они знают взлеты и падения, они сливаются и делятся; и, как известно любому студенту, они также исчезают, и их хоронят пески времени.
С. Хантингтон «Столкновение цивилизаций»

От автора

Будущее… Будущее кажется нам далёким и призрачным, но вместе с тем оно наступает день за днём. Не замечать его влияния естественно для людей, ведь они так устроены. Подрастающее поколение с лёгкостью обращается с вещами, в большинстве случаев недоступными в понимании тем, кто на три четверти века старше. Молодёжь осваивает предлагаемые функции, но редко понимает, как всё это работает.

Виртуальное пространство захватило мир быстро и стремительно, но оно, в силу постоянного стремления к развлечениям, стало тупиковой ветвью развития. Инструментом влияния – да; полезным в сфере производства – да. Но в сфере межличностных отношений это тупиковая ветвь. Теперь о будущем.

Сколько просуществует на рынке новая модель «Apple» или «Samsung»? Год, два, три? В этом случае мало кто ошибётся в ответе. Сколько просуществует ложка, кружка или тарелка? Эти старцы нашего быта. Ответите? Как будете принимать пищу через сто, двести, тысячу лет?

Многие скажут, что с развитием техники люди откажутся от многих простых, но привычных сейчас вещей. Таких, например, как бумага или ручка с чернилами. Нет никаких сомнений, что технологии шагнут очень далеко вперёд. Послужит ли это причиной замены привычных предметов быта? Частично – да, но не полностью. Есть вещи, которые нет смысла менять, и они будут актуальны через тысячу и десять тысяч лет! Или вы хотите есть из тюбиков вниз головой только ради технического прогресса? Конечно, нет! Также вы не захотите, чтобы энергия поступала в организм опосредованно, без ощущения вкуса и запаха. Процесс принятия пищи важен для человека, потому что он доставляет ему удовольствие. Потому он существенно не изменится в веках.

Другой пример – одежда, обувь. Все удачные решения просуществуют долго. Тем, кто думает: «В будущем всё должно быть иначе, чем сейчас!» хочу сказать, что всё будет именно так, как оно есть. Просто добавится нечто новое. Вы можете со мной не согласиться. Время рассудит… А пока, сидя в ресторане аэропорта и ожидая рейс из Мадрида в Нью-Йорк, мы точно так же едим из тарелки, как это делал Колумб, возвращаясь из своей экспедиции на маленьком парусном корабле «Нинья».

Что же касается бумаги и ручки, то в этом случае я спорить не буду. Возможно, с развитием средств коммуникации они уйдут в прошлое, станут анахронизмами. Но мне не хочется в это верить. Просто потому, что эти вещи мне нравятся…

Это больше отступление, чем вступление к началу книги, которая рассказывает читателю о времени, когда человеческая цивилизация распространится по множеству планет. Возможно ли это? Безусловно. Свою фантастику я склонен называть реалистичной. Насколько возможно? Увы, после многих веков открытий человечество зашло в тупик.

Более всего расстраивает вопрос хранения энергии, в котором ученые продвинулись очень слабо. Современные аккумуляторы вызывают смешанные чувства, и это точно не гордость. А самое главное: что такое энергия, где её взять и как использовать?

Производители электроники, такой как телефоны, компьютеры или планшеты, этой могучей индустрии с множеством вовлечённых в неё талантливых людей, до сих пор не придумали ничего серьёзного. Автомобильная промышленность? Современные электромобили? Заявлений и концептов много, есть и серийная продукция, но это так далеко от ситуации, что планету, наконец, перестанут опутывать бесконечные провода линий электропередачи, а над крупными городами будет стоять смог выхлопных газов.

Поскольку я называю свою фантастику реалистичной, а не научной, и на правах автора имею право принять любую гипотезу, вот краткая предыстория описанных событий, приближенная к нашему времени.

Первым изобретением, которое, вероятно, случится очень скоро, будет супернакопитель. Сначала он вызовет бурный восторг, ведь не зря в слове присутствует приставка «супер». Через определённый промежуток времени устройство станет гораздо совершеннее, а отношение к нему проще, и супернакопитель станет просто энергонакопителем. По сути это довольно простое устройство для хранения и отдачи энергии, но на первых его образцах автомобили с системой рекуперации энергии смогут ходить до пяти тысяч миль и более, а потом хозяин за минуту заменит старый использованный накопитель на новый, заряженный. Любая бытовая техника, целые дома, корабли, винтовые воздухоплавательные аппараты получат достаточный запас энергии, позволяющий пользоваться ими настолько долго, чтобы не задумываться об этом. Но главное, по весу и габаритам подобное устройство, скажем, для автомобиля, сможет легко поднять девочка-подросток, едва получившая права.

Теперь можно легко представить картину, а может быть, и будущую рекламу, как человек, находясь на крошечном острове в океане, удобно устроился в ванне с гидромассажем и смотрит телевизор, а в холодильнике, стоящем прямо на песке, его ожидает холодное пиво. И в каждом этом устройстве накопитель, который позволит работать этим приборам целый год.

Такой аккумулятор невозможен? Позвольте, а кто говорит про аккумулятор! Суть накопителя в том, что он использует два вида энергии – электрическую, относительно безопасную в обращении для человека, и гиперэнергию – для хранения. Секрет заключается в способе перевода одного вида энергии в другой. Что такое гиперэнергия? Это просто энергия в чистом виде, не связанная ни с какой из частиц. Сказать, что это энергия космоса, наверное, будет неправильно, ведь космос лишь зримая материальная часть Вселенной.

Гиперэнергию можно получать напрямую, но до этого пройдут сотни лет, а браться за такую работу, будучи не подкованными должными знаниями, довольно опасно. Впрочем, во время, описанное в книге, эта субстанция была уже прекрасно изучена и позволяла космическим кораблям иметь полную автономность.

Но как они перемещались в пространстве, и что такое маршевая скорость и гиперскорость? Чтобы это понять, нужно закрыть глаза, набрать воздуха и нырнуть в бездну, которую мы не видим. Материя и законы физики – это наш с вами понятный мир. Но Вселенной правят не они. Странно, что последовательно в своём развитии назвав общество индустриальным, постиндустриальным и информационным, сняв множество фильмов на эту тему, человек так и не задумался: что мы на самом деле видим? То, что можем увидеть. И это всё?

В вас самих, в любом предмете заложена информация. Можно до бесконечности рассматривать всё более совершенными приборами структуру ДНК или молекулы, смотреть в другие галактики и вздыхать, что наблюдаемые события уже давно прошли, или…

Существует информационное поле, это подкорка нашего бытия, которая определяет не просто структуру материального мира, но и где конкретный объект находится и какие физические, химические и прочие законы на него действуют. Так вот. Значительное перемещение в пространстве возможно, если человек сможет проникнуть в информационное поле, что, к слову, грозит массой открытий. И даже непреложное и страшное слово «гравитация» окажется более добрым.

Принцип быстрого и безопасного перемещения космического корабля в пространстве – это создание его информационного контура и движение посредством изменения информации о себе в опять же информационном поле. А в воспринимаемой реальности получиться просто полёт. Хотите гравитацию на корабле? Пожалуйста. Не хотите? Можете летать вверх ногами. Наверное, это пока слишком сложно…

Но про маршевую скорость и гиперскорость можно и подробнее. Маршевая скорость меньше скорости света, хотя ничего такого и в самой скорости света нет – просто граница человеческого восприятия. Гиперскорость? Это скорость передачи информации во Вселенной. Разница невероятно огромная, гораздо больше, чем у спортивного автомобиля и улитки, но любое столкновение на скорости, равной скорости мышления Вселенной, грозит катастрофой.

В общем, если пользоваться принципами реактивного движения, считать электрон единственно возможным хранителем и передатчиком многофункциональной энергии, о преодолении значительных в космическом масштабе расстояний не может быть и речи. Тем более для людей, искренне верящих в непревзойдённость скорости света! Всем остальным – добро пожаловать в будущее!

Пролог

Жаркий июльский день клонился к вечеру. Оранжевый диск солнца уже почти касался вершины холма, расчерченной аккуратными рядами виноградника. Тень от большого дерева с разделенным на три части стволом удлинилась настолько, что вот-вот должна была коснуться террасы аккуратного белого дома. Полуденный зной спал, уступая место легкому теплому ветерку.

В комнате с обоями из больших белых цветов на голубом фоне, на старой дубовой кровати лежала Мария Брант. Облаченная в простую ночную рубашку, женщина то и дело вскрикивала и комкала руками простыню. На ее лбу блестели капельки пота.

Её муж, фермер Натаниэль Брант, сидел на стуле рядом с кроватью и пытался успокоить жену.

– Все будет хорошо, дорогая! – повторял он время от времени. – Доктор сейчас приедет.

По лестнице, а затем по коридору застучали быстрые детские шаги. Широко распахнув дверь, в комнату ворвалась запыхавшаяся ребятня.

– Мама, папа, доктор Томсон едет! – наперебой закричали дети звонкими взволнованными голосами.

– Тише, тише! – Натаниэль Брант приложил указательный палец к губам. – Далила, останься с мамой. Марк и Анжелика, идите вниз, в гостиную.

Восьмилетняя, не по годам развитая Далила, крупная девочка с длинными светлыми волосами, заняла место на стуле вместо отца, который быстро встал и, толкая перед собой маленьких Марка и рыжеволосую, похожую на ангелочка Анжелику, вышел из комнаты.

– Ох, говорил я тебе, Нэт, вези жену рожать в больницу! – ворчал пожилой доктор Томсон, разглаживая свои роскошные, слегка тронутые сединой усы, когда они вместе с фермером и акушеркой поднимались по скрипящей ступенями лестнице. – Не бережёшь ты ее совсем!

– А куда же я детей-то дену, Фрэнк? – оправдывался Натаниэль Брант. – Ты же знаешь, я на своей ферме все умею, все практически один. А вот еду детям приготовить, штанишки постирать – ну хоть убей не смогу!

Солнце спряталось за холмами, оставив на небе багряные разводы. На ферму Бранта спустились сумерки, принесшие с собой треск тысяч насекомых. Воздух наполнился непривычной для середины лета прохладой. Высоко в потемневшем небе собирались невидимые тучи.

Вот уже четыре часа из распахнутого настежь, светящегося электрическим светом окна на втором этаже белого деревянного дома раздавались пронзительные крики. Роды оказались трудными. Ребенок никак не хотел выходить из уютной утробы матери в полный опасностей большой мир. Он как будто чувствовал, что тот готовит ему множество испытаний.

Наконец послышался недовольный детский плач и сразу же – возбуждённый мужской разговор.

– Надо же, какой крохотный! – прервал мужчин уставший женский голос. – Ну и помучил ты меня, малыш!

В это время крупная капля дождя упала на крышу дома. За ней последовали все новые и новые капли, ускоряя барабанную дробь. Вскоре начался настоящий ливень, прибивающий пыль и дающий долгожданную влагу растениям. Очень редкое явление для июля.

Время перевалило за полночь. Доктор Томсон и Натаниэль Брант стояли на террасе, наблюдая за падающими с неба потоками воды. Акушерка осталась наверху с Марией и новорожденным сыном Брантов, а мужчины вышли подышать воздухом.

– Все прошло нормально, Нэт! – сказал доктор, рисуя указательным пальцем невидимые узоры на деревянных перилах. – Малыш, похоже, здоров. Мария тоже в порядке. Хотя, признаться, сегодня мне пришлось поволноваться.

– Ты не представляешь, Фрэнк, как я волновался! – ответил ему фермер, бледное лицо которого красноречиво свидетельствовало о правдивости его слов. – Пожалуй, на этом нужно будет остановиться. Теперь у меня две дочери и два сына! Я не знаю, как буду жить, если с Марией что-нибудь случиться!

– Полно тебе, Нэт, – Томсон похлопал Бранта по плечу, – не нужно думать о плохом, чтобы не накликать несчастье! Подумай лучше о хорошем. Все в округе говорят, что этой осенью будет отличный урожай.

Натаниэль Брант не отличался особой проницательностью, но был человеком вежливым и предупредительным. Возможно, в словах доктора и не было никакого намека, но подумав об урожае, который был действительно хорош, и о деньгах, что можно за него выручить, фермер немедленно вспомнил, что нужно поблагодарить своего собеседника.

– Прости, Фрэнк, от волнения у меня вылетело из головы! – сказал он. – Сколько я тебе должен?

– Плата стандартная, друг мой, – ответил доктор, – экстренный выезд с акушеркой на роды, это будет сто сорок эксов.

Брант торопливо ушел в дом и через минуту вернулся, сжимая в руке три купюры.

– Здесь сто пятьдесят, – протянул он деньги доктору.

– Пожалуйста, возьми всё, Фрэнк. Твои услуги для меня неоценимы.

– Что ж, Нэт, не откажусь! – кивнул Томсон, принимая деньги. – Моя дочь Хильда собирается замуж, нам с супругой предстоят немалые расходы.

Пока мужчины разговаривали на террасе, обсуждая предстоящую свадьбу дочери доктора Томсона, дети Брантов собрались в гостиной. Младшие – Марк и Анжелика – с ногами забрались на большой мягкий диван. Восьмилетняя Далила во всем пыталась подражать взрослым, что добавляло ей авторитета в глазах брата и сестры, поэтому она сидела в кресле, которое обычно занимал отец, так же как он, закинув одну ногу на другую.

– Теперь у меня есть еще один братик? – спросила Анжелика, хлопая ресницами.

– У всех нас, – ответила Далила. – Мама будет любить его больше всех! Так всегда бывает с младшими.

– А я? – испугалась Анжелика.

– А ты уже не будешь самая младшая! – назидательно и важно сказала Далила.

– Зато мне теперь будет с кем поиграть! – расплываясь в улыбке, заметил Марк. – С вами играть неинтересно.

– Почему это с нами играть неинтересно? – возмутилась Анжелика.

Марк передразнил её и отвесил подзатыльник, после чего спрыгнул с дивана и бросился бежать, зная, что старшая сестра так просто ему этого не оставит. Анжелика заревела, а Далила погналась за Марком. Они едва не сбили с ног только что спустившуюся по лестнице акушерку.

– Тише, дети! – делая строгое лицо, сказала акушерка.

– Вашей маме и маленькому Виктору сейчас нужен покой.

– Нашего братика будут звать Виктор? – удивилась Далила.

– Как маминого папу?

– Да! – подтвердила акушерка. – Вашего братика назвали в честь дедушки.

Раскат грома, такой сильный, что затрепетали оконные стёкла, заглушил их голоса. Торжеством стихии природа встречала новорожденного Бранта.

Часть первая
Война с маграми

Глава 1
Ниарта

В новенькой форме пилота-истребителя Виктор Брант шагал по улицам городка Флартопреста, с интересом оглядываясь вокруг. По меркам Ниарты, куда Брант прибыл сразу же после окончания Академии, этот населенный пункт считался вполне приличным. Но правда состояла в том, что вся Ниарта была планетой довольно захолустной и держалась «на плаву», главным образом, за счет размешенных здесь военных распределительных пунктов. А потому ничем не мощеные улицы Флартопресты воспринимались местным населением как само собой разумеющееся. Благо рыжеватая почва была каменистой и довольно ровной, так что ходить по ней не составляло труда. Главное – смотреть под ноги! Большая часть города была застроена двух или трехэтажными домами, не имеющими ни водопровода, ни канализации. И хотя практически в каждом районе существовали специальные колодцы для сбора нечистот, многие жильцы не утруждали себя походами до них, а отходы своей жизнедеятельности выливали прямо на улицы.

Смуглые горожане, особенно продавцы расположенных на первых этажах лавок и сидящие на скамейках чуть ли не перед каждым домом рантье, бросали на Бранта цепкие взгляды, заученно улыбались и делали призывные жесты.

Мальчишки же и вовсе порой бежали за ним, требуя купить какую-нибудь ненужную безделушку. Казалось, что их всех совсем не волнует разразившаяся война. Скорее, наоборот – увеличившийся поток военных преподносит хорошую возможность заработать. Так чего же переживать? Люди на Ниарте жили одним днем.

Совсем другое настроение окружающих Брант почувствовал, едва прошел на огромную по площади территорию армейского распределительного пункта. Сочувствие в глазах сержанта, которому он предъявил документы на посту.

Обреченная озлобленность грязных и таких же смуглых, как и местные жители, механиков, ремонтирующих бесчисленное количество истребителей, длинными рядами стоящих прямо под палящим солнцем. Плохо скрываемый страх в стане бывших курсантов, ожидающих своей очереди на прием к коменданту в длинном белом здании. И самое печальное, разочарование и нежелание возвращаться в строй у пилотов, которые уже побывали в бою, были ранены и, после лечения и короткого отпуска, оказались здесь, чтобы снова отправиться на войну. Они сидели в общей очереди с новичками, пугая тех страшными рассказами. А еще везде роились противные мухи, спокойно влетающие в открытые окна.

Своей очереди Брант ждал несколько часов, и за это время ощущение непонятной тревоги закралось и в его сердце.

Прямо напротив расположился средних лет пилот с тонкими, аккуратно постриженными усами и наголо бритой головой.

Сквозь плотный от жары воздух до Бранта долетали его слова.

– Ничего от нас не зависит! – с неприятной ухмылкой говорил пилот сидящему рядом новобранцу. – Рано или поздно проклятые твари нас сомнут. Они переигрывают во всем, словно знают каждый шаг, придуманный нашими адмиралами!

А мы, истребители, просто скот, который отправляют на забой!

Слушая все это, Брант ёрзал в неудобном скользком кресле, периодически отмахиваясь от назойливых насекомых, и с надеждой посматривал на дверь, из которой то и дело выходил очередной пилот, после чего на расположенном рядом мониторе появлялось имя следующего посетителя и по цепочке передавалось присутствующими. Наконец пригласили и его.

В кабинете работал кондиционер, было прохладно и легко дышалось. Комендант – темнокожий седой вояка с изуродованным шрамом лицом – предложил Бранту воды, заглянул в квантер и неспешно начал разговор:

– Ну как настроение, сынок? Готов сражаться с врагом до последнего вздоха?

– Да, сэр! – ответил Виктор без колебаний, но и без особого энтузиазма.

Комендант сделал вид, что не заметил явного рвения в голосе вчерашнего курсанта. На фоне большинства других этот новобранец держался вполне уверенно.

– Очень хорошо, – сказал Комендант. – А то с боевым духом в последнее время просто беда. Не хочет солдат драться, что ты будешь с ним делать! Зачем тогда было идти в армию? Чтобы получать хорошее жалование и не гнуть спину где-нибудь на шахте? Чтобы в старости иметь неплохое довольствие и бесплатно пользоваться военными курортами? А как запахло жареным, так все стали трястись за свою шкуру! Вот мы, когда были молодыми… – Комендант задумался и, видно, поняв, что во времена его молодости столь серьёзных конфликтов не было, решил прервать свои нравоучения: – Ну да ладно, – сказал он, посмотрел в окно и поставил подпись на самом обычном бумажном листе, – я принял решение определить тебя на крейсер «Адмирал Юрм». Это хороший корабль! Хотя в последнем бою ему сильно досталось, но команда там крепкая, боевая. На днях крейсер пришел к нам на доукомплектование после ремонта, так что на передний край его сразу не бросят. Истребитель я тебе выделяю хороший! У нас тут половина машин – полный хлам, но есть и неплохие экземпляры. Осваивай технику, а завтра отправишься на корабль-носитель.

«Хороший» истребитель встретил Бранта облупленными бортами. Было видно, что он покрашен самой обычной краской, которая трескалась и шелушилась под палящим солнцем Ниарты. От ухоженных машин, на которых Брант летал в Академии, этот истребитель отличался разительно.

И не только убогостью своей покраски: вытянутый силуэт, гладкие обводы корпуса, далеко вынесенные в стороны блоки пусковых установок ракет – всё это свидетельствовало о том, что это корабль старой модели, давно снятой с производства.

– Это что же, «Вилстар» второго поколения? – обратился Брант к обнаженному по пояс, пропитанному смазкой механику, возившемуся с соседним истребителем.

– Второй модернизированный! – с гордостью ответил тот и, бросив свою работу, подошел к Бранту. – Я сам ремонтировал, так что можешь быть уверен: машина отличная!

Или ты, может быть, рассчитывал получить «Вилстар-3»?

– Хотелось бы третий! – искренне сказал Брант. – Он ведь стоит на вооружении!

– Эх, приятель, – усмехнулся механик, показывая желтые зубы на фоне потрескавшихся губ, – третье поколение только на новых крейсерах. У нас такие машины не водятся.

Половина истребителей и вовсе были списаны, а сейчас мы их восстанавливаем. Сбивают магры вашего брата – машин не напасешься! Видишь эти длинные ряды? Из того, что здесь есть, тебе выписали хороший истребитель.

– А краска почему такая? – спросил Брант, чувствуя, как ухудшается настроение.

– Какая такая? – разозлился механик на навязчивого новобранца.

– Нормальная краска! Другой нет! Смотри, какой придирчивый попался, все ему не так! Попробовал бы сам в такое пекло повозиться с этим хламом! И вообще, болтаю тут с тобой, зря только время теряю! Давай свое направление!

Когда тебе отбывать?

– Завтра, – ответил Брант, протягивая в грязные руки механика белый листок.

– Завтра! – передразнил его механик. – Завтра никак не получится! Это тебе нужно накопитель зарядить, технические жидкости закачать, номер нарисовать, а у меня вон соседняя машина горит! Тоже завтра должна быть готова! Не могу же я всю ночь тут провести!

Брант понял, что механик ведёт с ним какую-то свою игру, но что с этим делать – не представлял. К тому же солнце нестерпимо пекло голову, мешая думать.

– Мне, наверное, стоит обратиться к коменданту? – спросил он.

– Конечно, иди! – ничуть не смутившись, ответил механик.

– Только комендант тебя не примет. Он никого не принимает после распределения. Тебе предписано явиться завтра на крейсер – значит, должен явиться. Иначе сам знаешь, что будет!

– И что же делать? – спросил Брант, предчувствуя, чем закончится разговор.

– Ну, – нагоняя на себя важности, сказал механик, – если бы ты не был таким наглецом, мы, может быть, что-нибудь и придумали бы…

– Сколько? – в голосе Виктора появились стальные нотки.

Понимая неотвратимость того, что опалённый солнцем работяга вытянет из него деньги, он, тем не менее, унижаться не собирался. Если бы собеседник продолжил вести диалог в надменном тоне, то поплатился бы за это сломанным носом.

Механик словно почувствовал нависшую угрозу и не стал нагнетать обстановку.

– Сто эксов, – ответил он, – и к завтрашнему утру я всё сделаю.

Брант достал из бумажника новенькую хрустящую купюру и протянул её механику:

– Держи! Если истребитель не будет готов в срок, я просто сверну тебе шею!

Механик взял деньги и ничего не ответил. Провожая взглядом удаляющуюся фигуру, он думал: «Похоже, проклятое солнце совсем расплавило мои мозги! Этот парень выглядит как сын фермера, но глаза у него, словно у рэкетира Бобби, который насилует малолеток и готов перерезать глотку любому за один косой взгляд!»

Если бы Виктор Брант умел читать мысли, он бы ужаснулся тому впечатлению, которое произвёл его взгляд на лукавого, но не слишком крепкого духом механика. Он всегда считал себя человеком добрым и старался поступать по совести, не оскорбляя чувств окружающих. Собственного равнодушия к тем, кто ему неинтересен, Виктор не замечал. Равно как ускользала от его внимания прячущаяся глубоко в душе гордыня, щедро питаемая его исключительными способностями.

Но более всего Брант не осознавал своей силы – пусть не физической, но моральной – которая очень далеко выходила за грань понимания обычных людей и, отражаясь в его взгляде в момент гнева, приводила их в трепет.

Не польстило бы Виктору и то обстоятельство, что механик безошибочно угадал в нём выходца из фермерской семьи.

Он ничуть не стеснялся своего происхождения, но люди, называя кого-то «сыном фермера», имели в виду не фактический род занятий его родителей, а то, что человек похож на простака. Удивительно, но вопрос собственной внешности стал для Бранта источником комплексов и тревог во вполне уже зрелом возрасте, хотя в юности абсолютно не беспокоил его.

Брант был среднего роста и вполне обычного телосложения.

Регулярно заниматься поднятием тяжестей он начал лишь в Академии, когда сдружился со штурмовиком Фарном.

От этих занятий мышцы Бранта изрядно окрепли и обрели вполне приличные формы, но под одеждой оставались практически незаметными. До настоящих атлетов, таких как Фарн, с необъятной грудной клеткой, мощной шеей и толстенными запястьями, Виктору было очень далеко.

Лицо Бранта вполне можно было бы назвать красивым, если бы не полное отсутствие каких-либо запоминающихся черт. Отдельно изображения его носа, губ, голубых глаз, подбородка или даже ушей вполне уместно смотрелись бы в каталоге пластического хирурга, и нашлось бы немало желающих примерить что-то одно на себе. Но всё это вместе смотрелось невыразительно. Особенно на фоне светлых волос с едва различимым золотистым оттенком и светлой же кожи.

Попади Брант в руки одного из известных специалистов по имиджу, обслуживающих знаменитостей, и тот вероятно покрасил бы его брови в чёрный цвет, лицо напудрил до мертвецкой бледности, а волосы оттенил и сделал мелирование.

Получился бы идеальный образ кумира девочек-подростков.

Но у самого Бранта подобное перевоплощение могло вызвать только приступ тошноты. От казавшегося ему недостатка мужественности в своей внешности он страдал даже больше, чем от её простоты. Покорить ему хотелось одну-единственную самодостаточную и яркую женщину, которая со своей стороны не проявила взаимности, и Виктор тщетно пытался понять, чем же он плох. Недостатки внешности казались ему одним из возможных объяснений.

Узнай Брант мнение механика о своей персоне, и душевная рана, мучившая его последний год, тут же напомнила бы о себе. Но поскольку этого не произошло, голова Виктора была всецело занята вещами сугубо прагматичными. Оставшееся до отбытия на крейсер время ему предстояло провести в Флартопресте, а посему, уладив все необходимые формальности на распределительном пункте, он отправился искать гостиницу. Из разговоров, которыми коротали время пилоты, ожидающие своей очереди в комендатуре, Брант сделал вывод, что лучшие гостиницы находятся в районе у реки. Туда он и пошел, без труда узнав дорогу у местного жителя за один экс.

Река оказалась узкой, не более двадцати ярдов в ширину, а вода в ней была почти черная. Вдоль берега тянулись постройки, многие из которых отличались довольно необычной архитектурой, видимо, отображая представления их владельцев о роскоши. Портики с украшенными лепниной колоннами или балюстрады с резными балясинами приглашали в строения, отделанные дешёвым пластиком или оштукатуренные непонятной серой субстанцией. Это были гостиницы и рестораны, магазины, всевозможные увеселительные заведения и просто дома богатых горожан. Кое-где в больших глиняных горшках росли растения, преимущественно пальмы. На фоне скучного, почти безжизненного пейзажа Флартопресты любая растительность радовала глаз.

Брант решил остановиться в гостинице, показавшейся ему довольно сносной и в меру помпезной. В номере была большая кровать, ванная комната с канализацией и кондиционер, а балкон выходил на набережную. Цена вопроса оказалась невелика – пятнадцать эксов за день. Хотя ещё два года назад, до начала войны, такой номер обошёлся бы втрое дешевле.

Многие столетия жители Ниарты проводили свои жизни в удручающей бедности, и даже один экс считался на этой планете неплохими деньгами, а за пятнадцать эксов вполне можно было нанять работника на целый месяц.

Смыв с себя пыль теплой, но все равно освежающей водой, Брант надел легкую гражданскую одежду, отчего стал похож на успешного холостого инженера, прилетевшего на Киприду, чтобы насладится ее белоснежными пляжами и поиграть в казино. После неспешного обеда в ресторане, где Брант категорически отказался от навязываемого официанткой ниартийского угря, будучи уверенным, что рыба поймана в той самой черной реке, которая текла рядом, он решил совершить прогулку. Естественно, хорошо одетый молодой мужчина явно не местного происхождения привлекал внимание желающих подзаработать. Главным образом это были проститутки, денно и нощно находящиеся на страже, и зазывалы, приглашающие посетить казино или ночной клуб. Однако персонаж, буквально вцепившийся Бранту в руку, был куда колоритнее.

Сухонькая маленькая старушка с растрепанными волосами и поблекшими от времени глазами цепко ухватилась за рукав рубашки, и Брант, не желая обижать женщину столь преклонного возраста, послушно остановился.

– Купи амулет, солдатик! – сказала старушка, показывая на сморщенной ладони медальон с изображением ребенка, почему-то с крыльями, как у птицы, надетый на золотую цепочку.

– Я похож на человека, верящего в амулеты? – удивился Брант.

– Он принесет удачу! – старушка не обратила внимания на его слова.

– Я не верю в удачу, – ответил Брант. – Все, что с нами происходит, мы делаем собственными руками.

– Почему тогда ты не с ней? – улыбнулась старушка, показывая беззубый рот.

– Что? – не понял Брант.

– Почему ты не с черноволосой красавицей? Ты ведь хотел с ней быть?

Эти слова пронзили Бранта, словно молния. А ведь и правда, почему?

Виктор не задал себе вопрос: «Что может знать эта высохшая от старости женщина в столь же старом и выцветшем до неузнаваемости красок халате о его пылкой и безответной любви к прекрасной альманийке?», – всё казалось само собой разумеющимся.

– Это обстоятельства, – ответил он неуверенно.

– Удача и заключается в том, чтобы обстоятельства складывались так, как нужно тебе! – назидательно сказала старушка.

– Купи амулет. Он поможет!

– Хорошо, я куплю! – согласился Брант. – Сколько стоит этот кулон?

– Это амулет. Он действует, только если в него верить!

Для тебя он бесценен, но я отдам его всего за триста эксов!

– Ничего себе! – поразился Брант.

– Ты думаешь, твоя удача стоит дешевле?

Виктор достал деньги и отдал старушке. Она вложила кулон с цепочкой в его ладонь и костлявыми пальцами заставила сжать его в кулаке.

– Помни, нужно верить и не стесняться этого. Одень его и носи! Никогда не снимай!