Kitobni o'qish: «Загадки для дракона»

Часть первая

Глава I. Десятый

Я родился ранней весной, в тот самый миг, когда моросивший долгое время дождь вдруг прекратился и из-за облаков показалось солнце. Оно еще только набирало силу, согревая сонную, не очень холодную землю. На нашем маленьком острове, затерянном в Южном море, зимы не бывает. Весна здесь сменяется летом, лето – затяжной осенью, снова переходящей в весну. Недалеко от берега есть просторный грот, который испокон веков занимают мои родители и старая бабушка, называя его просто пещерой. Первое, что я увидел, появившись на свет, был огонь. Он горел в семейном очаге, обложенном большими камнями, излучая тепло.

Дяде и тете, а также двум их дочкам досталось более скромное убежище, чуть поодаль от этого грота. Была на острове еще и третья, самая маленькая пещера. И именно туда уже в середине лета меня переселили отец и мать, отдав на попечение братьям, которым было поручено мое воспитание и обучение. К тому времени среднему брату исполнилось пятнадцать, старшему сравнялось тридцать пять. Не удивительно, что мне они казались очень взрослыми, хотя на самом деле еще были недорослями, правда, довольно самостоятельными. Всю оставшуюся часть лета я просидел дома, изрядно устав от скуки. Да и осень ничего не поменяла в моей жизни. Я уже сомневался, смогу ли вообще выйти на свет божий, и однажды спросил об этом братьев. «Сможешь, Десятый, когда снова настанет весна», – прозвучало в ответ.

Итак, я стал Десятым. У всех нас, конечно, были имена, причем двойные и настолько труднопроизносимые, что не уверен, стоит ли вообще об этом заводить разговор. Впрочем, меня назвали Овиладистоламер Кинтарбалистбормаг, уменьшительное – Овилакитармаг, хотя все равно получается слишком длинно. На языке черных драконов это означало «Повелитель судьбы». Я не имел представления о том, почему мне дали такое имя, но понимал, что оно ко многому обязывает. Мой средний брат часто звал меня Ови. А вообще-то мы в семье нередко отзываемся на номера. Бабушка, например, – Первая, отец – Второй, мать – Третья, дядя – Четвертый, тетя – Пятая, старший брат – Шестой, старшая дочь дяди – Седьмая, младшая дочь – Восьмая и, наконец, средний брат – Девятый. Нумерация идет по старшинству, вот и получается, что я – Десятый.

Когда снова настала весна, мне исполнился год. Я уже считал себя во всем похожим на братьев, но в отличие от них ничего не знал об окружающем мире и его опасностях. Хотя на нашем острове бояться было нечего. Отчасти поэтому, выпуская меня на первую прогулку, Шестой и Девятый предоставили мне полную свободу. Я направился на север и за полчаса пересек весь остров, не встретив, к своему удивлению, ни одного живого существа. Исследуя молодую зеленую траву, не нашел в ней ничего интересного. Светило солнце, и стояла удивительная тишина. Наклонившись над ручьем, сделал первое в своей жизни открытие: увидел себя. Вода текла очень медленно, и мое отражение, чуть подрагивая, смотрело на меня. Я довольно долго любовался этим устрашающим зрелищем, но вдруг уловил поблизости какие-то странные звуки. Они возникли так неожиданно, что я немного испугался и, хотя никогда раньше не слышал ничего подобного, решил, что это голоса животных. Тропинка вывела меня на пологий берег моря. Тут я увидел неведомых существ, которые важно ходили по песку и время от времени издавали пронзительные крики, совершенно не реагируя на мое появление. «Кто вы?!» – проорал в свою очередь я первое, что пришло в голову. Одно из существ повернулось ко мне и вместо ответа издало противный звук – словно куском металла провели по стеклу. Не знаю почему, но я рассердился и бросился на него. Как по команде, все существа поднялись в воздух и, гомоня, улетели в сторону моря. Я посмотрел вдаль. Там, до самого горизонта, была только вода. Переведя взгляд немного левее, совсем далеко (а глаза у нас очень зоркие) увидел горы, на вершинах которых лежали снежные шапки.

– Улетели? – услышал я голос Девятого и кивнул ему, обернувшись. – Это чайки, – пояснил брат, – единственные существа, которые, как мне кажется, нас не боятся.

– Почему? – удивился я.

Девятый усмехнулся и ответил, не глядя на меня:

– Чайки – наглые птицы, а мы слишком гордые, чтобы гоняться за ними.

– Значит, мы тоже можем летать?! – воскликнул я.

– Я могу, – улыбнулся Девятый. – А ты пока нет.

На мое «почему», брат не ответил. Спускался вечер, пришла пора возвращаться в пещеру. По пути туда я размышлял о том, что в недалеком будущем мне многому предстоит научиться и многое понять. Например, наутро из разговоров братьев я случайно узнал, что лет через пятьдесят старший намерен жениться на старшей дочери нашего дяди, средний – на ее младшей сестре. «И все-то у них распланировано!» – подумалось мне. Но, по правде сказать, планы родственников меня не особенно занимали, зато изрядно мучил вопрос: когда же я смогу летать. Волнение не позволяло мне спросить об этом братьев. Дни шли за днями, многие вещи в нашей семье по-прежнему оставались для меня загадкой. И все-таки я совершил три первых в жизни открытия: увидел свое отражение в ручье (оно мне понравилось), узнал, что на земле есть чайки, и понял, что рожден летать. Пусть меня называют Десятым, пусть пока я самый маленький и слабый в семье, но в остальном – такой же, как и мои родственники: бесстрашный черный дракон, приключения которого только начинаются.

Глава II. Правда

Была зима. Я рос и набирался сил. Нашей бабушке исполнилось девятьсот лет. По утверждению моих родителей, немногим драконам удавалось дожить до такого почтенного возраста. Бабушка знала множество историй о былых временах, эльфах, волшебниках и магах, огромных богатствах, затерянных где-то на далеком севере. И, конечно, о людях. Рассказы о них были самыми интересными. «Люди – вот что является вечной проблемой для нас, драконов», – повторяла бабушка. По ее мнению, с эльфами и волшебниками можно договориться или заключить соглашение. Но люди всегда норовили, если не ударить тебя копьем, то уж, по крайней мере, обмануть. Не один дракон пострадал от их вероломства. Потому драконы и воровали людей, потому и устраивали кровавые пиршества. Неудивительно, что отношения между нами совсем портились.

Люди сочиняли небылицы о драконах. Каждый новый фантазер привирал все больше. Именно это и побудило меня, Овиладистоламера Кинтарбалистбормага, рассказать настоящую правду о нас. Черные драконы – один из самых древних представителей рода. Первые из нас пришли в этот мир задолго до того, как в нем появились люди. Отец как-то заметил, что драконы – родственники динозавров, их побочная ветвь. Драконы всегда держались небольшими колониями. Возможно, потому и выжили. Хотя нрав у драконов крут, они способны на любовь и привязанности. Не все представители нашего рода храбры и отважны, но любой из нас до последнего вздоха будет защищать самого младшего отпрыска семьи. И, конечно, золото. Да, мы очень любим золото и ничего не можем с этим поделать. Мы ищем его, иногда воруем у людей, одалживаем без возврата друг у друга, вымениваем и копим, копим, копим… Пещера, в которой живут мои родители и бабушка, наполовину заполнена золотом. Есть загадка: что предпочтет дракон, если поставить его перед выбором – утащить сто коров или сто золотых монет? По моему мнению, голодный дракон будет смотреть на коров, а выберет золото.

Говорят, драконы плохо пахнут. Но тут ничего не поделаешь: мы не любим воду. Хотя я иногда незаметно для других все же плещусь у берега. А если кто-то застает меня за этим занятием, делаю вид, что охочусь на глупых чаек. И еще одно объяснение неприятного запаха: трудно обладать свежим дыханием, когда умеешь выдыхать огонь. Об этом стоит рассказать поподробнее. Учить меня огненному дыханию старший брат решил после моего третьего дня рождения. Я, правда, не выказывал особого рвения к этому делу, давая брату понять, что в первую очередь хочу научиться летать. Однако тот в нелестных выражениях заявил, что летать мне рано, и занялся объяснением техники огненного дыхания.

У каждого черного дракона под нижней челюстью есть два небольших мешочка. В них скапливается специальное вещество, с помощью которого можно извергнуть огонь. Эти мешочки увеличиваются по мере взросления дракона. Больше всего вещества вырабатывается, когда дракон летит или занимается каким-нибудь тяжелым трудом. Поскольку я летать не умел и нагружать меня тоже никто не собирался, мне пришлось нелегко. Первый раз я попробовал выдохнуть огонь и едва не потерял сознание. Брат предупредил, что торопиться не стоит. Надо глубоко вдохнуть, чтобы вещество переместилось в пасть и смешалось со слюной, а уж потом выдохнуть. Я так и сделал, но вещество оказалось очень горьким, и я от неожиданности его проглотил, после чего долго кашлял. А во второй раз смог выпустить из пасти лишь слабую струйку дыма. Девятый смачно выругался и объявил перерыв в учениях. Они продолжились на следующий день и длились больше месяца. Я старался, но ничего не получалось. Пинки и шлепки сыпались на меня с незавидной регулярностью. И вот, наконец, к концу мая злой как черт, я выпустил струю огня. Брат улыбнулся (это с ним бывало крайне редко) и сказал: «Дальше тренируйся без меня!» Начав заниматься самостоятельно, я уходил утром подальше от пещер, чаще всего на берег океана, и, разозлившись на чаек, посылал в их сторону огненный поток со снопом искр и клубов дыма. Признаюсь, мне это удавалось не без труда. К моему большому удовольствию птицы взмывали вверх, громко крича.

Теперь расскажу о характере своих близких. Наша бабушка очень мудра и справедлива. Как старшая в семье она считается хранительницей семейных традиций. Ее мнение является решающим в любом важном вопросе. Отец и мать похожи характерами друг на друга – немного резкие, но довольно покладистые и отходчивые. Дядя и тетя – полная противоположность моим родителям. После последней войны драконов дядя с тетей долго искали себе пристанище, пока судьба не свела их с моими предками, оказавшимися их единственными родственниками. И хотя они не виделись лет сто, было принято решение жить вместе. Дядя – молчаливый и немного замкнутый. Глядя на него, кажется, что он все время обдумывает что-то. Тетя – скорей наоборот, чересчур открыта и любит поговорить (у драконов это считается недостатком). Их дочери очень красивы. Невеста моего старшего брата – гордая недотрога, такая же молчаливая, как ее отец. Невеста среднего брата – веселая и, я бы сказал, изящная. В драконьих семьях часто кузины выходят замуж за кузенов. Что сказать о моих братьях? Старший строг и иногда даже жесток. Средний мне нравится больше. Он никогда не ругается по-крупному, не обижается всерьез, всегда честно и терпеливо отвечает на мои даже глупые вопросы. Ну а меня вы уже знаете.

Чтобы понять нас до конца, нужно учесть еще одну важную деталь: на нашем маленьком острове драконам практически нечего есть. Правда, на западном берегу откладывают яйца гигантские морские черепахи, на восточном – есть заросли бамбука. В каменных развалинах какого-то древнего дома живут змеи, о которых мне рассказывала младшая кузина. Сам я змей никогда не видел. Но все это не еда. В стародавние времена добывать пропитание драконам было легко. Нынче это дело весьма трудное. Открытых пространств, на которых предкам было удобно охотиться на диких зверей, теперь осталось совсем мало. Люди, расселившиеся почти повсеместно, стали опасны как никогда. Они изобретают страшные орудия. Прежние стрелы, пики, мечи и копья почти вышли из употребления, и на их место пришли пули. Лично я не знаю, что это такое, но однажды услышал это слово от отца, вернувшегося с охоты. Отец прилетел издалека и принес корову, рассказав, что ее хозяин пустил в него пулю. Как это случилось, я не понял. Пуля, правда, не пробила чешую отца, но ему было неприятно.

Говорят, что драконы едят только мясо. С недавних пор мы питаемся еще и фруктами, яйцами птиц и черепах, но можете себе представить, сколько нужно их съесть одному дракону, чтобы насытиться. Нет, без мяса тут не обойтись! Когда мои родители, а также дядя с тетей отправляются на охоту, все мы знаем, что вскоре наедимся. Потом можем забыть о пище на неделю-другую, а иногда нам приходится и голодать. Имея когтистые лапы, драконы могут переносить по воздуху тяжелые предметы. Наши тела защищены надежной броней. Чем старше дракон, тем она крепче. Головы венчает гребень наподобие короны конусовидной формы, немного загнутый назад и заостренный с переднего конца. Это придает нам грозный и величественный вид. Еще есть хвост, на конце которого у мужских особей находится раздвоенный шип – грозное оружие. Может быть, люди правы, считая, что нам неведомо сострадание, но мы – живые существа из плоти и крови, хорошо знающие, что такое боль. Наши уязвимые места: глаза, небольшой участок груди, не защищенный чешуей, и лапы. Чешуйки растут вперехлёст, так что нас сложно серьезно ранить. Но если ударить копьем под острым углом, можно пробить несколько пластинок чешуи. Цвет крови у драконов зависит от возраста. У взрослых особей она почти черная, у меня, например, пока алая, что неудивительно, ведь мне всего три с половиной года. И еще. У черных драконов, как и у наших собратьев других видов и кланов, есть свой родной язык. Кроме того, мы владеем универсальным языком драконов, который позволяет всем нам понимать друг друга. Не важно, что кому-то наш язык кажется набором неразборчивого бормотания и рычания. Примерно двадцать пять процентов своих мыслей драконы могут передавать телепатически. Словом, мы не так примитивны, как считают люди. А многие из нас даже понимают человеческие языки.

Глава III. Первый полет

Мне исполнилось четыре года. По мнению отца, я вполне созрел для того, чтобы научиться летать. Без этого дракон не дракон. То, чего я ждал с таким нетерпением, сбывалось. Учить меня поручили среднему брату.

– Летать намного проще, чем дышать огнем, – заверил он, когда мы пришли на морской берег.

– Тогда почему ты начал мое обучение с огненного дыхания? – резонно спросил я.

– Твои крылья должны были окрепнуть, – ответил брат, давая понять, что я задаю глупые вопросы.

Я посмотрел на свои крылья, сложенные по бокам и казавшиеся совсем беспомощными. Брат тем временем развернул свои, легко взмахнул ими и без труда поднялся в воздух. Сделав несколько небольших кругов, он мягко опустился вниз и сказал:

– Все, что тебе следует сделать, это оттолкнуться от земли и взмахнуть крыльями.

Я сосредоточился и, раскинув крылья, резко подпрыгнул, а мгновенье спустя почувствовал боль от камней, на которые рухнул с высоты собственного роста. Поднявшись, виновато посмотрел на брата. Но тот был бесстрастен и спокойно пояснил:

– Тебя просили оттолкнуться, а не прыгать! Взмах должен быть мягким. Ты же не чайка. Теперь пробуй еще раз и ни о чем не думай!

Я снова сосредоточился, оттолкнувшись, взмахнул крыльями и на миг закрыл глаза. Секунду ждал удара о камни, но время шло, а я не падал, снова и снова взмахивая крыльями. А когда, наконец, открыл глаза, оказалось, что лечу над водой. Метрах в трех подо мной простиралась морская гладь. Сделав плавный поворот, увидел наш берег и брата, с улыбкой наблюдающего за мной.

– Лечу! – закричал я ему. Он кивнул и тоже взмыл в небо. Мы поднялись выше. Меня переполняло чувство восторга и легкости. Эйфория полета была настолько сильной, что я не заметил, как мы набрали приличную скорость и высоту. Глянув вниз, я впервые увидел наш остров сверху. Отсюда все казалось маленьким. Вот ручей – тонкая серебристая линия. Кроны вечнозеленых деревьев укрывали собой большую часть того, что было внизу. Три холма разной величины – это наши пещеры. Если не знаешь, куда смотреть, сверху нелегко догадаться, что этот остров обитаем. Облетев его дважды, мы опустились на то же место, откуда поднялись в небо.

– Поздравляю! – весело подытожил брат. – Ты научился летать.

– Это чудесно! – в восхищении отозвался я. Девятый помолчал и добавил уже очень серьезно:

– Теперь ты, Овиладистоламер Кинтарбалистбормаг, – настоящий дракон.

Практикуясь каждый день летать и выдыхать огонь, я не знал еще тогда, что это лишь азы, только первые необходимые для жизни навыки.

Глава IV. Волчий лес

Наступила зима. Унылое время даже на теплом острове. Главным образом, потому что голодно. С едой в том году оказалось хуже, чем всегда. Взрослые то и дело возвращались после далеких перелетов без добычи. Детей на охоту не брали. Мой старший брат иногда улетал с родителями, но не очень далеко. Мы грызли бамбук, разорили почти все кладки черепах, но есть хотелось постоянно. И вот в один прекрасный день семья решила совершить беспрецедентный по своей наглости набег. Даже бабушка захотела в нем поучаствовать. Целью была большая ферма, на которой содержались коровы, козы и овцы. За ними присматривали пять – шесть человек. Нам предстояло проникнуть внутрь. Отец собрал нас на большой поляне и распределил роли. Бабушка, кружа над фермой, то снижаясь, то поднимаясь, должна была отвлечь часть людей, уводя их подальше от этого места. Летать быстро она уже не могла, но с ролью устрашения должна была справиться. Несмотря на весьма преклонные годы, Первая отличалась большой активностью. Моим братьям и кузинам вменялось в обязанность сдерживать людей. Остальные составляли главную ударную силу, и им полагалось унести как можно больше мяса.

В хорошо продуманном плане все-таки был небольшой изъян. Конечно, для взрослого дракона, такого, как мой отец, не составляло труда разрушить коровник тремя-четырьмя ударами, но разумнее было все же войти туда тихо, без лишней суеты. Пока одни драконы держали людей на почтительном расстоянии от фермы, другие имели возможность незаметно проникнуть внутрь и взять, что захотят. А потом без шума удалиться. Сложность заключалась в том, что в ворота сооружения мог пройти только маленький дракон – такой, как я. А мне отвели лишь роль наблюдателя. Спорить с отцом я не стал, понимая, что это бесполезно.

Наш отряд поднялся в воздух около двух часов ночи в строгом порядке: в авангарде – бабушка, в арьергарде – я. Было темно и прохладно. Оказавшись очень высоко, мы перемахнули через горы и, не снижаясь, повернули на восток. Далеко внизу проносились какие-то селения. Они казались маленькими огоньками в океане ночи. Мы летели неторопливо, экономя силы. Прибыли на место на рассвете. В это время люди смотрят самые сладкие сны. Утренний туман только-только начал отступать, когда девять черных драконов ринулись вниз. Я опустился ровно настолько, насколько это было безопасно, сомневаясь, что кто-то поднимет голову и увидит меня. Почти сразу же раздалось несколько ударов: это мои родственники тяжело приземлились на крышу фермы. Крыша выдержала первый натиск, но вскоре родственники проделали в ней приличную пробоину. Четыре дракона пробрались внутрь. Полуодетый человек выбежал на улицу с вилами в руках. Бабушка ринулась прямо на него. Мужчина испытал сильнейший шок от одного вида огромного дракона, хотя нашел в себе силы, чтобы завопить и, получив легкий удар лапой, распластался на траве.

Почти сразу из дома выскочили еще два мужика. Один на ходу заряжал ружье, другой сжимал в руке большой топор. Бабушка взлетела, а ее место заняли братья. Оба выдохнули, и столп огня обдал людей. Мужчина с ружьем выстрелил, не прицеливаясь. Пуля прошла по касательной и ударилась в край гребня на голове старшего брата. Это его сильно разозлило. Брат ринулся вперед – на стрелка. Очевидно, я бы поступил так же, начиная сердиться на людей, хотя ничего плохого лично мне они не сделали. Из скотного двора вылетел дядя, держа в каждой лапе по корове. За ним появилась мать – она несла в пасти телку. За матерью следовала тетя, нагруженная коровой и теленком. Осторожные кузины тем временем приземлились у низкого длинного здания, где содержались овцы. Хоть это и менее ценная добыча, для очень молодых драконов она считалась вполне достойным вкладом в обеспечение семьи продовольствием. Кузины в два счета выломали ворота, часть стены овчарни и начали грабеж. Минуты три все шло по плану. Затем на пороге возникла женщина необъятных размеров. Она что-то орала, размахивая большим и длинным копьем. Кузины ретировались, унося по две овцы. Братья разделились, причем старший сдерживал натиск двух человек, средний – помогал отцу. Один из мужчин размахивал топором, стараясь ударить дракона в крыло или лапу. Другой – довольно крупный детина, пытался обойти Шестого сбоку и огреть дубиной. Наверное, с точки зрения человека, дубина выглядела весьма внушительно, но разве можно победить дракона деревянной палкой! Наконец страсти улеглись. Захватив несколько животных, отец с братьями взмыли вверх.

Все бы закончилось благополучно, если б бесшабашный Девятый не решил поиграть в героя. Он передал свою добычу Шестому и взлетел, направившись в овчарню, где недавно побывали кузины. Хозяин с топором и мужик с дубиной бросились следом с намерением отомстить за разбой хоть одному дракону. Я первым заметил опасность. Девятый с трудом проник в овчарню через брешь, проделанную кузинами. Брешь была не очень широкой, а само здание – низким. Дракону там слишком сложно развернуться. Кроме того, у дверей овчарни притаилась та самая тучная особа с пикой. В отличие от брата я ее хорошо видел и тут же ринулся вниз, отбросив мысль о наказании, которое настигнет меня по возвращении домой. Перед тем как мы отправились на охоту, отец строго-настрого запретил мне подвергать себя опасности, что бы ни случилось. Но не мог же я бросить брата в беде, понимая, что никто другой ему не поможет!

Мое неожиданное появление у дверей очень сильно удивило женщину. То ли тем, что я ей показался слишком маленьким, то ли тем, что обнаружил ее, хотя она хорошо замаскировалась. Мне было все равно. Струей пламени я сбил с ног эту особу. Одежда на женщине загорелась и, вскочив на ноги, она бросилась прочь, не разбирая дороги. Я крикнул Девятому, чтобы он поторапливался. Брат обернулся и с недоумением посмотрел на меня, как бы вопрошая: «Что ты здесь делаешь!?» Я оставил его немой вопрос без внимания, так как увидел приближающихся к нам мужчин. Впереди бежал верзила с дубиной; за ним, отставая шагов на десять, мужик с топором. Девятый велел мне взлетать, но я и тут не послушался. Тогда он втолкнул меня внутрь фермы, а сам встал у пролома. Я оглядел овец и баранов, хищно оскалился и сделал несколько шагов вперед.

Раскрыв крылья и пасть, брат ринулся на верзилу. Дубина, которой тот орудовал, рассекла воздух чуть выше головы Девятого. Увернувшись от нее, молодой дракон ухитрился дернуть великана за руку, державшую орудие возмездия. Человек бухнулся на колени. Брат схватил овцу и с криком: «Ови, улетаем!» взмыл вверх. Я замешкался, выбирая достойный трофей. И, остановившись наконец на черном жирном барашке, самонадеянно посчитал, что донесу этот груз. Баран оказался легким, но очень резвым. Пришлось его легонько стукнуть перед тем, как направиться к выходу. Дорогу мне неожиданно преградил мужчина с топором. Я ринулся на него и смог увернуться от первого удара. Второй, более точный, чуть не стоил мне жизни. Топор под острым углом вошел в правый бок пониже крыла. Моя нежная броня не выдержала. Несколько чешуек разломились, и острие вонзилось в плоть, пусть не очень глубоко. Я почувствовал боль и тут же ответил обидчику ударом хвоста, хотя он был еще коротким, с чуть заметным шипом. Человек упал. Теперь ничто, кроме острой боли, не мешало мне подняться в воздух.

Вскоре я догнал своих, пристроился позади всех, а потом понял, что не смогу долго держать заданную скорость. Бок болел, а теплая кровь медленно, капля за каплей, вытекала из раны. Уверяя себя, что она несерьезна и мое первое боевое крещение вполне можно считать успешным, я понемногу успокоился. И все-таки лететь, держа в пасти барана, становилось все труднее. Тут еще слегка придушенное животное оправилось от потрясения, проявляя нежелательные признаки жизни. Я начал медленно отставать: сохранял высоту, но терял скорость. К несчастью, никому из тех, за кем я летел, и в голову не приходило обернуться. Попросить помощи у родных мне не хотелось: мы уносили хорошую добычу, и ее нужно было как можно быстрей доставить домой.

Строптивый баран начал брыкаться, пытаясь вырваться. Тупое существо, видимо, решило сорваться с большой высоты, надеясь, остаться в живых. Я крепче сжал челюсти и, собрав последние силы, постарался сократить расстояние между мной и Девятым. Мои усилия не пропали даром, но это длилось недолго. Почувствовав адскую боль в боку, я резко пошел вниз. Почти камнем падал. Потом все же распластал крылья и замедлил полет, начав снижаться широкими кругами. Подо мной был лес, старый и неприветливый. Подходящего места для нормального приземления увидеть не удавалось: только вековые деревья и буреломы. Боль становилась нестерпимой. Я снизился до верхушек сосен и сложил крылья, пытаясь зацепиться за толстый сук. Однако ветка не выдержала моего веса, и я полетел вниз. Падение было недолгим, а приземление жестким. Я ударился о корни дерева и лишился чувств.

Когда открыл глаза, понял, что наступила ночь. Рядом лежал баран. Более живучего существа я не встречал. Конечно, за исключением драконов. Баран в отличие от меня почти не пострадал. Он выпал у меня из пасти перед самой землей, но я ударился сильнее. Очень болел бок. Я знал, что дома мне помогли бы. Драконы – неплохие лекари. Были времена, когда на основе драконьей крови делались чудесные лекарства, избавляющие людей от многих болезней. Алхимики и маги продавали эти снадобья за баснословные деньги. Состав лекарств они хранили в глубокой тайне, но, разумеется, драконам ее разгадывать не было нужды. Похоже, сейчас одно из этих лекарств мне бы пригодилось. Я поднялся и посмотрел по сторонам. Кругом были только деревья, кроны которых терялись где-то высоко-высоко. Потом посмотрел на барана и сказал, то ли обращаясь к нему, то ли к себе: «И все это из-за тебя, кудрявый! Клянусь, если доберусь до дома, съем тебя сам!» Баран издал противное блеяние. Я опять почувствовал ненависть и ударил его передней лапой. Удар был несильный, но животное упало и больше не пыталось подняться. Тем временем девять черных драконов благополучно приземлились на родном острове.

Отсутствие Десятого заметили не сразу. Но когда это произошло, все остальное было мгновенно забыто. Стало ясно, что младший потерялся в пути. Шесть драконов отправились в обратную дорогу и, расположившись веером, начали поиски. Шансы, что они найдут меня в непролазном лесу, были слишком малы. Во что бы то ни стало мне требовалось из него выбираться. Дождавшись рассвета, я взял злополучного барана в зубы и медленно направился вперед, через буреломы и овраги. Животное очень стесняло мои движения, но у меня и в мыслях не было его бросить, а съесть почему-то не приходило в голову. Наконец я набрел на поляну. Здесь, по крайней мере, деревья не закрывали небо. Надо бы взлететь и осмотреться. Однако, как только я расправил крылья, правый бок пронзила острая боль. Спускался вечер. Совсем не хотелось проводить еще одну ночь в лесу. Хотя рана ныла, я считал ее пустяковой. Драконы от таких ран не умирают. Неужели я стану первым? От грустных раздумий меня отвлек тихий треск. Было не похоже, что ветер обломал какую-то ветку или она обломилась сама по себе. Я медленно повернул голову, увидев того, кто нарушил лесную тишину. Родные мне как-то рассказывали о помощниках людей – собаках. Появившийся на поляне серый зверь походил на собаку, но собакой явно не был и повел себя дерзко. Его сильные ноги, мощная грудь и злые глаза не произвели на меня особого впечатления. Думаю, мои братья даже не обратили бы внимания на подобное существо. Драконы не боятся мелких хищников. А они, как выяснилось, не боятся раненых драконов…

Животное втягивало носом воздух и вдруг облизнулось. Мне это очень не понравилось, но я не испугался, даже когда неожиданно увидел еще одно такое создание, а потом еще. За десять минут их собралось около десяти. Без сомнения, мелких хищников привлек сюда баран, из-за которого и начались мои неприятности. Однако слишком много сил было потрачено, чтобы запросто расстаться с этим трофеем. Ни один дракон не откажется от своей добычи и уж тем более не уступит ее какому-то жалкому зверью. Я опустил барана на землю и аккуратно прижал его лапой. Хотел было развернуть крылья, чтобы устрашить противников, но вспомнил о боли, последующей за этим движением. Нет, крылья мне помочь не могли…

Смеркалось. И чем темнее становилось, тем больше собиралось вокруг меня этих странных существ. Досчитав до тридцати, я сбился и почему-то вспомнил рассказ бабушки о междоусобицах предков. Во время одной такой десять изумрудных драконов пытались изгнать семейство туманных из их родовой пещеры. Оборонявшихся было вдвое меньше, но они не сдавали позиции. На помощь атакующим прибыло еще тридцать изумрудных. Они разрушили родовое гнездо туманных, понеся большие потери и победив противника не умением, а числом. Мне же не приходилось рассчитывать на чью-либо быструю помощь, а предстояло блеснуть изобретательностью. Расставаться со своим трофеем я не хотел принципиально и приготовился к бою.

Пока совсем не стемнело, вокруг было тихо. Как только ночь опустилась на лес, мои недруги зашевелились. Вожак стаи завыл протяжно и громко. Он стоял, гордый и решительный, впереди своих сородичей. А когда вой затих, все они одновременно кинулись на меня. Подпустив нападающих поближе, я обдал их огненным смерчем. Визг и рычание стали мне ответом. Оставив опаленных зверюг, выжившие с тихим воем отбежали подальше в лес, но эта история еще не закончилась. Между тем запас моего огненного дыхания был весьма ограниченным. Я мог поразить своих врагов огнем от силы три-четыре раза, а что потом? Драться с неподходящим по росту противником было не совсем удобно, тем более что одна из моих лап удерживала строптивого барана. Оставалось защищаться второй лапой и пустить в ход зубы. Пронизывающая боль не позволяла двинуться с места. По драконьим меркам, я в свои четыре с половиной года был еще малым ребенком, который за последние двое суток несколько раз попал в серьезный переплет.

Мои худшие предположения оправдались: вскоре началась очередная, более затяжная атака. Пятнадцать серых «собак» попытались наброситься на меня. Второй огненный вихрь буквально смел с пути нападавших, но они снова ринулись в бой. Мой третий выдох получился менее насыщенным. И все же серые отошли. Я вновь отбился, с нетерпением ожидая рассвета. Впрочем, что он мог мне принести? Вожак стаи опять протяжно завыл. Его шерсть опалило огнем, но глаза не утратили свирепой решимости. На вой ответили, и к краю поляны стали подходить новые силы. Лес кишел серыми тварями. Когда они приблизились ко мне, я выдохнул, но из пасти вырвался только маленький клуб дыма. Значит, нужно было готовиться к новым ударам. Первого нападавшего я смахнул свободной лапой. Тот перевернулся через голову и упал с разорванной шеей. Второго схватил зубами и отбросил в сторону. Третий хотел было вцепиться мне в горло, но из этого ничего не получилось. Ему не удалось выйти победителем. Следующего зверя я практически перекусил пополам. Однако долго так продолжаться не могло. Создавалось впечатление, что, даже отдав им барана, я не смогу уйти восвояси. Они жаждали крови и возмездия.