Kitobni o'qish: «Суровая Родина. Нехороший путеводитель Кемерово»

Предисловие

 Есть города большие и малые, «все флаги в гости к нам» и закрытые на тяжёлый замок, озорные и тихие, а есть просто – особенные.

С первого взгляда, ничего примечательного в таком уездном городе К. вовсе нет, а приглядишься – там такие «вилы в сене»…

Все, кто никогда не бывал в Кемерово, считают его типичным сибирским захолустьем, а те, кто заезжал мимоходом, бывает, даже оскорбительно называют «тупик». Другое дело – Красноярск, Новосибирск или Иркутск, а Кемерово… ну что тут особенного? А вот ведь и к нему может приключиться любовь. Всё как в жизни, когда самая видная девка на деревне влюбляется в щербатого доходягу-гармониста и всё подруги наперебой отговаривают её: «Ну что ты в нём нашла?», а она с осоловелыми от любви глазами вторит словно заколдованная: «Колька. Он у меня такой особенный!»

Ну что делать, сердцу не прикажешь: особенный – значит, особенный.

Как потом выяснится, девичье сердце действительно не ошибалось, и Николай окажется парень-то не промах, но вернёмся к Кемерово.

Где это видано, чтобы за звание «главного горожанина» или «человека из Кемерово» соперничали такие «глыбы», как Тулеев, Гребенщиков и Гришковец? И кто же «он» такой на самом деле? Есть версии!

Кемерово – как сундук в старой сказке: висит себе на столетней сосне, никого не трогает. Откроешь его из чистого любопытства, а там – АИК Кузбасс и шекспировская история «с любовью до гроба», где в конце короткой страсти в огне советской «сказки» сгорают все мечты о «рабочем рае», а бывший страстный любовник подсыпает в бокал с вином вчерашней возлюбленной смертельного яду. Посмотришь на дно сундука – а там заяц. Приглядишься – оказывается, это памятник «Пушкин и зайцы», посвящённый духовной связи сквозь толщу времён Александра Сергеевича и Николая Некрасова, который вполне мог бы украсить нашу одноимённую площадь вместо сувенирной скульптуры «солнца русской поэзии», отлитой из сэкономленных материалов.

Куда пропал заяц? Вместо него уже крякает утка. И где же она плавает? В великой кемеровской реке Искитимке, которая время от времени принимает пурпурный цвет, откровенно намекая жителям, что «нет, вы не правы, ещё кое-что работает в промзоне и работает на полную мощность. А вы говорили: Кемерово – город судов и спорта. Ошибаетесь, граждане!»

Мы отвлеклись, озираясь на берега Искитимки, а утка тем временем удрала. Но… теперь у нас есть яйцо!

На наших глазах из него вылупляется Йети. Если посмотреть на него слева, то он сильно похож на бывшего главу таштагольского района Владимира Макуту, а если справа – вылитый Тулеев, но это случайное сходство.

Скорлупа выскальзывает из рук, разбивается, и в её осколках отыскивается тонкая стальная игла с соотношением ушка к телу 0,62 : 0,38. Странная какая-то, не правда ли? Не простая, а гармоничная. О том, что с ней можно и что категорически нельзя делать, нам поведает Великий Гармонист Кемерово.

Остались ли после всего этого ещё воинствующие невежды, которые смеют утверждать, что Кемерово – не особенный город?

Думаете, вот и сказочке конец? Если бы…

С топонимом «Кемерово» тоже всё неоднозначно. Кемеровчане, помимо деления на живущих в самом Кемерово и на Лесной поляне, разошлись ещё на две непримиримые группы – тех, кто не склоняет слово Кемерово ни при каких условиях, и тех, кто «из Кемерова».

Лингвистика утверждает, что русские названия городов с финалью -ино, -ово, -ево следует склонять, если рядом не употребляется родовое наименование (в Кемерове, но в городе Кемерово). Несклоняемым формам (живу в Кемерово) учёные-лингвисты отводят место в устной речи. Многочисленные опросы горожан говорят о том, что «восхищен Кемеровом» и «благодарен Кемерову» звучат коряво и режут слух. Для сохранения исторической идентичности все цитаты, включенные в текст Путеводителя, сохраняют склонение Кемерово согласно приводимым источникам.

Автор путеводителя, как и группа консервативных горожан, придерживается лагеря «человек из Кемерово».

Пытливые критики после выхода первого издания неоднократно спрашивали: «А почему у Вас название “Суровая Родина”? На что вы намекаете?» Откровенно говоря, никаких особых намёков на какие-либо исключительные обстоятельства оно не несёт. Хотя нет, позвольте… Вспомнил! «Красоты нет, если она не отражает некоей суровости жизни», – так говорила Марлен Дюма, голландская художница южноафриканского происхождения. И в этом он с ней согласен.

А ещё он жмёт руку Стендалю, который обоснованно утверждал: «Даже суровость любимой женщины полна бесконечного очарования, которого мы не находим в самые счастливые для нас минуты в других женщинах».

Так всё и сходится, что горькая ягода нам слаще самой сладкой – русский характер.

 Автор благодарит и бьёт низкие поклоны всем неравнодушным соавторам, которые приняли живое участие в судьбе нехорошего путеводителя словом и делом и помогли птенцу пережить второе рождение, которое представляем вашему вниманию, любезный читатель:

Дмитрию Сагаре,

Дмитрию Петину,

Владимиру Сухацкому,

Ирине Захаровой,

Екатерине Комаровой,

Галине Пановой,

Станиславу Оленеву,

Василию Лякину,

Виктору Богораду.

Остаётся лишь добавить, что всё нижеописанное – это сказки и легенды нашего города, и, если что-то вам покажется до боли знакомым или похожим на правду, это действительно неумышленное совпадение.

Все персонажи данного произведения являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Реальный – только автор, который бродит среди воспоминаний и ищет Кемерово, которого давно уже нет.

Сергей Колков,

Кемерово, 2023

Человек из Кемерово

У меня были проблемы,

Я зашел чересчур далеко:

Нижнее днище нижнего ада

Мне казалось не так глубоко.

Я позвонил своей маме,

И мама была права –

Она сказала: «Немедля звони

Человеку из Кемерова».

Борис Гребенщиков

Святочный рассказ

ДК «Москва», ул. Дзержинского, 2

Дом кино «Москва» открыт 15 июня 1937 г. Площадь – 4809,5 м2. Впервые в истории города выбор имени кинотеатра был вынесен на обсуждение обывателей. Общественность предложила варианты: «Буревестник», «Гигант», имени А. С. Пушкина, М. Горького и другие. Президиум городского Совета решением от 23 июля 1937 года присвоил кинотеатру название «Москва».

Кинотеатр располагал зрительным залом на 1000 мест, читальным залом, шахматным клубом и тиром. В его стенах была успешно реализована прогрессивная советская концепция «дома колхозника». А как иначе? В городе в предвоенные и даже в послевоенные годы сохранялся острый дефицит на общественные площади. В фойе и вестибюлях проходили художественные выставки, танцевальные вечера, торжественные сборы пионерских дружин и заседания партийно-хозяйственного актива, на которые собиралось до полутора тысяч человек.

С 1 июля 2005 года ДК «Москва» заброшен. Запутанная ситуация с «чемоданом без ручки», от участия в судьбе которого отказались собственники, долгие годы удивляет горожан, когда на их глазах медленно, но верно разрушается великолепное здание эпохи сталинского ампира. Никому не надо?

Глава 1

Ашот Вазгенович Торосян, владелец и основатель известного ресторана армянской кухни «Торосян», никогда и подумать не мог, что станет кемеровчанином. Отслужив в армии, он вернулся домой в Ереван и собирался начать трудовой путь в ресторане, которым руководил его отец – Вазген Аразович Торосян, но тот решил по-другому: «Ашот, сынок, если останешься под моим крылом, всегда будешь в тени большого дерева. А что там растёт? Правильно – мелкий кустарник. Ты же у меня – “надежда этого мира” (прим. – так переводится с армянского имя Ашот). Найди в себе смелость начать всё с чистого листа! Хочешь – поезжай к дяде Арену в Кемерово, получи там образование и прозвучи так, чтобы я гордился тобой!»

Сказано – сделано. Ашот уехал к дяде, поступил в КемТИПП, блестяще его окончил и, когда прогремели 90-е, открыл на берегу Томи настоящий армянский ресторан. Пока всё коллеги-рестораторы «сходили с ума» по итальянской кухне, Ашот твёрдо решил, что не будет мешать армянскую кухню ни с какой другой в угоду моде. Он просто попробовал придать некоторым устаревшим блюдам армянской кухни новый оттенок – современности в сочетании с той заботой, которую можно встретить только среди родных людей.

Реформатор древних традиций считал, что если взялся за дело, то делать его нужно так, чтобы каждый мог сказать: «О, какой молодец Ашот-джан! Так вкусно накормил, как будто в Ереване побывали!» В его ресторане не готовили еду, а сочиняли музыку вкусов, словно клиент – шах и весь мир дышит и живёт только ради его услады. Меланхолические звуки дудука сопровождали здесь и деловые встречи, и дружеские застолья. Последние длились по нескольку часов: в армянских традициях заказывать много еды, делить её со всем столом, а потом снова повторять заказ. Поэтому долгих поисков, как назвать свой первый и любимый ресторан, у него не было: «Назову своей фамилией, чтобы каждый знал – здесь за всё лично я отвечаю. Ашот сказал – Ашот сделал!»

Ашот Вазгенович, а для друзей – просто Ашотик, искренне считал, что ни одно важное событие в истории человечества не произошло без участия армян. «Вот взять хотя бы “всемирный потоп”. Каждый армянин знает, что Ноев ковчег причалил у горы Арарат. И голубь, который принёс Ною масличный лист, сорвал его на армянской земле. Значит, можно с уверенность сказать, что коньяк “Арарат” – это священный напиток! Сегодняшний вечер – божественный, но безбожно короткий. За наши новые встречи!» Поэтому, когда он впервые услышал песню Бориса Гребенщикова «Город золотой», то воскликнул: «Бан, это же песня про Ереван! Вы только послушайте: “под небом голубым есть город золотой, с прозрачными воротами и яркою звездой. А в городе том сад, все травы да цветы; гуляют там животные невиданной красы”. Борис Борисович-джан поёт точно про Ереван! Вам каждый армянин это подтвердит!»

Все попытки объяснить ему, что песня совсем не про это, были обречены на полный провал. Он начинал волноваться, нервничал и, показывая собеседнику какую-то затейливую комбинацию из пальцев, грозно рычал: «Вы ничего не понимаете! Вы вообще были в Ереване? Нет! Тогда молчите, слушайте эту великую песню и восторгайтесь!»

Шли годы, и желание привезти на свою вторую родину – в Кемерово – великого «армянского» певца Бориса Гребенщикова только крепло. «Повелитель толмы» мечтал подарить своему второму дому «маленькое чудо» – концерт БГ.

Деньги на воплощение мечты у него имелись. И с площадкой – ДК «Москва» – он тоже уже давно договорился. Осталась только одна загвоздка – БГ. Вернее, даже не сам артист, а его концертный директор Таточка, которая всякий раз, когда Ашот интересовался, не появилось ли гастрольное окно у пионера русского рока, говорила однозначно:

– Ну, Кемерово пока пусть дозреет. У нас тут Москва в очереди стоит, потом Владивосток, а дальше мы в Америку!

С Америкой Кемерово тягаться, конечно, не мог. Хотя доллары и здесь тоже были, но далеко не в тех количествах, как там. Собственно, Ашот Вазгенович уже и не надеялся на чудо, но однажды в августе 1998 года зазвонил серый, слышавший немало всякого телефон и сообщил неожиданно сладким голосом Таточки:

– У нас тут Самара слетела, а вы всё ещё хотите концерт БГ в Кемерово?

«Гений лаваша» даже встал со стула и зачем-то поправил галстук:

– Конечно, ждём!

– Хорошо, вечером пришлю райдер¹, – быстро попрощалась Таточка и первой повесила трубку.

Не до конца осознавший только что услышанное, он тут же позвонил любимой жене и, потея всеми частями своего идеально сложенного тела греческого бога, сообщил ей неожиданное:

– Греточка, тут у нас такое происходит…

– Что, налоговая наехала?

– Нет, наехал БГ, точнее, скоро к нам наедет, то есть приедет с концертом.

– Милый, ты шутишь?

– Да какие шутки! Только что звонила Таточка – у них дырка в Самаре, через три дня он у нас.

Весь остаток дня коньяк и шашлыки уже не шли ему в голову. Он мечтал.

Вечером, как и обещала Таточка, факс выдавил из себя недлинный райдер БГ.

Из него стало ясно, что БГ приедет один, без «Аквариума», и даст единственный концерт. Далее следовал список требований для принимающей стороны: гостиница, трансфер, питание, гонорар, концертная аппаратура…

Ашот вызвал Рюшу, для всех других – Андрея Ростиславовича, главного по разным очень ответственным поручениям, и вручил ему райдер:

– Рюша, чтобы всё от сих до сих, ну ты понимаешь, как для себя и даже лучше!

Рюша пробежал взглядом по скрученному свитку и спросил:

– А «это» где будем брать?

– Что «это»? Там же всё ясно написано!

– Ашот, тут в конце райдера стоит «настоящий сибирский самогон».

– Ну-ка, покажи, – шеф не поверил, что такое может быть напечатано в факсе «чёрным по белому».

– М-да… Действительно…

– Вот я и уточняю, где брать-то будем? У меня дядька в деревне, конечно, тот ещё гонщик, но тут-то случай особый…

– Рюша, ну какой ещё дядька, тут же написано «настоящий»! Ты читал?!!

Ашот Вазгенович был человеком крепких армянских традиций, поэтому, кроме настоящего армянского коньяка, капли чего-нибудь другого в рот не брал. Тот, который в магазине, он, конечно, за коньяк не считал – «это так, баловство для пионэров». Настоящий ему привозили из Армении, из запасов «для своих», на каждой бутылке которого было аккуратно написано карандашом – выдержка и завод. Об армянском коньяке он рассказывал такую легенду: «В начале нашего века в Армении, в ущелье Аревацаг жил один старик. Такой старый был, что уже совсем забыл сколько ему лет. Звали его Апавен. Выращивал он виноград и готовил, так для себя, немного коньяка. И вот как-то раз шёл мимо его скромной хижины прохожий, сел на камень у тропы и застонал от боли. Апавен-джан вышел и спросил его: «О уважаемый, что тебя беспокоит?» Тот рассказал ему, что на ногах у него появились такие противные язвы, которые не проходили уже много лет, и никакие лекарства ему не помогали. Апавен-джан попросил показать их ему, покачал головой и сказал: «Давай попробуем сделать компресс из моего коньяка. Я не гарантирую тебе, что это пройдёт, но нужно попробовать, я так считаю.» Сделали компрессы, человек ушёл и вернулся через несколько дней с богатыми подарками и словами небесной благодарности. Все язвы у него практически исчезли. Слава пошла об Апавен-джане и его чудесном коньяке. Многим людям он облегчил страдания и исцелил тех, кто уже потерял всякую надежду. Такой был великий сын армянского народа! Когда он оставил наш беспокойный мир, многие пытались повторить его уникальный метод, но у них ничего не получилось. Коньяк … Это душа мастера, его талант. Как его скопировать? Не получится. Им можно только восторгаться или воздержаться. Друзья, я поднимаю свой бокал за то, чтобы этот коньяк хоть немного исцелил наши загрубевшие души, как это делал Апавен-джан. Этот тост за вас, друзья!»

Несмотря на то, что он уже много лет жил и работал в, напротив, сильно уважающем самогон Кемерово, слова «первач» и «настоящий сибирский самогон» были для него почти что словами на языке эскимосов.

– Вот напасть-то! Зачем ему этот первач? Коранам ес! У меня есть такой армянский коньяк, который я только для брата берегу. Ну что делать, если нужно – найдём! Рюша, обзвони всех, найди самый лучший первач – завтра дегустация. Проверять качество будем на себе, по-живому…

Глава 2

Вечером следующего дня в кабинете Ашота Вазгеновича на столе стояли аккуратно в ряд и играли в лучах заката 15 образцов кемеровского первача в разнокалиберной и разноцветной таре – от прозрачно-белой с наплывами серой дымки до загадочно-зелёной, видимо, из-под чебурашки². На тарелочках томилась домашняя и «готовая на всё» разнообразная местная закусь «под самогон»: торчали пупырчатыми боками тёмно-зелёные солёные огурчики, томно переливались под сметаной с тонко порезанным лучком тёмно-серые грузди, призывало к себе только что вынутое из морозилки деревенское сало с нежной хрустящей корочкой. Он мог бы приготовить для собравшихся лучшие армянские закуски, но всё должно было быть в соответствии, и если уж «первач», то и закусывать его нужно не лучшими горными сырами, а хрустящим местным огурчиком.

До приезда БГ оставалось 48 часов.

Начальник «чисто армянской кухни» зашёл в кабинет и окинул строгим взглядом дегустационную комиссию. Рюша собрал пять человек – самых проверенных знатоков сибирского первача в Кемерово. Дегустацию решили проводить по модному заграничному сценарию – «вслепую». По этим правилам распорядитель разливает объекты исследования по рюмкам, не показывая бутылок и этикеток и не называя марок и производителей, а эксперты оценивают «продукт» по заранее согласованным критериям, не зная ничего о тестируемом продукте и доверясь только «внутреннему голосу».

– Значит так, не увлекаемся. Наша непростая задача – выявить лучший самогон в Кемерово для дорогого гостя, – подвёл Ашот Вазгенович черту, как на планёрке. Что он смыслил в самогоне? Увы, ничего, а зря – сегодня это бы сильно пригодилось! Вот если бы это был коньяк… Про него он знал всё и мог легко определить, купаж каких спиртов играет в бокале. Поэтому вся надежда сейчас была только на знатоков. – Дело у нас ответственное. От вас, коллеги, зависит репутация города на всероссийском уровне! Как сегодня выпьем, – он вздохнул, – так и войдём в ро́ковую историю…

Мужики стояли навытяжку – раньше пить с такой высокой ответственностью и в компании такого уважаемого человека им ещё никогда не приходилось.

Рюша подготовил первую партию образцов и объявил:

– Ну что, собратья-дегустаторы, приступим! Не пьянства ради, а исключительно гостеприимства для! – произнёс он открывающий тост, разряжая напряжённую атмосферу.

Гости, немного робея от самой мысли – пить первач в просторном и светлом кабинете «большого человека», неуверенно протянули руки к рюмкам.

– Градус, кажись, маловат, – отметил Евгений Павлович, мужчина с большим опытом гаражных дегустаций, пригубив вариант номер один.

– И привкус какой-то смурной, – поддержал шахтёр на пенсии Иван Тихонович.

– Сплёвывать будем, как по правилам, или глотать, как по старинке? – уточнил молодой электрик Петруха с хитрым смешком.

– Как пойдёт. Хороший продукт мой организм никому просто так не отдаст, – отреагировал Евгений Павлович и дёрнул по второму кругу.

Первый, второй и третий дистилляты были единогласно исключены из отбора по разным признакам из разряда «уже неплохо, но ещё не то».

К четвёртому мужики уже освоились в барских стенах, не стесняясь, хрустели огурцами и практически не оборачивались на схоронившегося на диванчике ресторатора.

На пятом образце Ашот Вазгенович не выдержал своего положения алко-неудачника на празднике мужской мечты и протянул резервную рюмку Рюше:

– Ну-ка и мне плесните, самогонщики. Приму участие с риском для жизни.

К седьмому пошли анекдоты про рыбалку и секретарш.

– Короче, мужики, пьяные челябинские рыбаки ночью поймали русалку. А наутро оказалось, что это сом, и всем стало стыдно!

Ашот похлопал по Рюшу спине:

– Рюша, а ведь хорошо идёт! Конечно, это не армянский коньяк, но что-то самобытное в этом есть!

– Эка ты загнул про «самобытное», надо тюкнуть!

– А давай за то, чтобы не забывать поднимать бокал за хороших людей!

– Давай, Ашотик, дорогой! – согласился Рюша.

В тот вечер комиссия смогла оценить только 12 из 15 соискателей на звание «самого главного первача из Кемерово».

Безусловным лидером был признан экземпляр под номером «7» от какого-то никому не известного Иваныча из деревни Пугачи.

Утро следующего дня. До приезда БГ осталось 24 часа.

Ашот Вазгенович появился на работе не к 8 утра, как обычно, а к 10 и сразу вызвал Рюшу, который без лишних вопросов, понимая всю специфику ситуации, возник на пороге кабинета с литровой банкой полупрозрачной золотистой жидкости со скрюченным огурцом на дне.

– Рюша, ты как? Нормально? Я тоже ничего, но знаешь, пьянство – это, оказывается, тяжёлый труд. Но в целом мы с ним справились! Какой же замечательный у нас в Кемерово народ! Гонит на совесть, без халтуры – хоть этой выдающейся черты советская власть не смогла искоренить в наших людях.

Рюша в это время аккуратно разлил рассол по классическим гранёным стаканам с богатым советским прошлым, в которых он заиграл ещё жизнерадостнее:

– Ну, экспериментатор, за здоровье тех, у кого оно ещё осталось!

– Мы там вчера какой выбрали в «экспортном исполнении»? Из Пугачей? Выводи оставшиеся из конкурсной программы. Берём в дело, как его, – «от Иваныча»! Проверено на родном коллективе, не щадя живота и его! – он, похрюкивая, засмеялся своему каламбуру.

– Будет сделано, – отрапортовал Рюша и, как кот Бегемот³, растаял в воздухе.

До вечера Ашот Вазгенович был плотно занят суетой вокруг концерта. Нужно было проконтролировать рекламу, аппаратуру и многое другое, из чего складываются все публичные мероприятия. Уйти домой пораньше, как он планировал, не случилось.

– Котэ, ну что же ты так поздно! Ты же вчера так нагружался на этой дегустации, – кинулась к нему с порога ангел-Греточка.

– А ты знаешь, сегодня у меня сил даже больше, чем обычно, и настроение какое-то звёздное было весь день. Всё-таки наш первач – это сила земли сибирской. До армянского коньяка ему, конечно, далеко, но пусть растёт – я не возражаю, – парировал любящий муж, обнимая жену.